Скальпель

Кладбищенская тусовка.

Череп трещал по вcем швам. Складывалось впечатление, что кто-то срывает и крышу, и двери, причём не для входа внутрь, а для выхода из тела, для свободы и освобождения. Кто, или что могло так дерзко вести себя: мозг, мысли....

- Ах, да, это же негодный Разум беснуется. Устал, видите ли, в трупном теле находиться. Перегрелся от избыточной информации.

- Ну-ну, попробуй, пробей этот твёрдый лоб.

- Пробовали, не такие орлы долбили, не этакими клювами-молотами, ничего не добились. Силушку спиртосодержащего ещё никто не превзошёл. Оно крепко держит в зависимости своих подопечных.

- От "зелёного змия" освободиться и добровольно, да избави Бог. Право же, у него свои две дороги на выбор: ад, с кипящей смолой и семи его кругами, либо психушка, что наказание в разы тяжелее, но почётнее. Там, по крайней мере не один. Со своими клиентами.

Это, более-менее, здравые рассуждения за последнее время в воспалённой черепной коробке патологоанатома.

А тем временем треск закончился, в теле воцарился мир и покой, всё говорило о высвобождение Разума и полном умерщвлении плоти.

- Как же здесь покойно и вольготно,- восхищения кладбищенскими просторами не было предела.

Разум стоял у открытых железных ворот.

- Вот ещё шаг и я среди своих. Я для них не Скальпель, я такой же Синяк, как тысячи душ, что вышли в эту полночь на прогулку по красивейшему парку из экзотических кустарников и деревьев.

- Среди таких оригинальных венкоа и букетов почти и холмиков не видно. Вот вам и никчемные люди, отбросы, слова-то какие, бывало, брошенные вслед.

- Вон, уже кучкуются. Зовут, машут приветливо. Стол-холмик завален яствами, а спиртяка и здесь навалом. Остатки с барского стола доедают и запивают хорошим вином. Видно и здесь не порицаются земные вожделения.

Синяки, завидев своего, засуетились. Их лица, с полным пейзажем деградации, улыбались в полный беззубый рот. Ввалившиеся глаза, в обводке самых современных синяковых конструкциях, слезились от умиления и подхалимажа. Ведь, это он, главный "Синяк в законе", ежедневно спонсировал толпе бомжей горячительное с барского стола. Именно он, широким, размашистым и гостеприимным жестом, бросал недопитые, а порой и целые бутылки дорогих коньячных брендов.

- А что,- громко восклицал царь анатомички, трупы никогда не закончатся, ибо все смертны,- в свору ожидающих за углом летели и летели подношения и подаяния близких умершего.

- Это вам,- летела бутылка, это тоже вам,- вторая. А вот этот бальзамчик царь попробует.

Это сотоварищи-собутыльники успели перетереть, пока фигура алконавта двигалась в их сторону. Только не смогли они своим пустым мозгом и предположить, что в следующую секунду произойдёт на кладбищенской эстраде.

Пустая Голова, сохранившая на момент истины только безусловные рефлексы, да и те не полностью, разучилась предугадывать опасность. Арефлексия, в частности "Стой, опасная зона", давно уже стала для алкоголика не актуальна. Глаза не держали горизонт, а плавали по всему лицевому диску. Вот и в этот раз их некстати увело влево. Боковое зрение скользнуло по одинокому язычку огарка свечи в дальнем углу кладбища.

Давно нарушенный контакт головы и конечностей безотчётно повёл Синяка в сторону огонька. Чем ближе приближалось пламя, тем отчётливее слышался дружный гул:

- Скальпель, Скальпель, ребята, собственной персоной,- гудела почти большая часть захоронений.

- Бросьте, это какой-то нищеброд,- волна голосов катилась уже по всему пути следования.

- Тот был пижонистый, непреступный и наглый, помните, дырявил скальпелем, если "шишка", а простого смертного мог просто хозяйским хлебным ножом вспороть,- тут шагающего повело, от неожиданности он полетел в тартарары.

Полёт напоминал движение куска мяса по дышлу мясорубки, только шнеком явился винт-ёжик из колючих металлических гвоздей, подобие катка, чистящего асфальт в пору его сильнейшего загрязнения. Скальпеля бросало по сторонам, как мячик, и за несколько секунд спуска он получил сполна весь пакет острых ощущений: гвозди, как иглы, вонзались в плоть, в глаза, в нос, под ногти, проворачивались, как лопасти, и пробегались по ране, словно "ёжик" по грязному унитазу.

Живодёр уже приготовился отдать концы, но не тут-то было. Похоже мстители, его бывшие пациенты, решили сполна воздать отмщение. На дне могилы гостя ждала горячая сковорода, полностью имитирующая адово днище, под которым весело играли языки огромного кострища. При желании соскочить со сковороды, несогласного принимать подобные "ванны", ожидала жаровня, "кайф" от которой в высшей степени осязаемее, чем от раскалённой чугунки.

- Господи,- это слово вложил в его уста Всевышний просто для проверки на предмет живости плоти.

- Это нечестно, все на одного, я лежачий - лежачего не бьют,- он не говорил, ныл, поскуливал, надеясь разжалобить хоть каким-то способом окружающих.

Раскатистый смех последовал тут же и несколько вразумительных ударов ввели Скальпеля в сознание.

- Ты лежачий. А там, в своей богадельне, где творил самосуд над нами, лежащими на полатях, ты стоял над жертвой, с высоко поднятой головой и хладнокровно кроил из нас лоскутки.

- Но, я был такой действительно,- протестовала плоть Синяка,- я достойный своего звания, доктор, врач-хирург.

Ему не дали договорить, перевернув вниз головой, поднесли к волосам пылающую головёшку.

- Вот твоё досье, слушай, кем ты был и кем стал, катаясь на наших костях,- некий голос, листать папку, воспроизводил то, что написано на листах белой бумаги.



Досье "Анатомичка".

Влад был лучшим студентом в медицинской академии. Светлое будущее и создавать не надо. Всё за него решил талант. Любая страна на выбор. Только укажи пальцем на карте и билет в кармане. Полный комфорт - квартира, служебная машина и обеспечение жизненно важных сообщающихся.
Он выбрал её - Елену. Худенькая блондинка без комментариев. Они поженились перед распределением. Причина скороспелости брака не была секретом. Девушка вот-вот должна была родить.

Далее всё банально.

- К маме, в городок,- произнесла Елена, поскольку была вымотана и защитой диплома, и родами.

- Два лучших студента, два перспективных врача, наконец, наука ждёт таких упёртых и талантливых молодых людей,- продвинутая частЬ академии не могла взять в толк выбор новоявленных докторов.

Мамина деревня представилась Славе несколько в ином виде. Это был вполне себе приличный областной городок.
С высоты полёта птицы город виделся в глубокой чаше. Чаща довольно правильной округлой формы, по краям окантована кисеёй зелёного цвета. Это лес стеной окружал дома и постройки.
Местами в зелень кисеи вплеталась голубая нить. Небольшая, но очень красивая, чистая, как родник, речка, текла по проложенному руслу с незапамятных времён.
Незабываемое впечатление именно сверху производил местный храм. Ослепительно белого цвета стены, голубые-голубые купола и ярко-золотистые кресты сияли необыкновенным божественным светом.
Улицы тонули в зелени и цветах. Цветы на клумбах, на подоконниках магазинов, на газонах, висели на входах в учреждения в кашпо прямо над головой. Создавалось впечатление, что это просто городок цветочниц.

Больничный блок показался светочу медицины примитивным, хотя в компактности не откажешь. Здания-отделения находились в шаговой доступности друг от друга.
Уже при приёме дел и определении его обязанностей возникли некоторые разногласия с заведующим отделением терапии. Молодому специалисту показалось, что с ним обращаются несколько холодно, не учитывая его красный диплом и добровольное заточение в провинциальную больницу.
Заведующий тоже отметил, что работать с хвалёным доктором будет не просто. Но сделал это молча, про себя.

Потекли дни один за другим. Приём, обход, назначения, вызовы на дом, ночные дежурства. Дома уже двое детей. Ирина тоже вышла на работу. В круговороте прошёл год.
Сказать, что круговерть очень напрягала врача, это ничего не сказать. Особенно доставали астматики. Его бесила их судорожная готовность, панические атаки и навязчивые состояния, что вот-вот случится приступ удушья.
Однажды, не сдержавшись, он накричал на больного, обозвав того симулянтом. Последствия были плачевными. Скандал спровоцировал сердечный приступ, и мужчина оказался в реанимации. Последовало расследование. В объяснительной доктор честно признался, что его бесят одни и те же лица больных, которые провожают его в отпуск и по возвращении встречают вновь.
Главный врач намекнул недвусмысленно молодом человеку, а то ли место он занимает, закончив разговор тем, что в больнице внимания не требуют только трупы.

Вот так, с лёгкой руки главного и по приказу его "волшебного" пера, Владислав превратился в патологоанатома. Анатомичка вписывалась в черты больничного городка. Это было приспособленное здание, старинной кирпичной кладки. Со времени постройки прошел почти век, отчего помещение было похоже на катакомбы. Завершал это печальное зрелище пристрой котельной, около которой было вечно черно от завалов и отходов от угля. Из трубы пристроя постоянно валил дым и несведущим людям казалось, что это крематорий. Тоску, к тому же, наводила кладбищенская зона, будто для комфорта клиентов анатомичкеского отделения, расположенная в нескольких метрах от здания.

Хирурга Красикова назначили заведующим.
Об убожестве своего нового места работы он был осведомлён. За время учёбы и практики в медицинской академии повидалось всякого. Но то, что он увидел войдя внутрь морга, привело его в шок.

Маленький зал с операционным столом в середине. Сбоку, в углу, притулилась тумба со столешницей, табуретка и по периметру четыре лежака, как он понял для "посетителей". Два дивана уже были заняты "клиентами" и ждали, когда их "обслужат" по высшему классу. Доктор подавил в себе неприязнь, переоделся и приступил к выполнению своих обязанностей.

Первый день прошёл без особых происшествий.
Адаптировался быстро и без эксцессов. Вскоре заведующий уже мог спокойно пить чай в присутствии своих "посетителей" и даже научился с ними разговаривать, поскольку делать это было не с кем. Он оказался в единственном экземпляре из сотрудников в этом заведении. Дни полетели за днями. Патологоанатом уверенно и успешно вёл свой корабль по "мёртвому" морю. За виртуозность и своевременность выполнения вскрытий получил прозвище "Скальпель".

В какое время он сбился с курса, теперь никто не помнит.
Первая сделка с совестью, первая взятка - бутылка дорогого армянского коньяка. От кого? Вокруг одни трупы. Да нет! - Их родственники, друзья, начальство.
Подделка диагноза всего-то, даже не подделка - коррекция по-современному. Трупу какая разница. А вот виновнику в его смерти? - Да. Ещё какая разница. И пошло-поехало. А ведь знал. Знал, что все его предшественники плохо заканчивали свою карьеру здесь. Даже не заканчивали, а кончались на рабочем месте. Диагноз один - не вышедшие из запоя.

Деградация Владислава не заставила себя долго ждать. Доктор превратился из красивого, холёного молодца в уличного "синяка", с постоянно отёкшим лицом и обрюзглым телом.
Все боролись за Петровича, все. Только не он сам. Жена, дети, мать с отцом - лечили, выводили из запоя. Неделя-другая и по новой.
Однажды, с тяжёлым похмельным синдромом, он выехал на машине на место происшествия. Не справился с управлением и сбил на трассе ребёнка. Не останавливаясь, проследовал далее и чудом, истекающий кровью паренёк, остался жив.
Расследования, отмазки, порука, возмещение ущерба, спасло от тюрьмы. И все-таки, сколько верёвочке не виться, конец наступил.
Патологоанатом готовился к очередному вскрытию. Труп лежал на столе в ожидании экзекуции и она не заставила себя ждать. Эксперту показалось, что лежащий ему улыбается. Он начал внимательно всматриваться в лицо. Улыбается.
Больше не сдерживая эмоций, доктор почти изуродовал "клиента" до неузнаваемости.

- И представьте, вместо угрызения совести у "резака" наступила эйфория,- это уже голос из тьмы кладбищенской ямы произнёс от себя.

- Послушай, Скальпель, вон тот, без глаз, их в агонии ты выколол, а чтобы близкие "ксиву" ментам не подогнали, вставил чужие и лицо макияжем украсил.

От стенки отделилась тень, и неожиданно быстро и точно вонзила в глаз Скальпеля горячий уголь. Запахло жжёным человеческим мясом.

- А вон женщина в платочке, ты снял скальп и не захотел вернуть его на место, оставив череп без кожи, и тут же последовала резкая и острая, как бритва, боль. Именно ею и полоснули по голове тирана. Теперь с раскроенным черепком стоял он перед своими, тогда бесправными жертвами.

Экзекуция "один в один" продолжалась достаточно долго. В подземелье стало душно, но задыхался один Скальпель, он был слишком нежен к себе и практически невынослив. Обитатели же не собирались пока отпускать гостя, видимо, имея определённую цель довести коварный замысел до конца. Завершился разговор на этом этапе совершенно непредсказуемо.

Трупный запах вступил в реакцию с газами от горения костра, произошла быстрая реакция-взрыв, в итоге Скальпеля так подбросило, что он вылетел из могильного заключения, крепко ударившись о что-то очень твёрдое и холодное. Очнувшись, он обнаружил себя, в странной рубашке, бьющимся головой о боковинку железной кровати. Очень смутно, через пелену зрения, просачивались фигуры в белых одеждах. В голову медленно возвращались мысли - он в раю.



Транзит "Психичка", или мир в клеточку.

- Я целованная в макушку Богом,- подумала Голова, прежде, чем Скальпель открыл глаза.

Он лежал на кровати в абсолютно пустой комнате, вокруг стены, выбеленные до блеска и одно окно.
- Странно как-то, в раю, оказывается, и небо иное, в клеточку, солнце в квадратиках и облака не лошадки, а какие-то геометрические фигуры,- так подумалось мимоходом, глядя по сторонам.

Затем он встал, если можно это назвать подъёмом, поскольку долго не мог понять, почему он тоже в белом саване и руки где-то внутри его. Правда, ни капельки не смутившись, отнёс своё новое состояние тоже к особенностям и правилам проживания в раю. Подошёл к окну: удивительная, доселе ни разу не встречающаяся, панорама открылась его взору. Внизу, в коробке формы заливного катка, обнесённой высоким забором, по кругу ходили такие же, как он, человеки в белых одеждах. Их руки также были спрятаны, или заведены за спину. Головы дружно опущены в землю - складывалось впечатление, что движущиеся что-то ищут, или внимательно рассматривают. С внешней стороны замкнутого пространства, около выхода, стояли двое очень крепких мужчин.

- Ангелы на прогулке,- мелькнуло в затуманенном черепке,- я хочу к ним, хочу к ним,- закричал, да так громко, что дверь в комнату молниеносно открылась и влетели точно такие же два здоровенных ангела в белоснежных одеяниях. Следом появилось милое создание женского пола с чем-то острым в руках и знакомым до боли ароматом спиртного.

- Потерпите, сейчас Вы тоже будете на прогулке,- больше он ничего не слышал и только какие-то странные звуки музыки коснулись ушей.

Ровно в полночь в комнате что-то заскрипело и Скальпель открыл глаза. Окно в квадратиках странно преобразилось в надутый шар.

- Комета что ли, первое, что взбрело в голову,- отростки какие-то выпускает, нет, спутник. Ага, ко мне гости - инопланетяне,- мужчина было хотел поднять руки для приветствия, но оказался привязанным к кровати.

- Нет, похоже, я космонавт и нахожусь в космосе, коли привязанный к кровати, невесомость - это не опасно,- так ещё надёжнее.

Тем временем вокруг койки начались катаклизмы. В окне появились какие-то очертания фигур, они быстро и легко проникли в комнату через решётку и резво подскочили к Скальпелю. Что-то похожее на массаж, так ему показалось вначале, творили над ним неизвестные. Но первое впечатление было обманчиво. Очень острым предметом, похожим на хирургический нож, вспороли одежду, обнажив полностью плоть.

- Теперь ты получишь тридцать три удовольствия,- сверкая налитыми кровью глазами, бросило одно из чудовищ.

- Кадр первый,- резко поставив бедолагу на колени, его сношали в анальное отверстие с особым пристрастием. Экзекуция была бы не так страшна, если бы в ж@пу вставляли члены. Увы, видимо, будучи в анатомичке, Скальпель практиковал насилие над трупами в особо жестоком режиме предметами-имитаторами с шипами.

У жертвы от процедуры выкатились зенки, язык болтался почти между ног, а место соития вывалилось, как послед у коровы после родов.

- Кадр второй, на долгую и вечную память,- его бросили на пол, один держал, а второй, вставив в рот медицинские расширители, вставил свой член до самого горла.

Скальпель бился в конвульсиях, рвотные массы заполнили всё, и горло, и нос, они вылазили уже через уши - кричать он не мог, да и едва ли кто мог услышать эти стоны.

Досыта оттянувшись, гости решили передохнуть и почти обездвиженного Скальпеля бросили на постель со словами:

- Ну, можно и перекурить. Как это славно и артистически у тебя выходило наслаждаться ароматом дорогих сигарет. Ну-ка, давай-ка, вспомни,- и тут же в ноздри водрузилось по сигарете, вспыхнул огонёк зажигалки пламя полоснуло по глазам, опалило ресницы и брови, глаза застил едкий дым....

- Этим я заканчивал свой рабочий день, значит, конец,- промелькнуло где-то напоследок и он потерял сознание.

Утром санитары обнаружили тело рыцаря посреди палаты, находившегося не то в полувисячем, не то в полусидячем положении около своей кровати. Предполагалось, что он пытался освободиться от смирительной рубашки самостоятельно, но только усугубил своё положение. Его никто не анатомировал. Диагноз был известным при поступлении в психбольницу.