Я кузнец

Тут я недавно открытие сделал. В свое время директор тартуской тюрьмы сказал, что в тартуской тюрьме работа не обязанность, а большая привилегия. Об этом я подробно писал в разделе «Тюряга». Рассказ назывался «Особенности трудового воспитания в тартуской тюрьме». Поэтому повторяться не хочу! Кому интересно – полистает листочки этой же книги и найдет. Что такое большая привилегия и как ее добиться? Добиться невозможно, возможно только заслужить. Как в цирке заслуживает вкусняшку зверушка. Да и проще простого. Надо прыгнуть выше всех и залаять громче всех. Но это должно случиться еще и вовремя. Кроме послушания и демонстративного или тайного желания выслуживаться, кандидату на привилегию необходим еще один фактор, чаще всего он решающий. Максимально возможное доверие со стороны администрации тюрьмы. Тюрьма ведь, кроме того, еще и следственная. Да и характеристики в суд на зеков писать надо. И «оперативки-объективки» перед выходом на валю. Никак без этого нельзя. А без помощников такой работой не справиться. Довольно часто зеки пишут заявления, жалуясь на несправедливое распределение рабочих мест. Вот уборка «галёр». На нее должны ставить каждого на 3 месяца в год. Заработок там 3-4 евро в месяц, но для многих это единственный источник дохода. Можно раз в месяц купить соль и сахарин. Лучше, чем ничего.
Да и в характеристику это попадает, как трудовое воспитание, получение трудовых навыков и т.д. Вот кто-то ждёт этой «манны небесной» по 2-3 года, а кто-то работает уборщиком по несколько лет. Чем не привилегия?! А у начальства классная «отмазка». Женщина, ведущая табель и проставляющая в нем рабочие часы и есть виновница всей неразберихи. Всегда! Она! Одна! У неё одна маленькая звездочка на плечах, но она самый непослушный работник и вообще «деструктивный" элемент в тартуской тюрьме. И еще она неформал (?!) круче любого панка, никого не слушается. Ни опера, ни директора тюрьмы. Они устали с ней бороться и «опустил руки». Эта дама записывает на работу тех, кого хочет. А кого не хочет – не записывает.
В итоге пожизненный заключенный, кстати, без взысканий сидит, ищет по камерам щепотку чая, а вовремя «залаявший» три года ходит на «уборку». А это значит, что за три года он «съел» работу двенадцати человек! Не слабо подпрыгнул и гавкнул видать. Вот такая железная леди с маленькой звездочкой у нас «рулит» куском хлеба. А из всех привилегии самая крутая – это работа на кухне или на раздаче пищи по камерам. Тут надо «прыгать и лаять» не переставая. Во! Почти добрались до того, о чем хотел рассказать. Ещё чуть о проблеме сокамерников, о совместном проживании в двухместной камере. Теоретически, при расселении зеков по камерам, начальство должно выполнять много правил и учитывать много факторов. Нельзя сажать в одну камеру лиц, не имеющих возможности общения вследствие взаимного незнания языка друг друга. Нельзя сажать в одну камеру зека, получающего большой магазин, и зека, не получающего из магазина ничего. По их правилам нельзя передавать продукты и даже угощать запрещено. А если в камере один телевизор на двоих? Обычно перед переводом из камеры зека спрашивают согласен ли он идти в эту (или другую) секцию или к этому человеку. Так вот, за 17 лет меня ни разу не спросили о согласии сидеть с кем-то. Всегда новый сокамерник приходил проинструктированный опером. Да, за 17 лет только у одного сокамерника были средства на «магазин» и только у одного был свой телевизор. Каких только уродов не было. Был один мужик, который «заочно» окончил тартуский университет и получил специальность «хирург». Как вам это нравится хирург-заочник. Даже интернатуры. Да ты, псина, хоть букварь прочитал? За то хорошо знал, какие вопросы задавать. Люди, поверьте, нет у меня мании преследования, как и мании величия. Я нормальный человек, насколько это возможно в моих условиях. Вот доказательство моей «теории заговора». На секции, где я сейчас нахожусь, вместе со мной всего 50 зеков. Из них четыре моих бывших сокамерника. Каждый из них приходил ко мне в камеру почти криминальным авторитетом. С каждым из них у меня оказывалось много общих знакомых, не самых законопослушных. А я «по жизни играющий». Это не любитель играть, а образ жизни (последние 10 лет уже нет). Так вот, играю, как у нас говорят во всё «от буры до бокса». Больше всего люблю шахматы и нарды. Так вот я помню или могу вспомнить почти каждую партию. В жизни не наркоманил, а пил алкоголь в последний раз в 1972 году. Память не подводит и поймать собеседника, особенно сокамерника, как два пальца…в воду окунуть. Все четыре сокамерника после предметного разговора нашли камеру лучше, чем моя камера. Сейчас трое из них работают раздатчиками пищи, а четвертый, тот вообще карьеру сделал, работает в зоновской столовой помощником повара. Тенденция, однако!
Вот и думайте, шизофреник я или нет. Может они эту «привилегию» заслужили за сложную и опасную работу. Может быть, и нет. Но четверо из четверых!  Четыре снаряда в одну воронку. Даже в кино столько случайностей подряд не бывает. И теория вероятности, и теория игр – все против. А это значит, что моя камера – кузница кадров для столовой, а я в этой кузнице – кузнец. Я молотом по наковальне «бум-бум», а будущие повара и раздатчики пищи «стук-стук». Такие вот звуки.
Хоть плачь, хоть смейся.