Сквозь толщу веков Глава 10

         Служит Ратибор у капитана Дениза на корабле. Всё рассказал он Денизу  о странствиях  по  османской земле в поисках своей семьи.

         – Деньги мне  нужны, без них не попасть мне в Персию, в город Йезд, где сейчас жена моя и дочь.

      Посочувствовал капитан горю Ратибора.  Головой с сомнением покачал.
Трудится на корабле Ратибор, деньги считает и дни считает, когда сойти с корабля сможет и в Персию отправиться. Почитай три года служит, с морем сдружился, сколько чудес повидал. Не пугается он теперь больших, чёрных чудищ, что китами зовутся, много раз видел он игривых, весёлых дельфинов с чёрными, блестящими спинами и морских черепах, что часто плывут рядом с кораблём, когда тот к суше  приближается, даже акул видел.  Не раз попадал в шторм и тогда вместе со всей командой отчаянно боролся за жизнь.  Закалился и ещё больше  возмужал в моряцких делах и буднях, много трудился, а в минуты отдыха любил, лёжа на палубе, смотреть в голубое небо, слушать поскрипывание мачты и шум волн, бьющихся о борт корабля. Во многих странах побывал Ратибор, удивляясь: какие разные люди живут в них, говорят на разных языках и обычаи у  них другие.  Однако денег много не заработал. Всё больше хмурится он, всё мрачнее с каждым днём.
 «Нет, не скопить много, что же делать мне? – кручинится  Ратибор, – Велика земля и везде есть люди, одинаково в разных странах одно: есть хозяева и слуги, богатые есть и бедные. Одним Бог дал право жить привольно,  другие только тяжким трудом кусок себе добывают. Смогу ли я увидеть ещё хоть раз жену свою любимую и дочь.  Изросла поди, и не узнать…»

          – О чём печалишься, Ратибор? –  капитан спрашивает.

          – Не могу я дольше с тобой плавать, капитан, хочу в Персию попасть, а  как сделать это? Денег у меня мало, отчаялся я, не люба мне жизнь боле, не хочу жить без надежды, – отвечает Ратибор.

          – Эх, Ратибор, не гневи Аллаха! Не простительный грех это! Не хотел я тебе говорить, горяч ты и сразу поспешишь мечту свою исполнить. А там поджидает тебя верная смерть. Вижу, твои  страдания,  только потому расскажу. Если задумал умереть, пусть милостью Аллаха смерть твоя не будет бессмысленной.  Если бы смог ты сделать это, не знал бы больше горя и жену с дочкой смог выкупить у перса.

И начал свой рассказ капитан.

           – Знаю я один остров, он дымкой синей вдали виднеется, как раз через два дня мимо него проходить будем. Окружён он рифами острыми и скалами одинокими, словно пальцы самого шайтана.  Говорят: там когда-то корабль в  шторм разбился, который  золото вёз и подарки султана правителю далёкой страны северной. Всё на дно пошло, так и лежат там сокровища. Только трудно туда добраться, не подойти на корабле близко и на лодке не доплыть, кружат там волны в дикой пляске, бьются о рифы так, что в щепки эти лодки  разлетаются, и глубина там большая. Сколько смельчаков пытались добыть те сокровища и не счесть,  но, ни один из них  не вернулся на корабль, все так и остались там и что с ними стало - неизвестно, – шептал капитан Ратибору, – если бы великий Аллах позволил  достать со дна морского  хотя бы часть тех монет и камней драгоценных, много вопросов удалось бы решить таким отчаявшимся, как ты.  Только нет на то воли  Аллаха, видно не под силу это простым смертным, – закончил он.

Загорелись надеждой глаза у Ратибора, на колени перед капитаном пал.

          – Молю тебя, капитан, подойди к этому острову,  всего один день, прошу тебя, на якоре стоять, я попробую добыть хоть немного сокровищ.

          – С  самим Всемогущим  потягаться хочешь? – покачал головой капитан.

           – Дай мне только один день счастья попытать. Не вернусь – знать доля моя такая. А коли добуду чего, половина добычи – твоя, – заверил его Ратибор.

      Попросил он дать ему верёвок  крепких побольше,  как только корабль бросил якорь в море,  поплыл Ратибор к этому острову. Хмурое утро, тучки на небе, невесело.  Долго плыл, медленно, сберегая силы.  Не смог корабль ближе к острову подойти, опасно.  Волны у рифов вдруг выросли, ярясь и кружа пеною, набрасываются  с остервенением, бьются  о скалы.  Совсем не много до них осталось, а плыть  трудно, волна всё время сверху обрушивается, назад откидывает, и обмотанные вокруг пояса, верёвки мешают. Выбился из сил Ратибор, захлёбывается, то под воду уходит, о камни острые ударяется, аж свет в очах меркнет, то выныривает, барахтается, как малец.  Чуть не утонул, дыхание смерти холодное почуял, страшно стало, что может погибнуть бесславно так, даже не добравшись до скал.  Еле доплыл до ближней из них, уцепился  судорожно, дрожит тело уставшее, кое-как отдышался.  Только долго отдыхать недосуг.
      Взглянул в сторону корабля, а корабль отсюда много меньше кажется, далеко очень…
Забрался на риф гладкий, скользкий, в воду смотрит. Тут в помощь ему солнце яркое из-за тучки вышло, лучи  глубь осветили,  камни острые в глубине, как акульи зубы, просвета не видать и волны бесятся, высматривать мешают.  Если и упало что, как достанешь до дна? Стал Ратибор вдоль рифа вокруг острова продвигаться, нырнёт, оглядится под толщей воды и снова вынырнет. Ничего под водой, кроме острых глыб нет, меж них ко дну пробираться надобно, тесно, изранился, всё тело в порезах и царапинах.  Горит тело,  но не отступает он, приглядывается: где останки корабля, где сокровища? Уплыл на другую сторону острова,  от частых ныряний среди волн бушующих, силы тают. Ничего не нашёл.
«Или зело глубоко тут или солгали люди, нету здесь ничего, кроме камней острых», – думает. А солнце меж тем уже в зените стоит, то слепит бликами от воды, то за тучки прячется.  Вот снова выглянуло и прожгло глубину морскую до самого дна. А там, среди каменных глыб блеснула кучка монет золотых, что не затянули ещё пески морские. Возликовал Ратибор: «Есть!» – заорал и чуть от радости снова в воду не скатился, а сил будто прибавилось. Привязал верёвку к выступу каменному, другой конец её к себе привязал, нырнул.
«Вот они мои денежки!» – радуется, а рукой дотянуться не может. Обманула вода прозрачная, глубоко  – не достать монеты. Несколько раз нырял Ратибор,  да всё без толку.

«Вот если бы камень был, не могу дна достать, вода выталкивает.  Что делать? – думает, – Надо со скалы повыше прыгнуть, может, так достану.  А ежели под ней риф острый?  Убьюсь.  Да всё едино, прыгну!  Нету у меня выбора».
Перебрался на, стоящую рядом, высокую скалу, с трудом  вскарабкался на  её вершину, нашел на ней маленький уступ, закрепил верёвку и прыгнул в воду. Как топор на дно пошёл, острыми каменными «зубами» разорвало руку, резануло по щеке с другого боку,  отплыл чуть в сторону и давай руками по песку шарить.  Как будто монеты нащупал, а разглядеть трудно глаза от солёной воды и долгих ныряний  жжёт, а солнце опять за тучку зашло, темно стало.  Но Ратибор упорно хватает руками, что нашарить удалось, и в мешок складывает на пояс притороченный. Потом схватил верёвку и по ней быстро на камни выбрался.
  Сидит,  достаёт из мешка, смотрит, чем разжился.  А там монеты золотые большие и маленькие вперемешку с песком, ракушками мелкими. Промыл их от песка.

          – О-го-го! – закричал на радостях.

 Перекрестился, поблагодарил Спасителя за удачу, молит, чтоб акул отвёл от сего места. Иначе верная смерть. Крутит головой по сторонам, не мелькнёт ли среди волн акулий плавник. Нет, слава Богу, не видать.
 Завязал мешок покрепче и снова на скалу полез. Так нырял Ратибор, пока довольно монет не набрал, потяжелел мешок. Уже последний раз нырнул, вдруг увидел кольцо, из песка торчащее, потянул за него и вытянул небольшой сундучок. «Вот досада, закрытый!  Как же открыть его?» – думает.

Вытянул его из воды на  поверхность. «Что же делать, что в нём быть может? А! Раз вытянул, глянуть надобно, что внутри…» Да, как ударит со всей силы сундучком об острый край скалы!  Раскололся сундук  и в трещину из него дождём цветным камни драгоценные посыпались: рубины, сапфиры, изумруды и много ещё каких и названия их он не знает. Скользят  камни блескучие по скале и радугой в море катятся. Спохватился Ратибор, – «Вот радость Бог послал!» – скорее в мешок свой опростал сундучок, пока все камешки снова в море  не «убежали".
   Поблагодарил Бога за такую щедрость. А сам думает: «Как поплыву с такой тяжестью? Сил-то, почитай, совсем не осталось. Как ни жаль, а  придётся часть монет обратно в море скинуть». Так и сделал. 
«Спешить надобно, солнце к горизонту клонится. А как упадёт ночь на просторы морские, уйдёт корабль, не  догонишь. Да из рифов этих проклятых с волнами бешенными ещё как-то умудриться выбраться».
 Ох, и трудно Ратибору пришлось. Только отплывёт чуть от рифа, его волной назад на камни отбрасывает,  всё тело изувечило, вода возле него кровью пенится. Однако отдышится и снова бросается наперекор волне. Насилу одолел сей барьер водный.
Плывёт Ратибор к кораблю, из сил выбивается. Медленно плывёт, а корабль вроде и не приближается. Последние силы на исходе, не чувствует ни рук, ни ног, захлёбываться стал. Груз тяжёлый ко дну тянет.
«Не могу больше, потону», – думает, с женой и дочерью прощается мысленно. Вдруг слышит шум вёсел о воду и тут же руки сильные его из воды в лодку тянут. А это капитан заставил чуть не всю команду в море глядеть и первому, кто плывущего человека во тьме заметит, награду посулил.  И лодку с гребцами заранее на воду спустил. Так снова Ратибора от смерти спасли.

      Три  дня пролежал Ратибор, пока оправился  от приключения на рифах и раны свои подлечил. Не раз Бога благодарил за спасение своей жизни и удачу щедрую, что он ему послал.  Разделили они с капитаном золото и камни  поровну, как договаривались.

          – На первой же пристани сойду, – сказал он капитану.
 
          – Ближе всего к Персии только  Константинополь, – говорит капитан.

          – Что ж, даже лучше.  Всё там знакомо, легче будет к долгому пути подготовиться, – ответил Ратибор.

Как прибыли в Константинополь,  обнялись с капитаном крепко и распрощались навеки.
Сразу пошёл Ратибор к месту, где караваны обычно останавливались. Узнал, что через неделю отправляется в Персию большой караван. Заплатил, не торгуясь, хозяину каравана за то, чтобы взял его с собой и стал готовиться к путешествию по пустыне. Поискал Балабана, намереваясь оставить ему денег, да не нашёл. Прошли те три года что Балабан в обучении находился, теперь служил  он при дворце султана, не достать…

      … А в это время в далёкой Персии… Неумолимый чародей - время, меняет обличие людей и  всё вокруг них, неслышно течёт вперёд, засыпая прошлое зыбучими песками.  Растёт девочка с глазами цвета лесной фиалки. Вот уж шестой годок  минул Беневше.    Больше четырёх лет живёт со своей мамой во  владениях   Бейбута,  рядом с дворцом, в помещении для слуг эфенди. Ничто не омрачает  её дни.  Игрива, весела, как прежде,  её смех звенит нежным колокольчиком то тут, то там. Работой не загружена, потому как любимая жена эфенди Вахида приблизила её к себе, покровительствует ей и дочкой зовёт. Целыми днями развлекает Вахиду  Беневша, танцует, поёт, играет с Вахидой, гуляет с ней в маленьком дворике, среди зелени и цветов,  вместе с Вахидой  к зверям ходит.  Часами на животных глядят. Тут и медведь  белогрудый и  леопард, пятнистый красавец, каракол с чёрными кисточками на кончиках ушей, шакал, пятнистая гиена, а рядом с ними волк. Боится Беневша некоторых зверей, зубов их острых, прячется за Вахиду.

          – Может, уйдём отсюда? – спрашивает Вахида, – Ты дрожишь вся, боишься?

          – Нет, нет, госпожа, посмотрим ещё, только давай к черепахам и рыбам пойдём, или птиц посмотрим. Может, у них детки родились? А на шакала и гиену не хочу смотреть, злые они, зубы  острые. Они нашего Фархада съедят.

          –  О, Аллах! Что ты придумала? Они в клетках, а Фархад очень осторожен во время кормления животных. Звери любят его.

          – Я знаю, Фархада съедят.  Они могут и тебя съесть, берегись! Да, да! Я во сне видела, как они рычали на тебя,   – отвечает маленькая Беневша.

          –  Ты мала ещё, Беневша, глупости говоришь. Никто из зверей не может причинить нам зла, – не соглашается Вахида, – ну, будь по-твоему, завтра не придём сюда, пойдём к газелям и антилопе. Уж они нас точно не съедят, им травки довольно, – смеётся Вахида.

В другой день они идут, минуя хищников, в другую сторону парка.  Здесь, под сенью могучих платанов, переживших несколько столетий, в таких же больших клетках газели и антилопа, а ещё грациозная лань, дальше муфлон и козерог, много разных птиц: дрофа, улар, канюк, гуси и разные утки. Здесь растут и яйцевидные грабы, со своей пышной листвой. Дуб и даже слива и грецкий орех. А в их тени бассейн с рыбками, которых можно погладить рукой.  Две зелёные черепашки перебирают лапками, плавая между ними.  Беневша долго смотреть на рыбок может. А  чтобы всё рассмотреть, целый день надо!
 Нагулялись  вдоволь, на зверушек насмотрелись,  в покои пора, время обеденное. А потом в нарды поиграть или поехать к кому-нибудь в гости, заняться вышивкой или примерить наряды и украшения, а может погулять в саду среди цветов необычных, коих много у садовника, или поваляться на коврах среди роз благоухающих.  Мало ли развлечений  для праздного отдыха.
Через несколько дней в гареме Бейбута с раннего утра поднялся переполох. Визжали и метались по своим покоям все его жёны и их служанки. Вскоре этими  криками была объята вся женская часть дворца. Случилось страшное.  У клеток с хищниками нашли растерзанного Фархада, клетки шакала и гиены были открыты и пусты. Немедленно  было приказано всем закрыться во дворце и не выходить пока звери не будут пойманы или убиты. Целый отряд воинов-охотников из стражи занялся их поисками.
В эндаруни, в покоях Вахиды тихо.  Вахида только очи открыла. Лёгкий ветерок балдахин чуть колышет, запахи нежные цветущих роз доносит, открыто окно. Вдруг странный звук послышался, как вой шакала, жалобный и протяжный. Морда шакала  с оскаленными зубами в окно просунулась, в крови будто, рычит страшно.  Помертвела  Вахида, испугалась, ахнула, сердце заколотилось бешено, ладонями глаза закрыла, смерти ждёт. «Правду, Беневша сказала, разорвёт мне горло шакал!» – ужаснулась. Идут мгновения, ничего не происходит. Открыла глаза Вахида.  Шакал, поверженный стрелой, лапы мёртвые через окно свесил. Кровь алая с шеи, куда стрела вонзилась, на узорные плиты пола течёт. Жутко.
Спряталась Вахида под одеяло, дрожит, стучат зубки, словно сахар белые, от страха пережитого, слёзки по щекам хрусталиками катятся. А тут слышит крики, топот, бегут к ней служанки перепуганные.

          – Хвала Аллаху, хвала Аллаху всемилостивому, ты жива госпожа! – радуются.

И как не радоваться.  Всех бы казнил господин, если бы несчастье с его любимой женой приключилось. Рассказали, что погиб Фархад от зубов шакала и гиены. А гиену поймали большой сетью.  Снова в клетку закрыли.
  Задумалась Вахида  –  «А ведь говорила мне Беневша, что случится такое.  Что погибнет Фархад, бедный слуга, обязанный кормить зверей. Что и мне опасаться надо зубов острых. Откуда  могла знать  про это маленькая девочка? Неужели шайтан в неё вселился?»

Продолжение... - http://proza.ru/2023/02/11/473