Пушкин и дуэль Лермонтова

История записана с помощью обобщающих образов, которые включают себя информацию о разных людях. Одному образу приписывают положительную информацию, другому – отрицательную, в результате на бумаге отражается вся известная информация, но прошлое при этом существенно искажается. Понимая механизм искажения информации, используя математические вычисления, восстановим реальное прошлое.

По истории двух классиков русской литературы в расцвете творческих сил убили на дуэлях. В советское время эти смерти считались логическим завершением преследований свободолюбивых поэтов со стороны самодержавия.

Начнём с конфликта «Мартынова Николая Соломоновича (9 октября 1815 - 25 декабря 1875), отставного майора» с «Лермонтовым Михаилом Юрьевичем (3 (15) октября 1814, Москва - 15 (27) июля 1841, Пятигорск)». Он произошёл в Пятигорске, в домике, который называется домиком Лермонтова.

Селегей П.Е. Домик Лермонтова /Путеводитель: Ставрополь, книжное издательство, 1958, С5,6: «осмотр музея начинается с комнаты, служившей залом в доме Верзилиных, 13(25) июля 1841 года произошло столкновение между Лермонтовым и Мартыновым, послужившее поводом к дуэли. 13(25) июля 1841 года в этой комнате собрались гости сестёр Верзилиных. Пришёл сюда со своими друзьями и Лермонтов. В перерыве между танцами он сидел на диване и оживлённо беседовал с падчерицей Верзилина Эмилией Александровной и братом А.С. Пушкина Львом Сергеевичем. Увидев стоявшего у рояля Мартынова, одетого в черкеску с длинным кинжалом за поясом, поэт в шутку сказал о нём: «Горец с большим кинжалом». Надо же было так случиться, - вспоминала впоследствии Эмилия Александровна, что, когда Трубецкой ударил последний аккорд, слово «poignard» в переводе с французского «кинжал» раздалось по всей зале. Для Мартынова было достаточно безобидной шутки, чтобы завязать ссору. Подстрекаемый врагами поэта, он вызвал Лермонтова на дуэль». 
С.86: «На Кавказ Лермонтов едет со своим другом и родственником А.А. Столыпиным (Монго) (1816-1858)».
С.88,89: «13(25) мая 1841 года Лермонтов со Столыпиным прибыл в Пятигорск. Поэт представил коменданту города свидетельство о болезни и получил остаться в Пятигорске для лечения. Вместе со Столыпиным Лермонтов нанял маленький домик в усадьбе В.И. Чиляева на окраине города, у подножия Машука.
Среди отдыхавшей в Пятигорске молодёжи поэт встретил и своих знакомых. В соседних домах жили корнет М.П. Глебов, князь С.В. Трубецкой (сосланный в кавказскую армию), князь А.И. Васильчиков (находившийся на Кавказе по делам службы). Рядом жил знакомый поэту ещё по юнкерской школе Н.С. Мартынов, к этому времени майор в отставке. Встретился здесь Лермонтов и с родным братом Пушкина, Львом Сергеевичем».
С.91: «Мартынова усиленно натравливали против Лермонтова, искали малейшего повода, чтобы подогреть в нём злобу и ненависть поэту.
На другой день после столкновения с Мартыновым у Верзилиных Лермонтов выехал в Железноводск, где принимал ванны.
«15(27) июля 1841 года прямо из Железноводска поэт направился на Машук, к месту встречи участников дуэли. В экспозиции помещены портреты секундантов Лермонтова – А.А. Столыпина, С.В.Трубецкого и секундантов Мартынова – А.И. Васильчикова,  и М.П. Глебова. Все сохранившиеся сведения об этом горестном событии говорят о том, что дуэль была заранее продуманным убийством поэта. Вопреки дуэльному кодексу, стрелять разрешалось до трёх раз при барьере в 15 шагов. Были выбраны крупнокалиберные пистолеты. На месте дуэли не было ни экипажа, ни врача, на случай несчастного исхода дуэли. Если при этом учесть, что Лермонтов перед дуэлью заявил, что не будет стрелять в Мартынова, то станет вполне понятным стремление Мартынова всячески усложнить условия дуэли. Лермонтов выстрелил в воздух. Несмотря на это, Мартынов долго целился. Наконец раздался выстрел. Лермонтов был убит наповал».

Александр Михайлович Скабичевский (1838-1910/1911), русский литературный критик и историк русской литературы либерально-народнических взглядов.

Скабичевский Александр Михайлович Лермонтов М.Ю. Его жизнь и литературная деятельность.
С.24: «Дуэль Лермонтова с Мартыновым. 15 июля было назначено днем для поединка. Дали знать Лермонтову в Железноводске. Ему приходилось ехать через немецкую колонию Каррас. Там должны были встретить его товарищи. Местом же дуэли выбрали подножие Машука на половине дороги между колонией и Пятигорском. Некоторые надеялись, что в Каррасе удастся помирить противников. Поэтому Лермонтов должен был там обедать; привезли туда и Мартынова. Противники раскланялись, но вместо слов примирения Мартынов напомнил о том, что пора бы дать ему удовлетворение, на что Лермонтов выразил всегдашнюю свою готовность. Около шести часов прибыли на место поединка. Оставив лошадей у проводника, Лермонтов со своими секундантами (секундантами были Столыпин, Глебов, Трубецкой и Васильчиков, но с которой из сторон кто из них был, осталось невыясненным) пошел вверх, к полянке между двумя кустами. Мартынов был уже там. Докторов не было, так как дуэли не придавали серьезного значения, не было даже приготовлено экипажа на случай, если кто-нибудь будет ранен. Мартынов стоял мрачный, со злым выражением лица. Столыпин обратил на это внимание Лермонтова, который только пожал плечами. На губах его показалась презрительная усмешка. Кто-то из секундантов воткнул в землю шашку, сказав: «Вот барьер». Глебов бросил фуражку в десяти шагах от шашки, но длинноногий Столыпин, делая большие шаги, увеличил пространство. «Я помню, – говорил князь Васильчиков, – как он ногою отбросил шапку, и она откатилась еще на некоторое расстояние. От крайних пунктов барьера Столыпин отмерил еще по 10 шагов, и противников развели по краям. Заряженные в это время пистолеты были вручены им. Они должны были сходиться по команде: «Сходись!» Особенного права на первый выстрел по условию никому не было дано. Каждый мог стрелять, стоя на месте или подойдя к барьеру, или на ходу, но непременно между командами: два и три. Противников поставили на скате, около двух кустов: Лермонтова лицом к Бештау, следовательно, выше; Мартынова ниже, лицом к Машуку. Лермонтову приходилось целить вниз, Мартынову вверх, что давало последнему некоторое преимущество. Командовал Глебов… «Сходись!» – крикнул он. Мартынов пошел быстрыми шагами к барьеру, тщательно наводя пистолет. Лермонтов остался неподвижен. Взведя курок, он поднял пистолет дулом вверх и, помня наставления Столыпина, заслонился рукой и локтем, «по всем правилам опытного дуэлиста». «В эту минуту, – пишет князь Васильчиков, – я взглянул на него и никогда не забуду того спокойного, почти веселого выражения, которое играло на лице поэта перед дулом уже направленного на него пистолета». Вероятно, вид торопливо шедшего и целившегося в него Мартынова вызвал в поэте новое ощущение. Лицо приняло презрительное выражение, и он, все не трогаясь с места, вытянул руку кверху, по-прежнему кверху же направляя дуло пистолета.
«Раз… Два… Три!» – командовал между тем Глебов. Мартынов уже стоял у барьера. «Я отлично помню, – рассказывал далее князь Васильчиков, – как Мартынов повернул пистолет курком в сторону, что он называл «стрелять по-французски!» В это время Столыпин крикнул: «Стреляйте! или я разведу вас!»… Выстрел раздался, и Лермонтов упал как подкошенный, не успев даже схватиться за больное место, как это обыкновенно делают ушибленные или раненые».

«Иноземцево - курортный посёлок в городском округе город-курорт Железноводск Ставропольского края России. Один из крупнейших посёлков городского типа в России.
По версии доктора исторических наук Т. Н. Плохотнюк, одно из прежних названий населённого пункта – Каррас могло быть образовано от англ.  to carry («поддерживать, передавать, увлекать за собой, проводить»)».

Воспоминания А. Васильчикова, секунданта М.Ю. Лермонтова, напечатанные в «Русском архиве» за 1872 г. Т. 1.
«В июле месяце 1841 года Лермонтов, вместе с своим двоюродным братом А.А. Столыпиным и тяжело раненным М.П. Глебовым возвратились из экспедиции, описанной в стихотворении «Валерик», для отдыха и лечения в Пятигорск. Я с ними встретился, и мы поселились вместе в одном доме, кроме Глебова, который нанял квартиру особо. Позже подъехал к нам князь Трубецкой, которому я уступил половину моей квартиры.
Мы жили дружно, весело и несколько разгульно, как живется в этом беззаботном возрасте, двадцать - двадцать пять лет. Хотя я и прежде был знаком с Лермонтовым, но тут узнал его коротко, и наше знакомство, не смею сказать наша дружба, были искренны, чистосердечны. Однако глубокое уважение к памяти поэта и доброго товарища не увлечет меня до одностороннего обвинения того, кому, по собственному его выражению, злой рок судил быть убийцею Лермонтова. В Лермонтове (мы говорим о нем как о частном лице) было два человека: один добродушный для небольшого кружка ближайших своих друзей и для тех немногих лиц, к которым он имел особенное уважение, другой — заносчивый и задорный для всех прочих его знакомых. К этому  первому разряду принадлежали в последнее время его жизни прежде всех Столыпин (прозванный им же Монго), Глебов, бывший его товарищ по гусарскому полку, впоследствии тоже убитый на дуэли князь Александр Николаевич Долгорукий, декабрист М.А. Назимов и несколько других ближайших его товарищей. Ко второму разряду принадлежал по его понятиям весь род человеческий, и он считал лучшим своим удовольствием подтрунивать и подшучивать над всякими мелкими и крупными странностями, преследуя их иногда шутливыми, а весьма часто и язвительными насмешками. Но, кроме того, в Лермонтове была черта, которая трудно соглашается с понятием о гиганте поэзии, как его называют восторженные его поклонники, о глубокомысленном и гениальном поэте, каким он действительно проявился в краткой и бурной своей жизни. Он был шалун  в полном ребяческом смысле слова, и день его разделялся на две половины между серьезными занятиями и чтениями, и такими шалостями, какие могут прийти в голову разве только пятнадцатилетнему школьному мальчику; например, когда к обеду подавали блюдо, которое он любил, то он с громким криком и смехом бросался на блюдо, вонзал свою вилку в лучшие куски, опустошал все кушанье и часто оставлял всех нас без обеда.
Обедая каждый день в Пятигорской гостинице, он выдумал еще следующую проказу. Собирая столовые тарелки, он сухим ударом в голову слегка их надламывал, но так, что образовывалась только едва заметная трещина, а тарелка держалась крепко, покуда не попадала при мытье посуды в горячую воду; тут она разом расползалась, и несчастные служители вынимали из лохани вместо тарелок груды лома и черепков. Разумеется, что эта шутка не могла продолжаться долго, и Лермонтов поспешил сам заявить хозяину о своей виновности и невинности прислуги и расплатился щедро за свою забаву.
Мы привели эти черты, сами по себе ничтожные, для верной характеристики этого странного игривого и вместе с тем заносчивого нрава.
Однажды на вечере у генеральши Верзилиной Лермонтов в присутствии дам отпустил какую-то новую шутку, более или менее острую, над Мартыновым. Что он сказал, мы не расслышали; знаю только, что, выходя из дома на улицу, Мартынов подошел к Лермонтову и сказал ему очень тихим и ровным голосом по-французски: «Вы знаете, Лермонтов, что я очень часто терпел ваши шутки, но не люблю, чтобы их повторяли при дамах», - на что Лермонтов таким же спокойным тоном отвечал: «А если не любите, то потребуйте у меня удовлетворения». Больше ничего в тот вечер и в последующие дни, до дуэли, между ними не было, по крайней мере, нам, Столыпину, Глебову и мне, неизвестно, и мы считали эту ссору столь ничтожною и мелочною, что до последней минуты уверены были, что она кончится примирением. Тем не менее, все мы, и в особенности М. П. Глебов, который соединял с отважною храбростью самое любезное и сердечное добродушие и пользовался равным уважением и дружбою обоих противников, все мы, говорю, истощили в течение трех дней наши миролюбивые усилия без всякого успеха. Хотя формальный вызов на дуэль и последовал от Мартынова, но всякий согласится, что вышеприведенные слова Лермонтова «потребуйте от меня удовлетворения» заключали в себе уже косвенное приглашение на вызов, и затем оставалось решить, кто из двух был зачинщик и кому перед кем следовало сделать первый шаг к примирению. На этом сокрушились все наши усилия; трехдневная отсрочка не послужила ни к чему, и 15 июля часов в шесть-семь вечера мы поехали на роковую встречу; но и тут в последнюю минуту мы, и я думаю сам Лермонтов, были убеждены, что дуэль кончится пустыми выстрелами и что, обменявшись для соблюдения чести двумя пулями, противники подадут себе руки и поедут... ужинать. Когда мы выехали на гору Машук и выбрали место по тропинке, ведущей в колонию (имени не помню), темная, громовая туча поднималась из-за соседней горы Бештау. Мы отмерили с Глебовым тридцать шагов; последний барьер поставили на десяти и, разведя противников на крайние дистанции, положили им сходиться каждому на десять шагов по команде «марш». Зарядили пистолеты. Глебов подал один Мартынову, я другой Лермонтову, и скомандовали: «Сходись!» Лермонтов остался неподвижен и, взведя курок, поднял пистолет дулом вверх, заслоняясь рукой и локтем по всем правилам опытного дуэлиста. В эту минуту, и в последний раз, я взглянул на него и никогда не забуду того спокойного, почти веселого выражения, которое играло на лице поэта перед дулом пистолета, уже направленного на него. Мартынов быстрыми шагами подошел к барьеру и выстрелил. Лермонтов упал, как будто его скосило на месте, не сделав движения ни взад, ни вперед, не успев даже захватить больное место, как это обыкновенно делают люди раненые или ушибленные. Мы подбежали. В правом боку дымилась рана, в левом — сочилась кровь, пуля пробила сердце и легкие. Хотя признаки жизни уже видимо исчезли, но мы решили позвать доктора.
Когда я возвратился, Лермонтов уже мертвый лежал на том же месте, где упал; около него Столыпин, Глебов и Трубецкой. Мартынов уехал прямо к коменданту объявить о дуэли».

В 1841 году Михаил Лермонтов написал шуточную эпиграмму на Николая Мартынова:
Он прав! Наш друг Мартыш не Соломон,
Но Соломонов сын,
Не мудр, как царь Шалима, но умен,
Умней, чем жидовин.
Тот храм воздвиг, и стал известен всем
Гаремом и судом,
А этот храм, и суд, и свой гарем
Несет в себе самом.

На основании этой эпиграммы считается, что Соломон - имя его отца. Лермонтов назвал его Соломоном из-за мудрого поведения при возведении Николая I на трон в обход своего единокровного малолетнего брата «Александра II (1818-1881)», которого на бумаге назвали его сыном. Вместо регента при малолетнем императоре тот стал императором.

[1776-1838](6-0)(2-1)
Павел Петрович Мартынов (1782-1838), генерал-адъютант, генерал-лейтенант, комендант Петропавловской крепости и города Санкт-Петербурга. 14 декабря 1825 года Мартынов одним из первых привёл свои полки на Дворцовую площадь к присяге новому императору Николаю I и на следующий день был назначен генерал-адъютантом.
Соломон Михайлович Мартынов (1774-1839) + Елизавета Михайловна Тарновская (Мартынова) (1783-1851)
Николай Соломонович Мартынов (9 октября 1815 - 25 декабря 1875), отставной майор, убивший на дуэли М. Ю. Лермонтова. [1809-1875](6-0)

Раньше я пришёл к выводу, что Пушкин А.С. не был убит на дуэли, а переехал во Францию, где писал романы под именем «Александр Дюма (24 июля 1802, Виллер-Котре - 5 декабря 1870, Пюи)». Для резкой смены жизни не был ясен мотив. Сейчас, ситуация прояснилась:
«Пушкин А.С.(1799 - 29.01(10.02)1837)» и «Лермонтов М.Ю.(1814-1841)» были единокровные братья.

«Лермонтов М.Ю.» жил [1807-1837](8-0)(7-4)(6-30), его другой образ: «Платон Сергеевич Пушкин (1817-1819)». 

«Пушкин А.С.» жил [1810-1870](8-0)(11-33)(6-12).
Его другой образ: «Алексей Аркадьевич Столыпин (1816-1858), русский офицер из столбового дворянского рода Столыпиных, родственник и друг М. Ю. Лермонтова».

Отец братьев жил [1776-1831](6-17)(14-25)(11-0)(5-1). Его образы:
«Сергей Львович Пушкин (1770-1831), отец Пушкина А.С.»;
«Тома-Александр Дюма (1762-1806), французский генерал, отец Александра Дюма»; 
«Юрий Петрович Лермонтов (1787-1831), отец поэта Лермонтова М.Ю.»;
«Николай Алексеевич Столыпин (1781-1830), генерал-лейтенант из рода Столыпиных, отличившийся во время Отечественной войны 1812 года, родной брат  Елизаветы Алексеевны Столыпиной (1773-1845)».

Отец [1776-1831] будущих классиков русской литературы женился на своей племяннице 
«Марии Михайловне Арсеньевой (1795-1817)» [1792-1817]. В браке родился сын [1807-1837] «Лермонтов М.Ю.».

Затем от его связи на стороне родились братья [1810-1870]«Пушкин А.С.» и «Пушкин Л.С.(1805-1852» [1813-1842](8-10)(1-1)(6-0), другие образы которого: «Лермонтов М.Ю. (1814-1841)»; «Долгорукий Александр Николаевич (1819–1842), князь».

«Лермонтов М.Ю.» жил в Пятигорске вместе с «Пушкиным А.С.». Лермонтов подшучивал над Мартыновым Н.П. и спровоцировал дуэль. Но все к ней отнеслись как к шутке. Думали, дуэлянты выстрелят в воздух и помирятся. В литературе написано, что не известно точное место дуэли, но постоянно упоминается Провал, куда водят экскурсии.

«Провал - природный колодец карстово-тектонического происхождения на южном склоне горы Машук в Пятигорске».

Очевидно, дуэль состоялась около Провала. Секундант Глебов должен был произносить счёт 1,2,3. На счёт 2  - стрелять, на счёт 3 - стрельба окончена. Очевидно, Глебов произнёс счёт 1 – приготовиться к стрельбе и долго не говорил счёт 2, думая, что дуэлянты передумают стреляться. А «Пушкин А.С.» решил, что это не настоящая дуэль, а так бравада, тем более, что его брат пистолет держал дулом вверх и не хотел стрелять в противника. Была зима, плохая погода, он, очевидно, захотел быстрее покончить с фарсом и пойти ужинать домой и крикнул, стреляйтесь же, наконец, и произнёс счёт 2. Лермонтов выстрелил в воздух, а Мартынов выстрелил в Лермонтова и убил его. Только потом, все осознали происшедшее, но было поздно.

«Пушкин А.С.» посчитал себя виновником смерти брата и решил уехать в другую страну.

«Долгорукий А.Н. участвовал вместе с Лермонтовым М.Ю. в экспедициях отряда Галафеева в Чечню в 1840 г., сражался при Валерике. Один из участников похода вспоминал, что Долгорукий был «офицер весьма храбрый, но неукротимого характера». В продолжение этих экспедиций под ним были ранены три лошади. В дружеском кругу Долгорукий любил рисовать. Через год после смерти Лермонтова погиб и Долгоруков. В последний год своей жизни он служил в Царском Селе. Вел замкнутый образ жизни, не ездил даже в Петербург. Однажды, за обеденным столом, Долгоруков стал подшучивать над своим другом князем Яшвилем. Князь Яшвиль нисколько не принял этого всерьез, но Долгоруков после обеда пришел к нему и стал заставлять его требовать удовлетворения. Яшвиль не сумел отказаться от дуэли. Долгоруков сам назначил тяжелые условия дуэли, они не взяли секундантов, чтобы никого не вовлекать в беду. Долгоруков настоял, чтобы Яшвиль, как обиженный, стрелял первым. Тот выстрелил в землю, но пуля ударилась в камень, а от камня, рикошетом, попала в Долгорукова. Долгоруков был убит. Современники считали, что эта дуэль очень похожа на самоубийство».

Таким образом, происходила дуэль на окраине Санкт-Петербурга на Чёрной речке. В результате дуэли «Пушкин Л.С.» «был смертельно ранен и через два дня умер».

Так прошлое отличается от традиционной истории.

На фото: фрагмент карты Пятигорска.