Неземная

           Солнце светило вовсю, когда проводник уже ходил по вагону и громко объявлял:
- Поднимаемся! Через два часа конечная! Поднимаемся, а то потом туалеты закрою! Женщина, с вас простынь свалилась! Хватит лежать!
- Да ёпсель-мопсель, приставучий какой! Взял бы сам и укрыл оголившуюся женщинку, – шутливо возмутился попутчик женщины.
- Да я встану. Успею… – лениво отозвалась та, подбирая простынь и, укрывшись, продолжила вытягиваться в постели.
           Завтракая за соседним боковым столиком, мужчина с усмешкой ей прозубоскалил:
- Правильно, как Черчилль говорил: «Зачем стоять, если можно сидеть. Зачем сидеть, если можно лежать».
- Вот я и полежу ещё, – довольно отозвалась женщина.
           Надежда села, быстро накинула платье и, вооружившись зубной щёткой с пастой, закинула на плечо полотенце и заняла очередь в туалет. Владимир ещё спал, отвернувшись ко всем спиной. Возможно, ему удалось выполнить команду «бай-бай» только под утро, с трудом забывшись этим сном.
           Полки попутчиков напротив были уже пусты. Будто находясь в своей собственной квартире, возле бойлера молодая девица по мобильнику раздражённо разносила благоверного, который должен был её встречать:
- Алё! Ты уже выехал?.. Ты ещё не встал?! А кто меня будет встречать?!.. Каких два часа до прибытия?! Обалдел что ли?! Ты уже должен на перроне стоять и вглядываться вдаль моего подходящего поезда! Давай быстро чеши на вокзал! Я тяжёлую сумку с полки не потащу! Зайдёшь ко мне в вагон и снимешь её сам, иначе я её брошу на полке, а сама налегке выйду из поезда!.. Короче, ори, не ори, но имей ввиду: мои вещи все в моей сумочке, а что тебе передала твоя мама, всё в той огромной сумке! До встречи! – и она с психом отключила телефон, с шипением сунув его в сумочку: - Коззёл беспомощный!
           Оставшиеся пассажиры сновали по вагону, как муравьи по проторенной дорожке, сдавая постель, наливая кипяток, заказывая на «посошок» чаю и раскладывая еду на столиках. Тучная тётка снова лупила яйца и говорила своей попутчице:
- Нет, я беру с собой в дорогу чуть-чуть того-сего, но всегда набираю много яиц. Так люблю яйца всмятку! Просто обожаю!
- Всмятку?! – поморгала та на неё круглыми глазами и усомнилась: - А пропадут как, не боитесь?
- Кто «пропадёт»?! – сделала на неё выпад яйцелюбка и презрительно фыркнула, потрясая следующим очищенным яйцом: - Да я ни одному яйцу не дам пропасть! Я лучше сама пропаду! – и, засунув его целиком в рот, запила чаем.
           Надежда захихикала над ней, поразившись любовью к куриному продукту.
- Утро доброе, – послышался над её головой полусонный голос Владимира и, свесив голову, он иронично усмехнулся: - Я смотрю, вы улыбаетесь, значит, хорошо выспались.    
- Доброе утро, – поприветствовала она и кивнула: - Замечательно выспалась! 
           Владимир молча ей улыбнулся, вспоминая свою бессонную ночь в бесконечных раздумьях, а Надежда пожала плечами:
- Я вообще привычная ложиться заполночь, а вставать с петухами, – и спросила: - А вы что, не выспались?
- Очень жарко было, – смешливо щурясь, двояко ответил Владимир и откинул простынь: - Однако вставать надо.            
           Он надел брюки и сгрёб свою постель для сдачи проводнику.
- Давайте-ка и я постель уберу, – поднялась Надежда и тоже быстро всё собрала.
           Владимир скрутил матрацы и закинул их наверх. Надежда попыталась поднять столик, но он кинулся ей помогать:
- Не надо, не надо, я сам!..
           И тут она в суете так наступила ему на босую ногу в сланце, что он охнул, схватившись за пальцы!
- Ой, простите! Честное слово, я нечаянно! – отскочила Надежда.
- Ничего, ничего, ещё раз можно, – поморщился он, отпуская ногу, и они рассмеялись.
- Правда «можно»? – шутливо похихикала Надежда.
- Вам можно! – прозвучал его ответ.
           И она шутливо воспротивилась:
- Да как-то жалко. Больно же всё-таки.
- Больнее вот здесь, - с прямым намёком на полыхающие к ней чувства, потыкал Владимир себя в место, где билось его сердце.
           Понимая, что при своём семейном положении она не может его обнадёживать ни на каплю своих чувств, Надежда лишь прищурилась на него, с ласковым укором сжав губы. И, сильно чувствуя друг к другу тягу, они просто беспомощно рассмеялись. Надежде было настолько легко с ним общаться, что приближение конечной станции осознавалась с трудом. Тем более что на ней они выходили вместе. Особенно странно было то, что у неё не было чувства разлуки, как в переживании Владимира.   
           Подошла очередь Надежды в туалет, которая, собственно, на них уже и заканчивалась. Проводив её взглядом в спину, и дождавшись щелчка замка туалетного тамбура, Владимир быстро вытащил из кармана своего пиджака визитку. Тщательно косонув по сторонам, чтобы никто не увидел и не подумал чёрти что, он тайком поглубже толкнул эту визитку в Надеждину сумку, которая стояла в углу на её сиденьи. Никто ничего не заметил и не посмел помешать ему в этом непростом важном деле. Упав на своё сиденье, он сделал несколько глубоких вдохов носом, медленно выдыхая ртом, чтобы усмирить сумасшедшее волнение до прихода той, которую так хотел видеть в своём доме и в своей судьбе.
           И вот они опять сидели за накрытым столиком с остатками вчерашнего пиршества.
- Ну что, прощальный завтрак? – взял Владимир бутерброд с сервелатом.
- Прощальный, – с сожалением вздохнула Надежда и присоединилась к поглощению вкусных деликатесов.
           Завтрак пошёл хорошо.   
- Странно, вроде вчера так объелась, а сегодня, будто давно не ела. Всё так вкусно! – подивилась Надежда, с удовольствием жуя бутерброды с чаем.
- Я очень рад, – отозвался Владимир. - Хорошая пища всегда быстро усваивается. У нас же стол был вполне лёгкий, – и он протянул ей ещё бутерброд, водрузив на него сервелат и пластинку огурца: - Так что, доедаем всё, не церемонимся. Тащить с собой я ничего не собираюсь, а выбрасывать как-то жалко.
- Да вы что – «выбрасывать»! – совершенно серьёзно поразилась Надежда. – Это же деликатесы!
- Ну, не могу же я вам предлагать наши объедки забрать с собой или притащить их на юбилей другу, – полушутя высказал Владимир, от чего они дружно расхохотались.
- Владимир, а ваш дом стоит прямо в лесу? – просмеявшись, поинтересовалась Надежда.
- Ну, правильнее будет сказать, под сенью леса. Я так захотел, – мгновенно хватаясь за эту тему, пристально и зазывающее посмотрел он на неё, а потом рассказал: - Проект своего теремка я придумал сам. Чтобы чистый воздух был, грибы, ягоды, рыбная речка… Зверьё заходит во двор. От кабанов и лосей сад надёжно загораживаю. Даже заяц не проскочит. А то одно время повадились стволы у деревьев обгрызать и ветки с кустов хрумкать.
           Надежда заворожено засмеялась, а он продолжал:
- Лисы и барсуки шалят по курятникам. Ёжиками хоть пруд пруди. Они у меня в дровах живут. Выхухоль у нас водится. А как птицы поют!
           Благоговейно прикрыв глаза, он магнетически привораживал к себе всё больше и больше, словно тянул за обе руки в своё целительное «царство» излечиться от беды, от печалей, одиночества и стать навсегда любимой и счастливой.
- Здо-орово-о!.. Всю жизнь мечтала так жить! – восхищённо произнесла Надежда, разглядывая его, как самого счастливого человека на земле.
- Ну так это же дело поправимое! – сразу распахнул Владимир глаза и окрылённо проговорил: - Напоминаю: мой дом нуждается в хорошей хозяйке, а его хозяин в добром спутнике жизни.
           И он искренне улыбнулся, зашибая её нежным взглядом. Надежда здорово смутилась, но тут же взяв себя в руки, с улыбкой охладила его:
- Владимир, не зная броду, не суйся в воду.
- Нет-нет-нет, я категорически не согласен! – замотал он головой. –  Брод броду тоже рознь! Я сколько угодно могу повторять, что таких людей, как вы, не встречал на своём пути за всю свою жизнь! Вы абсолютно чистая, бесхитростная, бескорыстная, простая!..
- Послушайте! – дурашливо приосанилась Надежда и с надменным видом, чуть нагнувшись к нему, тихо сказала: - У меня за спиной уже крылья пробиваются! Вы что не видите? – и указала на потолок глазами: - Ещё немного, и я взлечу под потолок! Так что, прекращайте свои деферамбы и не вгоняйте меня тут в прелесть.  И вообще, возможно, я совершенно другая! – и она смешно погрозила ему пальцем.
- Какая вы… непростая! – засмеялся Владимир, не сводя с неё восхищённых глаз, и возмутился: – С вами просто невозможно серьёзно разговаривать! А я ведь всё это говорю вам безо всякой лести. Ведь вы живёте без капли лукавства. Вам не нужны богатства, это при вашей-то нищете и проблемах! Я счастлив, что напоролся на вас из-за этих чёртовых билетов! – он перешёл на совсем серьёзный тон. – Я вам сейчас честно скажу, что в том, что я вчера увидел в вас «редкую стерву» была ошибка лишь в том, что я не поверил вам в отвоёвывание этого билета в переживаниях за своих детей. Настоящие матери так и поступают! Они горло готовы перегрызть за детей тому, кто их чадам сделает плохо! И я всегда буду восхищаться вами, как настоящей матерью, как женщиной с редкими качествами характера, взглядов и облика, даже, если вам придётся во имя детей превратиться в стерву ещё раз!
           У Надежды отвисла челюсть и в изумлении на лбу застыли брови над круглыми глазами. Он был прав, и она не смела смеяться над ним ни одним уголком рта! Вчера она была готова перегрызть ему глотку из-за этого билета. Она хотела что-то возразить, но он замотал головой:
- Не говорите ничего, зря скажете! Я не издеваюсь и не разбрасываюсь словами. Я тоже слишком много пережил в жизни, чтобы над кем-то пустословить. Через час мы выйдем на конечную станцию, и наши дороги разойдутся, поэтому я имею право сказать вам обо всём, пускай даже, что вы замужем. И вообще, после того как сломалась моя семейная жизнь, я никогда ничего подобного ни одной женщине не говорил, а вам скажу. Только посмотрите на это серьёзно, – и уперевшись в неё упрямым взглядом, он напрямую сказал: - Если вам когда-нибудь станет невыносимо тяжело или вы останетесь одиноки, знайте, что двери моего дома всегда для вас открыты!
           Надежда смотрела на него и понимающе, и растерянно, потеряв дар речи и не зная, что сказать, а он добавил:
- Для вас и для ваших детей.
           Наконец, придя в себя, она тихо с благодарностью заговорила:
- Спасибо, Владимир… Столько хорошего мне никогда никто в жизни не говорил. И, наверное, кроме вас, больше никто и не скажет.
           Владимир безнадёжно вздохнул, молча поднялся и ушёл в тамбур. А она задумчиво смотрела на его позвякивающий ложечкой стакан и радуясь, и боясь его признаний. Поезд всё ближе и ближе подбирался к конечной станции, на которую они так рвались, а теперь так хотели, чтобы эта дорога была бесконечной.
           И вот поезд «Москва-Новоград» прибыл на конечную станцию. На выходе Владимир подал руку Надежде и, ступив на платформу, она облегчённо произнесла:
- Слава Богу, добрались! Дома…
- Ну что, будем прощаться? – в необычайном волнении растерянно встал он перед ней.
- Придётся, – с огромным сожалением произнесла она и заоправдывалась: - Мне надо успеть на электричку. Очень переживаю за детей, перед людьми неудобно.
- Да-да… – понятливо закивал он, ещё больше волнуясь.
           В свою очередь, не умея кидаться на шею замужней женщиной, ломать чужие судьбы и предавать то, что у неё есть, Надежда попыталась его подбодрить:
- А вам предстоит долгожданная встреча с другом. Представляете, какая радость сейчас будет и у вас, и у него?
- Надя! – остановил её Владимир, кидаясь в крайность: - Я уже трепещу от радостной встречи с другом, но ещё больше переживаю, что никогда не встречу такой женщины, как вы!
- Вы действительно так серьёзно? –  отступила она от него на шаг.
           Но Владимир подступил к ней вплотную, взял за руку и сказал:
- «Граница» шутить не умеет. А может быть, всё-таки, со мной?..
- На юбилей к вашему другу? – с заметной грустью в лице улыбнулась Надежда и ответила, не отнимая руки: - Знаете, как говорят: рад бы в рай, да грехи не пускают, - а потом заглянула в его глаза, замирая от их чарующего магнетизма, и объяснила доходчиво, дальше некуда: - Я замужем, Владимир, не обижайтесь. Я очень благодарна за ваши искренние горячие чувства ко мне, но… сначала мне надо разобраться в своей жизни, чтобы не перекалечить другие судьбы, а заодно и не докалечить свою.
           В этот момент Владимир ясно понял, что перед ним именно та женщина, которая не умеет «вертеть хвостом» и западать на какие-то выгоды и расчёты.  Она стояла перед ним чистая, светящаяся, неземная и недосягаемая. И он отпустил её руку и признался:
- К сожалению… вы правильно всё говорите… Ну что ж... искренне жаль!.. Жаль!
- Не жалейте! – замотала она головой и со своей неунывающей искоркой обнадёжила: - Поверьте, земной мир настолько тесен, что ещё неизвестно, кто кому первый наступит на пятки! Если Богу будет угодно, то наши пути снова пересекутся. А я желаю вам только самого лучшего на этих дорогах! Поезжайте. Простите меня и поезжайте!
- За что простить? – вскинулся Владимир. – Это вы меня простите! Я такой дурак…
- Бог вас простит, и не ругайте себя, не грешите! – оглянувшись на свою подходящую электричку, перебила его Надежда и убедительно сказала: - Вы не «дурак», а настоящий, без лукавства и церемоний! На одиночество себя бросают лишь те, которые чисты душой и умеют любить! – и кокетливо склонив голову, она улыбнулась: - И заметьте: я не говорю вам «прощайте», я говорю вам «до свидания».
           Тут она указала на большие часы на колонне и электричку, которая затарахтела, словно автоматом в самое сердце:
- Время! Неумолимое время и моя электричка! – и светло улыбаясь, торопливо побежала по перрону, на прощание махая ему рукой.
           Владимир опомнился, когда она уже влетела в дребезжащую электричку и, подбежав к окну, постучал ей в стекло и прокричал:
- Надя, если я когда-нибудь стану вам нужен, вы меня найдёте по моей визитке в вашей сумке! – и для ясности он поднял к окну дипломат, постучал по нему, имея ввиду её сумку.  Но, к сожалению, электричка настолько дребезжала, что Надежда не услышала ни слова и уехала, смешно хлопая себя по ушам, кивая головой и пожимая плечами.
           Владимир остался стоять один на опустевшей платформе, вспоминая её демонический взгляд и ангельскую улыбку, слёзы, жесты, негодование и какое-то детское озорство в неудержимом хохоте. Он вспомнил её невесомую косынку на подушке, маленькую ладошку, которая, наверняка, была из тех, что коня на скаку остановит. С этим сравнением он невольно засмеялся, подавляя в себе стон беспощадной разлуки. Стук электрички уже был неслышен, и этой неземной женщины тоже не было рядом.

продолжение след.----------------------