Так странно, милая, так странно

Так странно, милая, так странно.
Я всё пишу тебе пространно,
и ежедневно здесь так туманно,
но нынче ясно...

Нам стало ясно, что не напрасно,
тогда,  в то утро, всё так прекрасно,
и запах ветра, и взгляд твой страстный,
но нынче споры...

Мы снова спорим о мирозданье,
о сострадании и созерцанье,
о вдохновенном, о созидании.
Тебе всё ясно...

Тебе всё ясно - так мир устроен,
и хотя внешне я вновь спокоен,
но злюсь, и этим обеспокоен.
Всё так банально...

Всё так банально,  но всё реально.
Я раздражаюсь тобой в постели,
равно на кухне. Да и метели не за горами.
В оконной раме...

В оконной раме, обычный вечер,
нас растерзает осенний ветер,
мы ведь другие. Себе признайся,
и раздевайся.

И раздевайся, смотри истомно,
гори желанием, люби лобзания,
да, притворяйся. Да, распаляйся.
Такие роли. Любовь с экрана.

Такие роли.Такая рана.
Такая драма, с телеэкрана.
Без восхищения и настроения.
Как взвод пехоты на построении.