Опыт догматического исследования споров об Имени Б

Как следует из различных, составленных имяславцами документов, их учение сводилось к следующему:

Имя Божие - нетварно, божественно по своей природе. Оно неотделимо от существа Божия, но нетождественно ему. Имя Божие есть энергия Божия. То. что учит Православная Церковь о нетварности и божественности энергии Божией, может быть отнесено к Имени Божиему, в частности, энергия и Имя не тождественны Божественной сущности, но и неотделимы от нее.
Бог открывает Свое Имя твари. В тварном мире Имя Божие облекается в буквы и звуки, которые сами по себе тварны. Сам Бог присутствует в Имени Своем, хотя Именем не объемлется, точно так же, как по учению Православной Церкви Бог присутствует в Своей энергии, но ею не объемлется. Чудеса и тайнодействия совершаются силою Имени Божьего, не отдельно от Бога действующего, но именно в силу присутствия Бога в Его Имени.
Выражение «Имя Божие есть Сам Бог», употребленное О. Иоанном Кронштадтским и затем повторенное имяславцами, указывает на присутствие Божие в Его Имени - Энергии, на Божественность, нетварность Божьего Имени, но никак не означает ни какой-либо отдельной от Бога Божественности Имени, ни отождествления Имени с Сущностью Божией, которая Сама по Себе выше всякого чувственного или сверхчувственного касания.
Имя Иисус также нетварно и приуготовано до сотворения мира. Имена людей, называемых Иисусами, существенно не то, что Имя Иисуса Христа, как ясно учит об этом Православный Катехизис. Имя Иисуса Христа есть Имя воплощенного Бога, а не просто человеческое имя. Имя Иисус и другие Божественные Имена, святы сами по себе, как энергия Божия, а не в силу обожения энергией Божией. Поэтому Имена Божии требуют почитания как нетварные действия Самого Бога, а не как мысленные действия твари о Боге.

Таково в своем существе многократно изложенное в различных пе¬чатных трудах учение имяславцев о Имени Божием. И если изложение это в ранних работах страдало некоторыми неточностями, то постепенно оно пришло в стройную, непротиворечивую форму, свободную от таких погрешностей.
В чем же обвиняли имяславцев их противники, в каких ересях, в каких изменах православию? Все теоретические обвинения сводились к следующему: I) имяславцы якобы обожествляют буквы и звуки Имени Божьего;
2) имяславцы якобы считают, что Имя Божие свято, божественно и действенно само по себе. независимо от Бога;
З) имяславцы якобы отождествляют Имя Божие с существом Божиим; 
4) имяславцы утверждают: Имя Божие есть энергия Божия.

Первые три обвинения сами имяславцы отвергали многократно и мно-гообразно, называя их клеветой. Так это и было на самом деле, убе¬диться в чем не составляет труда, ознакомившись с сочинениями имяславцев.  Клевета эта едва ли не была злонамеренной, настолько явным было нежелание принимать во внимание исповедания и заявления имяславцев о том, что они не обожествляют звуков и букв, не отделяют Имени Божьего от Самого Бога и не отождествляют Имени Божьего с сущностью Божией. Противникам имяславия было гораздо важнее распра¬виться с имяславцами, чем выяснять истину. С этой целью они и при¬писывали имяславцам мнения явно неправославные, которые так легко «ниспровергать», не углубляясь при этом в то, что же на. самом деле утверждают, во что верят и что защищают имяславцы. Однако подобные «богословские» удары по имяславию-то и не попадали. Противники имяславия боролись не с имяславием , а с ими же самими придуманным «имябожием», состоящим из трех вышеперечисленных ложных утверждений, не имеющих к имяславию никакого отношения.

В качестве примера, (их можно было бы привести множество) при¬ведем два отрывка из официальных документов, подписанных иноками – имяславцами, в которых идет речь о буквах и звуках Имени Божьего.

1) Из Заявления в Святейший Правительствующий Синод.
«В наших прошениях Святейшему Синоду мы неоднократно указывали на неправославие этих тезисов (утверждений имяборцев, о которых идет речь выше - прим. В.К.) и просили пересмотреть и исправить их, представляли к тому многократные доказательства. Святых Отцов и Писания, которыми непреложно свидетельствуется Божество Имени Божьего, понимаемого не как буквы и звуки, но в смысле Божественного Откровения».
2) Из Заявления митр Макарию от 17 мая 1914 г.
"Мы говорили и говорим, что Имя Божие есть Сам Бог, Имя Господа Иисуса Христа, есть Сам Господь Иисус Христос, понимая сие не в смысле обожествления тварного имени, но понимая духовно, в смысле неотделимости Имени Божия от Бога при призывании Его и в смысле Истины  Богооткровенной, которая есть Действие Божества".

Очень обстоятельно, со ссылками на Св. Отцов, как бы подытоживая все сказанное до него, критикует имяславцев архиеп. Серафим (Архиеп. Серафим Соболев «Новое учение о Софии- премудрости Божией», София, 1935 г.). Рассмотрим некоторые из его обвинений.

Настойчиво повторяет архиеп. Серафим, что имяславцы отождествляют Имя Божие с Божественной Сущностью. Это утверждение очень важно для противников имяславия. так как позволяет подвести имяславие под ранее осужденную ересь евномианство. Евномиане отождествляли Имена Божии с Божественной Сущностью. Многократные заявления имяславцев о том, что они никак не отождествляют Имен с Сущностью Божией архиеп. Серафим ставит ни во что. Ход его рассуждений таков.

«О. Булатович в своей «Апологии» говорит: «мы различаем Имя Божие от Самого Существа Божия и не сливаем понятия Существо Божие и Имя Божие» (Иеросхим. Антоний (Булатович). «Апология веры во Имя Божие и во Имя Иисус», стр. 5. Москва, 1913 г.)». Но это заявление вождя имябожников не изменяет сущности их учения, ибо о. Булатович не отрекается от вышеприведенных его слов, в которых он называет Имя Божие и Имя Иисус Самим Богом. А выражение «Сам Бог» равносильно выражению Существо Божие».

Слова. о. Булатовича, на которые ссылается архиеп, Серафим, представляют собой следующее: «...Имя Божие, как истина Богооткровенная – есть  Сам Бог, и Бог в них (в именах Божиих – прим. В. К.) пребывает всем существом Своим по неотделимости существа Его от действия Его».

Из этих слов, цитируемых самим же архиеп. Серафимом, яснее ясного следует, в каком смысле имяславцы говорили, что Имя Божие есть Сам Бог, а именно в смысле Божественной энергии, которую они четко отличали от сущности Божией. По их мысли Бог пребывает в Имени «всем существом Своим по неотделимости сущест¬ва, Его от действия Его», каковым и является Имя. Как же после такого совершенно ясного совершенно православного различения существа и энергии, после ясного заявления, что Имя есть энергия, а не существо, и только в этом смысле Имя Божие есть Сам Бог, -как же можно после всего этого упорно повторять что имяславцы отождествляли Имя Божие с сущностью Божней, хотя этого они никогда и нигде не говорили?! Ока¬зывается, можно, если очень хочется имяславие «ниспровергнуть»! Раз сказали Сам Бог значит имеют ввиду существо Божие хоть и говорят, что это не так. Вот какое обоснование дает архиеп. Серафим: «под наимено¬ванием «Бог», - пишет он, - обычно мыслится нами только божественное существо, и ничто другое». Вполне возможно, что архиеп. Серафимом ничто другое и не мыслится. Но вот св. Григорий Палама, на которого так часто ссылается арх. Серафим, писал, что в Боге нужно различать сущность, Божественные Ипостаси и энергию.  В различных случаях слово «Бог» может быть приложимо и к тому, и к другому, и к третьему. Так, например, говоря «Бог Отец», «Бог Сын», «Бог Дух Святый», Православная Церковь относит слово «Бог» явно к Божественным Ипостасям. Со своей рационалистической логикой и своим обычаем относить слово «Бог» к сущности и только к сущности архиеп. Серафим запросто мог бы обвинить в ереси ап. Петра, утверждавшего, что Христос «восшед на небо, пребы¬вает одесную Бога». Или архиеп. Серафим считает, что Христос пребывает одесную Божественной Сущности? Существует, и небезосновательно, точка зрения, согласно которой имя «Бог» в строгом смысле приложимо как раз к энергии Божией, а не к сущности.

«Имя «Бог» (или Божество) в строгом значении слова, обозначает энергию, потому что Сверхсущ¬ность превосходит всякое наименование. Как причина энергии Сверхсущность в этом смысле ее превосходит. Энергии доступны тварному миру, они познаются и разделяются в меру способности тех, кто им приобщается». (Монах Василий Кривошеин. Аскетическое и богословское учение св. Григория Паламы).

Интересно, что эту же идею исповедует несколько ниже и сам архиеп. Серафим, относя, вслед за св. Отцами, все Имена Божии, в том числе и имя Бог к энергиям Божиим, а не к сущности, которая в принципе неименуема. Он пишет: «...как видим из вышеприведенных святоотеческих слов касательно объяснения производства ее согласны в одном, что Имена Божии означают ту или иную деятельность Бога». Это утверждение архиеп. Серафима совершенно опровергает его же утверждение, что имя Бог относится только к Божественной сущности.  Защищая православность формулы «Имя Божие есть Сам Бог», впервые произнесенной о. Иоанном Кронштадтским, имяславцы ссылаются на 5-й анафематизм Константинопольского Собора 1341 г. против Варлаама, в котором говорится, что имя Божества относится не только к сущности, но и к энергии. При этом имяславцы не делают различия между терминами Божество и Бог. Слово «Божество» они переводят как «Бог», а не как «Божество». Во всяком случае совершенно ясно, что если в этом они и ошибаются, то речь может идти только, о правильности применения тех или иных терминов, но никак не по существу, ибо по существу имяславцы совершенно православно считают Имя Божие только энергией Божией, но никак не сущностью и только в этом смысле вслед за о. Иоанном Кронштадским называют Имя Божие Самим Богом.

 Архиеп.  Серафим пытается доказать и то, что имяславцы обоживают буквы и звуки Имени Божьего. Он пишет: «...имябожники словами о. Булатовича в его «Апологии»  заявляют, что условных знаков и букв, коими выражает¬ся божественная истина и идея о Боге, мы не обожаем, ибо сии буквы и звуки не суть Божественное действие Божества, а действие человечес¬кого тела». Казалось бы, все ясно, но архиеп. Серафиму ясно, что все наоборот. Он пишет далее: «Мысль или идея о Боге есть вну¬тренняя составная часть имени Божьего, как членораздельный звук составляет внешнюю физическую составную часть имени Божьего. Только при наличии обоих этих составных частей своих может быть имя вообще и в частности имя Божие». Но эта его мысль о том, что имя существует только постольку, поскольку оно облечено в членораздель¬ные звуки и, противоречит Св. Писанию и Св. Преданию Церкви, которые говорят о том, что имя Божие открыто твари Самим Богом, что имя Христово предуготовано  прежде сотворения мира, что существует надмирно и независимо от тварного произношения и написания. Руководствуясь своими соображениями, архиеп. Серафим выводит, что раз Имя Божие без тарных звуков немыслимо, то значит, слова имяславцев о Божественности имени Божьего распространяются и на буквы, и на звуки.  Странная логика позволяющая обвинить, например, апостола Фому, исповедавшего Христа Богом, в том, что он считает божественным по природе человеческое естество Христа! Самим же имяславцам утверждение Божественности Имени Божьего ничуть не препятствовало признавать тварность букв и звуков его, как и всей Церкви исповедание Христа Богом не препятствует признавать Его и Человеком.

В своей работе архиеп. Серафим сообщает, что не намерен подробно заниматься критикой имяславия. т. к. оно уже было осуждено Святейшим Синодом Русской Церкви в 1913 году, «забывая» при этом сообщить, что уже после этого осуждения имяславцы были подвергнуты (по поручению Синода) суду Московской Синодальной конторы, и что суд этот совершенно их оправдал и исповедание их Имени Божьего признал православным, а вопрос о Имени Божием был вынесен затем на рассмотрение Поместного собора! К великому сожалению в силу внешних революционных событий рассмотрение по существу этого вопроса тогда не состоялось. Это ещё только должно произойти.

Мы не склонны думать, что причиной имяборческих обвинений была одна, только упрямая злонамеренность, нежелание понимать, стремление опорочить во что бы то ни стало. Кое-что следует отнести и на счет особенностей духовной жизни имяборцев. Для выяснения этого вопроса, обратимся к полемике между имяборцем проф. С. В. Троицким и защитником имяславия проф. С. Булгаковым, опубликованной в 1914 году на страницах журнала «Итоги жизни».

Проф. Троицкий, несмотря на заверения имяславцев, отказывается по-верить в то, что, говоря о нетварности Имен Божиих, они не обожествляют звуков и букв. Из его сочинения ясно можно видеть, что ему просто непонятно, о каком еще имени, кроме букв и звуков, может идти речь, ведь сам он кроме букв и звуков никакого имени не знает и представить себе не может. В его религиозном опыте нет для него никакого дру¬гого имени кроме его собственных мыслей и слов. В своем ответе на статью проф. Булгакова и защиту имяславия Троицкий пишет:

«О. Булгаков в качестве аргумента за имябожников выставляет то обстоятельство, что они различают плоть слова (слова, слоги и звуки, изменчивое, эмпирическое в слове) и внутреннее слово, собственно имя, воплощенное в слове... Что такое это внутреннее слово, собственно «имя» невидимое и сам г Булгаков ясно не представляет...  всякое имя состоит из звуков (произносимых или мысленных) и мысли, в них выра¬жающейся. Поэтому имя без звуков быть не может, имя без звуков уже не есть имя, а. есть чистая мысль. И если бы имябожники(и их защитники) не имели в виду говорить и о звуках, они должны были бы говорить о мысли, а слово "имя" не употреблять.»

Троицкий утверждает, что имяславцы «от букв и звуков отрицаются лишь в целях облегчения апологии своего учения». Его нисколько не интересует вопрос о том, почему же так настойчиво защищают имяславцы утверждение о некоем нетварном Имени, самому Троицкому неведомом. Он не допускает и тени сомнения в полноте своего религиозного опыта, чего он не знает, того, по его убеждению, и вовсе нет. Но, может быть, афонским монахам открыто в их молитвенном опыте что-то такое, что не открыто профессору по кафедре канонического права? Нет, он скорее готов обвинить их в нечестности. Это освобождает его от подозрения в злонамеренной клевете – но намного ли лучше в духовном отношении самоуверенная, гордая слепота?

Для Троицкого - одного из главных идеологов имяборчества - вообще свойственно не только имяборчество, но и словоборчество, логомахия. В той же статье он, сам того не замечая, говорит вещи, прямо противоречащие православному исповеданию. Он отрицает, что вообще существуют Божии слова и даже дерзает утверждать, что Ипостась Св. Троицы по существу - не Логос, не Слово и лишь называется так для того, чтобы обозначить бесстрастие рождения Сына Божия от Отца и ничего кроме бесстрастности рождения Имя Второй Ипостаси Святой Троицы - Логос не означает. Вот что пишет Троицкий: «Сей же Самый Сын Божий называется Словом для того, чтобы обозначить бесстрастность Его рождения. Одинаковость названия Сына. Божия со словом человеческим не должна по святоотеческому учению вводить в соблазн, делать заключение о подобии Сына Божия слову человеческому».
 
Этот разрыв - отрицание какой-либо   связи между Богом-Словом и человеческими, тарными идеями, целями и словами совершенно неправославен, это - плоть от плоти западной рационалистической, номиналистической философии. Это настолько очевидно, что не нуждается в доказательствах, но для наглядности приведем один отрывок из творений св.  мученика Иустина Философа, блестяще опровергающий измышления проф. Троицкого:

«Наше учение - возвышеннее, очевидно, всякого учения, потому что явившийся нас ради Христос по всему был Слово, то - есть и по телу, и по слову, по душе. И все, что когда-либо было сказано и открыто хорошего философами и законодателями, все это ими сделано соответственно меры нахождения ими и созерцания Слова, а также как они не знали всех свойств Слова, Которое есть Христос, то часто говорили даже противное сами себе». (Сочинения св. Иустина. Философа и мученика, М.,1892, с.115).

Конечно, слово человеческое далеко не то же, что Слово Божие и слова Божии, о чем и учат святые отцы, однако Священное Писание и Православная Церковь свидетельствуют, что человек сотворен по образу и подобию Божию и, следовательно, слова человеческие тоже имеют свой первообраз в Боге. Отрицать это подобие — значит впадать в крайний рационализм, утверждение какой-то вне-божественности, абсолютной автономии человеческого разума, мыслей и слов от Бога. Но разве есть чему-либо кроме греха, источник или первообраз вне Бога? Отрицание сообразности мира, в частности, человека, его мыслей и слов Богу, Божественным вечным идеям - энергиям, о которых говорили так ясно святые отцы, незнание или при формальном знании духовное неприятие нетварных Божиих идей (логосов) - энергий - это и есть духовная основа, и причина имяборчества, причина обвинения имяславцев в обожении букв и звуков. Трудно было поверить имяборцам. что дело не в буквах и звуках, а в чем-то таком, чего они попросту опытно-религиозно не знают и представить себе не могут.

Спор шел не о буквах и звуках, а именно о внутреннем содержании Имени Божия, об истине, об идее, в нем содержащейся. Но и идея эта, будучи именем, не есть отвлеченная идея. Она находится в особом отношении как к именующему, так и к именуемому. Вопрос заключается в том, кто является субъектом имени: именующий или именуемый, конкретнее, когда речь идёт об Именах Божиих: от человека или от Бога, про¬исходит Имя Божие, тварно оно или Божественно? В этом и было острие спора. Решения у имяславцев и у имяборцев прямо противоположные.

Иеромонах Антоний Булатович писал: «...условных знаков и букв, коими выражается Божественная Истина и идея о Боге, мы не обожаем, ибо сии буквы и звуки не суть Божественное действие Божества, а действие человеческого тела». (Апология веры во имя Божие и во Имя Иисуса, М., 1913, стр.180).
Итак, буквы и звуки суть действия человеческие, а идея, по мысли имяславцев, есть действие Божие.

Аналогично обстояло дело и с двумя другими обвинениями. Утверждение, что имяславцы почитают Имя независимо от Именуемого, не имеет абсолютно никаких основании в имяславческих текстах и также неоднократно опровергалось имяславцами. Совершенно так же обстояло дело и с обвинением в отождествлении Имени Божьего с Самим Существом Божиим. Имяславцы прекрасно сознавали и писали об этом, что их учение об Имени Божием, которое они понимали как энергию Божию, неразрывно с православным учением о Божественных энергиях вообще. Называя Имя Божие Божественной энергией и усматривая аналогию своего учения с учением св. Григория Палами о Божественных энергиях, имяславлавцы просто не могли ни отрывать Имени - энергии от существа, Божия, ни отождествлять Его с Существом Божиим, как неотделима от Существа. Божия и не тождественна, с ним всякая Божественная энергия.

Ясно, что обвинения имяславцев в том, что они:
1) отделяют Имя от Бога;
2) отождествляют Имя с Божественной Сущностью;
З) утверждают, что Имя Божие есть Божественная энергия, - все эти три обвинения взаимно исключают друг друга. Но что удивляться сюрпризам имяборческого рационализма, доходящим до абсурда! Противники св. Григория Паламы бросали ему точно такие же взаимоисключающие обвинения. Законы еретичествующего рационалистического рассудка за шесть веков не изменилась. Имяславцы, в отличие от своих противников, будучи логически последовательными, начисто отрицали как отождествление имени с сущ¬ностью, так и отрыв от нее, твердо став на. том, что Имя Божие есть Энергия Бога.

Из всех обвинений имяборцев соответствовало действительности одно: имяславцы утверждали, что Имя Божие есть Божественная энергия. Есть ли Имя Божие действие Божие или человеческое - в этом подлинная, если отбросить нелепые обвинения, догматическая сущность имяславческих споров.

Обратившись к писаниям святых отцов, к литургическим текстам, к Православному Катехизису, нетрудно обнаружить, что огромно число свидетельств святости, надмирности, Божественности Имени Божьего, того, что Сам Бог открывает Свое Имя людям, что Имя Божие есть Божественное Откровение. Эти свидетельства несовместимы с утверждением. что Имя Божие есть продукт человеческой деятельности. Не будем здесь приводить эти свидетельства. Они собраны в замечательной книге о. Антония Булатовича «Апология веры во Имя Божие и во Имя Иисуса».

Что же целому сонму святых свидетельств могли противопоставить имяборцы? Самым серьезным и даже единственным серьезным их аргумен¬том является ссылка на учение о «примышлении» пли «измышлении» в полемике с еретиком Евномием.

Евномий утверждал, что сущность Божия до конца, выразима в Божиих Именах, которые открыты людям Богом, и потому сущность Божия человеком вполне и до конца познаваема. Св. Григорий Нисский, опровергая эту ересь, в частности, писал: «изобретать существующим предметам служа¬щие к их обозначению слова и наименования принадлежит получившим от Бога способность мышления людям, которые всегда по своему произво¬лу, для яснейшего представления предметов, изобретают известные рече¬ния, указывающие на их свойств». Эту способность св.Григорий назы¬вает «примышлением».
«Имя Божества, - пишет св. Григорий, - изрекается людьми посредством примышления для обнаружения превышнего могущества».
Именно на этом учении строит свою борьбу против имяславия глав¬ный идеолог имяборцев  проф .Троицкий, а вслед за ним и архиеп. Серафим (Соболев).

Проф. С. Булгаков, возражая Троицкому в его апелляции к св. Григорию Нисскому и его учению о «примышлении», указывал, что хотя св. Григо¬рий Нисский действительно писал о том, что произведение имен есть дело человеческое, это не может, однако, давать оснований для опровер¬жения имяславчества. Во-первых, в богословском споре отдельное, частное мнение, хотя бы и святого отца, не может иметь безусловного решающего значения. Св. Григорий Нисский учил, в частности, и об апокатастасисе (т. е. о всеобщем спасении твари), но Церковь не приняла это учение в качестве общецерковного. Можно добавить, что известно немало случаев, когда св. отцы в своих частных богословских мнениях противоречили друг другу. Частное богословское мнение не есть дог¬мат.

Во-вторых, Булгаков ссылается на исследователя богословия св. Григория Нисского В. Несмелова, который говорит о том, что св. Григорий пишет не как богослов-систематик, а как проповедник, полемист, апо¬логет и что ему приходится самому в процессе спора впадать в край¬ность, в односторонность, в противоречие. Булгаков пишет, что св. Григо¬рий в полемике с Евномием, который рационалистически отождествляет имена с сущностями, противопоставляет ему рационализм противополож¬ного характера - совершенно отделяя имена от сущностей. «Имена исходят от нас», - говорит св. Григорий. Имена оказываются лишенными внутренней связи с тем, что они означают и, таким образом, сами имеют значение только для человеческого мышления. Булгаков указывает на то, что эта скептическая позиция свойственна св. Григорию лишь в отдельных поворотах его мысли и находит у него важные дополнения и изменения. Св. Отец говорит в то же время и о том, что название согласуется с предметом, или с природой вещей, что существует «подобоименность человеческого с вечным, «Божественного с нашим». «Для св. Григория Нисского, - пишет Булгаков, - слово несомненно не является лишь человеческим измышлением, оно находится в некотором положитель¬ном, существенном отношении к вещам». Но каково именно это отношение в этом-то и заключается существо спора.

Отнести св. Григория к имяборцам было бы совершенно неверно. На это указывает самое существенное в его учении - его мистическое отношение к Именам Божиим. Св. Григорий пишет: «тайна благочестия состоит собственно в исповедании имен Божиих». Как это непохоже на имяборческое рвение противников имяславия, доводившее их до по¬пирания ногами (в буквальном смысле) написанных имен Божиих. Невоз¬можно назвать исповедание Имен Божиих тайной благочестия, если под Именами Божиими разуметь лишь человеческие измышления. На Именах Божиих, согласно св. Григорию, утверждается вера наша. «Если св. Григо¬рий не неуязвим в философии, - пишет С. Булгаков, - то религиозно он совершенно свободен от рационализма, ставя почитание Имен Божиих в один ряд с таинствами церковными, и не ясно ли, что здесь он находит¬ся на линии имяславия».

Здесь нужно заметить, что С. Булгаков, в принципе споря с Троицким, соглашается с ним, в частности, в том, что учение о «примышлении» противоречит имяславию. И напрасно. Каким образом учение о «примышлении» органически является частью учения, и именно имяславческого учения, об Именах Божиих - об этом речь ниже.
В споре с Булгаковым Троицкий не может отрицать почитания в Православии Имен Божиих. Однако он продолжает при этом настаивать на их тварности, проводя аналогию с почитанием в Православии икон, являющихся результатами человеческого труда. Вместе с Троицким и некоторые другие противники имяславия признают за Именами Божиими такое же достоинство, как за святыми иконами. В этом случае спор приобретал такую форму: что суть Имена Божий - энергии Бога или словесные изображения, созданные человеком? Это наиболее отчетливая и свободная от клеветнических и других пристрастных наслоений и потому наиболее интересная в чисто богословском отношении постановка во¬проса.

Несомненно, в св. иконах есть человеческое творчество. Но разве имяславцы отрицают человеческое начало в Именах Божиих? Они призна¬ют, что буквы и звуки Имен Божиих суть действия человеческие.

Человеческими действиями, однако, являются не только буквы и зву¬ки, - то же самое можно сказать и об образах и понятиях, часто туман¬ных, неясных и произвольных, порождаемых человеческим сознанием при призывании Имен Божиих. Не случайно св. Отцы, делатели умной молитвы, предостерегают от человеческих фантазий, связанных с молитвенным обращением к Богу. Значит, и в самой идее, во «внутреннем» слове, содержащемся в произносимом устно или мысленно, или в написанном Имени Божием, может содержаться нечто от человеческой, т. е. тварной умственной деятельности, иными словами, наряду с тварными буквами и звуками Имя Божие призываемое содержит и тварную идею.

Имя Божие в определенном смысле, точно, есть икона. Но разве св. икона есть произведение только лишь иконописца? Подлинная икона не плод фантазии иконописца, а всегда результат откровения, явления образа, иконописцем увиденного и воспроизведенного кистью и красками. Известно, как боролась церковь со всяческим человеческим произволом в иконописании, как бережно сохраняла в иконописном каноне явление Первообраза.
Икона создается не только иконописцем, а в первую очередь Самим Первообразом, который в иконе присутствует энергиями.
Точно так же, как нетварный Образ Божий присутствует в тварном образе, так же нетварное Божественное и страшное Имя Божие присут¬ствует в тварном сознании, в тварных буквах и звуках нетварного Имени, которые и есть то «примышление», о котором пишет св. Григорий Нисский. Оно не только не отрицает нетварного Первоимени. но и предполагает Его, и религиозно оправдано им, как тварный образ предполагает Первообраз и им оправдан.

Тварные имена возникают в сознании человека именно в силу откровения Имен Божиих. Степень, мера. усвоения этого откровения зави¬сит от духовно-нравственного состояния человека и человечества, но как в каждой иконе, пусть и несовершенной, присутствует Первообраз своими энергиями, так и в каждом тварном имени присутствует Именуемый Своей нетварной энергией, Своим нетварным Именем.

Таким образом учение, об Именах Божиих как об иконах, отнюдь не ниспровергает (как это кажется' рационалистически настроенным имяборцам) учения о нетварных Именах Божиих, а признание Божественности Имен Божиих не отрицает того, что их тварная природа идея, звуки, буквы есть словесная икона, в которой нетварное Имя присутствует.
Имена Божии и нетварны как Божественная энергия, как откровение для твари, о котором так ясно говорит Святая Церковь, и тварны - как человеческие именования этих вечных Имен, Идей, Образов.

Согласно Православному учению в Боге следует различать Ипостаси, Сущность и все то, что окрест сущности - божественную энергию, мир Божественных энергий - идей, тех, которые по слову св. Григория Богослова и других святых Отцов являются первообразами твари. В отношении к Богу они суть Его образы, Его отображения, Его Имена. Мы не можем сами собою познать их, так как не знаем Божественной Сущности и не можем знать ее. Поэтому Сам Бог открывает нам Свои Имена.

Собственно всякое подлинное имя для именующего, для призывающего может быть только открыто ему, а не придумано, не сконструировано им, не выведено из себя без участия призываемого, так как мы не зна¬ем сущности призываемого, а имя, если оно действительно связано с сущностью, а не есть произвол, кличка,  имя есть энергия сущности, ее объективация  обнаружение. Мы не знаем не только друг друга, но и самих себя, наша собственная сущность не открыта вполне нашему соз¬нанию. Поэтому нам неизвестны и наши собственные имена, которые предвечно существуют в замысле Божьем о нас. Поэтому в крещении чело¬век получает имя какого-либо святого, в монашестве - имя другого святого, при пострижении - в схиму может быть дано третье имя. На Западе существует обычай давать при крещении несколько имен. Конечно все эти имена, будучи отнесены именно к определенному человеку и приняты им в качестве своего имени, таинственным образом связаны с его вечным именем, существующем в замысле Божием, но ни одно из этих имен не отображает его в совершенстве, как и эмпирическая внеш¬ность далека от того аспекта образа Божия, который напечатлен имен¬но на данном человеке и ни на ком другом.

Но кто же может открыть человеку его собственное имя - единствен¬ное, вечное, соответствующее тому аспекту образа. Божия, который напе¬чатлен на этом человеке и без которого будет неполон церков¬ный собор? Конечно, только Тот, Кто совершенно знает его, т. е. Творец, как и говорит об этом слово Божие: «побеждающему дам вкушать сокро¬венную манну, и дам ему белый камень и на камне написанное новое имя, которого никто не знает, кроме того, кто получает» (Откр. 2: 17). Сокровенная манна Боговедения непосредственно связана с новым име¬нем — это тот неповторимый дар Божий, который приносит каждый из спасенных людей в сокровищницу соборного Богопознания. в полноту напечатленного на твари образа Божия. Все мы призваны к тому, чтобы войти в полноту замысла Божьего о нас, стать живым, хотя и тварным, но обоженным именем Божиим, вместилищем дарованного нам нетварного имени Божьего, стать живой иконой, совершенным напечатлением дарованного нам нетварного образа Божия.

Имя есть собственное имя, а не только отвлечённая идея, слово, буквы, звуки благодаря тому, что оно связано с сущностью имену¬емого. Именуемый сам пребывает в своем имени, как и в образе, своей энергией. Имя Божие - Божественная энергия, и потому оно есть онто¬логическая возможность Богопризывания,  Богопознания, встречи, приобщения твари Богу. Вечная Божественная энергия может созерцаться челове¬ком как Слава Божия, как действие Божие в твари, как благодать, как свет, как Божественное естество, причастниками которого мы призваны стать (2 Петр. 1: 4). При призывании Бога она есть онтологическая возможность Богообщения.

Тварное имя состоит из звуков - фонемы, членораздельного состава - морфемы и идеи в них заключённой - синемы. Но если не присутствует в этом сам именуемый своей энергией, то это еще не имя, а некая отвле¬ченная мысль, как-то нами субъективно соотносимая с именуемым, но не имеющая к нему объективного отношения. На неё именуемый не отзовет¬ся.
Поэтому Господь Сам открывает твари Свое Имя, как и говорит нам об этом слово Божие. Открывая Свое Имя, Господь влагает в умы че¬ловеческие идею, этому Имени соответствующую, как, например, с именем «Сущий» связаны мысли, представления человеческие о бытии. Идея, вло¬женная в сознание человека, усваивается им в меру его духовного возраста. Возрастая благодатью Божией, человек в призывании Имени Божьего сквозь звуки и буквы, и мысль тварную все более и более постигает идею Божественную, т. е. собственно Имя Божие.

Так Господь открыл Свое вечное Имя - Иисус. Оно имеет звуки, ко¬торые меняются каждый раз, как это имя произносится даже одним и тем же человеком, оно имеет свой состав – морфему, которая различна в разных языках, оно содержит идею: «Бог – спасает», которую каждый понимает в свою меру. Все это, будучи тварным, изменяемо, но оно заклю¬чает в себе и собственно Имя, вечное и неизменное, уготованное прежде сотворения мира, вечную Божественную энергию - идею, которой в нашем тварном сознании соответствует идея «Бог – спасает». Эта тварная идея есть образ Первообраза, оттиск его на тварной природе, сосуд, его вмещающий. Внутри же этой тварной мысли горит огонь Божествен¬ной идеи - страшного Имени Божьего, мысль эта есть его икона, образ его нерукотворенный, Богом созданный и на тварной природе нашего сознания напечатленный.
 
Существует совершенно ясная аналогия между воплощением Бога Слова, между соотношением Божественной и тварной природы во Христе и соотношением Божественного и тварного в Имени Божием. Логос воплотился, приняв человеческую природу, дух и тело в свою Ипостась. Точно так же и нетварное Имя Божие, энергия Божия, соединяется с человеческой идеей (словом мыслимым) и звуком (словом, произноси¬мым), или буквами (словом написанным), короче - с тварным телом имени.

В отношении Боговоплощения история знает ереси, искажающие ис-тинный Православный образ Боговоплощения, засвидетельствованный Халкидонским Собором. Существует аналогия и здесь между различными христологическими учениями и различными учениями об Имени Божием. Имяборческое утверждение, что Имя Божие есть простое человеческое имя, такое же, как и любое другое, имя любого человека, соответствует в истории несторианской ереси, видящей во Христе только человека.

Обожение букв и звуков Имени Божьего, в чем обвиняли (несправедливо!) имяславцев, соответствует монофизитству, отрицавшему тварную природу во Христе.

Само же имяславие можно сравнить с Халкидонским исповеданием двух природ во Христе, в единой Ипостаси Слова Божия. Имяславцы утверждали, что Имя Божие нетварно, но в то же время признавали и то, что оно облечено в тварную природу - звуки и буквы. Объективности ради надо сказать, что все же была у имяславцев неточность в их исповедании - точнее, недоговоренность, которая могла вызвать возражения у их противников, опирающихся на учение св. Гри¬гория Нисского о примышлении имен. Имяславцы в начале споров упускали, что Имя Божие облечено не только в тварные буквы и звуки, но и в тварную мысль, о которой говорили имяборцы и не только они, но и Великие Отцы Церкви в своем учении о примышлении. В этом пункте противники имяславия обоснованно могли подозревать, что имяславцы обоживают человеческую несовершенную и тварную мысль о Боге. Рели¬гиозно почитая Имя Божие и признавая облеченность его в тварную природу, философски имяславцы недостаточно ясно различали Божествен¬ное Имя – Идею - Энергию и напечатление этого Имени на тварном сознании, тварную идею о Боге, которая есть образ Идеи Божественной. Так Антоний Булатович в ранних своих работах писал, что всякая идея о Боге есть Бог, но при этом он, конечно, имел в виду нетварные Бо¬жественные идеи, умалчивая, однако. о идеях тварных, не проводя ясного различия между ними. Если продолжить аналогию с христологическими спорами, то это напоминает аполлинарианство. в котором воспринятая Христом тварная природа неполна, в ней отсутствует тварный человеческий дух, место которое в человеческой природе, по учению аполлинарианцев занимает Логос. Таким образом, нужно понять и некоторые положительные мотивы противников имяславия, опасавшихся присвоения божественного достоинства тварным реальностям, отнюдь не забывая, однако, что рвение не по разуму, проявленное на этом пути, привело некоторых из них в конечном итоге в имяборческую ересь. К сожалению, обвинения имяславцев не ограничивались справедливыми замечаниями, а носили характер нежелания понимать своих идейных про-тивников и стремления приписать им вопреки очевидности, такие ереси, в которых те не были никоим образом повинны.

Неточность в исповедании имяславцев была устранена ими довольно быстро. 0. Антоний Булатович в своей книге, вышедшей уже в 1914 г., «Моя мысль во Христе» пишет: «...Господь Бог словесной Деятельностью Своей воплощается, так сказать, в идеи и слова человеческие», «...мы называем Имена, Божии  Богом, ибо, хотя Имена Божии образованы словами и идеями тварными, но в них всегда сияют, хотя и не всегда созерцаются  нами лучи словесной Деятельности Божества, которые исполняют сии тварные идеи Духом и Жизнью, Истиной и Благодатью,  и Благоволением Божества"». В этих словах дано точно православное, «халкидонское» исповедание двух природ Имени Божьего. Тварная идея ограничена, и выражает сим¬волически Божественное содержание лишь по одной его какой-то сто¬роне. По этому содержанию и отличаются имена твари от Имен Божиих.

Нечувствие, невидение, непонимание этого содержания и составляет существо имяборческого восстания на прославление Имени Божьего. Приведем отрывок из книги о. Антония «Моя мысль во Христе», в котором прекрасно изложена суть спора об Именах Божиих.

«Итак, Имена Божии по естеству своему - непостижимы, требуют в себя веры, как то изъявил Св. Златоуст, суть в противоположность именам че-ловеческим: Свет, Бог непреодолимый, нетленный, Сый и Живый, как то засвидетельствовал Св. Симеон Новый Богослов. Но вот ныне имяборцы, дабы легче опровергать Божество и Божественную Силу Имен Божиих, отрицают таинственную сущность Имен Божиих и, основываясь на том, что Истина о Боге символически выражается какой-либо тварной идеей, и эта идея символически выражается звуками человеческого языка, осно¬вываясь на этом, они хотят и во всяком Имени Божием видеть только символ - звук и идею, Истину же, выражаемую сим символом, не считать за сущность Имени Божьего, а как бы стоящей независимо от него. …Возьмем для примера слово «Отец», разве можно сказать, что это слово всегда есть Имя Божие? Слово это всегда состоит из двух звуковых слогов, выражающих идею отечества, но в таком виде оно еще не есть Имя Божие, а делается Именем Божиим лишь тогда, когда кто - либо отнесет это имя к Богу и оно исполнится внутреннего содержания мысли о Боге. Мысленное всякого имени составляет его сущность, которая символически выражается именуемой идеей по какому - либо одному свойству. По этой сущности и различаются  имена человеческие от Имен Божиих, и то же имя – «отец», когда его относят к людям, бывает по святому Симеону – словом текучим и пустым, а когда его отнесут к Богу, бывает «Светом». Из этого рассуждения совершенно ясна ложность мудрования имяборцев будто всякое Имя Божие состоит только из звука и выражаемой им идеи, ибо в таком безотносительнм виде имя остаётся только никому не принадлежащим именем, а Именем Божиим делается лишь тогда, когда будет отнесено к Богу и исполнится мысли о Боге… Итак, сущность всякого собственного имени составляет, во-первых, мысль о лице, к коему это имя относится, и эту мысль встречает сознание себя во имени своем того лица, к коему это имя относят. Итак, теперь совершенно понятно, почему Св. Симеон называет относимые к Богу Имена – Светом и Богом: потому, во-первых, что Бог встречает каждое призывание Его Имени Сознанием Своим, Энергией Своей, и потому, во-вторых, что всякая истинная мысль о Боге есть дарование Его, есть Его Откровение».

Если изложение этих мыслей о. Антония и требует некоторого терминологического совершенствования, то содержание их представляется православно безупречным, абсолютно свободным от выдвигавшихся на него обвинений и, в свою очередь, точно обличающим сущность заблуждения имяборцев.

Не будь замутнённости «имяславческих споров» человеческими страстями, истина почитания имени Божьего ясно открылась бы соборному разуму Русской Церкви.
История имяславческих споров явила собою пример того, как вопрос в принципе ясный для Православного воцерковленного сознания может быть замутнен человеческими страстями и клеветой. Ревность об истине становилась ревностью не по разуму, приводившей споривших к нежеланию слушать и к непониманию противной стороны. Очевидно ,что такой столп имяборчества, как архиеп. Антоний (Храповицкий) находился под наваждением от рецензии .полной клеветнических измышлений, инока Хрисанфа, а архиеп .Серафим (Соболев) споря. по существу, не с имяславием, а с такими его защитниками как С .Булгаков и П. Флоренский, имел в виду развенчанием имяславия нанести удар по учению о Софии, которое с имяславнем, однако, внутренне никак не свя¬зано. Единственный труд о. Булатовича, на который ссылается архиеп. Серафим — это самая ранняя книга «Апология...», причем неизвестно, читал ли ее владыка целиком, или берет цитаты из сочинений имяборцев, как это обычно делают большинство противников имяславия.

Темные силы, спровоцировавшие «имяславческие споры» - те же самые, что оторвали Римскую Церковь от полноты Православия, затем развили в Западном мире, лишенном благодатного церковного окормления, рационализм и чувственность, ставшие основой секулярного мировоз¬зрения, рассудочного и материалистического.

Западнический дух не раз восставал на Православную Русь и с помощью вооруженной силы интернациональных интервентов, и в виде различных лжеучений от ереси жидовствующих до марксизма и современного позитивизма.

Когда образованное Российское общество начала XX века было уже смертельно отравлено рационализмом и материализмом и само усердно растлевало иные,  еще здоровые слои русского народа, этот яд был подмешан к чистому источнику Церковного учения в виде имяборческих измышлений западнически настроенного рационалистического и позити¬вистского ума .

Похулить Имя Божие, страшное и святое (Пс. 98: 3), по многократному свидетельству Св. Писания и св.  Отцов непридуманное людьми, но откры¬тое им Самим Богом, о нем же "всяко колено поклонится небесных, зем¬ных и преисподних" (Фил. 2: 10), объявить его таким же, как и прочие человеческие имена. — вот к чему стремились богоборческие силы, на руку которым вольно или невольно сыграли имяборцы.

Спасается человек, соединяется со своим Творцом Св. Таинствами Церковными и молитвой. «Чашу спасения прииму и Имя Господне призову» (Пс. 115: 4)», —говорит Псалмопевец. Воспрепятствовать благодатно-таинственной жизни богоборчество тщится всеми способами - разру¬шением храмов, гонениями. Антихрист, пришедший в мир, попытается и вовсе прекратить «жертву и приношение». Но с молитвой внешним запретительным обра¬зом бороться невозможно. И вот являются в преддверии внешних гоне¬ний хулители Имени Божьего. Цель темных сил понятна - сделать мо¬литву бездейственной, ибо если не верить в святость, божественность и силу произносимого Имени, считать его человеческим произведением, а не Божиим Откровением, Божиим действием, то по неверию будет без¬действенной и молитва, или хуже того вменится в осуждение и в грех  как вменяется в грех кощунственное отношение к иконам или недостой¬ное приобщение  Святых Тайн.

Господь говорит об уверовавших: «Именем Моим бесы ижденут» (Мк. 16: 17), а «все естество ангельское беспрестанно славит Пресвятое Имя» (Акафист Иисусу Сладчайшему). Это страшное для бесов оружие и пыта¬ются выбить из рук воинства Христова хулители Имени Божьего, сея ложь и клевету, разделения и расколы, препятствующие выяснению Православной истины.  Имяборцы не имеют уверенности в своей правоте. С. Троицкий говорит иногда как имяславец. И архиеп. Никону кажется, что спор с о. Антонием Булатовичем чисто терминологический (Архиеп. Никон. Мои дневники, 1916 г.). И суд церковный оправдал имяславцев, и Собор должен был, казалось, приступить к серьезному рассмотрению вопроса, вот-вот и дух заблужде¬ния не устоит, и Церковная истина обрящется во всей чистоте! Но нет, темным силам было попущено еще долго мучить тело Св. Церкви, и только ещё предстоит соборному разуму Церкви выразить православную истину о святом и страшном Имени Божием в чётких догматических определениях.