Теория Босяка

 Никто не знал его имени. Фамилия, и, тем более отчество, были также не известны. Всем, кто пытался выведать такие сведения, он отвечал кратко и предельно просто:

- Мне они ни к чему, а тебе и подавно!

 Паспорт, и прочие документы,  так необходимые современному человеку, были им презренно отвергнуты неизвестное время назад, и оставалось только удивляться, как он живёт в этом мире.

 Впервые он появился среди местных обывателей заброшенных старых домов и прочих свалок, не так давно, и сразу стал выделяться своим независимым, почти надменным характером. Нельзя сказать, что он считал себя выше этой разноликой публики, но всегда  держался  особняком.

 Его внешний вид вполне соответствовал тому образу жизни, который он вёл, и любой случайный прохожий сразу признавал в нём выходца из той части человеческого общества, которым отказано в сострадании. Добропорядочные граждане сторонились участия в судьбах тех, кому нет дела до себя. Сторонились подобных личностей и люди, наделённые властью и служебными обязанностями. Все пытались просто не замечать эту породу, или скорее, касту людей, которых уже и людьми многие считали с натяжкой.

 Между тем,  если бы наблюдательный гражданин уделил немного времени, и посмотрел внимательно на главного персонажа нашего повествования, то непременно бы заметил весьма пронзительный  его взгляд, прямую, горделивую осанку, и твёрдую поступь,  свойственную людям, наделённым чувством собственного достоинства.  Такое наблюдение было бы несомненно неожиданным, ведь представители этой касты, столь привыкшие к всевозможным формам унижения, очень быстро начинали мириться с этим, и топили собственное «Я» в море событий, с ними происходивших.  Они превращались в сутулых, обезличенных привидений, от которых, казалось, бежала даже тень. Вечно шаркающая, тяжелая походка и взгляд, устремлённый себе под ноги, были их визитной карточкой. Завершало же столь   жалкое явление некое подобие одежды, которое обычно грязным комом висело на них, и  значительно усугубляло весь  непривлекательный облик.  На нашем же персонаже, даже лохмотья висели как-то художественно.

 Когда он снисходил до общения с себе подобными, он называл себя Босяком. И в тёплое время года старался полностью соответствовать этому прозвищу. Обувь, во всей её великой разнообразности, которой можно было поживиться на свалках, бывала им категорично отвергнута. С одинаковой беззаботностью он шлёпал босыми ногами как по просёлочным лужам, так и по городской брусчатке. Подозреваю,  если бы у него была возможность попрать окончательно человеческие обычаи, и ходить полностью голым, он так бы и сделал, но по понятным причинам вынужден был мириться с этой «показной нравственностью», что впрочем, не мешало ему презирать её.

 Презирал он и всё современное общество. Всегда придерживаясь литературных оборотов речи, что выдавало в нём натуру незаурядную, он мог громко объяснять причины своих чувств используя всякого рода   исторические  сравнения, конспирологические домыслы и факты, известные «только ему». И, нужно сказать, слушать его, человеку образованному, было  вовсе не скучно. Взобравшись на кучу мусора, он мог часами обличать сложившуюся действительность перед своими собратьями, и даже видеть некоторое понимание в их угасших взорах, однако  никого ни к чему не призывал.  Таким образом он просто изъявлял свою точку зрения, но делал это довольно искренне. А искренность, как известно, даже в маленьких душах способна зародить нечто великое.

 Особое место в его обличениях уделялось различным современным средствам  идентификации людей. В них он видел корень зла, и проклинал всеми известными способами. Тюрьму, ссылку, смерть в конце концов, он считал меньшим злом, и находил в этих средствах начало больших бед. Далее шло масонство, коррупция и толерантная демократия. Было, конечно, и прочее недовольство, но вышеперечисленные признаки современного мироустройства являлись, по его мнению,  самыми возмутительными.

 В подобных мыслях, как оказалось, он был  не одинок. Хромой Коля-профессор, вполне разделял его взгляды, и был ещё одной колоритной фигурой на свалке. Когда-то он работал преподавателем в институте, затем спился. От него ушла жена и забрала детей. Потом он лишился квартиры. В общем, всё как-то криво и косо, как у многих в этом обществе. Он продолжал пить, но делал это, скорее по привычке, нежели по желанию.  В долгих беседах с Босяком он обсуждал мировые проблемы и объявлял протест существующим порядкам. Чтобы этот протест подтвердить явно, он решил однажды никогда не выходить с территории свалки, и обустроил своё жилище, состоявшее из  всевозможных  отходов, прямо там.

 Собственно, именно с этого поступка Профессора, и берёт начало,  история, произошедшая на третьей городской свалке города N.

 Явив миру не новую, но довольно рискованную идею жития на месте хранения и утилизации городских отходов, Профессор воплотил её в жизнь и этим  ограничился. Босяк же, отметил все её плюсы и минусы, выстроил на этом целую теорию и недолго думая, решительно принялся внедрять её в массы, что было для него совсем не характерно.

 Прежде всего, он искренне объяснил соратникам все выгоды совместного проживания и убедил их сменить свои временные места обитания на постоянное, иначе говоря,  переехать на свалку. Затем, уговорил общими усилиями создать нечто отдалённо напоминающее барак, обустроить его согласно потребностям, и жить, чтобы доказать  всю правоту его теории.

  Как всем известно, городские свалки по своей сути,  мало чем отличаются от сельских. Так же, точно установлено, что зарубежные ничем не отличаются от местных, и развиваются  по одним и тем же законам. Все они  определены территориально и имеют условные границы.   Постоянные  обитатели одной свалки не любят  обитателей другой. Везде присутствует борьба за существование, и желание жить лучше. Все эти характерные черты были учтены Босяковской теорией и не предвещали ничего катастрофического. Однако, как говорится, в любой идее существует изъян.

 - Вот, скажи, коли мы свободные люди, зачем ты всех засунул в одну конуру и держишь  вместе? – задал однажды  вопрос Профессор.

- Потому, что мы общество! – решительно ответил Босяк, - общество свободных людей, - затем, добавил он.

 Профессора такое объяснение не удовлетворило и наметилась оппозиция.

 Далее, появилась потребность в охране барака, справедливого распределения доходов,  удержание части на общие нужды.

  Босяк продолжал совершенствовать свою теорию. Днём и ночью он боролся за общее благо, и в один из дней, на общей сходке, решительно объявил:

- Мы должны, нет мы просто обязаны, ввести в действие наше собственное, гарантирующее все права нашего свободного общества, удостоверение личности.

 Затем немного подумал, и добавил:

- Обязательно с номером.