Жемчужина Сайгона

— Давай, не переживай, мы для здешних полицейских как призраки. Мы слепое пятно для них. Можем делать, что захотим. — Сэмюэл достал маленькую коробчонку наподобие конфеток Тик-так.

Как по волшебству, сразу после его слов к нашему столику приближались двое мужчин в бежевой полицейской форме. Я кивнул в их сторону, и Сэмюэл развернувшись к ним лицом с закинутой ногой на ногу демонстративно скрыл за подмышкой  тлеющий косяк, который он делил со мной последнюю четверть часа. Коробочка при этом осталась на столе. Он щедро продемонстрировал офицерам зубы и они, действительно проигнорировав нас, прошли мимо приставать к выпивающим местным.

Я хихикнул в сторону равнодушия блюстителей закона и потянулся к коробчонке. Внутри были маленькие белые шарики, так же как и коробка, внешним видом соответствовавшие образу конфеток Тик-так.

— Что это?

— Что ж… это МДМА

Аббревиатура была мне незнакома, я сделал недоумевающее лицо.

— Также известен как молли, мэнди. Именно в этой форме он может быть тебе известен как экстази.

— Не, спасибо. Я как то больше по жизни… травокур. — я отнял у него косяк и втянул в себя дым.

— Ну так это твой счастливый день, сынок!  Надо пробовать, кто тебе это еще предложит, еще и за бесплатно?

       Сэмюэл и вправду годился мне в отцы, чтобы называть сынком. Рослый шотландец с седоватыми волосами, коротко выбритыми по вискам. Можно было сказать, что он носил ирокез. Точнее могавк.

     Несмотря на молодежную стрижку, называть его «Сэм» язык не поворачивался. Он был именно «Сэмюэл» - с виду серьезный шотландец за сорок, но со смешным розовым загаром, легшим на кожу, не привыкшую к азиатской жаре. Помимо его манеры общения и стрижки, чудака в нем выдавало жирное бычье кольцо золотого цвета в левом ухе. Он был со мной мягок, как и со всеми белыми. С вьетнамцами же он был даже жесток:
Как-то раз я видел, как к нему подбежал паренек на две головы ниже его и стал зазывать в бордель. Мол вот наши девочки на этой улице самые лучшие, только попробуйте. Долго рассыпался в эпитетах, какие мог позволить его уровень английского. Сэмюэл зачем-то молча и серьезно выжидал, покуривая сигарету, а потом внезапно кинул ему в лицо бычок и заорал:

«А ну закрой рот, завали *****, заткнись! Я сам решу где и какие девочки мне нравятся больше! Пошел к черту отсюда!»

      Мне было жалко парнишку, сцена была поистине отвратительная. Но что я мог сказать? Это были мои первые выходные в Сайгоне, а Сэмюэл по сути был моим руководителем на ближайший месяц. Да и вообще я не понимал, насколько англоязычные люди воспринимаются здесь как привилегированные. После недели в Ханое такая сцена выглядела сюреалистично.

     Несмотря на то, что после вьетнамской войны прошло всего тридцать лет, город Хошимин, названный в честь основателя коммунистического государства Вьетнам, местными по-прежнему назывался Сайгон. Это слово мелькает по сей день на вывесках зданий и в речи жителей, как местных так и экспатов, отражая его уклон в сторону капиталистического мира. Более того, в отличие от Ханоя, англоязычные люди здесь по-прежнему в фаворе, хотя на разного рода экскурсиях с военной тематикой за городом вьетнамцы с нездоровой увлеченностью рассказывают о том, как хитроумные ловушки отрывали в джунглях американские конечности.

     В общем, Сэмюэл вовсю пользовался англоцентричностью города и настроениями людей и делал всё, что ему не позволяли законы стран, говорящих на его языке — дрался, буянил, ходил по борделям и употреблял всё, что запрещено.  Собственно, в Сайгоне это тоже было запрещено, но не для людей его расы.

— У меня этих таблеточек еще целый мешок здесь. Я их аппроприировал у местных драг-диллеров – я называю их гук-ангстерами. — посмеиваясь над собственным изобретенным словом, он приподнял маленький рюкзачок для демонстрации.

— А можно ли эту таблеточку мешать с другими делами? — задумался я вслух, потряхивая содержимое коробчонки.

— Сынок, не переживай. Ну покурил ты, ну попил пива. Считай, ты просто начал ужин с гарнира, в этом ничего страшного. Кстати говоря, о еде: таблеточку лучше обернуть в салфетку. — он протянул мне бумажку с логотипом бара, в котором мы сидели — А то твой желудок не выдержит такой степени кислотности и всё, что ты сегодня съел полезет наружу. На вот, я в конце концов отвечаю за твоё здоровье!

Всем бы таких заботливых руководителей…

     Шум армии мопедов, являющийся обыденностью на улицах большого города в юго-восточной Азии, дополнился особенно элегантным звуком мотора. Почти вплотную к нашему столу, стоящему в метре от проезжей части подъехал ярко-розовый мопед, оседланный уроженцем Уэльса по имени Бенджамин. Пока он заглушал мотор, я быстренько обернул в салфетку белый шарик и проглотил. Сэмюэл подмигнул мне, сделал то же самое и пригласил жестом на третий стул Бенджамина, называть которого просто «Бен» было всем вполне комфортно.

       Этот мужик был еще старше, чем Сэмюэл, и я никогда не подумал бы, что он родом с Туманного альбиона. Он выглядел скорее, как человек с Ближнего востока: плоская макушка с короткими волосами, большой крючковатый нос и редкая борода с жесткой щетиной. Кто его знает, может его родители и эмигрировали из тех краёв. Несмотря на возраст, мужик этот был очень простой, и говорил со мной всегда на равных. В отличие от других экспатов, которых я здесь встречал, он был женат на бывшей стриптизерше. Остальные старались избегать брака, а вот у него не получилось — она родила ему ребенка, и он, как он сам же и выражался, «завис на крючке». В связи с этим, все его разговоры всегда были наполнены щепоткой меланхолии из зависти к коллегам, прожигающим жизнь на полную катушку.

Бен плюхнулся на третье сидение и сигнализировал официанту принести пива.

— Это еще что за чудо мототехники??? — Сэмюэл смех не сдерживал, очевидно указывая стаканом пива на цвет мопеда.

— Опережая твои шуточки, расскажу всю историю сразу. - он скорчил страдальческую мину, видно было, что ему не до смеха. — Единожды, единожды!!!… отправился с вами поглазеть на девиц в прошлую пятницу. Единожды!!! Единожды!!! - Бен тряс перед нами указательным пальцем. — как моей  жене какие-то старые знакомые сразу рассказали, что видели меня там. Я всю неделю как на иголках. Мало того, что она все это время не дает, я сплю в гостиной на диване, так она еще и перестала делать нормальную еду, все время пичкает меня фо бо. — он сделал кислое выражение лица. — Я так больше не могу. Чтобы загладить вину, пришлось купить эту «Веспу». — он кивнул на транспорт, на котором приехал. — буквально, ее «розовая мечта»

— Розовый-то почему? Может хоть менее яркий какой-то надо было? — спростодушничал я.

— Оооо, ты поймешь, если ты когда-нибудь увидишь малышку Сю… — продолжая смеяться, ответил Сэмюэл.

— Эй, выдерживай границы, друг! — Бен угрожающе направил указательный палец вверх. — для тебя просто Сю.

Сэмюэл перестал смеяться и с мечтательной улыбкой откинулся на спинку с закрытыми глазами:

 — Прости, Бен. Некоторые эпизоды из сериала под названием «Жизнь» не выкинуть. Они остаются яркими картинками в калейдоскопе нашей памяти.

— Ой, избавь меня от этого дерьма. — он закатил глаза и выхватил бокал пива у официанта, который только что его принес.

— Окей, окей, извини — Сэмюэл снова хохотал — просто розовый — это страсть Сю, это цвет ее жизни. Вот и всё. — объяснил он мне.

— Да, именно. И ей надоело ездить на такси, мопед для нее привычнее, как для любого вьетнамца. А если это еще и «Веспа», так это крышеснос. Думаю, его надо будет застраховать. Все обычные мопеды обычно не угоняют, но вот такой яркий кусочек может привлечь внимание. — разговаривая о таких деталях, Бен выглядел забывшим о меланхолии и увлеченным. Грязные намеки Сэмюэла его уже не волновали.

     Мы проболтали о чепухе типа разновидностей страховок еще четверть часа, пока Бен не предложил съездить в казино. Пусть он никогда не выигрывал в рулетку, его сводила с ума та мизерная вероятность попадания в число и цвет на столе. Ставки только на красное/черное или чет/нечет его не интересовали, он стабильно спускал по несколько сотен долларов каждую неделю на мечту когда-нибудь выиграть у казино. Я же вообще в казино никогда не был, и обрадовался этой возможности. Всегда хотелось попробовать сыграть в покер или блэкджек в антураже казино, а не с дружбанами в московской квартирке. Сэмюэл же не был заядлым игроком, но всегда был не против поиграть в блэкджек, если набиралась компания.

Водворившись на наших железных коней, или лучше сказать «коняшек», мы пьяной кавалькадой, не торопясь, проехали к казино. Перед входом Сэмюэл воскликнул:

— Стыдно с таким дамским рюкзачишкой идти в приличное заведение. У меня в мопеде нет багажника. Бен?» — он потряс своим рюкзаком в руке.
— К вашим услугам. — ответил Бен и поднял сидушку своей «Веспы». Рюкзачок погрузился на дно багажника.

Мы прошли в казино.
Несмотря на то, что карт в нем не раздавали и оно было «цифровым», то есть на столах были экраны на которых отображались розданные карты, я не расстроился. Мне было не до таких пустяков — я начинал ощущать воздействие на мое сознание «главного блюда», как сказал бы Сэмюэл.

     Я чувствовал жизнь во всей ее красоте и я чувствовал любовь ко всему живому. Так как мой мозг получал конкретные изображения, транслируемые глазами, а вся его оперативная память превалировала над долгосрочной, и сосредотачивалась именно на этих изображениях, то вся моя любовь к живому сфокусировалась на казино в центре города Сайгон, Сэмюэле, Бене, крупье и других игроках.

Все другие люди когда-либо посетившие мою жизнь, были забыты как и весь остальной мир.

Были только зеленые столы, игральные автоматы, бар, цифровые карты, спрятанные от чужих глаз маленькими заграждениями…

Я болтал без умолку сущую чушь.

Сто долларов, которые я разменял на фишки, и которые не приняли для игры в покер, как слишком маленький стэк…

Сэмюэл за игрой в блэкджек, требующий дополнительную карту Бритниспирсовым припевом «Hit me, baby, one more time”

Мои руки, уже произвольно нажимавшие кнопки Split, Double, Hit.

«Еще пива, пожалуйста.»

«Тут что, можно курить?»

Дым наполняет легкие, как смыслом наполняется этот вечер. А все другие вечера теряют смысл. А что такое этот самый смысл?

     Я говорю об этом с Сэмюэлом, он как всегда смеется. И говорит, что-то о калейдоскопе нашей памяти.

Картинки, которые я заряжаю в этот калейдоскоп…

Бен хвастается, что он наконец-то выиграл. Он ставил двадцать восемь черное. Он всучивает мне в ладони часть выигранных денег, чтобы я мог купить еще фишек — уже успел часть обналичить. Он сбегает поставить еще раз. Я знаю, что он проиграет, но наоборот воодушевляю его еще сделать ставки.

     Становится душно. Мой мозг хочет свободы, хочет воздуха, пусть и такого жаркого и влажного. Блэк джек – все равно не мое, тем более рулетка. Я проигрываю свои последние фишки, наобум делая ставки, треплю Сэмюэла за щеку и вываливаюсь на улицу. Деньги Бена я не трогаю, скажу ему завтра, что не надо было делать еще одну ставку и сохраню хотя бы часть того, что он выиграл.

Из комка денег я достаю ключи и завожу мопед. Все предметы в руках как будто пластилиновые. Мне кажется, что если я сяду на мопед, то раздавлю его, расплющу.

Я несусь по шоссе в сторону дома. Все улицы, обычно заполоненные буквально стаями мопедов пустуют, ни души, ни одной души, ни одного мопеда.

     Я еду одурманенный и счастливый, и пою:

«Прощай, от всех вокзалов поезда
Уходят в дальние края……»

Рев мопеда так непривычно элегантен и не громок, что я отлично слышу свой пьяный рёв:

«ПРОЩАЙ И НИЧЕГО НЕ ОБЕЩАЙ
И НИЧЕГО НЕ ГОВОРИ
А ЧТОБ ПОНЯТЬ МОЮ ПЕЧАЛЬ
В ПУСТОЕ НЕБО ПОСМОТРИИИ»

Следуя призыву Льва Валерьяновича Лещенко, вещающего из моей головы, я смотрю в небо. Однако оно не пустое, как он утверждает. На звездном небесном горизонте я вижу высокое здание с надписью “Saigon pearl”.

Жемчужина Сайгона.

Что за Жемчужина Сайгона такая?

ЛАЙ-ЛА-ЛАЛАЛАЛАЙЛА-ЛАЙ-ЛУ-ЛА

Я знаю! У меня в животе лежит хорошая такая Жемчужина Сайгона размером с Тик-так, и переваривая ее, я избиваю свой мозг дофаминами.

А может Жемчужина Сайгона — это жемчужина моей коллекции в том самом Калейдоскопе воспоминаний? Вот он я, на другом конце света, еду на мопеде и во весь голос ору «Прощай»  Лещенко. Чем не настоящая Жемчужина Коллекции?

Я пролетел на своем железном коняшке к маленькому длинному домику на задворках, на втором этаже которого я снимал квартирку-студию. Я припарковался, поднялся по лестница, прошел мимо вендингового автомата и уже у двери обнаружил, что в кармане нет ключей от дома, должно быть оставил где-то в казино.

В карманах нашлись только пачка сигарет, зажигалка, выигрыш Бена и ключи от мопеда с брелком, изображающим розового Пикачу.

Но если есть в кармане Пи-ка,
ПИ
КА
ЧУ
Значит все не так уж плохо на сегодняшний день.

Что это за брелок такой?

Я спустился вниз и, вздохнув, приземлился на пластиковое кресло перед лестницей. Рука сама потянулась за сигаретой и зажигалкой.

Я выдыхал дымные кольца в небо и смотрел в его глубь. Черное полотно, полное жемчужин. Утром они переедут в Европу и Африку, а нас осветит наша жемчужина. Жемчужина по имени Солнце, которое принадлежит нам, землянам — и азиатам, и европейцам, и американцам, всем-всем. Что уж там говорить, наверное и марсиане претендуют на собственность! Или это мы все ему принадлежим? Мы то без него вряд ли протянем даже сутки. А вот оно без нас спокойно доживет свой цикл в несколько миллиардов лет.

Черт, скорее бы эта ночь закончилась. Я начинал чувствовать, как мои шарики неумело заходят за ролики.

       На наших задворках вдруг зашумело. Знакомый неуклюжий рев прозвучал на подъезде к моему домику, калитку осветил искусственный свет, который угас вместе с бурлением мотора.

Я увидел две тени, одна выше другой на голову. Они угрожающе двигались ко мне. Мне же двигаться не хотелось вовсе, несмотря на невербальные угрозы этих силуэтов.

     Однако одной из теней оказался Бен! Рядом с ним шла высокая вьетнамка с длинными ногами, облаченными  в розовые вьетнамки. Выше я различил розовые минишорты и розовый топик.

— Розовый – цвет ее жизни… Малышка Сю! Как же я рад знакомству! — вскрикнул я по-русски и возвел руки вверх, вскочив с кресла и шагнув на встречу.

Малышка Сю была выше даже меня, не говоря уже о Бене. Помимо высокого роста, у нее были очень большие черты лица — большой нос, губы, пухлые щечки.

Еще очень большими были ее ладони — я ощутил лицом внезапный шлепок одной из них.

От неожиданности ее пощечина приземлила мой зад на пыльную плитку. Мое затуманенное сознание, не знавшее вьетнамского, вдруг отказывалось понимать и английский: и Бен, и девушка недовольно тараторили на повышенных тонах и указывали куда-то в сторону.

Я мотал головой, пытаясь понять хотя бы Бена, но тщетно. Я различал только отдельные слова: «Сю», «байк», «фак», «кисс»… или «кис»?

Я долго глядел на них, выслушивая град ругани, а затем, наконец бросив взгляд в сторону куда они активно указывали, я увидел мопед, на котором я приехал сюда.

     Но только сейчас, выслушивая всю эту несвязную тарабарщину, я почувствал, что нечто не на своем месте. Что-то не так. Оно закрадывалось, пока я глядел на этот чертов мопед. Наконец я понял в чем дело,  когда с неимоверным усилием сфокусировал внимание на его цвете — это была та самая ярко-розовая «Веспа», которую Бен купил для Сю в качестве жеста примирения. И получается, та самая которую я вероломно стащил. Видимо, он отдал мне ключи вместе с выигранными деньгами.

     Не в привычку было мне заниматься автоугоном и я с виноватым видом протянул этой высокой девушке ее ключи. Розовый брелок-Пикачу подмигнул мне на прощание.

 «Тебе стоит поторопиться со страховкой этого яркого экземпляра итальянского машиностроения — в первую же ночь угнали… то есть, я угнал…» — бормотал я себе под нос, все-таки найдя силы переключить свой мозг на английский язык.

     Они еще несколько минут что-то быстро говорили мне, сидящему на земле, а из-за калитки вышел Сэмюэл, хлопающий в ладоши, и, как всегда хохочущий. Я стал понимать, что они обсуждают глупость всей ситуации, мою глупость и силу леща Сю, заземлившего меня.

— Мне бы такую силу, малышка Сю! — орал Сэмюэл.

— Не смей называть ее малышкой! — кричал Бен.

— Не смей называть меня малышкой! — вторила ему жена.

     Наконец калитка вновь осветилась фарами и мы прислушались. Шаги еще нескольких людей приближались к нам из теней.
Это были четверо вьетнамцев, одетых как на подбор, в хлопчатые брюки и рубашки-поло в нейтральных бежево-джунглиевых тонах.

Один из них, с длинными волосами и азиатской бородкой вышел вперед и достал из-за пояса.. пистолет-пулемет «Узи».

Стоп, что?

Действительно, он демонстративно достал «Узи» и направил его в землю, сложив руки на груди.

— Где наши колеса? — с сильным акцентом обратился этот человек, очевидно, к Сэмюэлу.

«Это те самые «гук-ангстеры, о которых я говорил» — с улыбкой подмигивая, прошептал в мою сторону Сэмюэл.

«Да, я догадался» — прошептал я в ответ и наконец-то встал на ноги.

— Эээ, колеса? Какие колеса? Вы же вроде как-то доехали сюда.

— Которые ты у нас стащил. Не изображай дурачка. Таблетки. Экстази.

Сэмюэл почесал голову и засмеялся:

— Ааах, те самые. Ну да, припоминаю. Эээх, они в надежном месте, друг. — сказал Сэмюэл и сделал дружеский шаг вперед.

Глава гук-ангстеров быстро поднял пистолет-пулемет  в сторону Сэмюэла, а его подопечные вдруг тоже обнажили огнестрельные оружия малого габарита.

— Без шуток. И я не твой друг. — быстро ответил вьетнамец.

— А в чем проблема? — прошептал я — ты же положил рюкзак с колесами в «Веспу» перед тм как зайти в казино? Так вот же она. К Вашим услугам, я ее сюда и привез. Давай достанем из багажника и отдадим.

Сэмюэл обернулся вполоборота и проговорил:

— Ты не понимаешь… я все давно уже слопал… там в рюкзаке ничего нет…

— Ты серьезно?!  — воскликнул Бен.

— Чертов наркоман! — Сю всегда кричала вслед за мужем.

— Тише, тише! — Сэмюэл выставил вперед руки, пытаясь невербально успокоить наркоторговцев. — мои друзья просто не знали о моих делах с вами, вот и возмущаются. — ваш товар в надежном месте, мне нужно просто съездить туда. Как насчет встретиться завтра и я вам все отдам?

— Ничего подобного. Или мы сейчас едем туда вместе или до завтра ты не доживешь.

Сэмюэл снова обернулся к нам:

— Ну что, друзья. Какие идеи? Погибать сегодня у меня в планы не входило.

Это был редкий случай когда он не смеялся. Золотое кольцо в его ухе подрагивало.

— Может поедем в какое-то людное место? Не убьют же они тебя там? — предложил Бен.

— Ты не понимаешь, эти ребята очень опасные, они все поймут и живой я туда не доеду.
Тем более пострадать можете и вы.

— Да, они действительно очень опасные. — подтвердила единственная представительница местных в нашей компании.

     Свет фар из-за калитки освещал наше странное донельзя собрание и я начинал чувствовать в такой неподходящий момент как будто второй приход. Я уже не слушал своих друзей. Я наблюдал за тем, как мое тело в свете фар и фонарей само светится, блестит, блистает и освещает лица окружающих. Я приподнял руки и осматривал их ослепляющее свечение.

— Ну что, у нас проблемы? — вскрикнул потряхивая оружием главарь банды.

Неожиданно для меня самого я воскликнул:

— Никаких проблем! — я поднял руки. — Ваши колеса здесь, у меня дома. Дайте пару минут.

Трио моих друзей ошарашенно смотрели на то, как я с поднятыми руками прошел к «Веспе», открыл багажник и достал рюкзак Сэмюэла.

— Что ты на хрен делаешь? — тихо сказал Сэмюэл.

      Я сам не понимал, что я делаю. Мое светящееся тело двигалось само по себе. В какой-то момент я почувствовал, как я покинул тело и наблюдаю со стороны: вот я шагаю с рюкзаком по лестнице наверх, а остальные терпеливо и молча наблюдают.

     Вот я шагаю к своей квартире и делаю вид, как будто зашел внутрь, гремя ключами. Вот я достаю часть выигрыша Бена из кармана и засовываю его в вендинговый автомат. Несколько раз клацаю по клавишам, повторяю движения и вот на дно автомата несколько раз негромко падают коробочки с конфетками «Тик-так». Хвала небесам, их там не мало. Вот я аккуратно перекладываю конфетки-драже из коробочек в мешочек из рюкзака Сэмюэла и укладываю все назад. Вот я хлопаю дверью своей квартиры и в полный рост гордой походкой возвращаюсь. Гук-ангстеры и мои товарищи по глупым ситуациям с терпением смотрят на меня, спускающегося по лестнице.

Я возвращаюсь в свое тело и вручаю главарю мешочек из рюкзака.

Он заглядывает внутрь и недоверчиво смотрит то внутрь, то мне в лицо.

Шарит там руками.

Я удивляюсь, как блеск моего тела не слепит других.

Главарь злобно смотрит на всех нас по очереди, затем направляет ствол на Сэмюэла и изображает губами звук выстрела.
Задувает воображаемый дым из ствола и молча разворачивается.

— Эй, а как же мой рюкзак?! — смеясь, восклицает Сэмюэл.

Я чувствую п;том на затылке как остальные пытаются пришибить его взглядом.

Тем не менее, главарь гук-ангстеров, не произнося ни слова, достает мешочек с драже «Тик-так» и с кривой улыбкой бросает на землю рюкзак Сэмюэла.

Тот радуется, поднимает его и отряхивает.

Гук-ангстеры уходят за калитку и мы слышим, как они заводят свои мопеды и постепенно удаляются.

— Черт, что ты сделал, маленький сукин сын?! Да ты же спас мне жизнь! Что ты сделал?! — Сэмюэл обнял меня и рукой теребил мне макушку.

Я не чувствовал своих органов. Я не чувствовал и того, как мне теребят макушку.

Но я все же смог выдавить из себя:

— Там не настоящие колеса. Я спас тебе жизнь только до следующего дня. Лучше бы тебе покинуть Сайгон пока что…

Троица какое-то время возмущалась и докапывалась, что там за ненастоящие колеса такие, но из меня уже нельзя было выдавить ни слова. Я готов был заснуть стоя, сил не осталось совсем. Сэмюэл напоследок потрепал мне щеку и сказал: «Спасибо, друг. Может, я и действительно свалю из Сайгона… А может и нет, ха-ха!»

Словами же Бена были: «Ну и отчаянный же ты тип».

Сю с улыбкой, но без слов помахала, звеня ключами с брелоком Пикачу.

Друзья покинули меня, а я свалился наземь и улегся на спину.

ТЫ ПОМНИШЬ, ПЛЫЛИ В ВЫШИНЕ,
И ВДРУГ ПОГАСЛИ ДВЕ ЗВЕЗДЫ

Я снова следил за блестящими камнями, арендованными азиатским небосклоном у других частей Света.
Я спас жизнь Сэмюэлу, хоть и на день, а руки вытянутые мной вверх светились белоснежным светом.

НО ЛИШЬ ТЕПЕРЬ ПОНЯТНО МНЕ
ТУ-ДУУУ-ТУ
ЧТО ЭТО БЫЛИ Я И ТЫ.

Я сладостно заснул с мыслью о том, что это я и есть — Жемчужина Сайгона.

А что же или кто же еще?