Лето пришло

Завтрак – это человеческое наказание. Я сижу за столом. Ещё хочется спать. Я подпираю голову одной рукой, а другой – в ней ложка – рисую круги на горячей манной каше. А если я проснулась с петухами, то уже хочется бегать по улице, – гонять собак, как говорит моя бабушка, хоть собаки, конечно, тут ни при чём. Но передо мной на столе стоит тарелка горячей манной каши, и бабушка ни за что не выпустит на улицу, если я не съем кашу. Моя славная, добрая бабушка сердится, когда речь заходит о еде, потому что есть я не люблю.

Я пристально смотрю на кашу. Но от взгляда она не уменьшается. Потом я смотрю на муху на стене, но и муха мне помочь не может. Она иногда, правда, садится на тарелку и трёт лапку о лапку, пробуя кашу. Я тогда, затаив дыхание, мечтаю, что тарелка вдруг опустеет. Но муха съедает, сколько хочет, и улетает. А каша всё равно не уменьшается. Глаза начинают слипаться – потому что думают, что я снова сплю. Но я не сплю, а на улицу всё равно идти не могу, потому что каша ещё на столе.

Потом она покрывается противной плёночкой – остывшей пенкой. Солнышко в окне помогает глазам закрыться. А бабушка уже который раз проходит мимо и среди будничных забот спрашивает, заснула я что ли.
– Нет, – отвечаю я и подпираю голову другой рукой, правой, потому что правой руке надоело мешать кашу.

Со сном я ещё кое-как борюсь и даже делаю в этой борьбе успехи, а вот каше противиться не могу – и она теперь уже совсем остыла. Муха прилетала ещё два или три раза, но не заметно, что она ещё сколько-нибудь отъела от моей порции. А может, это была другая муха, уже сытая, позавтракавшая с бабушкой.
 
Нет, бабушка не разрешает кормить мух. От них, говорит она, бывают всякие животные заболевания. Это когда болит живот и ничего нельзя есть. Конечно, не хочется, чтобы болел живот, не хочется лежать в кровати, когда на улице так солнечно. Но ведь зато нельзя будет есть – и заставлять не станут! А есть я очень не люблю.

И вдруг из дрёмы меня выводит разговор во дворе – мне кажется, я слышу голос моего друга!
– Здравствуйте, Анастасия Ивановна! Как поживаете?
Я не могу разобрать, что отвечает бабушка.
Но теперь точно слышу голос Кирилла:
– А Женя выйдет гулять?
На это она обычно говорит:
– Сейчас позавтракает и выйдет.
– Спасибо! – говорит хорошо воспитанный Кирилл. – Передайте, пожалуйста, что я жду её на улице.
 
Я мчусь на крыльцо, но дорогу преграждает бабушка, возвращающаяся с огорода, и подозрительно смотрит на меня.
– Съела кашу?
Мы с Кириллом не виделись целый год! Я кричу другу – через бабушку:
– Кирилл! Привет! Я скоро выйду! Подожди, обязательно подожди меня!
Он машет рукой, показывая, что будет ждать на улице, и уходит.

Как бы я хотела поделиться кашей с другом! Но, кажется, он тоже её не любит.
Я быстро съедаю совсем остывшую лепёшку из манки, в которую превратилась каша, запиваю не-помню-чем – и вылетаю на улицу под ворчание бабушки:
– А вот сразу нельзя было всё съесть?
Можно! Только тогда ещё не начиналось лето! Но на дачу приехал друг – и теперь лето пришло!