Хрен вам, а не амнистия

В 92 году меня с «2» этапировали на «4». Это которая тюрьма «Эмари». Это были годы, которые потом назывались «демократия». Рулили зеки. На вышках стояли то российские солдатики, то кайтселиит, то вообще неизвестно кто. Оружия у нас было больше, чем у нашей охраны. В зоне делали такие стволы, арбалеты, ножи и сабли, что за ними гонялись и вояки, и бандиты, и коллекционеры. За лето на «2» было 29 трупов. В основном, это было огнестрелы, которые потом поливались бензином и поджигались. Было весело. И в это весёлое время Дора и Сача зазвали меня на «2». А на двойке я увёл жену мента. Мент был отрядным, брат его был зоновским фотографом, а Татьяна №1 работала в спецчасти, носила на плече четыре звёздочки и называлась она «Мисс Румму». Она была младше меня на 17 лет, а у меня было 20 зубов во рту и семь лед впереди. История эта настолько необычна, что она у меня попадает аж в два рассказа. Это в «Мои бывшие» и в «92 год» Это мой «92 год», а не господина Гюго. Разница по времени в 200 лет и во многом другом. Короче, об этом обо всём потом и подробно, а суть в том, что после официальной свадьбы меня нельзя было оставлять в зоне, откуда уволили Татьяну, но где остались её муж и его родня. Доходило и до кулаков, и чёрт знает до чего. В общем попал я на «4». Время было удивительное. Насчёт количества посылок и объема закупки в магазине было очень легко договориться. Ходили в вольной одежде, телевизоры и видаки не выключались сутками, а в камерах в огромных количествах присутствовали всяческие гаджеты, тостеры, кофейные машины и музыкальные агрегаты всех видов и огромным количеством динамиков.
У Вано и Архипа жилуха была двухкомнатная и в ней камин. Эстонцы и русские жили отдельно, но друг на друга не крысились и все придерживались общих правил. Несколько месяцев назад окончилась русско-эстонская война, которую спровоцировал и организовал майор Гирлин. Этот майор был заместитель директора по оперативным делам. Прирождённый провокатор. Крови на нём, как на трёх любых серийных маньяках. Воевали по-взрослому. Последнее сражение выглядело так: одна группа забаррикадировалась в «4» бараке. Другая группа, естественно, этот барак штурмовала. Поджигались и бензин, и солярка, летали раскалённые электроды, взрывались кислородные баллоны. От взрывов «4» барак пошёл трещинами с верху до низу и восстановлению не подлежал. Так он простоял года четыре, пока его на кирпичи не разобрали. Урмас Гростал жил в пустующем помещении школы на третьем этаже. У него были свой спортзал, своя баня и даже маленький бассейн, а кличка у него была «Советник». Не погоняло, а именно кличка. Он изображал из себя крутого каратиста, правда ни в одной зоновской драке не участвовал. Зато в спортзале у него были два заточенных меча из рессорной стали. Оба меча были размером больше метра, и Урмас называл их чужим именем «Катана». Вот на этой почве мы с ним и поссорились. Он пригласил меня сразу после приезда в свой зал и показал мне то, что он принимал за ХХХ. Мне он в руки ни меч, ни шест не дал, даже нунчаки не дал. Зрителей было три-четыре человека из посвящённых, приближенных и допущенных… Запыхавшийся после четырёхминутного ката, Урмас гордо посмотрел на всех и спросил меня: «Ну как?!». Я ответил ему честно. Я сказал ему, что он настоящий ниндзя. Своё заявление я расшифровал так: «мечи говно, ката говно, каратист – тоже говно. А почему ниндзя? Да потому что такое говно не должно при дневном свете людям показываться. Только ночью, в полной темноте.
Вот как раз после этого я попросил в руки меч и шест. Не получил. Ну вот добрался до сути. После «концерта» вся зона стала звать его «ниндзя», но у молодых эстонских парней Урмас вызывал уважуху. А почему бы и нет? Прекрасно одевался, прекрасно питался, менты не трогали его мечи. У него в зоне прожила почти две недели знаменитая Тартуская порно-звезда. Откуда такое снабжение, такая вседозволенность? Да оттуда, откуда и кличка «Советник». Государство у нас было очень молодое. Были и успехи, были и ошибки. Вот такой ошибкой и была дама по имени Паре Лагрек. Во времена советской власти госпожа Лагрек возглавляла тартускую антисоветскую организацию. Урмас возглавлял в этой организации молодёжное боевое крыло. Боёв не было, но крыло было. Я не предполагаю, как бы Урмас повёл себя в боевых условиях, но надувать щёки, как Киса Воробьянинов, Урмас умел. Ещё он очень много рассказывал про искусство «нинзуцу», правда рассказать про свои боевые подвиги ему было нечего. Это не потому, что подвигов не было, а потому что нинзуцу. Ну какие нафиг эпизоды, если боевая операция не видима и не слышима. Урмас прямо из зоны перезванивался с министром МВД и всё ей советовал. Я не знаю, был ли кто-то на втором конце телефонной линии и были ли советы, но кличка «Советник» и вседозволенность появилась именно отсюда. Вот теперь прикиньте сами. Какое же погоняло, если тема ментовская, да ещё министр МВД. Конечно, кличка, как Поньту, и положено. Внимание, форс-мажор! Принесли рыбную баланду. Сейчас с Саньком сокамерником умножимся и продолжим.
Вот чёрт побери, а Санёк-то по образованию и специальности повар. А у нас в меню целых три рыбных месива. И называются они: солянка рыбная, суп рыбный и даже уха. Общее у них следующее: маленькая порция, присутствие рыбы и разваренного солёного огурца и морковь. Морковь здесь присутствует в любом блюде. Её страшно много, она крупно порезана, она не доварена. Ещё все супы не солёные. Я первый раз попал в тюрьму, где даже соль надо покупать в магазине. У меня от всех этих неожиданностей глаза на лоб. У Санька первая ходка, но и он чувствует, что что-то не так. В общем, разговор пошёл длинный и интересный. Сначала мы обсуждали рыбные похлёбки и пытались их классифицировать. Не получалось.
Потом стали обсуждать, кто из нас что и как готовит, и кто из нас как ест. В общем, к концу беседы мы зауважали друг друга и как поваров, и как гурманов. Одновременно с увеличением взаимного уважения увеличилось и бурчание в животе. В общем, два дня нам с Саньком было не до писанины. Но вот продолжаем про Паре Лагрек. И наконец она приехала на «4» с представителями общественности. Год был 93, а не 2013. Поэтому представители общественности были не ручные попугайчики, а реальные люди от реальной общественности. Среди них были и представители «Мемориала» и общества охраны памятников. Эти люди участвовали в поющей революции и чётко знали, чего они хотят и что могут. И ещё их можно было отнести к группе 50+. И вот они зашли в «4» на встречу с несчастными зеками, ждущими амнистии. И несчастненькие появились. Было их примерно 30-40 человек. Все спортивного телосложения, хорошего роста. Одеты несчастненькие были, как олимпийская сборная тех лет. Спортивный костюм по каталогу последнего выпуска, кожа, кроссовки на липучках. У всей группы 50+ я увидел общее синхронное движение, чисто автоматическое. Они левым локтем покрепче прижали к телу свои сумочки. Одна женщина сказала с обидой в голосе: «Примерно такие кроссовки у меня внук два года выпрашивает». Потом комиссия посмотрела жилые помещения друзей Урмаса. А там рыбки, цветочки, кухонная и музыкальная техника. В общем, комиссия ушла. И никаких разговоров об амнистии больше не было. За все прошедшие с того времени 26 лет, ни одной нормальной амнистии.  Причин много, но названная мной причина достаточно веская. В общем, первый шаг Паре Лагрек оказался почти шпагатом и прямо в дерьмо. Наблюдая за ней дальше, я изучал её как под микроскопом. По мере изучения я увидел, что в дерьме не только правый ботинок. Камуфляж хаки «поднимался» по её телу всё выше и выше. И слой, составляющий этот камуфляж, становился всё более толстым и пахучим. К тому времени, когда я докончил своё исследование, госпожа Лагрек была уже не министр МВД, а послушницей в Пюхтинском монастыре. Общеизвестно, что все разведки мира собирают 90% информации из открытых источников. Я взял с них пример. Я никого не подкупал, не вывозил в лес и не бил бейсбольной битой. СМИ, Интернет и здоровый авантюризм. Вот пример такого авантюризма при сборе информации:
«Один морячок ходил в очень длинные рейсы, но про все «подвиги» жены за это время узнавал за полчаса со 100% достоверностью. Он просто подходил к старушкам, которые сидели на лавочке возле его подъезда и говорил им: «Здорово, бл…и!»
Я действовал по такому же принципу. Компьютера у меня не было, а вот телефон был. А компьютеры были у тех, кому я звонил. Стоило разместить в Интернете похлаву, госпожа министр за какой-то период её жизни, как «старушки» вставали со скамейки и шёл нерегулируемый поток негатива. Мне оставалось анализировать и классифицировать. Резюме такое. Гебейка схватила Паре на горячем и суд не пожалел для неё срока. Чудеса начались после приговора. Она пошла по этапу в женский лагерь на Нижнем Тагиле. Внимание! Ни одной этапной камеры с большим количеством народа. Ни одного длительного ожидания этапа на пересылке. Везёт же некоторым. Тут по два месяца на крестах ждёшь, пока этап соберётся. Это если обычный этап. А этап на Тагил – это для политиков и высших ментов. Такой этап ещё дольше собирать надо. А эта доехала, как на велосипеде. Ну ладно. Доехала она до зоны, и период чудес на этом и не закончился. В лагере было 56 женщин. Сотрудников было больше. Всё-таки зоновские работники и четыре смены внешней охраны. Внешняя охрана служила по системе «сутки через трое» и внутри себя тоже была разделена на три смены. До приезда Паре в этот лагерь должности «нарядчик» там не было. Её назначили нарядчиком чуть ли не прямо в этапной камере. Что такое «нарядчик» в зоне? По количеству информации и влияния он отстаёт только от начальника колонии, тут даже оперативники в хвосте тянутся. А если учитывать образовательный уровень, менталитет и любовь к алкоголю, то нарядчик на первом месте по влиянию. Пример: да есть в ресторане директор, но вот швейцар есть всегда. Через нарядчика проходят все списки проживания  в бараках, все списки по рабочим местам, все списки нахождения зеков в санчасти, в карцере на свиданке. Все месячные наряды работы, заплаты, процентовки, а значит и актировки, и все подготовки документов и на освобождение или на досрочное освобождение. И бухгалтерия, и канцелярия готовят документы, которые становились материалами нарядчиков.
А ещё у нарядчика была просто сумасшедшая привилегия, которая называлась «бирка». Это право на свободный проход по всей территории зоны. В советское время организация зон была стандартна и внутренний распорядок абсолютно одинаков. Зона делилась на две части. Рабочая зона и жилая зона. Перемещение из зоны в зону проходило через дежурку с войсковым нарядом. И ещё были ШИЗО-ПКТ, санчасть, столовая, комната свиданий, клуб, библиотека, административное здание. Каждый из этих участков был обнесён забором и назывался локальной зоной. Перемещение из локалки в локалку или строем или по особому разрешению. Вот «бирка» и была самым особым из всех особых размещений. Мне кажется, что из 56 зечек Лагрек была самым крутым и реальным антисоветчиком. Видать за это ей и особое доверие от лагерной администрации. Курировала такие лагеря «Контора глубокого бурения». Любые случайности тут просто исключены. Во всех случаях, кроме нашего. Госпожу Лагрек совершенно случайно помиловали. После распада Союза госпожу Лагрек в качестве министра МВД об этом помиловании спрашивают журналисты. Госпожа министр ответила честно и коротко: «Да, для меня это было сюрпризом. Родственники подавали прошение, а я ничего не знала».
А вот убейте меня, тело сожгите и пепел в парашу насыпьте. Не верю я ей. За время моих отсидок я видел несколько помилований и сотни производств по рассмотрению вопроса о помиловании. Стандарт процедуры в любой зоне СССР был один. Зека вызывали в канцелярию и говорили: «вы (ваши родственники) подали заявление о помиловании. Пишите заявление здесь и сейчас. В заявлении укажите, что полностью признаёте свою вину, раскаиваетесь и обязуетесь всегда, везде….». Ребята, без такого заявления помиловка дальше зоны не уходила. Также госпожа Лагрек комфортно, и забор высокий. Так, на всякий случай. Интересно, есть ли у неё там «бирка»?