Как умирала моя сестра Галя

Галя проснулась среди ночи, почувствовав пристальный взгляд: на краю дивана, где она спала уже почти год одна, сидел Володя. Она не испугалась, не закричала от ужаса, знала, что Володя добрейший человек и не причинит ей зла. Она только спросила:

“Володь, а ты что здесь делаешь, ты же умер?”

“Я жду тебя”.

Через полгода у сестры выявили рак молочной железы, а через три года она умерла в страшных мучениях.

С Володей, двоюродным братом, они прожили душа в душу восемь лет. Галя, инвалид детства по слуху, до этого была замужем за ‘нормальным’. В школе-интернате для глухонемых за ней ухаживал очень красивый парень, но она хотела ‘нормального’, вот и получила: Сергей’, ее муж-альбинос, был алкоголиком, как и его мать. В России бытовое пьянство не редкость, но этот кролик красноглазый допился до белой горячки и в безумии пытался поджечь сестру, но горючая жидкость попала на него, и тот в мгновение превратился в обугленную мумию. У меня очень хорошая ментальная связь с близкими мне людьми и их окружением, и я за тысячи километров отчетливо увидел оскаленные зубы обугленной мумии.

У Володи умерла жена от алкоголизма, и они с Галей сблизились как сближаются два одиноких несчастных человека. Галя помогала вначале по-родственному, потом стала оставаться у него на ночь. Тетя Маруся и Тоня, сестра Володи, очень противились этой связи, но я видел, как расцвели эти двое, как Володя с полуслова понимал Галю, а ведь не все могли понять ее косноязычную речь, а он понимал. Мой двоюродный брат прекратил пить, когда я навещал их в моих редких наездах в Россию он выглядел ухоженным, в квартире был порядок и чистота. Они спросили совета у батюшки-священника деревенской церкви, и он одобрил их союз, сказав, что ничего греховного в этом нет. Тоня была всегда холодной и рассудительной, и ничего другого как осуждения всех и всего что делается без ее разрешения и одобрения, я от нее не ожидал. Тетю Марусю я любил, она была самой молодой из моих теток и всегда меня очень душевно принимала. в детстве я долгое время жил у них, пока моя мятежная мама вербовалась на очередную комсомольскую стройку.

Но по-настоящему я оценил эту семейку, когда муж Тони, работающий в советское время советником в одной из арабских стран, с распадом СССР стал адвокатом и занимался скупкой-продажей недвижимости. Николай Николаевич не гнушался ничем, обманывал старушек, покупая их убогие домишки за гроши, потом проводил дешевый ремонт и продавал втридорога. Меня это коснулось, когда он за 3 копейки купил дом у моей сестры Гали, который остался ей от сгоревшего мужа, а потом, обманом получив генеральную доверенность, продал квартиру нашей мамы в Калуге, при этом Галя не получила ни копейки, но он милостиво прописал Галю в своем доме в Лесном городке, а к этому времени она уже жила у Володи . Галя пыталась отсудить деньги за мамину квартиру, но для этого нужен был адвокат и очень большие деньги, а их никогда не было у бедной сестры. Умер Володя, и мои милые родственники, узнав, что Галя пытается получить компенсацию за украденную мамину квартиру, стали угрожать изгнанием ее на улицу, так как с Володей они жили в гражданском браке и никаких прав на квартиру не имела. Я до глубины души был возмущен поведением этих злыдней и написал письмо другой двоюродной сестре, просто поделился по-дружески, но сестричка передала это письмо моим милым родственничкам, и те разорвали со мной отношения. В последний раз, когда я видел мою любимую тетушку, она сказала, загораживая мне вход в дом:” Что, явился, злыдень? Ладно проходи, выпьешь кофе, ночевать я тебя не оставлю, Тоня не велит.” Через год она умерла, на ее похороны я не поехал, прислал через сестру Наталью букет роз.

Я приехал сразу, как только узнал, что у Гали выявлен рак и что ее обследуют уже второй месяц. Поехали в районную поликлинику к онкологу, больных тьма. Нагло зашел на прием, представился коллегой. Ну что вы хотите, ответила мне докторица, - поздно обратилась. я спросил: “Почему вы обследуете ее 2 месяца, если диагноз не вызывает сомнение? по закону при подозрении на рак вы обязаны установить диагноз в течение 10 дней”. – “Ну, у нас очередь на пункционную биопсию под УЗИ”. – “Ну так отправьте в институт или ближайший онкодиспансер, если сами не можете подтвердить диагноз”. Ну и отправила: в Москве есть платная клиника, где проводится высокотехнологическое обследование, ну и пункционная биопсия под УЗИ стоила там 16000 рублей, это больше месячной пенсии Гали.

За несколько дней до обследования в клинике в доме Тони собрался совет всех моих сестер, собрались все кроме Вали, у нее был очередной запой. Это было первое после размолвки посещение этого дома, но я, переступив через собственную гордость и обиду пошел на встречу т. к. дело касалось здоровья моей сестры. Скинулись кто сколько мог, и деньги отдали мне — это было около 30000 рублей, естественно, я потратил эти деньги на обследование Гали в клинике. Это было причиной второй или третьей размолвки с моими милыми родственничками: меня обвинили в присвоении этих денег.

В конце концов диагноз подтвердился, и Гале была назначена химиотерапия, так как оперировать было уже поздно из-за местного распространения рака. Я уехал, оставив Галю на попечение сестры Наташи.

Договорились, что будем давать Гале по 3000 рублей каждый, т. к. очень много средств уходило на обследование и поездки. Хотя лекарство выдавали бесплатно, но перед химией нужно было сдавать анализ крови, который стоил 3000 рублей. Еще одной статьей расхода были кошки, точнее корм для восьми кошек, часть из которых жила постоянно в квартире, часть приходила, когда проголодается. Но гадили они все в одно место у входной двери, где постоянно лежала вонючая тряпка. У каждой кошки был свой характер и свои предпочтения в еде, большинство довольствовалось сухим кормом, но некоторые ели исключительно кошачьи консервы. Но все они одинаково предано любили мою сестру и согревали своими маленькими тельцами в холодные зимние ночи. Дом был старый, ветшал и военный городок, в котором жили Галя, и система центрального отопления тоже.

В конце концов Наталья сказала, что у нее нет денег, хотя жила с мужем который получал хорошую зарплату, да и сама она получала московскую пенсию. Я стал переводить Гале половину своей пенсии, потом еще …

Я не жалею этих денег, отдал бы все, что у меня было лишь бы сестра, поправилась, но я 30 лет проработал онкологом и знал, что все это бесполезно. Я не мог сказать сестре, чтобы прекратила травить организм и пожила бы какое-то время без рвоты и выпадающих волос, но она верила в лечение , а я не смог отнять у нее последнюю надежду , она не теряла эту веру в выздоровление до конца и уже не вставая с постели, обещала соседкам, которые навещали ее и безвозмездно помогали кто чем мог, то супчик свежий принесут, то оплатят квитанции за квартиру и электричество, она всем говорила вот поправлюсь буду вам помогать, мыть пол, стирать белье. Когда Галя была здоровой, она обеспечивала себя и соседей грибами и ягодами. Военный городок расположен по сути дела в лесу, надо было просто не лениться и выйти с лукошком. Картошку и прочие овощи она выращивала на собственноручно вскопанном огороде.

Мое повествование некоторым покажется жалобой или сведением счетов с родственниками, мелочными расчетами… пусть, я никого не собираюсь переубеждать, тем более не хочу оправдываться, почему я сам не бросил свои дела и не остался с сестрой до конца. У каждого свои проблемы, есть они и у меня. В этом рассказе я хочу показать всех, кто способствовал прямо или косвенно смерти моей сестры. Мне хотелось сказать, что близкие люди, которых я считал милейшими людьми, на самом деле не те, за кого себя выдают.

Я не хочу распространяться о черствости и равнодушии людей, которые должны были по должности и званию защищать интересы и здоровье моей сестры. Ничего другого не ожидал от российского здравоохранения и чиновников, но от родственников я ожидал большего.

Сестре становилось все хуже, я приехал к ней, когда она страдала от болей и уже нуждалась в наркотиках. Не хочу описывать, сколько инстанций мне пришлось обойти, чтобы получить адекватное обезболивание. Родственники онкобольных, которые в страшных мучениях умирали в России, подтвердят мои слова. Я рассчитывал на помощь Тони, но она заболела ковидом, и сама была на грани смерти. Она поправилась и потом приложила максимум усилий для помощи умирающей моей сестре. Видимо, нужно самому оказаться на краю бездны, чтобы понять страдания другого человека и стать человечнее и добрее. Она организовала уход на дому, оплачивала сиделок, организовала похороны Гали. Без Тони я бы сам не справился, за это я ей благодарен. Но я не могу никогда забыть и простить то горе, которое причинила эта семейка моей несчастной сестре и унижения, которые испытал я, вынужденный обращаться за помощью к ставшим для меня чужими людям.