Маэстро гранитных композиций. Глава 5

Тractatus de Тempore Continuums.
Pars Tres

МАЭСТРО ГРАНИТНЫХ КОМПОЗИЦИЙ

Философско-приключенческий остросюжетный мистический детектив
(мистический реализм)


USBN 978-5-7205-1809-7


© Уткин Денис Викторович

Москва
ЮСТИЦИНФОРМ
2022

Глава 5. Делайте свой выбор, господа музыканты: триумф или могила? И, самое главное, не перепутайте одно с другим!

§ 23. Ледяное дыхание невидимой Мглы

— Как не принимает? — удивился Сазонов. — Он же обещал.
— Я же ясно говорю — не принимает. А вы, собственно, кто будете?
— Я… корреспондент… Э-э-э... Типа… Внештатный. Сазонов моя фамилия… Он мне задание дал, я выполнил, — негодовал Ярослав. — Теперь вы говорите, что он меня не примет… Я что, зря работал?
Сазонов обиженно продемонстрировал девушке-секретарю увесистую папку.
— Тут статья-очерк и все подтверждающие материалы.
— Оставляйте всё у меня. Ваш материал рассмотрят, — промолвила секретарь. — Надпишите только вот тут вашу фамилию и контактный телефон.
— Вы не поняли, — не унимался Сазонов. — Мне лично надо.
— Оставляйте или уходите, — непреклонно заявила секретарь. — Или мне охрану позвать?
Сазонов колебался. Оставлять материал не хотелось, вдруг потеряется. С другой стороны, уходить ни с чем тоже желания не было. Наконец Ярс решился и отдал папку секретарю, надписав на титульном листе свои личные данные с номером телефона. Он также сделал яркую пометку красным фломастером: «Срочно, вручить немедленно».
Когда Ярослав ушёл, Бланка Кострова — секретарь заместителя главного редактора газеты «РосИнформБюро» (ухмыльнувшись яркой надписи) взяла со стола папку и понесла её в самый дальний шкаф. С глаз долой.
Дело в том, что Торопов после прошлого сазоновского визита строго-настрого распорядился гнать прочь «этого хамоватого типа».
Кострова так и поступила. Тем не менее оставленная Ярсом папка имела внушительный вид и нуждалась в хранении. Выбрасывать её Бланка пока не решилась.
«Пусть вылежится, потом решу, как поступить», — подумала девушка, запихивая папку на самую нижнюю полку самого дальнего шкафа.
Минут через тридцать из кабинета выбежал взъерошенный и весьма озабоченный Торопов.
— Послушай, Бланка, — оживлённо заговорил он, — если увидишь этого типа… Ну… Здорового такого, которого я не велел к себе пускать…
— Сазонова, что ль?
— Да, его… Так вот, когда он появится — сразу ко мне. Если меня не будет на месте, держи его при себе. Будет убегать, хватай любой ценой и не отпускай.
— Так он ушёл…
— Кто ушёл?
— Сазонов.
— Как ушёл?
— В дверь…
— Понимаю, что не в окно… Нахрена ты его отпустила, дура?
— Вы же приказали его гнать взашей…
— Да, точно… Приказал… Извини… — осадил сам себя Торопов и добавил: — Так, Бланка, разыщи его координаты… Позвони Аркадию Петровичу, он должен знать, как связаться с Сазоновым. Найди этого парня и пригласи его ко мне. Это очень срочно. Медлить нельзя.
— Вот и Сазонов тоже так написал.
— Что написал?
— Что, мол, срочно…
— Где написал? — недоумевал Торопов.
— На папке.
— Какая ещё папка? Бланка, не тупи, звони Аркадию Петровичу, звони прямо сейчас.
— Я не туплю и звонить Едасу не буду!
— Бунт?
— Какой бунт? Я же говорю, Сазонов написал на папке, которую принёс с собой, что, мол, «срочно»! Мол, надо «вручить немедленно». И… телефон свой тоже там оставил… Зачем мне Аркаше… Э-э-э, я хотела сказать, зачем мне Аркадию Петровичу звонить, если сазоновский телефон на титульном листе написан?
— Как же ты папку вернёшь, если Сазонов ушёл.
— Я её оставила тут. Папка у меня.
— Так чего же ты ждёшь? Давай её мне.
Бланка полезла в шкаф и извлекла сазоновский материал.
— «Срочно, вручить немедленно», — прочитал вслух зам главного редактора, забирая папку.
— А чё ты мне её сразу-то не отдала? — возмутился Торопов. — Тут же ясно, для дебилов, написано: «Срочно, вручить немедленно».
— Так вы же приказали Сазонова гнать взашей…
— Так и есть… Сказал гнать — гони. А материал — мне. Срочную корреспонденцию нельзя игнорировать. И неважно, от кого она исходит. Может, там бомба… Сенсационная…
Торопов сгрёб сазоновский материал.
— Я сам этого типа вызвоню, — произнёс шеф. — Он как явится сюда, в приёмную, не выпускай. Сразу веди ко мне.

***
Теперь вернёмся к Ярославу.
Выйдя из редакции, молодой человек направился к себе на квартиру. Ох, как давно он там не был. Но до дома ему дойти не удалось. Точнее, до дома-то он дошел, даже до подъезда дошёл, но заглянуть внутрь не получилось — телефонный звонок не дал. Сазонов остановился, извлёк из кармана аппарат, отметил про себя, что звонок поступил с неизвестного номера, и нажал на кнопку приёма вызова.
— «РосИнформБюро» на проводе, — услышал Ярс незнакомый мужской голос. — Это что?.. Хохма такая?
— Вы о чём?
— Как о чём? Об очерке вашем, молодой человек. Признайтесь — сами нафантазировали?
— Ничего я не фантазировал. Там целый ворох доказательств.
— Никогда бы не поверил…
— Тогда зачем звоните?
— Уважаемые люди отрекомендовали ваш материал как заслуживающий внимания.
— И кто же меня отрекомендовал?
— Имя Аркадия Петровича Едаса вам известно?
— Знаю такого! — ответил Сазонов и переспросил: — Он ваш психиатр?
— Не хамите, молодой человек…
— Что я такого сказал?
— Ладно, проехали, — не стал обострять собеседник. — Немедленно возвращайтесь в редакцию. Вас ко мне пропустят.
— Да кто же вы?
— Как кто? — удивился собеседник. — Я же представился. Я из «РосИнформБюро»… Торопов я. Марк Валентинович Торопов — заместитель главного редактора. Вы же сегодня ко мне в приёмную приходили?
— Ну… был…
— Тогда почему спрашиваете, кто я?
— Откуда мне знать, что вы — Торопов. Мало ли там в редакции холуёв… И потом, секретарша меня к вам не пропустила, вот я и не ожидал звонка… Тем более так скоро.
— Вы неправильно поняли моего секретаря, она имела в виду, что я в данный конкретный момент никого не принимаю… — пояснил Марк Валентинович и спросил: — Вы когда сможете к нам приехать?
— Могу прямо сейчас… В течение часа.
— Договорились…
Сазонов развернулся и зашагал обратно к метро. Удивлению и недоумению не было предела. Через сорок восемь минут он оказался в кабинете заместителя главного редактора газеты «РосИнформБюро».

***
— В одну статью не уложим, — рассуждал Торопов, нервно прохаживаясь по кабинету, пока Сазонов грыз печенье, запивая его чёрным и очень противным на вкус кофе. — Будем серию статей делать, — продолжал Марк Валентинович. — Да… Это не хохма! — потирал руки Торопов. — Аркадий врать не будет. Репутация у Едаса на высшем уровне. Ему клюква ни к чему.
— Это Едас меня отрекомендовал? — спросил Ярс.
— Да, — подтвердил Торопов. — И очень настоятельно отрекомендовал…
— Вы давно его знаете? — поинтересовался Сазонов.
— В школе вместе учились… — ответил Марк Валентинович и резко перешёл на «ты»: — А ты сам-то как с ним познакомился?
— Его Истомин к исследованиям феномена Охоты привлёк, — ответил Ярс.
— Истомин — это продюсер группы «Маэстро Гранитных Композиций»? — решил уточнить Торопов, листая папку…
Сазонов кивнул.
— Как же ты этих демонов отыскал? — поинтересовался Марк Валентинович.
— Случайно… По пьяни…
— Да, мир тесен…
— Там в папке все материалы собраны, — пояснил Сазонов. — Фамилии, имена жертв, подробное описание нашего расследования… Диссертация Вольдаровского. Заключение экспертов.
— Да, папочку ты подсобрал что надо, — согласился Тропов, продолжая общение на «ты». — И текст не безнадёжный. Отредактировать, конечно, придётся, но бывает и хуже. Для очерка, правда, объём несколько большеват… Ну ничего… Подумаем, как материал на серию публикаций разбить.
Марк Валентинович осёкся и, задумавшись над чем-то важным, прервал монолог. Потом вернулся к теме:
— Так, дуй в юридический отдел, договор подпиши, потом в бухгалтерию… За гонораром… Я уверен, что сумма тебя устроит… — продолжал говорить Торопов. — А завтра в одиннадцать часов приходи. Надо план дальнейших мероприятий согласовать. Вопросы есть?
— Есть.
— Валяй.
— Завтра в одиннадцать утра или в одиннадцать вечера?
— А вы, молодой человек, как я посмотрю, гламурную жизнь ведёте, — проговорил Торопов, опять перейдя на «вы».
— Так во сколько?
— Утром, естественно, точнее, днём.
Сазонов ушёл, а Торопов пригласил секретаршу.
— Найди мне, пожалуйста, Змеелова и скажи, что он мне нужен. Договорись о встрече. Сегодня после шести часов или около того. Но не позднее восьми. Только не здесь. Давай где-нибудь на воздухе. Пригласи его на Чистые пруды, около той скамейки… Он знает около какой. Начнём разговор там, потом решим, где зависнуть. Да, и скажи ему, что беседа будет долгой. Может, до ночи. Так что пусть рассчитает своё время.
Змееловом именовался хороший знакомый Торопова, занимающийся так называемыми «особыми поручениями». На самом деле его звали Жаров Павел Михайлович, а кличку свою он получил потому, что в молодые годы действительно промышлял ловлей змей. Потом сфера подработки сменилась сама собой. В стране произошли большие перемены, и профессия змеелова перестала приносить требуемый доход. По пустынным краям бродить тоже надоело. Однако пристрастие к риску осталось, и тяга к деньгам также никуда не исчезла. Получив образование, Жаров поработал некоторое время по специальности и к праведному труду охладел. Рутинная честная жизнь его не устраивала, и Павел Михайлович поменял сферу деятельности, а именно, стал ввязываться в опасные авантюры, большинство из которых имело уголовно-правовую квалификацию. На ниве криминальной карьеры Жаров изрядно преуспел, организовав и возглавив мощную преступную группу. Шли годы. Отсидев несколько раз, Жаров решил с криминалом завязать. Павел Михайлович экстерном окончил ещё два вуза и, по прошествии некоторого количества лет, остепенился. Накопленный опыт оказался колоссален и нашёл своё применение. Жаров почти отказался от преступной деятельности, сколотил новую команду и стал оказывать зажиточным людям услуги «особого рода». Туда входили: частный сыск, охранная деятельность, взыскание долгов, моделирование алиби, разрешение скользких ситуаций, мягкий шантаж, поиск компрометирующих материалов, уничтожение улик и доказательств и т. п. Услугами Жарова пользовались бизнесмены, политики, знаменитости, а также простые граждане в личных интересах при условии, что могли оплатить выставляемые счета.
Торопов решил, что всю сазоновскую команду надо держать на контроле. Он приказал Жарову собрать максимально полную информацию обо всех её участниках и организовать за ними тотальную (насколько это возможно) слежку.
На следующий день, ровно в 11 часов 22 минуты, Сазонов и Франка зашли в приёмную Торопова.
— А вы, Сазонов, пунктуальностью не страдаете, — съязвила секретарь. — Марк Валентинович уже двадцать минут вас дожидается.
Сазонов молча направился в сторону двери кабинета Торопова, увлекая за собой свою спутницу.
— Постойте, — запротестовала Кострова, осознав, что Франка тоже собирается войти в кабинет шефа. — Девушка, а вы куда? Вам нельзя. Марк Валентинович распорядился пускать только Сазонова.
— Она со мной, — возразил Сазонов.
— Это не я с ним, это он со мной, — уточнила Франка.
— Ну, в общем, мы вместе, — в один голос пояснили визитёры и скрылись за дверью тороповского кабинета.
Представ перед Тороповым, Сазонов уловил его вопросительный взгляд.
— Это администратор группы МГК, — пояснил Ярс, указывая на спутницу.
— Франка, — представилась девушка.
— Никогда не слышал такого имени… — удивился Торопов.
— Ничего особенного, моя фамилия Францева, а зовут Анна, ну… или Анка. Вот друзья и сократили до Фр-анки, — пояснила девушка. — Меня так все называют.
— Ну вот и отлично, — заключил Торопов. — Всё отлично… За исключением вашего опоздания почти на полчаса. Прошу больше так не делать, ибо я человек занятой. Ну да ладно, приступим к нашим делам.
Торопов пригласил гостей присесть на диванчик.
— Вы бумаги вчера подписали? — поинтересовался он у Сазонова.
— Конечно нет, — вставила Франка.
— Почему?
— Нам надо их подробно рассмотреть и изучить.
— Зачем?
— Нет ли в них какого-нибудь подвоха. Авторские права и всё такое… Ведь информация о феномене Охоты принадлежит всем участникам группы МГК. Это наша тема и наше открытие. Мы должны всё внутри коллектива обсудить и согласовать: названия будущих статей, периодичность их выхода, информационное наполнение, в общем всё-всё. Обсудим, примем решение и отразим все наши пожелания в бумагах.
— Ну что ж, разумно, — согласился Торопов, понимая, что с этой девицей спорить бесполезно. Упёртая, как стена, и целеустремлённая, как локомотив. — Может, вам юриста хорошего отрекомендовать?
— Не стоит, — возразила Франка. — Сами разберёмся.
— Ну хорошо, бумаги оформим позже, — продолжал Торопов. — А сейчас предлагаю обсудить план мероприятий… У вас, кстати, какой-нибудь план есть?
— Мы решили послушать, что вы нам предложите.
— Ну что ж, извольте. Я взял все ваши идеи (Едас рассказал), добавил свои мысли, обобщил… В общем, план такой… Сначала предполагается запустить в печать серию статей, — начал Торопов. — В основу мы взяли сазоновские очерки, которые углубили, модифицировали и отредактировали… Извини, Сазонов, но твой стиль нуждается в некоторой редактуре. Так вот… Первая статья — вводная. В ней дадим общее описание коллектива МГК, включая хозяйственно-административный состав. В статье также раскроем сведения о редком жанре творчества группы и опишем в деталях гастрольную жизнь. В конце укажем короткую информацию типа: «было замечено, что каждый концерт группы заканчивается трагедией, а именно, смертью одного человека из числа зрителей». Вторая статья — затравочная. В ней расскажем о трагических событиях, приведших Лешего и Вола к смерти. Там же опишем попытку бегства Типунова, которая едва не закончилась его гибелью. В этой же статье сформулируем мысль о том, что музыкантам нельзя покидать группу, иначе смерть. В финале читатель будет проинформирован о страшном выборе, который встал перед коллективом: либо нести смерть своим поклонникам, либо принять смерть самим. Такая дилемма многих заинтересует… Эту тему люди будут горячо обсуждать. Третья статья — бомба. В ней детально опишем расследование, которое провела группа по горячим следам. О всех трагических случаев расскажем отдельно, включая все мелочи. Представим полные сведения по каждой жертве: имя, фамилия, отчество, возраст, адрес, семейное положение, профессия и краткое описание судьбы. Тут мы, конечно, немного посочиняем и даже приврём… Но это не страшно. Журналистики без вранья не бывает. Таким образом, сделаем вывод, что наличие некоего таинственного фактора, приводящего к летальным исходам, получило полное подтверждение. Во второй части статьи опишем научное исследование, которое организовал продюсер группы — Константин Истомин. В этой же статье опубликуем результаты работы специалистов и полный перечень всех привлечённых учёных и экспертов. В итоге сделаем вывод о том, что фактор, негативно влияющий на здоровье людей, не является объективным и материальным, а сила, преследующая творческую деятельность группы МГК, имеет абсолютно мистическую природу. Четвёртая статья — статья-подтверждение мистической версии. Всю её посвятим материалам диссертации Вольдаровского, а в финале сделаем окончательный вывод о том, что мы, действительно, столкнулись с чем-то совершенно таинственным, необъяснимым и опасным. Мы столкнулись с явлением, пришедшим из глубины веков и лежащим вне законов существования материального мира. По сути дела, статья закончится выводом о тотальной неверности всех материалистических теорий.
Торопов скис.
— Как подумаю об этом, становится не по себе, — заявил он. — До сих пор не могу поверить.
Зама передёрнуло, отчего у Франки и у Сазонова похолодело внутри. Вывод о неверности всех материалистических теорий нарушал имеющийся в природе баланс сил и приводил фантазию к чему-то страшному и необъяснимому. Сазонову даже показалось, что все люди находятся на пороге глобальных и очень жутких перемен. Сложилось впечатление, что запущен механизм мировой катастрофы, которая очень скоро наступит. Ярс увидел в злоключениях МГК первую ласточку, за которой последует череда мистических ужасов. Теперь количество необъяснимого в мире будет только расти, а чертовщина продолжит набирать силу и множиться в геометрической прогрессии, пока не повергнет человечество в пучину преисподней. Все ураганы, наводнения, землетрясения, засухи, пожары и прочие катаклизмы, вместе взятые, — ничто по сравнению с той угрозой, которая нависла над цивилизацией. Сазонов вдруг почему-то решил, что для человеческих душ крайне важен не факт смерти, а способ ухода из жизни. Ярославу стало очевидно, что смерть от естественно-физических причин совершенно безвредна для души, а кончина, наступившая в результате деятельности нечистых сил, суть прямой путь куда-то вниз, далеко-далеко на дно жуткого глубокого колодца, где темно, страшно, тоскливо и совершенно безнадёжно. Это путь в ад. Сазонов на миг представил, что тёмные силы восстали, узурпировали власть над миром, собрались где-то там, в адских реалиях, на заседание своего дьявольского парламента, и им каким-то образом удалось объявить импичмент самому Богу. И вот теперь (от заседания к заседанию) они отменяют один за другим Его законы. Ярс явно представил, как черти и демоны, собравшись на очередную сессию, проголосовали и квалифицированным большинством голосов признали закон всемирного тяготения утратившим силу. Теперь они получили возможность по собственному усмотрению локально изменять траектории движения всех небесных тел (астероидов, планет, звёзд, чёрных дыр, галактик) и приводить вселенную к хаосу. Потом они признают утратившим силу закон сохранения энергии и получат возможность локально воздействовать на любую физическую систему. Сазонов начал вспоминать школьную программу по физике. А что будет, когда они отменят законы, регулирующие взаимное притяжение и отталкивание молекул? Они же любой предмет смогут уничтожить, заставив его распасться на отдельные частицы… Даже человеческое тело… Что станет с миром, когда демоны признают недействующим закон Кулона, все три начала термодинамики, закон сохранения массы?...
— Ты тоже об этом подумал? — прервал мысли Сазонова Торопов.
— О чём?
— О том, что это только начало, и дальше будет только страшнее.
— Как вы догадались?
— У тебя на лице всё написано, — произнёс Торопов, и его опять передёрнуло.
Ярс поделился своими мыслями относительно массового передела сфер влияния во вселенной в пользу нечистой силы. Марк Валентинович совсем расстроился. Он понял, что шутки закончились. Возразить Сазонову было нечем.
— Нервы у меня ни к чёрту, — произнёс Торопов. — Мне эта ситуация напоминает сюжет, когда три астронома-любителя случайно зафиксировали мчащийся к Земле огромный астероид и вычислили скорый Армагеддон. Никто не знает, что скоро всем конец, а эти трое уже знают. Вот так и мы. Знаем, что скоро всем конец, и никто кроме нас не знает. Ладно, может, ещё не конец.
Итак, продолжим. Пятая статья — статья-объявление о предстоящем концерте, который музыканты неизбежно обязаны отыграть, пригласив всех желающих. Там же озвучим фактор смертельной опасности для каждого участника шоу и приведём аргументы, убеждающие потенциальных зрителей в бессмысленности риска. В конце статьи сформулируем условия для тех, кто всё же пожелает присутствовать на концерте. Первое: «Подписка о полученном предупреждении». Второе: «Акт принятия на себя всей ответственности за наступление летального исхода». Третье: «Письменное распоряжение на случай смерти». Четвёртое: обязанность наговорить на камеру «Последнее слово» родным и близким. По ходу выпуска статей запустим полиграфию: напечатаем билеты, афиши (с предостережениями), бланки всех вышеперечисленных документов и так далее. Как план?
— Неплохо, — согласился Сазонов. — Я думаю, что после таких запугиваний число желающих прийти на концерт будет невелико.
— Точно, — поддержала Франка.
— Как же вы заблуждаетесь!.. — обречённо произнёс Торопов. — Поклонников у вашей группы теперь будет несметное число.
— Это почему же?
— Идиоты по-прежнему в подавляющем большинстве…
— По-видимому, вы правы, — согласилась Франка. — Может, нам отказаться от публикаций? Пока не начали…
— Я думал над этим, — произнёс Торопов. — И вот к чему пришёл… Серия статей, безусловно, разрекламирует группу МГК и увеличит число желающих прийти на ваше шоу. Но отказываться от публикаций нет смысла, ведь количество смертей не зависит от числа людей, пришедших на концерт. Хоть пять человек придут, хоть пятьсот, хоть пять тысяч. Число жертв всегда будет постоянно: один концерт — один труп. В этом смысле огласка никак не навредит. Но предупредить и предостеречь мы обязаны. И чем больше шума, тем больше шансов, что разумные люди поверят в серьёзность опасности и откажутся от посещения концертов. Таким образом, мы максимально обезопасим хотя бы тех, кто дружит с головой. А потенциальные самоубийцы, идиоты, фаталисты, адреналинщики и так будут рисковать… Джампинг, зацепинг… Какая разница, где они рискуют жизнью: на крыше мчащегося электропоезда или на концерте МГК? В общем, отказываться от публикаций смысла нет. Скорее наоборот, я считаю, что массовая огласка принесёт только пользу.
— Резонно, — вставил Сазонов. — Но согласитесь, что для вас шумиха крайне выгодна. Тиражи… Прибыль…
В интонации Сазонова прозвучали обвинительные нотки.
Зам хитро посмотрел на собеседника…
— Не стройте из себя святошу, юноша, — парировал Торопов, опять перейдя на «вы». — Вам, молодой человек, тоже оч-чень нехилый гонорар обломится…
Марк Валентинович перевёл взгляд на Франку.
— Уверен, что группа МГК теперь станет весьма популярна, — заключил он, обращаясь к девушке. — Кассовый успех гарантирован. Впрочем, если вы убедите меня во вреде предстоящей газетной шумихи, то я готов отказаться.
Франка и Сазонов поняли, что их ждёт колоссальный финансовый взлёт. Этот факт несколько смягчал тяжесть сложившейся ситуации. Таким образом, отказ от публикаций оказался не только бессмысленным, но и экономически нецелесообразным.
— Деньги никому не помешают, — заключила Франка.
— Ещё неизвестно, понадобятся ли нам эти деньги? — усомнился Сазонов. — Может, скоро весь мир накроется медным тазом и улетит в преисподнюю.
— И что ты предлагаешь?
— Надо как-то всё это остановить.
— Что остановить? Массовое нашествие нечистой силы? Как ты себе это представляешь?
— А хрен его знает!
— Ладно, не паникуй. Прорвёмся.
— Молодые люди, предлагаю вам продолжить перепалку там… За дверью… Когда мы закончим, — осадил спорящих Торопов.
Парень с девушкой вернулись к теме разговора, и беседа продолжилась в конструктивном русле.
Первую фазу переговоров признали состоявшейся. Торопов распечатал на принтере озвученный план мероприятий и предложил обсудить его в коллективе МГК с участием всех заинтересованных лиц. В довесок к плану Марк Валентинович передал Франке и Сазонову примерные тексты статей, составленные по сазоновским очеркам, и проекты договоров, которые сторонам предстояло заключить.
Молодые люди покинули редакцию в районе двух часов дня, пообедали в небольшом ресторанчике и направились на Белорусский вокзал. Им предстоял долгий путь на электричке до станции «Дорохово», оттуда на автобусе планировали добраться до Вереи, потом уже пешком до Базы. На весь путь часа четыре, не меньше. Таким образом, на Базе Франка и Сазонов планировали оказаться в районе семи. Так и случилось.

***
За окном давно стемнело. Осень. Первые обжигающие ночные холода проникали на местность и предательски забирались под одежду. Облачность отсутствовала. Луна ещё не взошла. Единственным источником света являлся тусклый фонарь, одиноко мерцающий где-то на хоздворе. В кромешной тьме звёзды предстали перед потенциальными наблюдателями в каком-то совершенно непривычном и несколько жутком многообразии. Почти незаметный в городских условиях Млечный Путь завис жирным белым следом-дугой, пересекая небосвод через зенит от горизонта до горизонта. Одних только туманностей не счесть. А мелкие звёзды так засыпали небесную сферу, что чернота ночи стала предметом сомнения и дискуссии. Небо никак нельзя было назвать тёмным. Однако, несмотря на великое обилие звёзд, на земле стояла непроглядная темень. Как будто кто-то натянул вокруг плотные чёрные шторы. Без фонаря любой (даже очень осторожный) человек мог легко наскочить на что-нибудь в темноте и свернуть шею.
Истомин и Шура стояли у крыльца столовой, наблюдая за небом и пытаясь отыскать Большую Медведицу. Звёзд светило так много, и располагались они так часто, что Константин Константинович не сразу выделил комбинацию Большого Ковша, а отыскав Медведицу, принялся выискивать Кассиопею. У Шуры получалось хуже, поэтому Истомину пришлось сориентировать завхоза, обращая внимание на яркие небесные сочетания.
— Ты всех пригласила? — обратился Истомин к Шуре.
— Да. Сейчас подойдут.
— Скажи, Шура, — не отрывая взгляда от неба, произнёс Истомин, — а тебя не посещает ощущение какой-то непонятки и какой-то тревоги? Как будто вокруг что-то не так?
— Как?! И тебе тоже тревожно? — удивилась Балаганова. — Мы с Иркой Москитовой вчера вот так же стояли, глядя на звёзды, и нам в голову пришла точно такая же мысль.
— Не нравится мне всё это, — вздохнул Истомин. — Помнишь, в восемьдесят четвёртом году штормовое предупреждение объявили… Из-за угрозы урагана.
— Конечно, помню, — промолвила Шура. — В тот день всех пионеров и спортсменов в клуб собрали, заставили тепло одеться, а при себе велели иметь всё самое необходимое.
— А мы веселились, как в цирке, — вспоминал Истомин. — Думали, зачем в такую тёплую погоду куртки?
— Смеялись, пока тренер самбистов (Валентиныч) не сказал тебе: «Хорош, Истомин, ржать. Ураган налетит, приложит башкой об сосну. Будешь потом всю жизнь сопли в мыльницу собирать!» — добавила Шура.
— И так ёмко сказал, что мы все замолкли и сникли… — согласился Истомин. — В тот момент каждого из нас апатия и безнадёга посетила… Прямо как сейчас. То ли тревога, то ли обречённость какая-то, не пойму. Такое впечатление, что ты стоишь тут и ждёшь приближения неведомого события, которое совершенно необратимо наступит и изменит всё вокруг. И оно — это событие приближается и приближается, а ты ничего сделать не можешь. Тебе и страшно, и интересно, и жутко, и обидно из-за своего бессилия.
Шура кивнула.
— А помнишь тучу?.. Чёрную-чёрную… — продолжал Истомин. — И она — эта туча, прямо на нас надвигалась. А потом самолёты военные непонятно откуда взялись и прямо на ту черноту пошли. Что они с ней сделали, так никто и не понял, но туча как-то обрывками стала надвигаться, а потом и вовсе рассеялась.
— Да, — вставила Шура, — помню. Нам тогда сказали, что тревога отменяется, урагана не будет. Всех распустили по корпусам, и мы три дня потом в себя приходили. Опасность вроде как миновала, а уверенности в завтрашнем дне нет.
— Вот и сейчас похожее ощущение, — промолвил Истомин. — Ты не находишь?
— Ага, — кивнула Шура. — Тревога какая-то непонятная вокруг.
Разговор прервался. Собеседники услышали отдалённый звук приближающихся шагов. Потом по темноте забегал луч одинокого фонарика. К столовой приближалась, судя по топоту, небольшая группа людей. Впереди шёл Сазонов и освещал путь.
— А вот и мы, — произнёс шедший вторым Типунов. — В полном составе.
— Аркадия никто не видел? — поинтересовался Истомин.
— Нет.
— Шура, позвони ему, — поручил Истомин. — И Сову с саввинским семейством тоже поторопи.

***
К одиннадцати часам все заинтересованные лица, наконец, собрались в Каминной зале. Им предстояло обсудить доработанный редакцией «РосИнформБюро» план действий. Однако его обсуждать не стали. И план, и Охота приобрели внезапно второстепенную роль. Тема разговора оказалась совершенно иной.
Дело в том, что ощущение тревоги посетило не только Истомина, Москитову и Шуру. Оно охватило буквально всех. Но проблема обозначилась не только в ощущении тревоги. Мало ли какие эмоции могут посетить. Странность заключалась в том, что это чувство носило совершенно осязаемый характер. Складывалось впечатление, что тревога имеет материальные (почти физические) параметры. Точнее всех сформулировал Истомин.
— У меня такое впечатление, что на нас надвигается какая-то невидимая тревожная «Мгла», — говорил он. — И эта необычная субстанция нутром осязаема… Она как некий невидимый туман или дымка… Совершенно чётко ощущается, как будто это какая-то физическая среда. И среда эта имеет параметры и свойства. Она неоднородна и двигается…
— А в качестве параметров выступает плотность силы тревоги… — добавил Саввин и потом пояснил: — Ну… Некая мощность тревоги на кубометр пространства, что ли… И тревога эта то возрастает, то убывает. Как будто волнами надвигается. Эта невидимая Мгла как бы колышется и перемещается. Только не пойму, откуда и куда.
— Точно… — почти хором согласились все.
— И тревога с течением времени растёт и растёт, — вставила Москитова. — Понемногу, но прибывает…
— Точно! — опять почти хором поддержали все.
— Странная картина, — вклинился в разговор Едас. — С одной стороны, любое тревожное состояние, с психологической точки зрения, вполне объяснимо. Особенно в сложившейся ситуации, когда мы все находимся под влиянием перманентного стресса. В иных условиях я бы характеризовал такую тревожность как признак психического расстройства, нуждающегося в лечении.
Аркадий Петрович сделал паузу.
— Но… Тут совершенно иной случай, — заключил Едас и, оглядев коллектив, продолжил: — Во-первых, аналогичное ощущение посетило и меня… а такое сочетание для связки врач — пациенты абсолютно невозможно.
Едас сделал ещё одну паузу.
— Во-вторых, описываемое нами состояние имеет для всех одинаковый характер. Это совершенно несвойственно для психических расстройств. В случае таковых степень тревожности была бы для каждого своя, а признаки тревожного состояния носили бы индивидуальный характер. В общем, то, что мы имеем, к психическим расстройствам отнести нельзя.
Едас вздохнул.
— И в-третьих, — продолжил Аркадий Петрович, — то, что мы ощущаем, находится не внутри нас, а явно снаружи. Отсюда вывод: Мгла не порождается нашим мозгом, она генерируется каким-то внешним источником. Кроме того, согласно нашим ощущениям, эта субстанция имеет почти материальный характер. Отсюда вывод — мы столкнулись с чем-то объективным. Может быть, не совсем материальным, но точно объективным.
— Это как? — решила уточнить Марина. — «Не совсем материальным, но точно объективным…» Новая философская категория объявилась?
— Лаврового спроси, — отбрыкнулся Едас. — Это он всерьёз считает, что материя и объективная реальность — разные вещи.
— Вы действительно так думаете? — обратилась Марина к Саввину.
— Ну… Да, — почему-то виновато согласился Лаврентий. — Я действительно считаю, что «объективная реальность» и «материя» — это разные вещи.
— А как это возможно? Нас учили, что это одно и то же…
— Я сам до конца ещё не сформулировал, но примеры тому есть.
— Поделитесь…
— А далеко ходить не надо, — вставил Саввин. — В физике всегда было известно только два вида материи: «физическое поле» и «вещество». Таким образом, материя может быть либо «физическим полем», либо «веществом». Теперь возьмём «пространство». Пространство, в котором мы все живём. Совершенно очевидно, что «пространство» — не «поле» и не «вещество». Отсюда вывод, «пространство» — это не «материя». Но «пространство» тем не менее существует. И существует независимо от нас и независимо от наших знаний о нём. Значит, «пространство» — это объективная реальность. Отсюда вывод — понятие «материя» и понятие «объективная реальность» это разные вещи. Мне кажется, что это правильно…
— Недавно открыли ещё один вид материи: «тёмная материя», — вставил Истомин. — Я об этом читал.
— «Тёмная материя» существует только в гипотезах, — парировал Саввин. — И кроме того, «пространство» к «тёмной материи» тоже отношения не имеет.
— Ну и ладно, — согласился Истомин. — Давайте философию оставим на потом. Нам бы с этой невидимой Мглой разобраться.
Поднятый вопрос (относительно Мглы) отодвинул на второй план проблему Охоты, к которой все уже привыкли и знали правила, по которым она действует. А Мгла настигла коллектив совершенно внезапно. Про неё никто ничего не знал.
— Я согласен с Аркадием Петровичем, — вклинился Типунов. — Эта Мгла не может быть результатом нашего воображения. Мы все фиксируем её одинаково. Мгла действительно воспринимается как объективная реальность. Какие есть варианты для объяснения? Мистика?.. Такая же мистика, как и Охота?
Все опять уставились на Саввина. Как будто он мог знать ответы на все вопросы. При этом каждый почувствовал Мглу так, как будто это была некая живая и даже одушевлённая субстанция.
Саввин задумался.
— Давайте рассуждать логически, — предложил Лаврентий и продолжил: — Если Мгла — это мистика, то все объяснения бесполезны и бессмысленны… Но если Мгла объективна, то мы имеем два варианта. Первый вариант: Мгла — это материя. Точнее, Мгла — это неизвестный вид материи, который человечество не умеет распознавать ввиду ограниченности органов чувств. А мы по какой-то причине Мглу распознали. Тогда прихожу к выводу, что у нас по неизвестной причине открылся шестой орган восприятия. Мы Мглу не видим, не слышим, не осязаем, не обоняем, не можем попробовать на вкус, но тем не менее мы отчётливо её распознаём. И второй вариант: Мгла не является материей, но имеет объективный характер (как «пространство»). «Пространство» мы также не видим, не слышим, не осязаем, не обоняем, не можем попробовать на вкус, но тем не менее мы «пространство» распознаём и понимаем. Вот и эту Мглу мы вдруг почему-то научились распознавать и понимать. Таким образом, мистический аспект исчезает, и вместо волшебства и чертовщины мы имеем два варианта объяснения феномена невидимой Мглы. Вам какой больше подходит? Первый: Мгла — новый вид материи, или второй: Мгла — свежепонятый и свежераспознанный вид объективной реальности? Я, кстати, склоняюсь к тому, что Охота из той же серии, что и Мгла.
— Лавровый, мне кажется, что ты вместо непонятного термина «мистика» ввёл в оборот два новых и таких же неясных термина — «новая материя» и «новая объективная реальность». Только эти понятия гораздо длиннее по тексту и сложнее для восприятия, — вставил Истомин. — Ты вместо одного непонятного слова назвал много непонятных слов.
— Ну почему же они непонятны? — обиженно возразил Саввин.
— А потому, что совершенно неясно: что со всем этим делать и как бороться? — ответил Истомин.
— Тут ты прав, — согласился Саввин. — Только не совсем. Мне, например, гораздо приятнее иметь дело с объективной реальностью, а не с мистикой, это первое. И второе: у нас появилась новая зацепка для продолжения исследования.
— Какая зацепка?
— Как какая? Если Мгла — это материя, то она должна из чего-то состоять и иметь параметры. Идём дальше… Мы все ощущаем, что Мгла распространяется в пространстве, значит, она абсолютно точно имеет объём. Кроме того, эта субстанция неоднородна. Чувствуете, как она то накатывает, то откатывает?
Все закивали в знак согласия.
Саввин продолжил:
— Итак, мы пришли к выводу, что Мгла объёмна и неоднородна. В таком случае она должна иметь не только объём, но и плотность. Отсюда вытекает, что её псевдовещество обладает параметром, аналогичным массе, то есть псевдомассой. Если эта субстанция имеет плотность, объём, псевдомассу и способна распространяться в пространстве, то она должна иметь скорость. Точнее, поле скоростей — индивидуальные векторы перемещений для каждой её бесконечно малой частицы. То есть мы пришли к выводу о существовании целого ряда параметров — плотности, объёма, псевдомассы и поля скоростей. В этом случае Мгла вполне может иметь точку исхода — источник… Если это так, то надо искать эпицентр.
Все согласились.
— Обнаружим эпицентр и сможем определить, откуда эта штука появляется, — добавил Совченко. — Найдём источник и попробуем понять принцип его действия.
Все опять согласились.
— Мгла нам добавила ещё два вопроса, — вставил Сазонов. — Если, конечно, Лаврентий Андреевич прав.
— Это какие ещё два вопроса? — поинтересовался Едас.
— Как какие? — удивился Сазонов. — Лаврентий Андреевич предположил, что Мгла — это новый вид материи, и мы получили возможность этот новый вид материи воспринимать каким-то шестым чувством. Тут возникает естественный вопрос — какова природа этого шестого чувства? И второй вопрос — по какой причине оно у нас открылось?
— Только у нас? — вставила Марина. — Может, с похожей ситуацией столкнулись не только мы? Вдруг что-то подобное (типа Мглы и Охоты) происходит со всеми? Может, всё человечество начинает потихоньку обнаруживать в себе развитие новых органов чувств. Возможно, мы встали на новый виток эволюции, и новые органы чувств — это только начало? Не удивлюсь, если в скором будущем человечество столкнётся с новыми стихиями, объектами, предметами. Точнее, не столкнётся, а сможет их распознавать. Вдруг — это не начало конца цивилизации, а приход новой эры?
— Вот, — поддержал Саввин, — видите, сколько вопросов! Мне нравится твой оптимистичный подход, Марина.
— Говорят: «меньше знаешь — лучше спишь»! — возразил Типунов. — А в нашем случае эта поговорка звучит так: «Меньше распознаёшь — лучше спишь». Может, я не хочу эти новые стихии распознавать и осязать. Вдруг они меня напрягать будут и погубят в конце концов. Вы об этом не подумали? Меня Охота уже давно достала, а тут ещё и Мгла эта долбаная.
— Вот, новый наплыв Мглы! — воскликнула Франка. — Сечёте фишку?
— Точно! — почти хором согласились все, явно осязая каким-то шестым чувством ёмкую и плотную волну ледяной тревоги.
Невидимая Мгла уплотнялась, потом волна прошла. Она как бы стала разреженная и менее плотная.
— Во… Отпустило… — констатировал Едас.
— Итак, изучение Мглы надо начать с определения её источника, — повторился Саввин. — А для того, чтобы отыскать источник, надо найти эпицентр. То есть точку наибольшей силы.
— Как ты себе это представляешь? — поинтересовался Аркадий Петрович.
— Я полагаю, что источник где-то неподалёку, — продолжал Саввин. — Во всяком случае, это можно определить, отъехав подальше от этих мест. Например, в Москву. Если влияние Мглы будет ослабевать, то я прав. Потом необходимо поездить по окрестным полям-лесам туда-сюда и определить направление, по которому сила Мглы возрастает. Так можно выявить место, где расположен эпицентр. Для этого понадобится проходимое по бездорожью транспортное средство. Мотоцикл с коляской подойдёт… Я, кстати, могу съездить в Москву за своим.
— Не надо никуда ехать, — вмешался Истомин. — На Базе есть четыре квадроцикла.
— Любишь ты эти квадроциклы, — возразил Саввин. — А я предпочитаю мотоцикл с коляской.
— Мы знаем, что ты со своим «Уралом» не расстаёшься, — согласился Аркадий Петрович. — А чем тебе квадроциклы не угодили?
— Во-первых, квадроцикл дороже мотоцикла, — начал объяснять Саввин. — Во-вторых, мотоцикл существенно проще и понятнее, я любую поломку могу устранить на месте, в-третьих, на мотоцикле можно разместиться втроём… В общем, у мотоцикла одни преимущества перед квадроциклом, а смысл один и тот же.
— У квадроцикла лучше проходимость, — вставил Сазонов.
— Это вопрос спорный, — возразил Саввин.
— Никакой не спорный, — не унимался Сазонов. — У квадроцикла четыре ведущих колеса, а у мотоцикла только одно.
— Хорош спорить, — вмешался Истомин. — Мы отвлекаемся от темы, тем более что мотоциклов у нас тут, действительно, нет. Так что придётся воспользоваться квадроциклами. А ты, Лавровый, если соскучился по своему «Уралу», можешь сгонять в Москву и пригнать его сюда. Мы никуда не торопимся… Если тебе, конечно, не лень.
— Лавровый, я тебя в Москву одного не отпущу, — поставила точку Москитова. — И потом, все знают, что ты на своём мотоцикле по шоссе предпочитаешь не ездить. Представляешь, сколько времени ты потратишь, пока доедешь от Москвы до Вереи по просёлкам и бездорожью? Давай истоминскими квадриками обойдёмся, а на мотоцикле потом (следующим летом) вместе куда-нибудь рванём.
Саввин оценил последний аргумент и сдался.
— Да, количество необъяснимого в мире продолжает расти, — произнёс Сазонов, вспомнив свои рассуждения в тороповском кабинете. — Не успели мы разобраться с Охотой, а тут эта Мгла. Второй неизвестный и очень жуткий феномен. Что нас ждёт завтра?
— Мы ушли в сторону от обсуждения плана мероприятий, — напомнила Франка изначальную тему беседы. — Давайте, наконец, его обсудим, а эпицентром Мглы потом займёмся.
Все согласились.
Франка озвучила тороповский план, который за некоторыми правками признали дееспособным.
Прежде всего, единодушно согласовали примерные тексты серии статей-очерков, которые Торопов передал Франке. Первая статья — вводная. Вторая статья — затравочная. Третья — статья-расследование. Четвёртая — статья-подтверждение с публикацией материалов диссертации Вольдаровского. Пятая — статья-объявление о предстоящем концерте с предупреждением о смертельной опасности.
Тексты зачитали вслух. Получилась очень жуткая картина. Однако в этих очерках прослеживалось что-то манящее и провоцирующее. Каждый ощутил еле уловимое желание пойти на шоу и рискнуть.
— По-видимому, Торопов прав, — произнесла Франка, закончив чтение. — Желающих попасть на наши концерты будет очень много.
Каждый поймал себя на аналогичной мысли. Раскрутка для группы получалась исключительная и одновременно очень страшная, потому как в качестве рекламного трюка выступала сама Смерть.
— Если бы Охоты не существовало, её следовало бы придумать! — заключил Типунов.
— Да, такие приёмы ещё никто не использовал, — согласился Данилов.
— Многие так и подумают, — вставил Цыганов.
— Что подумают? — возмущённо спросила Марина.
— Подумают, что все эти статьи про Охоту — выдумка или прикол, — пояснил Цыганов.
— Пока труп не увидят! — отрезал Братцев и театрально-зловеще засмеялся глухим мефистофельским смехом.
Шутку не оценили.
— Посмотрю я на тебя после этого, — съязвила Франка. — Ладно, давайте продолжать.
Коллектив углубился в квазиюридическое творчество и, воспользовавшись взятыми из Интернета типовыми формами различных документов, выдал в качестве результата следующий продукт:
• проект Подписки о полученном предупреждении;
• проект Письменного распоряжения на случай смерти;
• проект текста-предупреждения на афишах и билетах.
Получилось следующее:


образец

ПОДПИСКА
(заполняется собственноручно)

Место совершения подписки ____________________________________
Дата совершения подписки _____________________________
Я,______________________ _____________________________________
 (фамилия, имя, отчество)
Паспорт: серия__________ номер____________
Дата выдачи ____________________
Место выдачи _____________________
Адрес регистрации:____________________________________________,

находясь в ясном трезвом уме и твёрдой памяти, адекватно осознавая всё происходящее со мной, настоящей Подпиской подтверждаю, что осведомлён о негативном влиянии звуковых спецэффектов ритмфоний группы «Маэстро Гранитных Композиций» на моё здоровье (вплоть до крайне вероятного летального исхода) и предупреждён о возможном наступлении моей смерти «_____» ______________20_____ года в период времени с ____ч.____ мин. по _____ч.______мин. на концерте (или в течение ____ часов по окончании концерта), который будет играть группа «Маэстро Гранитных Композиций» в помещении (клуба, концертного зала, ресторана, кафе, иное место ___________________________)
 нужное подчеркнуть                 указать название места проведения концерта
расположенного по адресу: _______________________________________(далее Помещение).

Учитывая изложенное, заявляю, что в случае наступления моей смерти принимаю на себя всю ответственность и заявляю, что решение подвергнуться смертельному риску было принято мной лично. В силу сказанного заявляю, что музыканты, продюсер и администрация группы «Маэстро Гранитных Композиций», а также прочие лица, имеющие прямое или косвенное отношение к организации концерта, включая собственников, арендаторов (иных владельцев Помещения) не могут отвечать за любые негативные последствия, наступившие в результате моего ухода из жизни (в том числе наступившие в результате прекращения моих обязательств перед третьими лицами по заключённым договорам и иным основаниям).
Каких-либо претензий к участникам группы «Маэстро Гранитных Композиций» (и иным организаторам концерта) я не имею.
Настоящей Подпиской подтверждаю, что не являюсь для моих родителей единственным ныне живущим сыном (дочерью) и не имею несовершеннолетних детей, а также иных лиц, находящихся на моём иждивении.
Обязуюсь в течение трёх дней с момента совершения настоящей Подписки оформить в установленном порядке (в нотариальной форме) завещание, согласно подписанному мной Распоряжению на случай смерти.


_____________________________________ /____________________/_________
 фамилия, имя, отчество                образец подписи                дата
 


;


образец
РАСПОРЯЖЕНИЕ
НА СЛУЧАЙ СМЕРТИ
(заполняется собственноручно)

Место совершения Распоряжения ______________________________
Дата совершения Распоряжения____________________
Я,________________________ __________________________________
 (фамилия, имя, отчество)
Паспорт: серия__________ номер____________
Дата выдачи ____________________
Место выдачи _____________________
Адрес регистрации:______________________ _______________________,
находясь в ясном трезвом уме и твёрдой памяти и адекватно осознавая всё происходящее со мной, настоящим Распоряжением выражаю свою волю в случае наступления моей смерти «_____» ______________20_____ года в период времени с ____ч.____ мин. по _____ч.______мин. на концерте (или в течение ______часов по окончании концерта), который будет играть группа «Маэстро Гранитных Композиций» в помещении (клуба, концертного зала, ресторана, кафе, иное место______________________________)
нужное подчеркнуть указать название места проведения концерта
расположенного по адресу: ____________________(далее Помещение), а именно:

1.Распоряжение по поводу моего имущества:
1.1.___________________ распоряжаюсь передать _______________;
              указать имущество                Ф. И. О. получателя имущества
1.2.______________________ распоряжаюсь передать _______________;
                указать имущество                Ф. И. О. получателя имущества
 

2.Распоряжения неимущественного характера.

Обязуюсь также в течение трёх дней с даты совершения настоящего Распоряжения, но не позднее одного дня до начала концерта, оформить имущественную часть настоящего Распоряжения в нотариальной форме в установленном порядке.

__________________________________ /____________________/_________
 фамилия, имя, отчество                образец подписи            дата

По мере обсуждения стало очевидно, что оформление вышеприведённых документов необходимо осуществлять заблаговременно. Утвердили следующий порядок: каждый потенциальный зритель за несколько дней до концерта должен прибыть в офис группы и оплатить билет. Затем его обяжут оформить «Подписку» и «Распоряжение на случай смерти», а также наговорить на видеокамеру «Последнее слово» (в свободной форме). И только после выполнения вышеназванных формальностей человек сможет получить билет на руки и попасть на концерт. Предполагалось, что факт оформления завещания останется на совести зрителя.
Проект предупреждающего текста на афишах принял следующий вид:



Администрация группы «Маэстро Гранитных Композиций» предупреждает о том, что посещение и (или) прослушивание концерта в границах концертной площадки является актом потенциально опасным для жизни. Каждое шоу нашей группы заканчивается трагедией — смертью кого-то из числа зрителей. Летальный исход наступает всякий раз от разных причин и не поддаётся научному анализу, а также предвидению. Ясно только одно: один концерт — один труп. Исключений из этого правила ещё не было. Таким образом, смертельной опасности подвергается любой пришедший на шоу. Рискует каждый, независимо от пола, национальности, возраста, состояния здоровья, пристрастий, вредных привычек, образа жизни, а также профессии, образования, происхождения и прочих факторов. Администрация группы «Маэстро Гранитных Композиций» не может гарантировать безопасность абсолютно никому.

Уважаемый зритель!
У тебя ещё есть время одуматься и не подвергать себя риску. Включи разум и откажись. Останься среди живых. Наша музыка не стоит твоей смерти.

Если ты пойдёшь на наше шоу, знай:

ПО ОКОНЧАНИИ КОНЦЕРТА КТО-ТО ОБЯЗАТЕЛЬНО УМРЁТ.
ЭТИМ ЧЕЛОВЕКОМ МОЖЕШЬ ОКАЗАТЬСЯ ТЫ…

Администрация



Напоследок решили, что перед началом каждого шоу следует предупреждать публику не только антирекламными плакатами, но и конкретными действиями. В частности, Истомин предложил выставлять около входа на каждую концертную площадку (на самом виду) машину скорой медицинской помощи с врачом, который сможет констатировать смерть. Для острастки.
— Предлагаю также припарковать рядом со скорой труповозку, — предложил Едас. — И рядом с ней должны демонстративно стоять угрюмые санитары в грязных халатах и запачканных резиновых фартуках…
— С какой целью? — удивлённо и очень испуганно спросила Франка.
— Мы дадим понять, что не шутим и труп обязательно будет, — ответил Аркадий Петрович.
— Надо сделать так, чтобы дверцы труповозки оказались (как бы случайно) приоткрыты, — вставил Братцев.
— А это зачем? — поинтересовалась Марина.
— Чтобы все видели обитые холодным оцинкованным листом стены салона труповозки и валяющийся внутри чёрный полиэтиленовый мешок для упаковки трупа, — пояснил Братцев.
Марину от страха передёрнуло. Всех остальных, впрочем, тоже.
Стало понятно, что накатила очередная (очень некомфортная) волна невидимой Мглы.

***
— Когда эпицентр Мглы поедем искать? — задал вопрос Сазонов после того, как обсуждение плана мероприятий было закончено. — И надо ли нам это вообще?
— Не сегодня, — отрезала Москитова. — При таком жутком настрое мы эпицентр отыщем под каждой ёлкой.
— Мне вообще кажется, что мы в эпицентре, — проговорила Франка. — Жуть такая, что в сортир ночью встать страшно.
— Есть у меня одна мысль, — сказал Истомин.
— Это какая? — поинтересовалась Шура.
Константин Константинович поднял взгляд куда-то наверх, явно вспоминая события давно минувших дней.
— Помните, мы как-то за грибами ходили? — обратился он к Саввину, Едасу и Совченко.
— Ты шутишь! — воскликнул Саввин.
— Он не шутит, — вставил Едас. — Я тоже о той поляне подумал.
— И я, — присоединился к обсуждению Совченко.
— Хватит загадками говорить! — возмутилась Шура.
— Лавровый, расскажи, — попросил Истомин.
Саввин оглядел присутствующих. Все с интересом пожирали его глазами.
— Ну не томи, что за грибы, что за поляна такая? — нетерпеливо потребовала Марина.
— Ладно, начну с самого начала, — промолвил Саввин. — История эта произошла давно. Году эдак в 1983-м или 1984-м… Не помню уже.
— А чего там помнить! — вмешался Аркадий Петрович, — Это случилось в 1984-м во вторую смену в июле. Тогда ещё Юрана из команды выгнали, он на первую смену поехал, а на вторую уже нет.
— Точно! — согласился Совченко. — Мы ещё Гуся к себе в палатку не взяли. Барс к нам пятым влез, а Гусю места не хватило, он в другой палатке и разместился.
— Точно!
— У нас ещё в команде из-за этого раскол пошёл. Гусь с Лёхой Морозовым закорешился, а нас на х… послал.
— Можно ближе к делу? — осадила Шура. — Ваши тёрки с Гусём никому не интересны.
— Ну так вот, — продолжал Саввин. — Решили как-то наши тренеры сходить ранним утром в лес по грибы. Встал вопрос: кто будет проводить утренний кросс и первую тренировку в каждой команде? Доверить эту миссию нам (спортсменам) не решились, знали, что сачканём. А по грибы им сходить страсть как хотелось. Лето тогда грибное было. А тут мы… Посовещавшись, они решили, что грибной поход надо организовать централизованно и совместить его с утренним кроссом и зарядкой. Идею забросили в команды для обсуждения. Большинству она понравилась, но мы вчетвером: я, Аркан, Истома и Сова запротестовали. Вставать-то в пять утра. Но наше мнение проигнорировали. Вот и получилось, что шесть команд в полном составе поднялись в пять утра и направились марш-броском в сторону дальних лесов. Кросс завершился на опушке, где тренеры организовали зарядку. По окончании объявили о возможности раствориться в лесу в целях грибной охоты. Общий сбор назначили на этой же опушке (через четыре часа) и всех распустили. Нам эти грибы были совершенно до лампады, и мы вчетвером решили затеряться в лесах, чтобы где-нибудь прилечь и выспаться. Рано нас подняли, очень спать хотелось. Бродили долго, но никак подходящее место найти не могли. И тут смотрим — поляна… Небольшая такая, покрытая густой невысокой травой. Почти круглая, диаметром метров пятнадцать-двадцать. Ну, думаем, тут и поспим часов пять от души. Потом в лагерь вернёмся и скажем, что заблудились. Расстелили штормовки. У нас тогда в «Салюте» мода была — штормовки с собой в лагерь брать. Особым шиком считались военные плащ-палатки, но таковые имелись у немногих. Ну вот, расстелили мы наши штормовки и улеглись. Только сон не пошёл, и тревога какая-то подступила. Обменялись ощущениями. Поняли, что чувство тревоги охватило всех. И чем дольше мы на поляне той находились, тем страшнее становилось. Нонсенс какой-то. Утро, светло, солнце светит, небо ясное, а жуть такая подступила, что волосы зашевелились. Мы тогда с этой поляны драпанули, как будто за нами свора бешеных собак погналась. Бежали долго, без оглядки и не разбирая дороги. В итоге заблудились по-настоящему. Обратный путь искали весь день и нашли случайно. В лагерь вернулись только к ужину. Ну, понятное дело, получили от тренера по мозгам и по три наряда дежурства на кухне вне очереди. Потом, на следующий день, рассказали всем про эту жуткую поляну. Нам никто не поверил. Мы обиду затаили и решили то место отыскать, чтобы всех скептиков туда привести и доказать нашу правоту. Нам казалось, что поляна находится от лагеря не так уж и далеко. Три километра до опушки, где кросс грибной закончился. Далее от опушки по лесу ещё где-то с полкилометра. Итого всего три с половиной километра от лагеря, может, чуть больше. В хорошем темпе можно за полчаса до опушки добраться, потом час по лесу порыскать, поляну отыскать и обратно. Итого два, ну, может быть, два с половиной часа. Ужин у нас в восемь. Отбой в десять тридцать — на полчаса позже, чем в обычных лагерях. «Салют» ведь лагерь спортивный. Мы этим обстоятельством очень гордились. Правда, и подъём был на полчаса раньше, чем в других лагерях. В общем, спали на час меньше, чем обычные пионеры. Таким образом, если на ужине не рассиживаться и по-быстренькому поесть, то до отбоя вполне времени хватит, чтобы поляну отыскать. Так и решили поступить. На следующий день, наскоро поужинав, рванули по утреннему грибному маршруту. Опушку нашли быстро и в лес углубились. Сначала в один лесной массив, потом в другой, потом в третий. Близ той опушки три лесных массива имелось, один совсем близко, два других подальше. Бродили, бродили, и всё без толку. Время нас поджимало, надо ведь до отбоя в лагерь вернуться. В общем, не нашли поляну. Потом ещё четыре раза попытку повторяли, но неудачно. Последнюю (шестую) вылазку организовали в выходной день, в воскресенье. Выходной — это значит, что зарядка с кроссом есть, а двух дневных тренировок нет. Отдыхали спортсмены. Причём это оказался последний выходной до окончания сборов. Мы решили всё время после тихого часа вплоть до ужина (а это четыре часа) поискам поляны посвятить. Посвятили… Только опять ничего не нашли. Пропала поляна. Нам так никто и не поверил, все только глумились над нами — «искателями страшных полян». Нас даже так и окрестили — «искатели»… На следующий год тоже пытались отыскать пропажу. Не нашли. А в завершающий год — 1986-й даже и не пытались. Но поляну мы все хорошо помним и жуть, которая от неё исходила, никогда не забудем. А Гусь утверждал, что поляну ту они с Лёхой Морозовым всё-таки нашли. Поэтому ребята (в отличие от всех остальных) над нами не глумились, хотя мотивов выставить нас на смех у них имелось предостаточно. Мы же в ссоре были. А остальные пацаны над нашей четвёркой издевались по полной программе, хотя и по-доброму. Толя Крокотович даже частушки про нас и нашу поляну сочинил и распевал их регулярно на весь лагерь. Частушки, кстати, реально смешные, особенно вторая часть (с матерком), которую Толян предпочитал исполнять в узком кругу. Да что там Толя! Весь лагерь эти частушки пел. Вот мы сейчас и подумали, что невидимая Мгла от того места сейчас и прёт. Раньше не шла. Спала поляна. А теперь она активизировалась и распространяет свою жуть по окрестностям. Может, там и есть эпицентр.
— Предлагаете её найти? — спросил Типунов.
— Почему нет, а вдруг это предположение верно.
— И как же мы её найдём?
— Оседлаем квадроциклы и поедем искать. Мы ту опушку очень хорошо помним и лесные массивы тоже. Леса сейчас осенние, не такие густые, как летом, прочешем их вдоль-поперёк и найдём.
— А может, эта поляна заросла уже?
— Вот и проверим.
На том вечер и закончился, все разошлись спать.

§ 24. Эпицентр

На следующий день команда в составе Истомина, Саввина, Москитовой, Едаса, Совченко, Сазонова, Франки и Типунова отправилась на поиски эпицентра невидимой Мглы. Остальные остались на Базе. Кому-то не хватило мест в квадроциклах, а некоторые (в частности, Марина и Шура) сами наотрез отказались от участия.
— Мало ли что может случиться в этом эпицентре, — предположила Марина. — Я даже не рассматриваю возможность пускаться в какие-либо поиски. И так страшно, а тут ещё в самое логово лезть.
Четыре квадроцикла выехали с Базы, проследовали по бетонке до поля, свернули вправо на бездорожье, обогнули ельник и уверенно взяли курс на юг по заранее продуманному маршруту. Все отметили, что по мере приближения к цели тревога только усиливалась. На середине пути она плавно превратилась в ощущение сильного дискомфорта, а затем и необъяснимого страха. До заветной опушки добрались без проблем, хотя каждому (на протяжении всего маршрута) хотелось развернуться и поехать назад. В ближний лесной массив въехали цепью и принялись его прочёсывать. Прямо на квадроциклах. Через некоторое время поняли, что занятие это неблагодарное, ибо квадроциклы могли беспрепятственно проехать только метров двадцать-тридцать вглубь массива. Очень уж густой оказался подлесок. Крупные кустарники мешали продвижению. Техника натыкалась на труднопроходимые стены дремучих зарослей. Движение оказалось возможным только на пониженных передачах, отчего скорость оказалась катастрофически низкой. Пришлось выбираться наружу. Идея обыскать лесной массив пешком тоже никому не понравилась. Одно дело — прогулка на квадроциклах, другое дело — методическое прочёсывание леса пешком с постоянной необходимостью продираться сквозь густой кустарник. Возникла надобность обдумать сложившееся положение и решить, что делать дальше. Путники вернулись на опушку и заглушили двигатели своих машин.
 — И как же мы тут грибы-то собирали? — удивилась Москитова. — В таких дебрях.
— Я тоже такого густого подлеска не помню, — вставил Саввин.
— Да, места эти были хоженые, — вспомнил Едас. — Тут же кругом деревни и посёлки дачные.
Здесь, на опушке, влияние Мглы чувствовалось гораздо интенсивнее, чем на Базе, и у каждого участника экспедиции возникло сильное желание как можно быстрее убраться отсюда. На Базе ощущения можно было охарактеризовать как лёгкое беспокойство с элементами тревоги и обречённости, а здесь все испытывали именно страх. Он временами трансформировался в чувство необъяснимого и очень сильного ужаса, который наплывал волнами, потом слегка ослабевал, превращаясь опять в страх. Во время наплыва волн ужаса казалось, что какая-то неизвестная, но очень реальная опасность подстерегает каждого. И её источник угадывался повсюду: за каждым кустом, пригорком, ложбинкой и любым иным препятствием, скрывавшим взор. Хотелось постоянно оглядываться, всматриваться в близлежащие заросли, прислушиваться к малейшим шорохам и опять оглядываться и оглядываться, всматриваться и прислушиваться. Находиться на опушке стало почти невмоготу.
— Боюсь, что мы тут долго пробыть не сможем, — предположил Едас.
— Тогда, в 84-м, на той поляне я почти аналогичные ощущения испытывал, — заметил Саввин.
— Да, здесь сейчас почти точь-в-точь, как тогда на поляне, хотя мне кажется, что там было страшнее, — произнёс Едас.
— Значит, мы на верном пути, — заметил Типунов. — Эпицентр Мглы вполне может быть в этом ближнем массиве.
— Предлагаю вычислить его путём косвенного психологического сканирования, — предложил Сазонов.
— Это как?
— Это очень просто, — начал объяснять он. — Надо объехать лесной массив по периметру и удаляться от него с разных точек по разным направлениям. То есть сначала едем от массива на север, потом переезжаем на противоположную сторону и едем на юг, потом делаем четверть круга вокруг массива и едем на восток, потом опять переезжаем на противоположную сторону и едем на запад. Если эпицентр находится внутри этого леса, то всякий раз, отъезжая от него в любую сторону, мы должны будем ощущать ослабление страха. Если источник Мглы находится в другом месте, то, отъезжая от этого лесного массива в одном из направлений, мы почувствуем не ослабление, а, наоборот, усиление страха.
— Дельно, — согласился Типунов. — Только зачем нам ездить всей гурьбой, у нас же четыре квадрика, давайте разделимся.
Идею разделиться признали разумной.
— Только на север ехать смысла нет, мы оттуда только что приехали, — заметила Франка. — База на севере.
Немного подумав, подкорректировали направления.
Саввин с Москитовой получили задание двигаться от опушки леса на северо-восток. Соответственно, Едас и Истомин должны были описать вокруг массива полукруг и сканировать свои ощущения, двигаясь в сторону запада или северо-запада. Франка с Сазоновым, в свою очередь, вызвались встать в район южной границы массива и двигаться на юг или юго-восток, а Типунову с Совченко досталось юго-западное направление. Решили стартовать одновременно, созвонившись по мобильным телефонам. Однако обнаружилось, что мобильной связи в этих местах нет.
— Странно, на Базе связь есть, а тут нет, — недоумённо произнёс Истомин. — От Базы-то недалеко. Надо было рации взять, на Базе их с десяток. Как я не догадался?
Сверили часы. До полудня оставалось ровно двадцать минут. Решили, что за это время каждый экипаж успеет занять исходную позицию и начнёт движение ровно в полдень. Дистанцию радиального сканирования определили равной трём километрам. А далее до той отметки, где фактор влияния Мглы перестанет себя проявлять. В качестве места последующего сбора определили всё ту же стартовую опушку леса. Договорились, что каждый экипаж, отъезжая от лесного массива на каждые пятьсот метров, будет останавливаться и фиксировать силу воздействия Мглы.
— А как мы направление определим? — спросил Сазонов.
— На панели приборов каждого квадрика вмонтирован компас — это такой плавающий в жидкости шарик со шкалой направления по сторонам горизонта, а также шкалами крена и тангажа, — пояснил Истомин. — Не заблудитесь.
— Это… вот этот, что ль? — ткнул пальцем в приборную доску Сазонов.
— Да, он самый.
Квадроцикл Саввина и Москитовой остался на опушке, ожидая наступления расчётного времени начала движения. А остальные машины, подняв характерный рёв, рванули к оговоренным местам.
Франка с Сазоновым добрались до южного края лесного массива и встали на исходную позицию. Франка заглушила двигатель. До старта оставалось ещё пять минут — отличная пауза, чтобы послушать тишину и полюбоваться осенними красками нехитрого сельского пейзажа. Только наслаждаться пейзажем мешал мощный страх. Оставшись одни в полной тишине, молодые люди совершенно явно ощутили усиление жути. Непонятное и ничем не мотивированное чувство сильнейшей, совершенно реальной, но вместе с тем абсолютно необъяснимой опасности. И опасность эта никак не связывалась с какими-либо материальными факторами. Казалось, все жуткие легенды и сказания, а также детские страхи и фобии выплыли из глубины подсознания, стали абсолютно серьёзными, многократно усилились и целиком захватили душу.
Сазонов и Франка явно ощутили присутствие Всадника-без-головы, который совершенно бесшумно и плавно вышел из чащи леса, встал позади квадроцикла (на некотором отдалении от смельчаков) и, немного помедлив, направил своего коня в их сторону. Парень и девушка резко обернулись… Всадник исчез… Но его присутствие (тут… ещё секунду назад) не вызывало сомнений.
Молодые люди переглянулись.
— Всадник… — констатировал Сазонов. — Без головы…
— Тебе тоже так показалось? — дрожащим голосом спросила Франка, и её передёрнуло от страха.
— Да… — ответил Ярс, глядя назад. — И стоял он прямо там…
Сазонов внимательно всмотрелся в чащу.
— Куда же он делся?
— Мне кажется, что теперь он где-то правее, — произнесла девушка, показывая рукой в сторону высокого кустарника.
Смельчаки осознали, что там, в кустах, что-то зашевелилось, как будто кто-то или что-то идёт сквозь заросли и очень скоро появится здесь. Через минуту шорох стих. Казалось, что Всадник остановился, замер и выжидает.
— Возможно, эпицентр Мглы где-то рядом, — предположил Сазонов. — Может, та поляна прямо тут… Вот за этими деревьями.
 — Может и так, — ответила Франка. — А может быть, и не так. Возможно, источник расположен не в этом лесу, а там… Дальше к югу.
— Сейчас мы это проверим, — промолвил Сазонов. — Поехали на юг. Или лучше на юго-восток. Вон на тот холм.
— Хорошо, — согласилась Франка. — С холма вся местность будет просматриваться, давай двигать туда, а то здесь за каждым кустом что-то мерещится.
— После старта проезжай пятьсот метров, останавливайся и глуши мотор, — предложил Сазонов Франке. — В тишине ощущения чувствуются острее.
Франка обнулила счётчик километража на панели приборов и запустила двигатель.
Стрелка часов уверенно приближалась к полудню.
— Поехали, — скомандовал Сазонов.
Ярс ещё раз оглянулся на то место, где стоял Всадник, а Франка, включив передачу, надавила на клавишу акселератора.
Квадроцикл снялся с места и помчался по совершенно заброшенному полю на юго-восток, подпрыгивая на многочисленных неровностях и ныряя в нередко попадающие на пути провалы, низины и ямки.
Когда счётчик километража показал пятьсот метров, Франка остановила машину и заглушила двигатель.
— Давай минут пять постоим в тишине, — предложила девушка.
Так и поступили.
Квадроцикл стоял в низине, окружённый редкими, но относительно высокими и густыми группами кустарника. Предстоящий путь проглядывался лишь до ближайших зарослей не более чем на тридцать-сорок метров.
— Твои ощущения? — спросил Сазонов.
— Страх стал меньше, — ответила Франка.
— Мне тоже так показалось, — согласился Сазонов. — Поехали дальше.
Квадроцикл тронулся в путь, взбираясь по пологому склону холма. Здешняя местность оказалась умеренно холмистая — горизонт то приближался почти вплотную, то отдалялся на грандиозное расстояние, открывая потенциальному наблюдателю широкую панораму. Не дойдя до верхней отметки холма, квадроцикл остановился. Вторая дистанция в пятьсот метров осталась позади.
Послушав тишину, Франка и Ярослав отметили про себя, что страхи и тревожные ощущения ослабли, хотя и всё ещё имели значительную силу. Полностью стряхнуть чувство страха не удавалось. Экипаж двинулся дальше.
Забравшись на холм, путники увидели широченную панораму местности. Господствующая высота, так сказать. Кругом виднелись большие и малые лесные массивы, а по направлению к югу блестело озеро или пруд. У подножия холма (в стороне от маршрута следования) расположился населённый пункт. Селение оказалось дачным посёлком. Сомнений не было, ибо деревни выглядят совершенно иначе. Они, как правило, вытянуты вдоль центральной улицы и состоят из почти одинаковых домов-срубов. Все дома в деревнях обращены фасадами на центральную дорогу, а тыльной частью и огородами в противоположную сторону. Этот населённый пункт выглядел иначе. Он состоял из разнотипных строений. Тут присутствовали и щитовые дома, и брусовые, и рубленые. Один дом сложили из пенобетонных блоков. Участки нарезаны аккуратными, правильными и совершенно одинаковыми по размеру прямоугольниками. В общем, это оказался стандартный дачный посёлок. Франка с Сазоновым вгляделись в его сторону и совершенно осознали, что этот населённый пункт вовсе не является населённым. Дачный посёлок имел определённо заброшенный вид. Людей не видно, а состояние огородов и садов можно было охарактеризовать как дикое и неухоженное.
— Давай свернём в ту сторону и по посёлку прокатим, — предложила Франка.
Сазонов согласился, хотя идея прогулки меж брошенных домов оптимизма не внушала. Пустые жилища сами по себе выглядят неприятно, а в условиях действия Мглы эта неприязнь только добавляет пищу для страхов и фобий.
Франка направила квадроцикл в посёлок. Въехав в центральные ворота, путники долго кружили по улицам-линиям, отмечая совершеннейшую заброшенность и необитаемость. Здесь не было ни людей, ни животных, даже бродячие собаки не попадались. Садовые домики и дачки также представляли собой унылый вид. Стёкла в мёртвых окнах многих домов отсутствовали, а распахнутые тут и там настежь двери раскачивались на лёгком ветру, издавая неприятный скрип и хлопая то и дело о косяки. Казалось, что по посёлку бродят невидимые сущности-привидения и посещают поочерёдно пустые жилища. Франка с Сазоновым отметили некоторое ослабление жутких ощущений. Несмотря на унылую картину, наблюдаемую вокруг, страх чуть-чуть притупился. Здесь острое ощущение жути трансформировалось в несколько иное чувство, которое можно описать как страх, совмещённый с очень тяжёлым дискомфортом. Находиться тут долгое время (и тем более постоянно жить) было совершенно невыносимо. При таких обстоятельствах стало ясно, почему посёлок пуст.
— Похоже, что дачники покинули свои «фазенды», — предположил Сазонов. — И сделали они это совершенно добровольно. Я уверен, что данное место опустело именно из-за Мглы.
— Почему ты думаешь, что из-за неё? — с лёгкой интонацией скепсиса спросила Франка.
— Земля тут недешёвая, Москва относительно недалеко, места прекрасные, и видно, что все участки были освоены, облагорожены и ухожены, — начал объяснять Сазонов. — Посмотри, сколько труда вложено. Какая ещё причина, кроме Мглы, заставит людей бросить свое имущество? Ведь никто не купил же эти участки с домами.
— Почему ты думаешь, что не купил?
— А где же тогда все эти покупатели? Посёлок пуст. Нет, может, кто-то поначалу и покупал по незнанию, но жить тут явно не смог. И перепродать не смог. Я думаю, что в итоге все владельцы просто разбежались.
— Я думаю, что всё это кто-то централизованно выкупил, — продолжала возражать Франка. — Вдруг у них землю изъяли для нужд государства.
— Да? И где это государство? — возразил Сазонов. — Что-то не видно тут никакой деятельности. Нефть никто не добывает, алмазы тоже, дорогу через это место никто не строит. Тишина и запустение… И потом, зачем выкупать за деньги освоенную и застроенную территорию, если вокруг пустой земли прорва?
— Ты знаешь, государство иногда выкупает недвижимость для того, чтобы жителей отселить, — предположила Франка.
— И зачем же государству отсюда людей отселять?
— Так делается в случае, если населению угрожает опасность. Были в Америке случаи, когда под землёй загорались угольные пласты и дома проваливались. Я знаю, что в США целые города горняков правительство переселяло, если жить там становилось опасно. Причём переселяло принудительно, выкупая дома по рыночной стоимости.
— А здесь, по-твоему, тоже какая-то опасность? Скажи ещё, что торф под землёй горит! — скептически заметил Сазонов. — Только что-то не похоже, что тут есть торфяники. Нет тут торфа.
— Ну почему обязательно торфяной пожар, возможно, тут какая-нибудь другая опасность? — предположила Франка. — Вдруг здесь радиация?
— Не-е, Франка, никакой тут радиации нет. В случае радиоактивного заражения местности на всей территории устанавливается карантин. Её оцепляют, оплетают колючей проволокой и знаки, предупреждающие об опасности вывешивают. Нас бы сюда никто не пропустил. А тут всё пусто. Заходи, гуляй сколько хочешь.
— А невидимая Мгла это разве не опасность?
— Вот сейчас ты в точку попала! Люди покинули это место именно из-за неё. Только я думаю, что вряд ли у них дома государство выкупало. Опасность Мглы не доказана. Дискомфорт — да, страх — да, но опасности-то нет. Какой бюджет будет оплачивать массовый выкуп и переезд из-за непонятных фобий. Мы вообще не знаем, что такое Мгла. И никто не знает. В случае выявления объективной угрозы вся территория посёлка была бы оцеплена и закрыта. Но этого не произошло. Доступ сюда открыт, вход свободен, следовательно, опасность тут не выявлена. Только все эти соображения совершенно не важны. Компенсировали дачникам их брошенное имущество или не компенсировали. Это совершенно ничего не меняет. Самое важное, что причина заброшенности посёлка — Мгла. Вот ты бы осталась тут жить?.. На всё лето? Или хотя бы на выходные?
— Я что, больная? — возмутилась Франка. — Здесь постоянный дискомфорт, а по ночам, небось, вообще ужас. Ночью-то все страхи и фобии усиливаются.
— И что бы ты сделала на месте хозяев здешних дач?
— Ну… Не знаю, — задумалась Франка. — Может быть, продала.
— А если бы не смогла продать?
— Всё равно уехала бы отсюда куда подальше.
— Вот видишь, и они все уехали. Одной Мглы вполне достаточно, чтобы этот посёлок превратился в город-призрак.
— А почему они дома не разобрали и не увезли?
— Какие-то не разобрали, а какие-то разобрали. Вон, смотри пустой фундамент. Тут явно сруб стоял. Сруб нетрудно раскатать на брёвна и увезти. А щитовые дома, особенно те, что кустарно сделаны, разбирать нет смысла. Овчинка выделки не стоит. И потом, для разборки любого строения необходимы средства и место, где дом можно собрать заново. Нужен новый участок. Понятно, что те, у кого денег мало и другой земли нет, так и оставят всё своё имущество тут. Вынужденно… А куда деваться-то? Могу предположить, что у многих просто руки не доходят. А кто-то наверняка надеется, что всё нормализуется… Вон, смотри, как много домов явно законсервированных.
И действительно, приглядевшись к посёлку, Франка обнаружила, что наряду с совершенно заброшенными домами имелись строения с аккуратно забитыми окнами. Водосточные трубы и отливы на таких зданиях были сняты, антенны демонтированы, а печные трубы запакованы в толстый слой полиэтилена (чтобы осадки не проникали внутрь через дымоход). Наблюдались также иные признаки заботливой и надёжной консервации. Вместе с тем то тут, то там попадались пустые участки с обнажёнными фундаментами. Понятно, что дома, представляющие особую ценность, разобрали и увезли (или законсервировали), а всё ненужное и малоценное оставили.
— Мне кажется, что ничего нового мы тут больше не откроем, — произнесла Франка. — Давай выбираться.
— Давай,— согласился Сазонов. — Куда дальше?
— Как куда? Поедем, как договаривались, на юго-восток, — констатировала Франка. — Через каждые пятьсот метров будем делать остановки.
Остановившись в следующей расчётной точке (на расстоянии полутора километров от лесного массива), экипаж квадроцикла отметил, что влияние Мглы опять несколько ослабло. Квадроцикл с седоками умчался дальше. Достигнув четвёртой пятисотметровой точки, Франка заглушила двигатель. Тишина. Тревога ещё больше уменьшилась и трансформировалась в ощущение дискомфорта, которое то наплывало, то откатывало, то усиливалось, то ослаблялось.
— Ощущения здесь почти как на Базе, только несколько сильнее, — заметила Франка.
— Точно, — согласился Сазонов. — Мы от лесного массива отъехали где-то километра на два, а База находится в трёх километрах от опушки. Но это не по прямой. А по прямой будет около двух с половиной километров, поэтому тут влияние Мглы несколько сильнее.
— База от лесного массива расположена на севере, — заметила Франка. — А мы двигались на юго-восток. Похоже, что эпицентр расположен где-то между нами и Базой. Думаю, что он действительно где-то в том лесу, — Франка указал рукой в сторону места старта.
В следующей расчётной точке (два с половиной километра от массива) тревога и дискомфорт ещё уменьшились.
— Теперь отъедем на такое расстояние, чтобы влияние Мглы не ощущалось, и замерим километраж, — предложила Франка. — Надо определить точный радиус её распространения.
— Поехали, — согласился Сазонов.
Квадроцикл помчался дальше на юго-восток и двигался до тех пор, пока путники не отметили состояние полного спокойствия. Оно наступило на расстоянии трёх километров от точки старта. Получалось, что где-то в трёх километрах от лесного массива влияние Мглы заканчивалось.
— С таким результатом не стыдно в обратный путь отправиться, — заключил Сазонов.
Франка развернула квадроцикл и помчала его назад. Направление держали ровно противоположное (на северо-запад), так что не заблудились. По мере возвращения влияние Мглы возрастало. Сначала возникло лёгкое беспокойство, потом лёгкий дискомфорт. Потом ощущение дискомфорта значительно усилилось, пока дискомфорт не сменился тревогой и лёгким страхом. Далее страх возрос до такого состояния, что дальше ехать уже не хотелось. На подступах к краю лесного массива страх трансформировался в состояние еле терпимой жути. Тут путники остановились. Двигатель глушить не стали.
— Эпицентр точно где-то тут… В этом лесу! — заключил Сазонов.
— Да, — согласилась Франка, вглядываясь в чащу.
Девушка надавила на акселератор и направила квадроцикл вдоль леса, огибая массив с правой стороны. Ехали быстро, пока не добрались до исходной опушки. Здесь их уже поджидали Саввин, Москитова, Типунов и Совченко. Страх в этом месте усилился настолько, что временами переходил в леденящую душу паническую атаку. Получалось, что эпицентр невидимой Мглы где-то совсем недалеко. Едас и Истомин ещё не объявились. Их где-то носило.
Через пять минут услышали отдалённый треск мотора, и вскоре вся группа была в сборе.
— Давайте на Базу, — скомандовал Истомин, не заглушая двигатель. — Здесь нам делать больше нечего. Там всё обсудим.
Желающих возразить не нашлось. Никто не хотел тут задерживаться. Все спешно оседлали квадроциклы и двинулись прочь.
До Базы добрались без эксцессов.

***
— Объявляю общий сбор в Каминной зале через полчаса, — сообщил Истомин. — Времени привести всем себя в порядок, надеюсь, хватит.
Через тридцать минут все собрались. Каждый из экипажей подробно описал детали своего заезда от лесного массива и обратно. Франка поведала про заброшенный дачный посёлок.
После обмена впечатлениями и информацией установили следующую картину: каждый экипаж, удаляясь от ближнего к опушке лесного массива, ощущал явное ослабление страха. На рубеже примерно в километр по каждому направлению страх переходил в тревогу, которая по мере удаления слабела. На расстоянии в два километра тревога трансформировалась в дискомфорт и беспокойство, которые также уменьшались по мере удаления. На рубеже примерно в два с половиной километра ощущения были такие же, как на Базе, которая располагалась от массива как раз примерно в двух с половиной километрах. На рубеже примерно в три километра по каждому направлению наступало ощущение полного покоя. Из проделанного опыта следовало, что эпицентр невидимой Мглы находится именно в том массиве, где двадцать с лишним лет назад Истомин, Совченко, Едас и Саввин случайно натолкнулись на странную поляну, излучающую жуть. Получалось, что за двадцать пять лет радиус распространения страха увеличился примерно до трёх километров.
— Мгла расширяется со скоростью сто двадцать метров в год, — заключил Истомин, произведя расчёты. — Если дело пойдёт такими темпами, то эта напасть скоро поглотит Базу. Здесь невозможно будет находиться. Придётся либо валить отсюда, либо увеличивать дозы алкоголя… Так и спиться недолго.
Константин Константинович задумался: «Может, продать Базу, пока Мгла сюда не дошла?»
Истомин налил себе полный стакан коньяка и выпил залпом.
— Ну вот, так-то легче, — заключил он.
Поколение сорокалетних последовало его примеру: Марина, Едас, Совченко, Саввин и Москитова также «для храбрости» прикончили на пятерых почти литр коньяка. Храбрость не заставила себя ждать и пришла. Молодое поколение предпочло смешать джеймсбондовский коктейль в пропорции один к одному. Типунов, Цыганов, Данилов, Братцев, Францева и Сазонов осушили по бокалу адской смеси «водка-мартини-перемешать-но-не-взбалтывать», и все шестеро также незамедлительно осмелели. Особняком держалась Шура, которая была несколько старше сорокалетних и посему предпочла старую добрую и безотказную водку. После стакана «Пшеничной» храбрость пришла и к ней.
— Вот теперь мы готовы к обсуждению проблемы, а также к её обнаучиванию (если так можно выразиться), систематизации, классификации и всё такое! — слегка заплетающимся языком заявил Саввин. — Итак, что мы имеем?
Все сосредоточились.
— Во-первых, мы имеем явление, которое началось очень давно, — начал Совченко. — Двадцать пять лет назад. Как минимум.
— Это обнадёживает…— вставила Марина.
— Почему? — не понял Цыганов.
— Если всё началось давно, значит, феномен невидимой Мглы никак не связан с феноменом Охоты, — пояснил за Марину Едас.
— Точно, — согласилась Марина. — Мгла сама по себе, а Охота сама по себе. Одной проблемой меньше.
— Это почему же меньше? — возмутились все почти хором.
— А потому, что Мгла, в отличие от Охоты, нам ничем не угрожает, — пояснил за Марину Типунов и продолжил: — И кроме того, Мгла существует давно, вреда для здоровья от неё никакого нет, только необъяснимая жуть. Но жуть эта существует локально и распространяется медленно. От неё никому (кроме местных жителей) ни жарко, ни холодно.
— Я хочу кое-что рассказать, — неожиданно воскликнула Шура.
— О чём ты? — поинтересовался Истомин, давая понять, что Балаганову необходимо выслушать.
— О дачном посёлке… Ну… О том, который, по словам Франки, сейчас заброшен, — ответила Шура.
— Рассказывай!
— Слушайте, — начала Шура. — Давно это было. Лагерь ещё работал. Ну… до того, как Костя его выкупил. Была у меня подруга Софья. Мы с ней познакомились, точно помню, в девяносто пятом году. Она где-то неподалёку дачу снимала и с дочерью Настей каждое лето в этих местах проводила. А познакомились мы с ней как раз в лесу. Она с дочкой грибы собирала, и я тоже. Встретились случайно. Выяснилось, что они заблудились. Я, конечно, помогла дорогу назад отыскать, вывела на открытое место и ориентиры подсказала. Софья была мне очень благодарна. Вот так и познакомились. А потом и сдружились. Стали вместе время проводить. То по грибы пойдём, то по ягоды, то просто гуляли и трепались ни о чём. Они с дочерью часто ко мне в гости приезжали на велосипедах. Так наша летне-сезонная дружба продолжалась на протяжении четырёх лет. Потом всё оборвалось. Приезжает как-то Софья ко мне одна. Дочь с отцом оставила. Так вот… Приезжает и рассказывает, что жаль, мол, после стольких лет от дачи отказываться. Я подумала, что хозяева в съёме ей отказывают на следующий год, ну… и предложила Софье какую-нибудь другую дачу снять. А она говорит, что с хозяевами всё в порядке и причина в другом — в посёлке у них некомфортно как-то стало… То беспокойство налетит, то страхи необъяснимые. Особенно дочь страдать сильно стала. Одна в комнате оставаться не может и, вообще, домой в Москву постоянно просится. Страшно ей на даче. Особенно по ночам. При этом Насте уже стукнуло двенадцать лет. Не маленькая! А страхи одолевали. Вот Софья и говорит, что на будущий год уже не приедет. Жаль, мол, после стольких лет место менять, привыкла, мол, тут. Потом через неделю приезжает и рассказывает, что Настю в Москву отправила… с отцом. Он каждые выходные приезжал, вот и забрал дочь с собой. И ещё рассказала, что многие дачники из посёлка своих детей поувозили. Особенно самых маленьких. Софья, несмотря на дискомфорт, до конца октября на своей даче прожила. Не могла хозяйство забросить. Да и урожай необходимо было собрать. С тех пор я её не видела здесь больше. Получается, что тогда, десять лет назад, эта Мгла до посёлка добралась.
— Отсюда следует, что она угрожает не только местным жителям, — заявил Саввин. — Эта напасть угрожает всем.
— Почему же ты так решил? — возмутилась Марина и стала аргументировать: — Вот смотри, Константин подсчитал, что Мгла распространяется от эпицентра во все стороны со скоростью сто двадцать метров в год. Значит, через десять лет она продвинется ещё на один километр двести метров. За сто лет — на двенадцать километров. При таких раскладах до Москвы эта штука доберётся за шестьсот-семьсот лет. Какая же это опасность? Мгла — совершенно локальное явление.
— А вот тут ты ошибаешься, Марина, — возразил Саввин. — Сама подумай, в 1984 году процесс распространения только начался. Он активизировался на поляне с радиусом пятнадцать метров. В 1995 году Шура познакомилась с дачницей Софьей, а ещё через четыре года Софья съехала с дачи по причине необъяснимых страхов. То есть в 1999 году Мгла добралась до заброшенного дачного посёлка. Следовательно, расстояние от эпицентра до посёлка (а это чуть более километра) она преодолела за пятнадцать лет. Таким образом, средняя скорость за первые пятнадцать лет оказалась на уровне около 80 метров в год. Идём дальше. Сегодня мы все зафиксировали внешний радиус распространения Мглы на уровне приблизительно в три километра. То есть расстояние от посёлка до нынешних её границ (а это два километра) Мгла преодолела за десять лет. Таким образом, средняя скорость расширения за последние десять лет составила уже почти 200 метров в год.
— Ты хочешь сказать, что скорость распространения постоянно растёт? — подытожил Едас, хотя всем и так стало это понятно.
— То, что скорость выросла, это очевидно, — ответил Саввин. — Вопрос в том, насколько быстро она растёт? Может случиться так, что Мгла достигнет Москвы не через шестьсот лет, а гораздо раньше. И потом, кроме Москвы на её пути окажутся тысячи других населённых пунктов. Так что мы не можем считать эту напасть локальной проблемой. Пока не узнаем, как интенсивно растёт скорость её расширения, ничего нельзя гарантировать.
— А как это выяснить? — послышалось со всех сторон.
— Как-как?.. Только путём регулярных контрольных замеров радиуса Мглы. Может, всё не так плохо. Может, она то растёт, то сужается. Хотя вряд ли…
— Костян, а у тебя на Базе есть карта близлежащей местности? — спросил Саввин.
— Есть, — ответил за Истомина Едас. — Я ему на Базу отличную военную топографическую карту привозил, ещё лет пять назад.
— Предлагаю на карту нанести круговыми линиями зоны Мглы по силе влияния и, руководствуясь ими, определить наиболее вероятное расположение эпицентра — предложил Саввин.
Так и поступили. Шура принесла откуда-то топографическую карту здешних мест.
На неё нанесли примерные траектории движения каждого квадроцикла и отметили точки, где экипажи фиксировали свои ощущения. Условно обозначили их так:
; точка жути,
; точка страха,
; точка сильной тревоги,
; точка тревоги,
; точка дискомфорта,
; точка покоя.
Все отметины почти идеально легли на соответствующие окружности, которые после нанесения их на карту стали представлять концентрические круги с радиусами 0,5, 1, 1,5, 2, 2,5, 3 километра и единым центром.
Концентрические круги получили условные названия:
; «радиус жути»,
; «радиус страха»,
; «радиус сильной тревоги»,
; «радиус средней тревоги»,
; «радиус тревожного дискомфорта»,
; «радиус покоя».
Теперь место нахождения эпицентра Мглы стало очевидно.
Шура внимательно всмотрелась в карту и долго-долго её рассматривала, как бы изучая.
— А интересно, эта штука распространяется только по поверхности земли или в пространстве тоже? — задал вопрос Сазонов.
— Вполне возможно, что она распространяется сферически, — предположил Саввин. — Тогда её истинный эпицентр может быть где угодно. Даже глубоко в недрах. Но это не важно, на поверхность земли сфера Мглы проецируется в виде круга.
— Всё равно она никак не связана с Охотой, и решать эти проблемы нам придётся раздельно, — подвела черту Марина.
— Ладно, предлагаю Мглой пока не заниматься, — предложил Истомин. — Давайте наляжем на Охоту.
Все согласились…
«Как же Базу продавать неохота, — подумал Константин Константинович. — Но, видать, придётся», — сама собой пришла в голову Истомина мысль.


***
Посиделки в Каминной зале тем не менее продолжались. Вечер перешёл в ночь. Страхи усилились и покатились по жилам холодеющими волнообразными наплывами… Несильными, но очень некомфортными.
— Да, в тёмное время суток влияние Мглы явно растёт, — заметил Братцев.
— Это естественный психологический ночной фон накладывается на Мглу, — попытался объяснить Едас. — Вот людям с ослабленной психикой и кажется, что страх усиливается.
— Всё-таки хорошо, что мы эпицентр отыскали, — заметила Марина. — Теперь понятно, что наше подавленное состояние к Охоте никакого отношения не имеет, а значит, мы можем хладнокровно идти по намеченному плану.
— Франка, а почему мы до сих пор сайт группы не создали? — поинтересовался Типунов.
— Он не нужен, — пояснила девушка. — Фанаты нашей группы немногочисленны. Нам вполне хватает телефонного общения.
— Но при теперешних обстоятельствах, полагаю, что сайт просто необходим, — предположил Типунов. — В частности, мы сможем разместить там всю информацию об Охоте и все предостережения для потенциальных зрителей.
После недолгого обсуждения идею создания сайта признали разумной и план мероприятий дополнили соответствующим пунктом. Затем разговор опять сам собой вернулся на тему Мглы.
— Мне кажется, Лавровый, ты слишком драматизируешь ситуацию, — возразила в свою очередь Москитова. — Ну растёт радиус и растёт. Сегодня растёт, а завтра, глядишь, и на убыль пойдёт. Кроме того, как я поняла, эта Мгла никаких негативных последствий для человека не несёт.
— Почему ты так решила? — поинтересовалась Марина.
— Ребята же там были… Ну… на той поляне… Двадцать пять лет назад… В эпицентре самом, — пояснила Москитова, указывая на Совченко, Едаса, Саввина и Истомина. — И ничего с ними не произошло. Четверть века после этого живут и преуспевают.
— Да?! Преуспевают?! — возразил обиженным тоном Совченко, указывая на своих давних товарищей. — Может, они и преуспевают. А я вот почти до сорока лет дожил и ни профессии, ни семьи, ни денег. Ничего… Из квартиры и той выжили меня брат с женой своей — сучкой. Сволочи. Работаю на Базе сторожем. Хорошо, что Костян меня тут пристроил, а то на вокзалах бы сейчас бомжевал.
— Я не это имела в виду, — извиняющимся тоном произнесла Москитова, зная о горькой судьбе неудачника Совченко. — Я имела в виду, что вы все вчетвером живы и здоровы.
— А Сова, кстати, на поляну и не заходил, — вставил Едас.
— Точно, — поддержал Истомин. — Мы втроём тогда посреди той поляны разлеглись на штормовках, а ты, Сова, предпочёл в кустарнике рядом расположиться. Помнишь?
— Помню, — согласился Сова. — Мне в то утро так жутко стало, что я с поляны сразу соскочил. А вы там минут десять пробыли, а то и все двадцать, и почти в самом центре.
— Может, поэтому у нас масть потом и попёрла? — предположил Истомин. — И как попёрла-то! И в школе, и потом в институтах, и в делах, и в деньгах. Помните, мы ещё все удивлялись. С чего это вдруг такой прорыв? Мы же совершенно простые ребята с рабочих окраин, из обычных школ, ничем не лучше других.
— Ты думаешь, что Мгла свою позитивную роль сыграла? — спросила Москитова у Истомина.
— А кто её знает? Может, эта Мгла не такая уж противная штука.
— Я не просто так спросила, — вкрадчиво произнесла Ирина. — У меня некоторое событие произошло, косвенно увязывающее Охоту и Мглу.
— Что за событие? — насели все почти хором. — Рассказывай.
— Ну… событие, конечно, так себе, — продолжала Москитова. — Даже и не событие как таковое, а так, некий фактик незначительный.
— Ирка, не томи, — взмолился Саввин.
— Вспомнила! — вдруг резко встряла в разговор Шура. — Софья, подруга моя, ну… дачница. Я ж её потом случайно в Москве встретила. Так она рассказала, что у неё жизнь круто повернулась к лучшему. Муж по служебной лестнице вверх пошёл, должность получил, сама Софья тоже на хорошую работу попала, дом большой купили и всё такое. Выходит, ей тоже попёрло после того, как она долгое время под воздействием Мглы провела. Там, в посёлке. Получается, что Мгла — явление положительное и полезное.
Все уставились на Шуру. Потом медленно перевели взгляды на Москитову и выжидательно вгляделись в её глаза, мысленно призывая продолжать прерванный рассказ.
Ну так вот, — продолжила Ирина, — вчера, когда мы про эпицентр Мглы тут разговаривали, мне очень не по себе стало. Вы ещё тогда сказали, что Гусь с Лёхой Морозовым тоже ту поляну нашли. Всю ночь уснуть не смогла. Ворочалась, ворочалась. А потом, под утро, уснула. И мне сон приснился. В том сне сидим мы тут, в Каминной зале, так же как сейчас, и обсуждаем, как нам с Охотой разделаться. И вдруг появляется Гусь… Заходит и в своей снисходительно-заботливой манере говорит:
«Хорош нюни распускать! Я знаю, как вам помочь! Охоту можно победить только одним способом! Вам надо отыграть концерт, но не простой… А вот какой… Музыканты будут исполнять свою ритмфонию, а вы, все оставшиеся, кто тут присутствует, будете слушать… И не ссыте, никто из вас не умрёт. Только концерт вам придётся отыграть не здесь, не на Базе и не в клубах, а там… В лесу, на поляне… Если не обосрётесь и проведёте своё шоу в эпицентре (от начала и до конца), то Мгла убьёт Охотника и всю его дьявольскую свиту. После концерта всё-всё очень быстро встанет на свои места. Надо только преодолеть страх».
— Потом Гусь расхохотался, — продолжила Ирина, —  и, уходя, проговорил: «Что бы вы без меня делали?.. Вечно вас выручать приходится!» И ушёл… Я проснулась, вся в холодном поту, и думаю: «А Гусь же неоднократно многих из нас выручал. А вдруг он и сейчас выручит? Может, нам так и надо поступить, как он во сне посоветовал?» Потом мне этот сон каким-то несерьёзным показался. Знаете, как бывает: приснившийся сон поначалу (после пробуждения) кажется важным, ярким и интересным, а потом размывается, размывается, и все впечатления сходят на нет. Я почти забыла этот сон. Вспомнила только сейчас, когда вы стали обсуждать возможный положительный эффект от пребывания в эпицентре. Я подумала, что Мгла может помочь нам расправиться с Охотником.
Москитова замолчала, погрузив честную компанию в тишину раздумья. Информацию переваривали молча минут десять. Термин «Поляна» вошёл в сознание каждого как имя собственное, одушевлённое, мистическое и загадочное… Поляна… Не просто место на карте, а хранительница великой тайны. Почти живое существо…
— А это идея! — нарушил молчание Братцев. — Во всяком случае, некоторая надежда на положительный исход дела есть. Одна неведомая сила уничтожает другую неведомую силу.
— Не уверен, что нам можно ориентироваться на этот сон, — возразил Едас. — Сны — очень ненадёжный источник.
— Но это же легко проверить, — включился в дискуссию Данилов. — Надо отыграть концерт на Поляне (в самом эпицентре Мглы) и посмотреть на результат.
— Не думаю, что это будет легко, — скептически заметил Истомин. — Сами посудите: Поляну надо найти, а сделать это будет трудно. Тот лесной массив в поперечнике метров пятьсот составляет, кое-где и побольше. Значит, искать мы будем долго, может, час, может, два, а может, и дольше — это раз. Затем, на Поляну потребуется доставить всё необходимое оборудование и смонтировать его там. Потребуется ещё уйма времени — это два. И, наконец, нам придётся присутствовать там, в самом эпицентре, пока идёт концерт. А это ещё минимум час — это три. Таким образом, процедура займёт многие-многие часы. Не надо забывать, что всё это время на нас будет давить со страшной силой животный, необъяснимый ужас невидимой Мглы. Я помню, как мы двадцать пять лет назад с той Поляны дёрнули. Ощущение — ниже среднего. Да и сегодня там, на опушке…
— А когда страх был сильнее? — вклинился Типунов. — Двадцать пять лет назад на Поляне или сегодня на опушке?
Едас, Саввин и Истомин обменялись понимающими взглядами и почти хором сформулировали:
— На Поляне было страшнее, чем сегодня на опушке. Хотя поначалу нам так не показалось…
— Представляете, что нас ждёт в эпицентре теперь, когда Мгла стала в десятки раз сильнее! — эмоционально воскликнула Марина. — Я туда не полезу, мне и тут-то жутко.
— Добавьте к этому, что сами по себе поиски Поляны могут не увенчаться успехом, — продолжал Истомин. — Лес-то стал почти непроходимым. Поляна, возможно, буреломом заросла. Как же мы её найдём? И последнее… Если информация, полученная из Иркиного сна, неверна (а она, скорее всего, неверна), то концерт на Поляне будет самым обычным концертом группы МГК. Не надо забывать принцип: один концерт — один труп. А это значит, что кто-то из нас умрёт. Я полагаю, что эксперимент не стоит наших титанических усилий и риска для жизни.
Все согласились, что затея не стоит усилий и риска. Потому решили, что рецепт борьбы с Охотой, полученный из сна Москитовой, надо приберечь на самый крайний случай.
Постановили: «Вот когда совсем деваться будет некуда, когда совсем Охота припрёт, вот тогда в эпицентр и полезем».
По палатам все разбрелись пьяные, ибо каждый за вечер употребил очень большую дозу алкоголя. Ничего не поделаешь — Мгла…

§ 25. На горизонте замелькали паруса «Сенсации», а мисс «Известность» пришла внезапно

Следующие пять дней прошли в делах и хлопотах. Заказывали, оплачивали, получали и складировали на Базе типографскую продукцию, а именно: афиши, буклеты, билеты, бланки «Подписок о полученном предупреждении» и бланки «Письменных распоряжения на случай смерти». Разработали и утвердили эскизы архитектуры сайта группы. Создали сам сайт и разместили его в Сети. Серия очерков, напечатанная в газете «РосИнформБюро», привела к эффекту разорвавшейся гранаты. Не бомбы, конечно, но гранаты уж точно. Маховик рекламной кампании наращивал обороты. Сайт группы получил известность и популярность. Он заработал во всю свою электронную мощь, собирая отзывы, мнения и пожелания. Теперь стало ясно, что публика, проявившая интерес к МГК, оказалась весьма многочисленной. Она росла день за днём, а по качественному составу состояла из четырёх основных групп. Первая группа — «скептики», вторая группа — «сомневающиеся, но не отрицающие», третья группа — «интересующиеся». И последняя — четвёртая группа (поначалу её обозначили как «уверовавшие»). Четвёртая группа состояла из откровенных фанатов, требующих немедленного назначения даты очередного концерта.
По содержанию сообщений и комментариев, которые представители четвёртой группы оставляли на сайте, стало ясно — в числе поклонников преобладают потенциальные самоубийцы, авантюристы, адреналинщики, иные отчаянные люди, а также публика, желающая убедиться в правдивости новой легенды и лично посмотреть на концертный труп.
Четвёртую группу обозначили термином «психи», что наверняка соответствовало действительности. Количество её представителей зашкаливало. При таком множестве «психов» стало совершенно очевидно: у коллектива МГК катастрофически растёт число поклонников, и на ближайшем концерте будет аншлаг. Возможно даже — всем желающим не хватит билетов.
Истомин предложил арендовать стадион, но понят не был. Дело в том, что музыкальные устройства, которые использовала группа, не позволяли развить мощность звука, необходимую для наполнения качественными ритмами больших пространств. От микрофонов отказались ввиду того, что электротехническое посредничество сводило все эффекты к нулю. Это не означало, что музыканты не применяли устройств, работающих от электрических сетей. Такие инструменты и устройства в распоряжении группы имелись, но они использовали электричество только для того, чтобы оптимизировать или облегчить механический процесс извлечения звука. Было замечено, что ритм-машины давали нужный эффект только при первичной (неопосредованной) работе. Типунов называл это явление «первичный звук», и радиус его действия не превышал двадцати пяти метров. Усиливающая аппаратура и микрофоны создавали так называемый «вторичный звук», который существенным образом уменьшал (почти уничтожал) весь колорит ритмфоний. В аудиозаписи музыка «не звучала» вообще, приобретая вид бесформенного нагромождения стуков и шумов. Терялся весь смысл композиций.
— Зрители, находящиеся вне радиуса действия «первичного звука», не смогут осмыслить и осознать качество ритмфоний, — заявил Истомину Типунов. — Они, безусловно, будут ощущать себя одураченными и крайне разочаруются.
По данной причине концерт на стадионе исключался.
Задача построения более мощных устройств, способных расширить радиус «первичного звука», до настоящего момента перед группой не стояла. В силу сказанного ни Типунов, ни остальные музыканты не могли дать сведений о сроках разработки и создания новых ритм-машин. Они вообще не давали гарантий, что создание новой и более мощной аппаратуры, в принципе, возможно.
Посему приняли решение организовать концерт в клубе весьма средних размеров с залом габаритами тридцать на тридцать метров (не более). Вместимость зала площадью 900 квадратных метров за вычетом 36 квадратных метров сцены-пандуса при очень плотном расположении публики (3 человека на два квадратных метра) оказалась внушительной и составила 1296 мест. При этом сцену предполагалось размещать по центру в виде кругового пандуса, чтобы весь зал охватить естественным и качественным «первичным звуком». При загруженности площадки в 1300 зрителей и начальной цене билета в шесть тысяч рублей, сбор от концерта должен был составить почти восемь миллионов (7 800 000 руб.). Последнее обстоятельство оценили как неплохой финансовый результат.
— Посмотрим, как билеты будут продаваться, — заключила Франка. — Если будет ажиотаж, то цену задерём до семи-восьми тысяч. Пусть раскошеливаются.
— Если играть по одному концерту в месяц, то можно неплохо жить! — потирали руки музыканты. — При таких обстоятельствах нам ни Охота, ни Мгла нипочём!
Возможность внезапного финансового успеха вскружила неокрепшие молодые умы. Над коллективом МГК нависло нешуточное испытание славой и богатством.
Шли дни, а феномен Охоты всё больше и больше заинтересовывал общественность. Причина в том, что принцип «один концерт — один труп» (в отличие от прочих мистических небылиц) подтверждался документальным и фактическим материалом, а также показаниями многочисленных свидетелей. С научной точки зрения он обосновывался неоконченной диссертацией именитого исследователя-этнолога Вольдаровского. Получалось, что подобный случай уже имел место на земле в далёком прошлом. Беспристрастное научное диссертационное исследование воспринималось публикой как наглядное, достоверное и достаточное доказательство существования феномена Охоты. Сама наука сделала шаг к великим тайнам. Обществу стало понятно и очевидно — Незримый Охотник существует!
Итак, сенсация под названием Охота продолжала набирать обороты. Звонки от потенциальных поклонников понеслись нескончаемым потоком. Ящик электронной почты был завален письмами и сообщениями в таком жутком количестве, что их не успевали прочесть. Сначала пытались, конечно, прочитывать и отвечать, но потом оставили это дело.
В течение следующей недели музыканты дали несколько интервью. На тематическом телеканале «Тайны и загадки цивилизаций» вышла в эфир специальная передача, рассказавшая обо всех жутких событиях, связанных с группой МГК. В передаче принял участие весь коллектив во главе с продюсером Истоминым. Многие маститые исследователи «таинственного и неизведанного» также засветились. Версий, объясняющих феномен Охоты, выдвинули много, но ни одной разумной идеи так и не прозвучало. Потом в эфир вышла ещё одна тематическая телепередача, авторы которой наглядно продемонстрировали феномен в деталях и лицах. Злоключения группы МГК предстали на телеэкране в форме мрачных и жутких сюжетов с участием малоизвестных актёров. Всё это сопровождалось таинственной и странноватой музыкой. Передачка, надо сказать, при обычном течении жизненных событий оказалась бы смешной, незатейливой и придурковатой. Однако в теперешних условиях, когда некая концертная деятельность несла совершенно реальную смерть, так не казалось. Для телеканала «Тайны и загадки цивилизаций» это стало, безусловным, прорывом. До сих пор там освещались сомнительные новости, связанные с пришельцами, привидениями, нечистой силой, полтергейстами и иными явлениями, которые в обычной жизни не встречаются, а если и встречаются, то только в воображении психов или откровенных спекулянтов. А тут… Охота… Явление мистическое, таинственное и совершенно новое. И при этом Охота (что самое главное) — явление совершенно реальное. Более того, этот странный феномен не нёс в себе ничего осязаемого, что можно было бы посмотреть, послушать или потрогать. Охота оказалась совершенно незримой силой. Это стопроцентная причинно-следственная связь: один концерт — один труп! Завораживает и забирает! Публика пребывала в восторге… Отличный повод посудачить и пощекотать нервы. И совершенно безопасно для осторожных людей. Хочешь — участвуй! Хочешь — наблюдай!
С выбором места проведения шоу особых проблем не возникло. Сначала решили организовать первый концертный цикл прямо на Базе в клубе, однако от данной затеи пришлось отказаться. Во-первых, Истомин не захотел марать Базу трупами. Во-вторых, он опасался неизбежных следственных мероприятий и многочисленного паломничества фанатов-психов. В-третьих, из базовского клуба совершенно не выветрился запах гнилых мясных туш… Помещение нуждалось в санитарных мероприятиях и в серьёзном восстановительном ремонте. На всё это совершенно не хватало времени.
Ввиду сказанного, Истомин предложил арендовать какой-нибудь заводской клуб из тех, что разбросаны по окраинам Москвы, в районах, примыкающих к промзонам. Вариант обозначили как «клубешник на отшибе». После некоторых розыскных мероприятий нужный объект нашли. «Клубешник на отшибе» имел нужные размеры, принадлежал почти разорившемуся предприятию и совершенно не использовался. По данной причине стоимость аренды оказалась весьма скромной и совершенно приемлемой. Клуб располагался на западе Москвы в пойме небольшой речки, русло которой пролегало вдоль территории бывшей промзоны. Очень контрастный пейзаж получался: с одной стороны речка, деревья, большая поляна, а с другой стороны (через дорогу) начиналась промзона с заборами, промышленными корпусами и административными зданиями.
Тут раньше кипела жизнь, работал завод и не один. Фабрики функционировали в две смены, и людей в производственном процессе было задействовано очень много. Рядом с предприятиями выстроили рабочий посёлок — восемь двухэтажных домиков, собранных по насыпной технологии на скорую руку, и многочисленные деревянные бараки.
В такой ситуации заводской клуб — крайне необходимая штука. Объект культурной жизни соорудили прямо на территории рабочей слободки, и он оказался очень востребован среди фабричной молодёжи. Дети также прозябали тут на многочисленных кружках, секциях и различных культмассовых мероприятиях. По вечерам в клубе показывали кино или устраивали танцы. Иногда приезжали важные люди в пиджаках и читали популярные лекции на различные темы (научные, литературные, политические и пр.). Совершенно обычная картина для рабочих районов. Клуб имел также весьма типичное название. Точно воспроизвести его сложно. Что-то типа «Знамя Ильича» или «Заветы Октября». Возможно, он назывался «Победа», а может, и «Путь к коммунизму». Название совершенно не играет роли, тем более что оно не сохранилось на фасаде и в лихие девяностые годы неоднократно менялось.
Постепенно жителям рабочего посёлка улучшали жилищные условия. Бараки и общежития сносили, люди получали новые квартиры (в новых кварталах) и уезжали. Рабочая слободка теряла своих обитателей. В середине девяностых годов это место оказалось безлюдным. Заводы перестали выпускать продукцию и значительно сократили персонал. Некоторые предприятия закрылись. Работы не стало, и люди разъехались кто куда. Оставшиеся постройки постепенно обветшали и пришли в негодность. Посёлок снесли. Остался лишь клуб, как единственное более-менее капитальное здание. Оно периодически перекупалось различными фирмами, которые устраивали в нём то склад, то бордель, то дешёвые офисы, то ещё что-нибудь. Клуб так и не обзавёлся никакой постоянной функцией и остался стоять почти заброшенным. Его лишь изредка арендовали для проведения разовых мероприятий: семинаров, собраний, сходок, сборов, тренингов и прочих незначительных событий. Иногда здесь собирались участники финансовых пирамид, тоталитарных и религиозных сект, полуподпольных школ, секций и курсов, а также члены малоизвестных политических партий.
Истомин про этот клуб знал давно, ибо вырос в тех местах. В детстве Константин Константинович часто приходил сюда. По воскресеньям — в кино, а в новогодние праздники на детскую ёлку с банальной новогодней программой.
Теперь клуб простаивал, и простаивал давно. Его фасады потихоньку приходили в негодность, постепенно облезая и осыпаясь. Собственник ломал голову над тем, как использовать здание, но применения никак найти не мог. Место оказалось очень безлюдным ввиду обособленности от обжитых районов и отдалённости от оживлённых транспортных магистралей. Остановка единственного автобусного маршрута располагалась недалеко, но автобус ходил тут крайне редко. В общем, глушь.
«И тихо, и мрачно, — рассуждал Истомин. — Самое место для организации сомнительных концертов и прочих рисковых мероприятий. И машины есть куда поставить, и Кибитку при желании припарковать можно без проблем, это плюс. От людных мест далековато, никому концерты не помешают, это тоже плюс. От осуждающих и недовольных глаз тоже далеко, опять плюс. Если какой кипиш возникнет (а он обязательно возникнет), то добропорядочным гражданам не навредит, снова плюс. Вместе с тем клуб располагается в пределах территории Москвы, транспорт есть, автобус ходит, редко, но ходит. Для “безлошадных” фанатов есть способ добраться. В общем, одни плюсы. Минус только один — здание надо подкрасить и прибрать, а территорию вокруг него слегка подчистить и благоустроить. Но это ерунда, время есть, организуем».
Истомин изложил свои доводы коллективу МГК и, получив принципиальное согласие, арендовал клуб сроком на год по сходной цене.
Константин Константинович нанял нехитрый рабочий персонал. Территорию вокруг слегка прибрали. Здание чуть подкрасили, разгребли от хлама нужные помещения, а сам хлам запрятали в одну из полуподвальных комнат. Теперь клуб стал готов к приезду группы. Коллектив МГК собрал все свои пожитки и перебрался в Москву. Решили, что поселиться будет удобнее всего в самом клубе. Тут имелось много различных изолированных помещений (больших и малых), так что каждому досталось по комнате. Бригаду подсобных рабочих частично распустили, а частично оставили в помощь группе. Коллективу МГК предстояла серьёзная работа по подготовке концертной площадки к предстоящим выступлениям. Всем стало очевидно, что одним запланированным концертом дело не ограничится. Таким образом, обустраиваться в клубе решили всерьёз и надолго. В одном из помещений открыли офис продаж с минимальным персоналом, бухгалтерией и кассой. Истомин по согласованию с участниками МГК пригласил на постоянную работу бухгалтера, кассира, менеждера-на-подхвате и секретаря-референта.
Таким образом, число обитателей клуба существенно возросло. Раньше тут постоянно находился только сторож — Дмитрий Дементьев, а теперь в клубе (вместо сторожа) фактически поселились все семеро участников группы МГК и четверо весьма квалифицированных рабочих (Олег Головко, Игорь Верховин, Сандро Сандро и Игорь Давыдов). Рабочие постоянного жилья в Москве не имели и с удовольствием поселились в клубе, избавив себя от расходов на съём квартир. Причём каждому досталось по комнате. Добавьте к этому составу приходящих на работу сотрудников офиса в числе четырёх человек (менеджер — Пётр Левин, бухгалтер — Анна Коровина, кассир — Вероника Губина и секретарь Анна Улько). Кроме того, сам Истомин очень часто и регулярно приезжал. Едас и Саввин также нередко сюда заглядывали. В итоге ранее совершенно заброшенное место наполнилось множеством людей и под влиянием их усилий стало преображаться в нечто новое, грандиозное, загадочное и очень жуткое.
В результате всех предварительных рекламно-организационных мероприятий число поклонников и, соответственно, число желающих оказаться на концерте возросло до внушительных пределов.
Опасаясь ажиотажа, продажу и вручение билетов решили осуществлять по предварительной записи. Через десять дней выяснилось, что число желающих попасть на концерт вчетверо превысило количество мест. Недолго думая, спланировали ещё три выступления с интервалом в две недели.
Тем, кто забронировал билет, конфиденциально сообщали время и место явки. Публику приглашали на территорию клуба в офис продаж, который принимал по несколько десятков человек ежедневно. Деньги потекли…
Процесс выглядел следующим образом. Каждый потенциальный смертник после предъявления паспорта и номера брони подписывал договор. По условиям сделки зритель брал на себя обязательство совершить ряд формальностей. Затем смертник направлялся в кассу и вносил деньги за билет. После оплаты он возвращался к менеджеру, давал «Подписку о полученном предупреждении», совершал «Письменное распоряжение на случай смерти» и наговаривал на камеру «Последнее слово». И только потом ему по акту приёма-передачи вручался билет. На каждого заводилось личное дело, где хранились оформленные документы и компакт-диск с видеозаписью «Последнего слова».
Надо сказать, что вышеназванные мероприятия возымели некоторый результат. Каждый третий, ознакомившись с текстом «Подписки о полученном предупреждении», отказывался от дальнейших действий и покидал офис без билета и без денег. При этом никто не возмущался, потому что по условиям договора оплаченная сумма возврату не подлежала ни при каких обстоятельствах. Словом, выручка не уменьшалась. Данная схема носила совершенно незаконный характер, однако её приняли на вооружение ввиду финансовых соображений. Автором схемы являлся г-н Истомин.
Отказники не возмущались ещё и потому, что всех (без исключения) переполняли жуткие эмоции. Жаловаться и качать права никто не хотел. Серьёзность процедуры получения доступа на концерт пробирала всех. Эмоции подпитывались ещё и дополнительной жутью, исходящей от мрачного убранства офиса и отрицательной энергетики, которую излучали менеджер по продажам и кассир. Оба сотрудника, всерьёз уверовав в негативно-мистические свойства группы МГК, проводили все формальности с отрешённым видом похоронных агентов. Там же в офисе были размещены информационные щиты трёх ритуальных агентств с расценками на гробы, надгробья, венки и похоронные услуги. Ввиду наложения всех вышеуказанных факторов, реальность принципа Охоты «один концерт — один труп» становилась очевидной. Покидая офис, никто из смертников и отказников уже не сомневался в летальных свойствах ритмфоний. Все люди, ранее принадлежащие к категориям «скептиков», «сомневающихся, но не отрицающих» и «интересующихся», испытав на себе психологический дискомфорт выполненных предсмертных формальностей, отказывались от посещения концерта или соглашались, увеличивая численность категории «психов».
Зал клуба имел первоначальные габариты 15 на 24 метра, то есть площадь оказалась равной 360 кв. м. Впоследствии часть внутренних перегородок снесли и зал расширили за счёт присоединения площади холла-пристройки. В итоге габариты составили 24 на 28 метров, а площадь увеличилась до размера в 672 кв. м. При средней плотности толпы 0,8 кв. м. на одного зрителя вместимость концертной площадки оказалась равной 840 зрителям. Цену билета установили в 6000 рублей. Ещё по 2000 рублей брали за «юридические услуги» при оформлении билетов, составлении договоров, подписок, псевдозавещаний и т. п.
Итоговая цена в 8000 рублей за место не повлияла на наполняемость зала. Всего билетов на первый концерт было продано 850 — полный сбор — аншлаг. При стоимости места в 8000 рублей выручка составила 6 800 000 рублей.
— При запланированных четырёх концертах общий сбор достигнет 27 200 000 рублей, — потирал руки Истомин.
— И это не считая тех денег, которые остаются в кассе от отказников, — восхищался Типунов.
В течение двенадцати дней распродали все билеты на три последующих концерта и сразу ушли в глубокий (как сказал Истомин) «финансовый плюс».
Параллельно с наплывом клиентов перезаключили продюсерский договор между МГК и истоминской компанией «Прометей-Мьюзик». По новым условиям доля группы фиксировалась не в конечных суммах за каждый концерт, а определялась в процентном выражении от прибыли. Споры вокруг соотношения долей МГК и «Прометей-Мьюзик» были долгими, пока, наконец, стороны не пришли к консенсусу. Итоговый вариант договора отнесли к коммерческой тайне, ввиду чего информация о достигнутых договорённостях читателю разглашена не будет. Договорились, и на том хорошо. Могли же разругаться и разбежаться, но этого не случилось.
Одновременно с продажей билетов кипела работа по обустройству концертной площадки в нужном стиле и формате. Процесс производства, монтажа и установки декораций принял почти промышленные масштабы. Решили, что декорации и прочую концертную атрибутику необходимо воспроизвести в стиле прежних идей, но в увеличенном формате и стационарном (неразборном) исполнении. Размеры клуба позволяли импровизировать. По данной причине группа приняла решение расширить комплект декораций и дополнить их, по возможности, новыми предметами, элементами и формами. Дизайнерско-художественную функцию Франка и Типунов взяли на себя (как обычно). Частично в эту работу вклинивался Сазонов, предлагая новые нетривиальные идеи. Надо сказать, что получалось у них весьма недурно, ибо полёт фантазии и креатива теперь не ограничивался ни пространством, ни временем, ни финансами, ни физическими возможностями.
Территорию вокруг клуба также вовлекли в общий процесс, и она постепенно принимала таинственно-зловещий вид. С декорациями старались на славу. Ввиду сказанного, посещать окрестности в сумеречное время суток становилось очень некомфортно, очень уж жутковатый пейзаж получился. Цель всех мероприятий состояла в том, чтобы отпугнуть от посещения концерта как можно большее количество людей и заставить их в последний момент отказаться от участия в шоу.
Вместе с тем в дневные часы территория располагала к прогулкам. Особенно полюбилась всем та часть, которая выходила на берег живописной узкой речушки. Истомин, будучи старожилом здешних мест, иногда рассказывал забавные истории, связанные с речкой. Особенно всех порадовал рассказ про «регулярный сплав по реке на камазовских колёсных камерах».
За делами и хлопотами прошло много дней.
В один из таких дней (под вечер) Франка и Сазонов прогуливались по берегу недалеко от клуба. День как таковой уже закончился, и сумерки почти накрыли окружающее пространство. Осенью, вообще, рано темнеет. Обстановка вокруг (несмотря на приближающуюся темноту) была тихая, умиротворённая и спокойная.
— Тебе не кажется странным всё это? — спросил Сазонов, обращаясь к спутнице.
— Что именно? — решила уточнить Франка.
— Как что именно? — недоумевал Ярослав. — А вот всё это!
— Тебе тоже похожая мысль пришла в голову? — загадочно переспросила девушка.
— Какая именно мысль? Озвучь…
— Ну… как какая? Мы тут живём уже уйму времени, а с нами ничего загадочного не происходит. Драйва нет. Рутинная ежедневная работа.
— Точно… — подтвердил Сазонов. — Всё как-то до омерзения спокойно и умиротворённо. Как в монастыре. Если б не работа над декорациями, я б со скуки сдох.
— Единственное, что беспокоит, — промолвила Франка, — Сандро Сандро куда-то пропал. Уже второй день мы его найти не можем.
Сандро Сандро — один из рабочих, который, в общем-то, ничем не выделялся за исключением того, что носил куртку странноватой расцветки. Внешний вид одежды представлял собой чередование чёрно-белых клеток, как на шахматной доске. С одной стороны, ничего особенного, а с другой стороны, таких курток в продаже никто припомнить не мог. На этом странности Сандро Сандро и заканчивались, если не считать того, что Сандро Сандро — это на самом деле были его настоящие имя и фамилия. Отчество также легло в тему — Сандрович. Но тут Сандро не виноват, ибо имена люди себе не выбирают. При этом, конечно, напрашивался вывод о степени нормальности его родителей, хотя мало ли на свете семей с необычными традициями.
Так вот, Сандро Сандро, действительно, куда-то пропал. Однако не появлялся он только вчера и сегодня, то есть в те дни, которые Истомин объявил выходными. Работы в это время приостановили, и исчезновение рабочего никак не сказывалось на сроках их выполнения. Человек мог просто зависнуть где-нибудь у знакомых. С другой стороны, Сандро Сандро пропал, никого ни о чём не предупредив и не оставив своих координат. Кроме того, мобильный телефон он с собой также не взял. Оставил аппарат на тумбочке рядом с кроватью. В общем, человек исчез, и никакой возможности для связи с собой не оставил.
— Истомин ведь говорил, что места тут очень спокойные… — констатировал Ярослав.
— Я помню, — промолвила Франка и осеклась на полуслове, широко раскрыв глаза и уставившись в русло реки.
Сазонов обернулся, обнаружил причину, по которой осеклась спутница, и впал в ступор. По реке, медленно вращаясь и покачиваясь под влиянием неравномерного течения, спиной вверх плыл труп Сандро Сандро. Лицо покойного оказалось погруженным в воду, а голова покрыта капюшоном. Разглядеть черты лица не представлялось возможным, однако это был не кто иной, как Сандро Сандро. Его клетчатая (под шахматную доску) куртка не могла оставить никаких сомнений. Франка и Сазонов, находясь в ступоре, тупо смотрели на проплывающее мимо тело. Труп зацепился за корягу и встал напротив наблюдавших. Минуты через две тело под влиянием течения развернулось, освободилось от препятствия и опять поплыло дальше. Молодые люди, не выходя из оцепенения, провожали плывущего покойника взглядом до того момента, пока он не скрылся из виду за поворотом речки. Спустя некоторое время Сазонов вышел из ступора и расшевелил Франку. Оба, не говоря ни слова, рванули с места и побежали. Забег продолжался до тех пор, пока не осознали, что находятся вдалеке от клуба на автобусной остановке. Чуть отдышавшись, немного успокоились. Стемнело.
— Фу-у-у… — выдохнул Сазонов. — Тоже мне спокойные места, ничего не скажешь!
— Надо возвращаться в клуб, — дрожащим голосом констатировала Франка. — Необходимо всё рассказать ребятам и вызвать Истомина.
— Может, сразу ментам? — предложил Сазонов.
— Нет, сначала надо оповестить Константина Константиновича, пусть он решает… — возразила девушка. — В милицию всегда успеем.
Молодые люди вернулись в клуб.
Истомина вызывать не пришлось. Он сам приехал незадолго до обозначенных событий для того, чтобы проведать коллектив и наметить производственные планы на следующую неделю. Константин Константинович разговаривал с музыкантами в зале. Там их и застали Франка с Сазоновым.
Позвав Марину, Франка отвела всех в одну из комнат, плотно закрыла дверь и рассказала об увиденном. Круг лиц, извещённых о гибели Сандро Сандро, определился на данный момент коллективом МГК и, собственно, самим Истоминым. Троих рабочих решили не ставить в известность ввиду того, что они хорошо знали покойного и теоретически могли быть прямо или косвенно причастными к его смерти.
— Сколько себя помню, тут очень спокойные места были, — возмущался Истомин. — Вы со своей дьявольской деятельностью прямо притягиваете всякое зло.
— Не надо на нас всё валить, — эмоционально возразила Марина. — У вас на Базе не меньше дерьма происходит. Возьмите хотя бы эту жуткую Мглу.
— Мгла, между прочим, до Базы добралась после вашего приезда, — не унимался Истомин.
— Мы к вашей чёртовой Мгле никакого отношения не имеем, — возмутилась Франка. — Эта напасть появилась двадцать пять лет назад. Меня тогда и в помине-то не было. Не родилась ещё. А ребята под стол пешком ходили. Так что эту хренатень на нас вешать не надо. И расширялась Мгла все эти годы совершенно без нашего участия.
Истомин понял, что переборщил, извинился и забрал свои обвинения обратно.
Разговор вернулся к обсуждению смерти Сандро Сандро.
— А почему он в реке оказался? — спросил Цыганов.
— Может, с моста упал? — предложил Истомин.
— А тут мост есть?
— Есть.
— И далеко?
— Нет, не далеко, метров сто пятьдесят от клуба, если по прямой. А от того места, где вы труп увидели, до моста метров триста будет (вверх по течению), может, чуть больше. Речка петляет, — пояснил Истомин.
— А чего ему с моста-то падать? — задал вопрос Типунов.
— Может, машина его сбила. Вот он и упал с моста в реку, — предположил Сазонов.
В воздухе повисла тишина… Все вспомнили трагические истории, случившиеся с Лешим и Волом на мостах, а также случай с Типуновым, который, психанув, решил уйти из группы и чуть не погиб (также на мосту) под колёсами синей «девятки».
— По-моему, вы мне что-то не рассказали, — проговорил Истомин.
— Всё мы вам рассказывали, — возразила Франка. — Вы просто забыли.
Все согласились.
Марина напомнила Истомину суть проблемы.
— Леший и Вол решили уйти из группы. Ушли и погибли в схожих автокатастрофах, произошедших на мостах. И Типунов едва не погиб в результате наезда на него невесть откуда взявшегося автомобиля. Опять же на мосту. Типунов тоже решил уйти из группы, но в последний момент передумал. Это его и спасло. И самое странное, что во всех трёх случаях участвовали автомобили одной и той же марки и цвета. Прямо-таки проклятие синих «девяток».
Истомин выслушал рассказ.
— Что-то у меня в памяти эти подробности не отложились, — медленно проговорил Константин Константинович. — Про запрет уходить из группы под страхом смерти помню, а про мосты и синие «девятки» не помню. Хотя нет… Сейчас припоминаю. Заработался я что-то. Память подводит.
Потом Истомин, поразмыслил ещё немного и уточнил:
— Вы хотите сказать, что Сандро Сандро тоже решил сбежать и погиб на мосту?
— Похоже на то, — предположил Братцев.
— А что его могло погубить на мосту?
— Его сбила синяя «девятка», — заявил Типунов. — Других причин не вижу.
— Непонятно тогда, почему он никакие вещи не взял, даже телефон свой мобильный оставил? — удивился Константин Константинович.
— Леший с Волом тоже внезапно сбежали, даже объяснять ничего не стали, — возразила Франка. — Только позвонили с неизвестного номера и объявили своё решение уйти. Они, кстати, свои мобильники тоже оставили в своих сумках. И вещи свои не забрали.
— И Типун тогда тоже во внезапном порыве уйти решил, — добавил Цыганов. — Выбежал из Кибитки в чём был.
— Точно! — поддержал Типунов. — Я тогда психанул и решил свалить незамедлительно. Потом только на мосту очухался и передумал. Если б не передумал, «девятка» та меня б точно сбила.
— Подождите, — промолвила Марина. — Сандро пропал два дня назад, а Охотник убил его только сейчас… Почему?
— По всей видимости, Сандро принял окончательное решение только сегодня, — предположил Сазонов. — Два дня бухал где-то, а сегодня, возвращаясь в клуб, решил сбежать. Не захотел быть причастен ко всем нашим злоключениям. И мысль эта застала его как раз на мосту. В этот самый момент Охотник его и убил, направив на бедного Сандро синюю «девятку»…
— И как же Охотник синими «девятками» управляет? — поинтересовался Истомин.
— Очень просто управляет, — заявил Типунов. — Он берёт ближайшую синюю «девятку», отключает сознание шофёра, заставляет водителя двигаться в заранее определённое место и внушает ему мысль совершить наезд на беглеца.
— Постойте, — вклинилась Франка. — Леший с Волом являлись музыкантами группы, Типун тоже музыкант. А Сандро Сандро простой наёмный рабочий. Как в отношении него может действовать правило не покидать группу? Он в группе не состоит. Он же не музыкант, он даже в администрации не числится.
— По всей видимости, с определённого момента проклятие Охоты распространилось на весь круг лиц, задействованных в вашем творчестве, — предположил Истомин. — Похоже, что все мы… И я, и Аркан, и Лавровый, и Сова, и Шура, и Москитова. Все-все… под колпаком у Охоты. Случай с Сандро Сандро это только подтверждает.
Константин Константинович задумался.
— Пойду позвоню Аркану, — промолвил он, выходя за дверь. — Обрадую пацана, а то он решил, что вне игры… Сщаз-з-з! Вне игры! Мы все теперь повязаны.
Истомин бубнил себе под нос вышеобозначенную тираду, и его голос стихал по мере продвижения Константина Константиновича вдаль по коридору.
— Всех надо предупредить, — раздавалось оттуда.
Через двадцать минут Истомин вернулся.
— Так… Я всех предупредил, чтобы не вздумали соскакивать с темы, — пояснил он деловым тоном. — Проклятие синих «девяток» теперь касается не только музыкантов. Оно касается всех нас.
— А как Аркадий отреагировал на последнюю новость? — поинтересовалась Марина.
— Орал как потерпевший, — ответил Истомин. — Выл как сирена… Мол, одни трупы за вами. Мол, дескать, сеете смерть вокруг. Мол, втянули меня, сволочи, гады… и всё такое… Он сейчас примчится сюда.
Истомин задумался. Повисла молчаливая пауза. Все смотрели на босса, ожидая дальнейших решений.
— Так… Надо бы пройти вниз по течению и попытаться отыскать тело, — изрёк Константин Константинович.
— Когда?! Сейчас?! — возмутилась Марина. — За окном темень уже, а мы пойдём трупы из реки вылавливать?
— Может, он уплыл уже хрен знает куда? — подключился Сазонов. — Мы что?.. За ним до Москвы-реки гнаться будем?
— Не уплыл, — возразил Истомин. — Там ниже по течению (метров сто отсюда) металлическая сетка поперёк русла стоит, и мостик небольшой прямо над ней перекинут. В сетку ту весь мусор ловится, чтоб дальше не плыл. Такие сетки по всей реке есть. Так чистить легче. И в Москву-реку меньше всякой дряни несёт. Так что труп Сандро Сандро в аккурат там застрял. Дальше сетки ему не проплыть. Надо пойти глянуть. Может, удастся вытащить его багром каким-нибудь.
— Мне чё-то ссыкотно! — объявил Типунов.
Остальные одобрительно закивали.
— Не оставлять же его там… — возразил Истомин.
— Может, ментов вызовем? — предложил Братцев.
— Точно! Пусть они его сами из реки вытаскивают, — подхватил Цыганов.
— Хорошо! Хорошо! — согласился Истомин. — Вытаскивать не будем. Только посмотрим… Убедимся, что труп в сетке застрял, и потом милицию вызовем.
После недолгого обсуждения постановили, что осмотреть место нахождения тела Сандро Сандро действительно необходимо. Хотя бы для того, чтобы обозначить для правоохранительных органов информацию о том, где конкретно находится труп.
— Я не пойду, — завила Марина.
— Хорошо, оставайся… — согласился Истомин.
— Одна?! Тут?! — занервничала Марина.
— Почему одна? — возразил Сазонов. — Там, в дальних комнатах рабочие живут. Они клуб не покинут.
— Не доверяю я им! — возразила Марина. — А вдруг это они Сандро Сандро порешили? Я боюсь.
— Тогда пошли с нами…
Марина колебалась, колебалась и, наконец, согласилась. Решили, что труп Сандро Сандро пойдут искать все, но к сетке приблизятся только Истомин, Сазонов и Братцев (в целях опознания). Остальные будут дожидаться поблизости.
— И всё-таки мне ссыкотно, — промолвил Типунов.
— Не тебе одному, — отрезал Истомин.
Группа в полном составе оделась, вооружилась фонарями и тронулась на изыскания.
К тому времени совсем стемнело и изрядно похолодало. Слабым электрическим светом освещалась только небольшая площадка перед клубом и подъездная дорожка. Остальная местность вокруг, вплоть до близлежащей дороги, оказалась темна, как в могиле. И тихо до жути. Лишь изредка тишину нарушал отдалённый шум проезжавших по шоссе автомобилей. Последнее обстоятельство придавало участникам вылазки некоторой уверенности. Хоть какой-то звук от существующей вокруг цивилизации. Дошли до берега. Осветили речную воду и пошли вдоль неширокого русла вниз по течению. В свете фонарей река выглядела как-то неестественно темно и черно. Как будто не вода течёт, а нефть… или иная чёрная жижа. Кусты и деревья вдоль берегов также выглядели непривычно, отбрасывая от фонарей шевелящиеся тени. Время от времени какой-нибудь предмет, проплывавший по воде, попадал под лучи и обозначался на чёрной воде ярким пятном, отбрасывая на противоположный берег стремительно движущуюся тень. В общем, не очень приятная выходила прогулка. Через некоторое время дошли до небольшого мостика. Истомин не соврал, сетка тут действительно была. И в эту сетку ловилась всякая дрянь. Ни один предмет не смог бы проплыть дальше. Перед преградой скопился небольшой мусорный пласт. Очевидно, недавно произвели очистку, оттого застрявшего хлама оказалось немного. Труп Сандро Сандро, безусловно, должен быть тут. Обязательно должен. От группы отделились Истомин, Сазонов и Братцев и направились к сетке.
С ближнего расстояния застрявшие предметы удалось отчётливо рассмотреть. Пустые пластиковые бутылки, куски пенопласта, фрагменты деревянных изделий, пластиковые канистры, ветки и различные изделия из полиэтилена. Но трупа среди мусора не оказалось.
— Может, потонул? — предположил Сазонов.
— Негде тут тонуть! — возразил Истомин. — Глубина по всей речке небольшая. Дождей в этом году почти не было. Подсохла речка. А тут вообще глубина маленькая, полметра, не больше… Мелко тут.
В доказательство своих слов Истомин отломал от кустарника ветку длиной около полутора метров, подошёл вплотную к воде, наступил ногой на небольшой (торчащий в метре от берега) камень и начал демонстративно прощупывать веткой дно. С учётом её длины дно прощупывалось примерно на четверть ширины речки. Глубина тут действительно не превышала половины метра. Потом Истомин взошёл на мостик и направил в русло реки луч своего мощного фонаря. Вода в свете ярких светодиодных ламп оказалась достаточно прозрачной, чтобы проглядывалось дно. Оно было песчаным с редкими прядями длинных водорослей, которые под влиянием течения плавно раскачивались по сторонам. С мостика состав застрявших предметов выглядел абсолютно наглядно, как на ладони. Сазонов тоже взошёл на мост, опустился на колено и прощупал дно истоминской веткой по всей ширине речки. Никаких трупов тут не оказалось.
Осмелевший Братцев, в свою очередь, перегнулся на противоположную сторону мостика и, свесившись почти до самой воды, просканировал фонарём противоположную сторону сетки. Сетка выглядела прочной, целой и невредимой. Собственно, это и не удивительно. Её сварили из арматуры толщиной двенадцать миллиметров. Ширина ячейки составляла всего пять сантиметров. Через такую преграду никакой труп не проплывёт. Братцев непонятно зачем мазнул лучом фонаря по руслу речки вниз по течению.
— Нет тут никаких трупов, — заключил он.
— И куда же он делся? — недоумевал Сазонов. — Мы же с Франкой его своими глазами видели.
— А хрен его знает, — заключил Истомин. — Пошли обратно.
Новость всех поначалу обрадовала. Нет тела — нет дела. Однако отсутствие покойника не снимало вопроса: «Куда же он делся?»
Вся команда стояла на берегу речки и недоумевала. Франка и Сазонов настаивали на своём. Труп действительно плыл по течению. Двоих одновременно «заглючить» не могло. Из этого следовало, что труп имел место. Однако в сетке его не оказалось. Получалось, что покойник, подплыв к препятствию, ожил, перелез через преграду, плюхнулся в воду с противоположной стороны, опять умер и поплыл дальше в сторону Москвы-реки. Бред какой-то…
— У меня есть только одно разумное объяснение, — осенило Марину. — Он был жив, когда плыл по реке.
— Исключено… — отрезала Франка. — Сандро плыл, полностью погружённый лицом в воду, только капюшон торчал. Дышать он не мог. Мы тело в таком положении наблюдали очень долгое время.
— Точно, — вставил Сазонов. — Он плыл очень медленно, постоянно цеплялся за противоположный берег и за дно. Останавливался. Потом вообще застрял надолго. Поплыл дальше только после того, как его развернуло. И всё это время из воды торчала только спина в куртке с расставленными руками и капюшон. Так долго без воздуха могут обходиться только профессиональные ныряльщики. А Сандро Сандро на ловца жемчуга не похож. И потом, он же не идиот, чтобы купаться в такой холодной воде, да ещё осенью, под вечер и в верхней одежде.
— Значит, труп из воды выловил кто-то другой, — предположил Цыганов.
— Точно… — согласились все.
— И куда же его дели? — почти одновременно задали вопрос несколько голосов.
— А куда угодно! — пояснил Цыганов. — Может, спрятали, может, через сетку перекинули, может, увезли.
— И кто же это мог сделать?
— А кто угодно, вот хотя бы тот, кто за рулём машины сидел.
— Какой машины?
— Той, что Сандро Сандро на мосту сбила… Если его, действительно, машина сбила.
— Точно… — подытожила Марина и изложила версию событий: — Сандро решил сбежать от всего этого кошмара. Но Охотник его не отпустил. На мосту парень погиб от наезда случайной машины. Охотник так подстроил… Бьюсь об заклад, это тоже была синяя «девятка». Водитель, сбив Сандро Сандро, остановился и понял, что пешеход с моста упал в речку. Потом шофёр спустился к реке и стал искать тело. А труп уже плыл вниз по течению. Сандро Сандро ведь очень маленького роста и щуплого телосложения. Лёгкий он, а куртка у него непромокаемая и дутая. Вот он и не потонул, а поплыл по речке. Куртка не позволила уйти на дно. Водитель пошёл вслед. А тут Франка с Сазоновым на берегу стоят. Водитель затаился, подождал, когда ребята уйдут, и пошёл дальше за трупом. У сетки тело застряло. Шофёр его выловил из воды и спрятал… или увёз, или перекинул через сетку и дальше по реке пустил плыть… Или закопал. В общем, следы замёл, вернулся к машине и скрылся с места ДТП. Как вам версия?
— Хреновая версия! — промолвил кто-то из темноты.
Все аж вздрогнули и резко обернулись в сторону прозвучавшего голоса.
— Кто здесь? — послал Истомин во тьму вопрос.
Из темноты шагнула фигура. В свете фонарей её опознали. Перед коллективом МГК стоял насмерть перепуганный Едас. Его трясло, как озябшего пинчера на ветру.
— Что с вами? — спросила Марина.
— Как вы сюда попали? — добавила вопрос Франка.
— И почему версия хреновая? — закончил вопросительную серию Истомин.
— Что со мной! Что со мной! А ничего, — начал объяснения Аркадий Петрович. — Мне позвонил по телефону Истома, напомнил про ваши истории с синими «девятками». Рассказал, что любого, кто решит соскочить с темы, ждёт смерть. И это касается не только музыкантов, это касается теперь всех. Даже меня. И не только меня, это касается даже наёмных рабочих, которые, вроде как, вообще не при делах. В общем, ужас какой-то. Потом Костян сказал, что Сандро Сандро решил сбежать. Только ему это не удалось. Охотник его не отпустил и убил. Я не поверил. Истома сказал, что гибель Сандро Сандро сомнению не подлежит. В реке плавает его труп. Тело видели двое: Сазонов и Франка. Оба трезвые. Ужас. Истома потом сказал, что пойдёт труп из воды вытаскивать. Я ему говорю, что приеду немедленно. Он говорит: «Приезжай, мол, тут и поговорим». Я оделся, бегом вниз спустился, завёл машину и к вам. Приезжаю. Захожу в клуб. Там никого нет. Тишина, как в гробу. Я по комнатам пошарил, никого. Зову, зову вас, а вы не отзываетесь. Перепугался не на шутку. Вдруг слышу — шаги. По коридору. Я оглянулся и оторопел… Из-за двери, что в большой зал ведёт, выходит Сандро Сандро… Покойник… И смотрит на меня стеклянными глазами. Я даже не осознал, как из клуба рванул. Помню, что бежал наугад в темноту, лишь бы подальше. Как сюда добежал, не понимаю, наверно, случайно. Очнулся, слышу разговор, пригляделся — вы. Прислушался — Марина версию излагает, что труп Сандро Сандро водитель синей «девятки» из реки выловил и закопал, чтобы следы замести. Так вот, Марина, версия твоя — дрянь. Тело Сандро Сандро никто никуда не прятал. Труп там… По клубу разгуливает.
Все застыли в шоке. Пауза длилась долго. Рассказ Едаса шокировал. Потом потихоньку пришли в себя.
— Так, может, он всё-таки жив? — выйдя из оцепенения, предположил Братцев.
— Исключено, — отрезал Истомин. — Живые люди длительное время лицом вниз в воде плавать не могут. Аркан, может, ты обознался? Может, это не Сандро был?
— Как я мог обознаться? — возразил Едас. — Его ни с кем не спутаешь. Маленького роста, лысый, нос картошкой, и это… Куртка его клетчатая… Под шахматную доску… Мокрая…
— Выходит, он доплыл до сетки, там восстал (как зомби) и пошёл в клуб, — подытожил Данилов. — Жуть какая!
— Как же мы с ним разминулись?
— Наверное, он напрямки пошёл, — предположил Истомин. — А мы по руслу шли. Вот и разминулись.
— А если б мы его встретили! — подлил масла в огонь Сазонов.
— А ты готовься, мы его ещё встретим, там, в клубе, — съязвил Данилов.
— Вы что, обалдели! — взмолилась Марина. — Так спокойно рассуждаете. Поймите, у нас по клубу бродит реальный покойник… Зомби… Или как его там? Что нам дальше-то делать?
Осознав смысл слов, сказанных Мариной, все присутствующие ужаснулись. Сложившееся положение, действительно, оказалось не из простых. А картина складывалась следующая: группа напуганных, замёрзших людей стоит тёмной ночью в заброшенном глухом месте, а где-то поблизости разгуливает реальный мертвец.
— В клуб возвращаться будем? — оборвал тишину Истомин.
Все отрицательно загудели. Потом пошла серия вопросов-ответов, и совершенно неважно, кто их задавал и кто на них отвечал.
— Тогда куда?
— Бежать надо!
— Нельзя!
— Почему?
— Если сбежим, то Охотник нас всех убьёт.
— Точно, будем как Сандро Сандро: ходячими мертвецами.
— Значит, надо возвращаться в клуб.
— А если он там?
— Жуть какая!
— Я к встрече с мертвяком не готов.
— Я тоже.
— Я тоже.
— Тогда что? Бежать?
— Если сбежим, будем как он…
— Тогда надо в клуб.
— Да, надо возвращаться в клуб.
— Там, кстати, трое рабочих ещё находятся…
— Если мертвец-Сандро их не извёл…
— Точно…
— Я не пойду…
— Тогда твой труп тоже поплывёт по реке.
— Уговорили…
Обсуждение ситуации в подобном ключе длилось минут десять, пока все не осознали необходимость возвращаться в клуб и продолжать начатую работу. Ходячий труп Сандро Сандро, конечно, мешал, но иного выхода не существовало. Концертную деятельность сворачивать нельзя, и бежать тоже нельзя.
Придя к обозначенному выводу, группа насмерть перепуганных людей двинулась в обратный путь. Подошли к клубу.
— Смотрите! — нервно вскричала Франка, указывая на подъездную дорожку.
Каждый бросил взор по направлению, указываемому девушкой. Все увидели вдалеке, на подъездной дороге, медленно удаляющуюся (одетую в клетчатую куртку) фигуру. Это был мертвец — Сандро Сандро.
Осознав, что покойник покинул клуб, все ринулись туда. На случай, если зомби решит вернуться, наглухо задраили входную дверь. Потом проверили все окна. Затем отыскали трёх рабочих. Они находились в дальней комнате, которая выполняла функцию кухни-столовой, и, несмотря на позднее время, не спали. Играли в карты. Оказалось, что мертвец Сандро заходил к ним.
— Он что-нибудь говорил? — спросила Франка.
— Ничего не говорил… — объяснили рабочие. — Зашёл, оглядел нас молча и ушёл. Только он какой-то заторможенный был. Движения медленные, плавные.
— А как он выглядел? — поинтересовался Едас.
— Выглядел странновато. Как зомби, — ответили рабочие. — Лицо очень бледное и губы синие… Ещё с глазами что-то не так. То ли пьяный, то ли таблеток каких-то обожрался, непонятно… И куртка у него… сырая.
Расспросив рабочих, ушли в помещение офиса продаж билетов на концерты МГК. Включили свет, увидели информационные щиты трёх похоронных агентств с расценками на гробы и ужаснулись.
— Пойдём отсюда, — произнесла Марина. — Мне страшно…
Ушли в зал…
— Всё сходится, — подытожил Едас. — Особенно то, что куртка мокрая… Выходит, он, действительно, мёртвый из реки вышел, зашёл зачем-то в клуб и ушёл.
Таким образом, факт смерти Сандро Сандро оказался налицо, ибо мёртвым его видели двое: Сазонов и Франка. При этом факт последующего блуждания покойника после смерти тоже оказался налицо, ибо со спины его узрели все, а Едас и трое рабочих видели мертвеца воочию. Вот такая ситуация.
— Работяг будем ставить в известность? — спросил Истомин.
— О чём? — уточнил Едас.
— О том, что Сандро Сандро ходячий мертвец, — пояснил Истомин.
— Наверно надо, — предложила Франка.
— А я против, — высказался Цыганов. — Расскажем, они сбегут. И будет у нас ещё три зомби.
Решили рабочих не просвещать, а то, действительно, драпанут, и станет в окрестностях клуба шататься ещё три мертвяка. Оно, конечно, для специфического имиджа МГК, может быть, и полезно, но очень уж жутко.
Надо сказать, что Сандро Сандро напустил на коллектив много страха, отчего пребывание на территории концертной площадки усложнилось. Никто не рисковал слоняться по клубу и прилегающей территории в одиночку. Особенно по вечерам. Днём-то оно как-то легче, не так страшно, а, вот когда стемнеет… полный кошмар. Встреча с покойником в клетчатой куртке ожидалась за каждым углом, за каждым изгибом коридоров, за каждой дверью, а также за каждым кустом и деревом, если наблюдатель оказывался на улице. Особенно напрягали звуки.
В обычном психологическом состоянии ночные шорохи не воспринимаются. Все ведь знают, что любое сооружение издаёт естественные звуки, связанные с микроподвижками конструкций и мебели, а также вызываемые самопроизвольными открываниями дверей и движением сквозняков. Здание клуба (ко всему прочему) было старым и местами ветхим. Оно, как и любое подобное сооружение, само по себе издавало естественные звуки. Днём они не различимы ввиду повышенного окружающего фона, а вот ночью можно услышать поскрипывания, посвистывания, лёгкий скрежет оконных рам и дверей, еле уловимые подвижки балок, полов и прочих конструкций. Например, сдвинули вы днём шкаф или вообще унесли его в другое место, балка под ним разгрузилась и слегка деформировалась по направлению вверх. Однако не полностью. Ввиду упруго-пластичных свойств материала некоторое внутреннее напряжение в балке обязательно останется. Проходит время, и балка, слегка скрипнув или даже стукнув, выпрямляется полностью и провоцирует, в свою очередь, микроподвижки в элементах напольного покрытия. Происходит так называемый афтершок, который сопровождается незначительными звуковыми эффектами. Если афтершок пришёлся на дневное время, то его звук растворится в прочих дневных шумах и замечен не будет. А если момент афрершока пришёлся на ночь, то случайный наблюдатель услышит лёгкий стук-скрип, как будто кто-то наступил ногой на шаткое место в полу. Наблюдатель обернётся на звук, но никого в обозначенном месте не обнаружит. Хладнокровный человек не испугается и спишет непонятный звук на естественные причины, а возбуждённый или впечатлительный субъект вообразит себе невесть что.
Особенно данный эффект присущ домам с деревянными перекрытиями и перегородками. Клуб относился именно к таким зданиям, и в его конструкциях насчитывалось много подобных деталей. При этом за последнее время клуб испытал множество перестановок и переделок. Какие-то элементы внутренней обстановки были сдвинуты и перемещены с привычных мест, где-то разместили новую мебель, где-то соорудили относительно тяжёлые конструкции, где-то обустроили перепланировку. В общем, многолетний уклад нарушили. Здание пришло в движение, отчего возникло множество микроподвижек. Те, в свою очередь, вызывали многочисленные афтершоки, которые сопровождались характерными звуковыми эффектами. Ночью везде слышались шаги, стуки, скрипы, как будто по клубу кто-то постоянно перемещается. Никто не сомневался, что это Сандро Сандро.
Так в страхах прошло три дня. В светлое время суток эмоции отступали, и коллектив искал объективное объяснение феномена ходячего покойника Сандро Сандро. Ежедневно при свете дня самые смелые приходили на речку к сетке, где должен был неминуемо застрять труп. Все надеялись, что в ту страшную ночь произошло массовое помутнение, и мертвец на самом деле (как и положено) лежит в реке. Но каждый раз ждало разочарование. Тело отсутствовало. На четвёртый день (утром) Истомин, Братцев, Сазонов и Франка привычно отправились к сетке и обнаружили перед ней долгожданный труп. Он откуда-то появился тут и плавно покачивался в толще воды (лицом вниз) посреди мусора.
— Франка, ты видишь? — неуверенно задал вопрос Братцев.
— Вижу…
— Я тоже, — подтвердил Истомин, указывая рукой в сторону мертвеца.
Состояние ступора длилось недолго. Первым очнулся Сазонов.
— Так, Франка, беги в клуб, зови всех, я вызываю милицию, а ты, Рать, следи, чтобы труп никуда не сбежал. Если побежит, держи его крепче.
— Сам держи, — взбесился Братцев. — Я что, сумасшедший, ходячих покойников ловить?!
Надо сказать, что труп Сандро Сандро вёл себя адекватно. Плавал в воде, слегка покачиваясь туда-сюда под воздействием течения, и никуда бежать не собирался.
Оперативно-следственная группа прибыла в полном составе и совершила все положенные действия. Потом приехала труповозка и увезла тело. Обитателей клуба допросили и привлекли к участию в деле в качестве свидетелей. Всем также настоятельно рекомендовали не покидать город до конца дознания. Комнату потерпевшего закрыли и опечатали.
Про тот факт, что Сандро Сандро проплыл по реке трупом три дня назад и потом восстал, поначалу умолчали. Решили, что тело застряло не в сетке, а где-то выше по течению. В итоге оно пробыло в воде трое суток, затем освободилось, поплыло дальше и оказалось, наконец, в сетке. Огорчало только одно обстоятельство — по данным патологоанатома, смерть рабочего наступила не три дня назад, а за пять-шесть часов до того, как труп вторично обнаружили.
Следователь внимательно выслушал рассказ Франки и Сазонова, потом несколько раз сверился с отчётом патологоанатома и объявил, что труп очень свежий и трое суток в реке пробыть не мог.
Парень с девушкой очень настойчиво настаивали на своей правоте.
— Мы его три дня назад мёртвым видели, — хором заявили они.
— Идите к психиатру, молодые люди, или к наркологу, — посоветовал следователь. — Я опираюсь только на факты, а факты говорят, что смерть наступила сегодня ночью. Причина смерти — черепно-мозговая травма.
Прошло два дня. Обстановка успокоилась. Хотя история, приключившаяся с участием ходячего мертвеца, оставляла много необъяснимого. Потом в ней поставили своеобразную точку.
— Выходит, его сбила синяя «девятка» на мосту. Он ударился головой о лобовое стекло и погиб. Тело отбросило с моста в реку. Водитель скрылся. Труп доплыл до сетки. Там мёртвый зомби восстал, вышел на берег и три дня скитался вокруг, пока не иссякла его зомбическая энергия, — выдвинула версию Марина. — Я где-то читала, что мертвецы в состоянии зомби не разлагаются. Потом, когда энергия зомби иссякла, он рухнул в реку, и труп отнесло опять к сетке. Там мы его и нашли.
Версию Марины приняли за истинную. Всё равно доказать ничего невозможно. Однако факт прекращения деятельности ходячего мертвеца некоторым образом успокоил.
— Мертвеца-то увезли в морг, тело вскрыли, а затем кремировали, — рассуждал Саввин. — Прах передали родственникам. Урна с прахом теперь на родине Сандро Сандро. Из всего этого следует, что ходить мертвец по клубу больше не будет.
— Кто его знает? — вставил Едас. — Может быть, вернётся ещё по старой памяти?
— Если вернётся, то ничего страшного не случится, — парировал Саввин. — Во всяком случае, Сандро Сандро уж точно не будет ходить тут в виде мертвеца. А если ему вздумается вернуться, то это будет уже не мёртвый Сандро Сандро, а абсолютно живой дух. Но я думаю, что он сюда не вернётся. Что ему тут делать? У него сейчас задач и без нас прорва… Интересных и увлекательных задач.
— А ты, Лавровый, очень сильно изменился в последнее время! — констатировал Истомин.
— Да! — подтвердил Саввин. — Я, действительно, изменился и очень этому рад. Я теперь ничего не боюсь.
Уверенный тон Лаврентия успокоил всех. Обстановка опять приняла рабочий характер. Подготовительные мероприятия продолжились и достигли стадии готовности. Таким образом, все приготовления к бурной концертной деятельности завершились. Музыканты пребывали в отличной форме. Теперь оставалось только концертировать, собирая выручку, и с горечью подсчитывать трупы.
Прошёл ещё день, и…
                …грянул концерт.

§ 26. Несколько слов о незыблемости принципа: «один концерт — один труп…»

Середина октября, сухо и относительно тепло. Кругом сногсшибательный пейзаж. Осенние краски. Только эту красоту никто из пришедших на концерт не увидел по причине короткого дня. Стемнело действительно рано. А что вы хотели? Октябрь. В 19:00 уже темень непроглядная, а концерт назначили на 19:45. Только редкие тусклые фонари освещали пространство перед клубом. В искусственном свете краски осени не так сильно завораживают, они вообще не завораживают, потому что ничего не видно.
Народ уже час как подтягивался на концерт плотным потоком. Автотранспорт на территорию клуба решили не пропускать. По данной причине обладатели личных автомобилей парковались на обочине дороги и двигались далее пешком. Безлошадные посетители приезжали сюда на общественном транспорте. От автобусной остановки к клубу вела единственная подъездная дорожка, по краям которой Истомин (по рекомендации Едаса) приказал разместить четыре небольших киоска. Два с одной стороны и два с другой. Витрины ярко освещались, отчего любой проходящий мог ознакомиться с разнообразным и пёстрым ассортиментом товаров. Поначалу могло показаться, что тут торгуют пивом, кока-колой, шоколадками, чипсами и прочей ерундой, которую всякому захочется употребить перед посещением ночного клуба. Однако при ближайшем рассмотрении витрин любой прохожий понимал, что ошибся. Тут торговали похоронными принадлежностями и продвигали на рынок весь спектр ритуальных услуг. Около киосков стояли мрачные агенты, одетые в чёрное. Они тихими вкрадчивыми голосами рекламировали свой скорбный товар, навязчиво всовывая каждому мимо проходящему визитки и буклеты. На словах агенты обещали щедрые скидки. Несостыковка ожидаемого и реального ассортиментов сбивала с толку многих. Обычно такую картину можно увидеть на подходе к любому кладбищу, но только днём. В тёмное время суток кладбища закрыты, соответственно, не работает и весь сопутствующий сектор. А тут… Вечер, темень и яркие киоски. А вместо пива там торгуют похоронными венками. Жуть, да и только!
Спрятавшиеся в кустах Истомин и Саввин наблюдали за необычной картиной, с удовольствием отмечая, что некоторые из пришедших, глядя на киоски, разворачивались и уходили прочь.
— Смотри, трюк Аркана всё-таки работает! — констатировал Истомин.
— Ещё бы, — соглашался Саввин. — Аркан — гений. Его психологические этюды не могут не работать.
— Пойдём посмотрим, как там дальше дела будут обстоять.
Двое наблюдателей покинули пост, вышли из тёмных кустов на подъездную дорожку и, смешавшись с толпой, проследовали ближе к клубу, оценивая эмоции людей, пришедших на концерт. По мере продвижения вперёд всякий идущий наталкивался взглядом на два кирпичных столба. На этих столбах когда-то крепились ворота. Сами ворота отсутствовали. Их давным-давно сняли и куда-то увезли. Но столбы остались. К правому (по наставлению Аркадия Петровича) приставили крышку от недорогого гроба, а к левому сам гроб. Публика шла мимо, и каждый невольно вздрагивал. Умница Едас сказал, что многие воспримут этот факт как плохое предзнаменование для себя и откажутся идти дальше. И действительно, на данном рубеже отсеивалось около десяти процентов посетителей. Люди разворачивались назад и шли прочь.
— Гроб отваживает от концерта не хуже похоронных киосков, — шёпотом произнёс Истомин.
— Жаль, что не всех, — обречённо констатировал Саввин.
По мере продвижения к клубу перед взорами пришедших представали плакаты антирекламного содержания. Их оформили, собственно, не в виде плакатов, а в виде случайных письменных предостережений, выполненных кустарно. Казалось, что их авторами являлись знающие люди, постигшие истинную реальность предстоящей опасности. Письменные предостережения содержались повсюду. Тексты отличались лаконичностью и доходчивостью. В частности, среди них присутствовали такие:
«Позвони близким, прежде чем идти дальше»,
 «Сегодня не твой день…»,
«Тебе не повезёт, уходи»,
«Сегодня твой последний день, успей сделать хоть один хороший поступок»,
«Твоя смерть позабавит многих»,
«Прослушав концерт, ты окажешь услугу своим врагам и недругам»,
«Сегодня ты узнаешь, что там, за чертой».
Надо сказать, что некоторая часть людей, ознакомившись с содержанием антирекламных плакатов, также отказывалась от дальнейшего участия в шоу.
Перед входом в клуб стояло два автомобиля: карета скорой медицинской помощи и труповозка. Скорая имела неопрятный вид. Создавалось впечатление, что на ней давно не ездили. Особенно удивляли грязные, покрытые слоем пыли стёкла. Дверцы скорой оказались закрыты. Рядом с машиной не наблюдалось никакого медицинского персонала, ни врача, ни медсестёр. Даже шофёр отсутствовал. Обычно водитель скорой помощи всегда на месте. Он либо в кабине за рулём, либо прогуливается совсем рядом с автомобилем, чтобы покурить или просто проветриться. Причём любая скорая (в ожидании больного) всегда сориентирована так, чтобы в кратчайший срок погрузить пациента внутрь и рвануть по направлению к больнице. Умчать быстро, без промедлений, лишних манёвров и разворотов. Скорую, стоявшую около клуба, припарковали вопреки инструкциям. Автомобилю пришлось бы долго (в несколько приёмов) разворачиваться, прежде чем начать движение в нужную сторону. Кроме того, траектория выезда перекрывалась труповозкой, которая стояла прямо на пути. Всем казалось, что скорая помощь не укомплектована бригадой, не на ходу и стоит тут просто для вида.
Второй автомобиль — труповозка, напротив, демонстрировал полную готовность выполнить свою задачу и в кратчайший срок доставить любой труп в любой морг. Труповозка стояла вдоль стены клуба, слева от входа. Передок автомобиля смотрел по направлению на выезд, а задние дверцы были распахнуты таким образом, чтобы все заходящие в клуб могли видеть обитое оцинкованным железом пространство для перевозки трупов. Внутри валялся большой пластиковый пакет — чёрный, блестящий, с раскрытой по всей длине молнией. Расстояние от разверзнутых дверей труповозки до входа в клуб составляло не больше пяти метров. Тут же (прислонённые к стене) стояли носилки. Картину дополняли два угрюмых санитара-патологоанатома в грязно-жёлтых халатах и тёмно-серых прорезиненных фартуках. Голову каждого покрывала циничная белая шапочка. Водительская дверь оказалась распахнутой настежь. Связка ключей (один из которых торчал в замке зажигания) раскачивалась с небольшой амплитудой, отбрасывая тусклые блики и слегка позвякивая. Машина могла двинуться в путь в любую секунду. Водитель слонялся поблизости, нервно курил, осматривал автомобиль со всех сторон, протирал зеркала и стёкла, а также время от времени забирался в кабину, чтобы запустить стартер и прогреть двигатель. От труповозки временами отделялся еле уловимый запах формалина и разносился ветром окрест.
Публика постепенно собиралась. Двери клуба ещё не открыли, так как до начала концерта оставалось двадцать минут. Пришедшие группировались вдоль забора, молча созерцая мрачную картину. Кругом стояла тишина, изредка нарушаемая случайными одиночными покашливаниями или лёгким шёпотом. Создавалось впечатление, что публика пришла на похороны и ожидает предложения войти в траурный зал. По сути дела, похоронные ассоциации оказались недалеки от истины, ибо сегодня, действительно, кого-то из присутствующих увезут в морг. Все это понимали, и последнее обстоятельство только добавляло мрачных красок.
Некоторые не выдерживали и уходили. По приблизительным подсчётам, психологическая атака отвадила от концерта около трети прибывших.
Истомин и Саввин стояли недалеко от толпы, наблюдая за происходящим.
— Треть развернула оглобли, — констатировал Истомин. — Это радует.
— Я думаю, что отказников гораздо больше, чем треть, — предположил Саввин.
— Почему ты так решил? — поддержал диалог Константин Константинович.
— А ты сам прикинь, — начал объяснения Лаврентий, — людей пришло больше, чем мы продали билетов. Следовательно, в толпе имеются те, кто собрался постоять около клуба и просто поглазеть. Я думаю, они дождутся окончания концерта и станут свидетелями трагедии.
— Ты хочешь сказать, что кто-то из них ничем не рискует? — уточнил Истомин.
— Точно, — согласился Саввин. — Уходят только те, кто боится сегодня вечером умереть, то есть те, у кого на руках билеты. Теперь подсчитаем грубо… Мы продали около 850 билетов. Через ворота прошли около 1100 человек (на входе ребята считали при помощи специальных устройств). Ушло примерно 400 человек (ребята тоже подсчитали). Следовательно, отказников 400 из 850 человек. Больше сорока процентов. Хороший результат. Соответственно, осталось тут около 700 человек. Из них обилеченных только 450 человек. То есть толпа состоит из 450 смертников и 250 зевак, которые ничем не рискуют.
— На самом деле отказников ещё больше, — заметил Истомин. — Часть пришедших развернула оглобли ещё до ворот. Там, на подъездной дорожке около похоронных киосков и гробов многие в штаны наделали.
— Точно, — согласился Саввин. — Но тут у нас точных цифр нет.
— Хорошо, что билеты именные, — заметил Константин Константинович. — А то отказники могли бы отдать их другим людям или продать… Весь расчёт бы сбился.
Разговору помешал лёгкий ропот, перешедший в глухой нерешительный гул. Причина оживления заключалась в том, что двери клуба раскрылись. В проёме появилась Франка, облачённая в тёмный недорогой плащ с накинутым на голову капюшоном. Вслед за Франкой из дверей клуба вышла Марина, одетая так же мрачно и незатейливо. Девушки оглядели собравшихся и молча (жестом) пригласили всех внутрь. Толпа некоторое время не двигалась. Потом от неё стали отделяться одиночные персонажи. Замешкавшись на входе, они робко заходили в клуб. Постепенно из общей людской массы стали выходить немногочисленные кучки смельчаков, решившихся тоже попасть на шоу. Ещё через пять минут от толпы начали отделяться уже целые вереницы смертников. Они увеличивались и увеличивались до тех пор, пока вся обилеченная часть пришедших не выстроилась в очередь на вход. Проверка билетов и документов заняла некоторое время.
Беглого взгляда стало достаточно, чтобы оценить долю смертников. Толпа перед клубом разделилась примерно поровну. Половина выстроилась в очередь, а остальные ждали развязки, явно демонстрируя полное нежелание идти на концерт. То есть в очередь в клуб выстроилось около 350 человек и ещё столько же осталось снаружи.
— Итак, — подытожил Саввин, — из 850 проданных билетов почти 500 отказников. Неплохо.
— Это всё едасовские психологические штучки, — довольно произнёс Истомин. — Одна только труповозка человек триста, я думаю, спугнула.
— А труповозка реальная, или так, декорация? — спросил Лаврентий.
— Самая настоящая, — ответил Константин Константинович. — А скорая, действительно, фуфло… Она даже не на ходу… Едас предложил её сюда поставить, чтобы намекнуть всем смертникам, что, мол, врач вам не понадобится… Сразу в морг.
— Вообще-то рискованно, — засомневался Саввин. — А вдруг кому-то плохо станет?
— На этот случай у нас тут неподалёку дежурит реальная скорая, она полностью нафарширована всем необходимым, — возразил Истомин. — И врачи опытные… Мы эту машину светить не стали, чтобы не портить фактор обречённости. Она в полной готовности там, за клубом в кустарнике спрятана, а врачебная бригада в малой гостиной сидит в полном составе и в любой момент готова прийти на помощь.
Толпа у входа тем временем потихоньку уменьшалась и уменьшалась, пока не сжалась в мелкую кучку людей. Потом она вообще исчезла. Все попали внутрь. Смертников провели в концертный зал. Двери клуба закрыли.
Музыканты настраивали свои ритм-машины, готовясь начать шоу. Марина, Франка и Сазонов затаились в марининой комнате. Персонал офиса и остальные обитатели клуба также разбрелись по различным помещениям и на время концерта решили их не покидать. Истомин и Саввин предпочли ожидать развязки на свежем воздухе. Монотонный гул оставшейся снаружи людской массы внезапно стих. Все поняли, что концерт вот-вот начнётся, и убийственный механизм будет запущен. Очень скоро Охотник активирует свои незримые силы и выйдет на Охоту. Кто-то из смертников станет сегодня очередной жертвой. Через десять минут от стен клуба стали исходить лёгкие виброфлюиды и отзвуки смертоносной ритмфонии. Шоу началось.
Следует заметить, что публика, оставшаяся снаружи, испытывала не меньший заряд тёмной энергии и адреналина, чем те, кто слушал сейчас концерт. Все знали, что по его окончании произойдёт трагедия. По сути дела, человеческая смерть стала неотъемлемой и завершающей частью шоу. Просмотреть финал могли те, кто заплатил за билет, и те, кто стоял снаружи, ожидая развязки на халяву.
— Я думаю, что в следующий раз надо брать деньги не только за вход на концерт, но и за проход на территорию, — промолвил Истомин.
— Тебе не стыдно? — попытался возразить Саввин.
— Да ладно тебе, — отмахнулся Истомин. — Машинка уже завертелась, Охотника не остановить. Статистика «один концерт — один труп» остаётся неизменной. Число трупов зависит только от числа концертов. Возьмём мы дополнительные деньги или не возьмём, какая разница! А эти раздолбаи, что стоят тут на улице, вообще ничем не рискуют. Они пришли пощипать себе нервы и получить удовольствие за чужой счёт. Пусть платят… За удовольствие надо платить. И нам дополнительная выручка не помешает.
— А как ты планируешь с них деньги собрать? — поинтересовался Саввин.
— Вот ты, Лавровый, умный человек, — заметил Константин Константинович. — А коммерческая жилка в тебе напрочь отсутствует. Каста не та… Ты из касты брахманов, а я из касты вайшьи.
— Слушай, мне Аркан как-то рассказывал про твою теорию современного кастового деления, — прервал Саввин Истомина. — Но я всё равно не могу понять, причём тут касты? Мы же не в Индии.
— Если хочешь, поделюсь, — предложил Истомин. — Может, тебе пригодится…
— Валяй, — согласился Саввин. — Только расскажи сначала, как ты планируешь с этих халявщиков деньги собрать? Они же за билетами не придут.
— А очень просто, — начал Константин Константинович. — Вот, смотри, они припёрлись сюда, чтобы в относительном комфорте дождаться трагического финала и поучаствовать в нём. Мы в следующий раз подлатаем забор, соорудим вон там, между столбами, ворота и повесим объявление, что вход на территорию Клуба только по билетам или за отдельную плату. Таким образом, все безбилетные, кто не заплатит за вход, останутся снаружи. А там некомфортно — ларьки эти долбаные с похоронным товаром будут многих чисто психологически раздражать. Кроме того, я предлагаю пространство по бокам подъездной дорожки чем-то загромоздить, чтобы там места не осталось для размещения толпы. Особо упорных можно отогнать при помощи мегафонов, мол, нечего толпиться на проезде у труповозки и всё такое. Таким образом, все халявщики будут вынуждены вернуться к шоссе (на автобусную остановку) и там ожидать финала. А это не то… Не тот эффект. Какой резон стоять на автобусной остановке? Они же ничего не поймут. Кто умер? Как умер? В какой момент умер? При каких обстоятельствах умер? Никакой информации у них не будет. Максимум, что они увидят, это выезжающую от клуба скорую или труповозку. Таким образом, им придётся ждать непосредственных зрителей, чтобы получить информацию от них. Но это же совсем не тот коленкор… Драйва ноль… Одно дело увидеть результат работы Охотника воочию, другое дело узнавать об очередном трупе из рассказов очевидцев. Об этом можно потом и в газетах прочитать. В общем, я полагаю, что желающих заплатить за вход на территорию будет предостаточно. Особенно если цену установить умеренную.
— Умеренную — это какую? — поинтересовался Саввин.
— Я думаю, что по одной тысяче за вход содрать можно, — предложил Истомин.
— И на какую сумму в итоге ты выручку поднимешь?
— Как на какую сумму? Халявщиков мы насчитали около 350 человек, с каждого по косарю… Вот, в итоге 350 000 рублей в плюс.
— Но это же не так много по сравнению с основной выручкой! — удивился Саввин. — Стоит ли заморачиваться?
— Конечно, стоит, Лавровый! — воскликнул Константин Константинович. — Я считаю, что стоит заморачиваться по любому пустяку, если он приносит прибыль больше нуля. Курочка по зёрнышку. Копейка к копейке. Глядишь, и состояние накопил. Эх, не понимаешь ты этого, Лавровый. Не сидит в твоём нутре пружина, которая спать не даёт, если ты хоть где-нибудь копейку упустил. Коммерческая жилка в тебе напрочь отсутствует. Я же говорю, каста не та… Ты из касты брахманов, а я из касты вайшьи.
— А по-моему, Истома, это элементарная жадность. Только не обижайся, я в конструктивном смысле этого слова.
— Нет, Лавровый, это не жадность. Жадность — это когда тебе любая трата спать не даёт. И неважно, обоснованная она или нет. Заплатил деньги и ходишь полдня, а то и больше, без настроения. У меня такого с роду не было. У меня другая проблема. Расходы меня не раздражают. Раздражает другое. Если я где-нибудь хоть копейку не заработаю (упущу возможность), то меня так колбасить начинает, что неделями могу хандрить. Вот такое свойство моего нутра, и это свойство от меня никак не зависит. Каста такая… Я из касты вайшьи… А ты, Лавровый, брахман, у тебя нутро по-другому устроено. И самое главное, ты такой же раб своего положения, как и я своего. Касты! Все люди разделены на касты по факту рождения. И именно по факту рождения. Происхождение тут ни при чём, сословность тоже ни при чём, и родство ни при чём, и семейственность ни при чём, и клановость ни при чём. Принадлежность к той или иной касте возникает сама по себе. Тут ничего не поделаешь. Кстати, переход из касты в касту тоже невозможен. Нутро есть нутро. Его не поменяешь.
— Так, давай-ка с этого места поподробнее, — предложил Саввин, понимая, что рассуждения Истомина могут быть полезными, если их внимательно изучить и, при необходимости, доработать, углубить и расширить.
— Вот смотри, Лавровый, — начал Истомин. — Все люди делятся на пять больших каст. В древней Индии это знание было получено свыше. Ну… якобы свыше. Только индусы уловили это знание не чётко… или не совсем корректно. Возможно, они его слишком сильно политизировали или извратили потом в летописях. Неважно. Но суть деления всех людей на касты осталась. И принцип деления абсолютно верный. Вот, слушай. Использовать буду древнеиндийскую терминологию.
Далее Истомин начал пламенную речь, с использованием цитат из справочной и исторической литературы:
— Первая каста — брахманы. Смысл жизни брахманов — освобождение. Индусы использовали термин «мокша». Это учёные, наставники, учителя, жрецы (священники). К брахманам также относятся все творческие люди: художники, композиторы, поэты, изобретатели и всё такое. Брахманы изучают Веды, то есть наблюдают, исследуют и анализируют весь окружающий мир. Весь окружающий мир и есть те самые Веды. Только их надо уметь читать. Брахманы умеют. Они вытягивают из окружающего мира (то есть из Вед) идеи и несут их людям. Брахман — это особое состояние человеческого нутра. Такой человек не может не исследовать, он в каждом кусочке мироздания ищет предмет для изучения и воспринимает каждую часть нашего мира как источник нового знания. Эта тяга от человека не зависит. Брахманы рождаются в разных семьях, независимо от сословия, состояния, национальности и прочих факторов. Брахман может родиться и в городской, и в сельской местности… Ты и сам знаешь… Вот скажи, сколько ребят у вас на курсе училось родом из малых городов или даже из деревень? И сколько из них осилили твой факультет?
— Полно!
— Вот видишь! Потому что они брахманы, как и ты… А сколько ребят поступило к вам из Москвы и из Питера?
— Ты знаешь, не так много. Процентов пятнадцать.
— А сколько из них было отчислено?
— Много… Каждый второй!
— Вот видишь. Это потому, что они не брахманы. Следовательно, место рождения в крупных городах никак не влияет на брахманство. Отношение к касте никак от общественной иерархии не зависит. Я даже больше скажу, в древней Индии брахманы позиционировались как высшая каста. На самом деле всё наоборот. Брахманы это те, кто наиболее полно понял этот мир. Они в следующих двух-трёх (может, четырёх) воплощениях должны его покинуть и двигаться дальше в верхние миры. У брахманов феноменальная способность к знаниям и очень мощный интеллект, следовательно, над ними минимальное покровительство Высших сил. Брахман в своей деятельности имеет минимум контроля свыше и абсолютно свободен. В зависимости от внутренней пропорции добро — зло эти люди делятся на две группы: «гении» и «злодеи». Один брахман может придумать лекарство от СПИДа, а другой способен изобрести генетическую бомбу. С брахманов поэтому наивысший спрос. На них возложена очень большая моральная ответственность за то, что они делают. У брахмана в случае, если он творит зло, наибольшая вероятность попасть после смерти в низшие миры. Для них это крайне негативно. Вниз брахман идёт тем же брахманом (накопленный потенциал никуда не девается). Таким образом, он сохраняет способность осознавать все недостатки низшего мира и страдать. Из всего этого следует, что брахманы — это самая низшая каста. Древние индусы всё попутали. Хотя мне кажется, что все эти рассуждения про низшие и высшие миры — это полная муть.
— Не думаю, что это муть, — возразил Саввин.
— Ладно, этот момент ты сам анализируй, — сказал Истомин. — На то ты и брахман, а мне все эти рассуждения про иные миры неинтересны. Итак, идём дальше. Вторая каста — кшатрии. Кшатрии — это воины, бояре, лидеры, управляющие, императоры, цари (по природе, а не по происхождению). То есть люди с бойцовскими качествами и неудержимым желанием к соревнованиям и к лидерству. Для кшатрия главное — выполнение долга и победа любой ценой. Поражение для них очень болезненно и недопустимо. Согласись, что далеко не каждый рождается с такими качествами. Эти качества невозможно воспитать или искусственно привить. Они либо есть, либо их нет. Мы знаем много примеров, когда в драке между двумя соперниками (мощным и щуплым) победу одерживает второй. Это происходит в том случае, если он кшатрий. Все великие спортсмены — это тоже кшатрии. Вот возьми хотя бы Франку. Мелкая, дохлая, невзрачная и, к тому же, девушка. Но она истинный боец. Я её в некоторых делах видел. Сущая чертовка… И в жизни, и в банальной драке. Помню, она четырёх пьяных мужиков так уделала, что они еле кости собрали. И чем уделала-то! Одному в глаз футляром от помады ткнула, второму палец почти откусила, третьему той же помадой в кадык, а четвёртому так по яйцам ногой саданула, что у меня самого в паху от сострадания заныло. Я мужичка того даже пожалел (из солидарности). В руках кшатрия любой предмет — это оружие. Кшатрий сам по себе оружие. Надо будет — голыми руками забьёт и зубами загрызёт. Кшатрии очень сильны духом. По данной причине они (как и брахманы, но в чуть меньшей степени) предоставлены сами себе. Свобода им дана меньше, чем брахманам, но они тоже в достаточной степени свободны. Высшие силы их опекают, но опека минимальная. Точнее, минимально необходимая. Кшатрии имеют реальную власть над людьми, они способны физически и психологически подавлять. В зависимости от внутренней пропорции добро-зло Брахманы делятся на две группы. Условно их можно обозначить «управленцы-защитники» и «преступники-узурпаторы». Поэтому спрос с них за совершаемые поступки тоже очень большой. Не такой большой, как у брахманов, но всё же значительный. Следующая каста — вайшьи. Это торговцы, предприниматели, ростовщики, банкиры и иная (как многие считают) сволочь. В общем, бизнесмены. Основной смысл их жизни — это стремление к богатству, к собственности, к накопительству. Я как раз из этой касты. Поэтому вы меня частенько сволочью называете. Я не обижаюсь. И, самое главное, я совершенно не виноват, что отношусь к названным людям. Вышло так. Вайшьи совершенно не умеют и не хотят заниматься физическим трудом. Умственный труд, связанный с созиданием, им тоже неинтересен. Только бизнес в целях извлечения прибыли, все остальные соображения вторичны. Вайшьи удавятся за каждую упущенную копейку. Вы это называете жадностью, а мы называем тягой к накопительству. Это свойство нашего нутра, оно совершенно врождённое, его нельзя воспитать или привить. Вайшьи, в зависимости от внутренней пропорции зло-добро, делятся на две группы: первая, условно назовём её «барыги», которые живут по принципу «бизнес для денег», и вторая — «бизнесмены», которые живут по принципу «деньги для бизнеса». Я отношусь ко второй. Кстати, вайшьи признают некое превосходство брахманов, но полагают себя равными кшатриям. Следующая каста — шудры. Батраки, рабочие, слуги, ремесленники, рабочие, все те, кто по своей природе способен на длительный, монотонный и зачастую неинтересный труд. Такое качество является для шудры также врождённым, его нельзя воспитать или привить. При этом шудры устроены таким образом, что они очень любят свой монотонный труд и получают от него удовольствие. Иначе их жизнь стала бы невыносима. Шудры — это люди, недавно попавшие в текущий мир. Они с большим удовольствием наслаждаются нехитрыми зрелищами и ценят бытовые материальные блага. Им совершенно неинтересна поэзия, классическая музыка, живопись, архитектура и иные духовные ценности. Шудры находятся под значительным покровительством Высших сил. Их знания о мире слабы, их возможность влиять на других людей незначительна, они практически не принимают никаких решений о своей судьбе, а также о судьбах мира и общества. Ответственность у людей данной касты мала, «ибо если они творят зло, то совершенно не ведают, что творят». Шудры, в зависимости от внутренней пропорции добро — зло, делятся на две группы: «просто добрые люди» и «просто злые люди». От злых шудр зла немного, их зло совершенно локально и не выходит за пределы бытовухи. От добрых шудр глобальной пользы тоже нет, это просто приятные в общении индивидуумы. Шудры пришли в текущий мир из нижних миров. Последняя каста — неприкасаемые. По версии индусов — эта каста, находящаяся за пределами человеческого общества. Люди, занятые самыми грязными работами, нищие или очень бедные. Принято считать, что неприкасаемые — это общественные изгои, к которым общество относится с пренебрежением. Неприязнь, причём, доходит до такой степени, что к ним противно прикасаться. Отсюда и название касты. Такой подход в корне неверен. На самом деле каста имеет название «неприкосновенные». По-видимому, ошибка была допущена при переводе. Или индусы намеренно всё попутали. Неприкосновенные — это особые люди, находящиеся под абсолютной защитой Высших сил. Они, так же, как и шудры, пришли в текущий мир из нижних миров, однако по каким-то причинам перескочили через одну или несколько ступеней. Поэтому, попав сюда, неприкосновенные абсолютно неподготовлены, раскоординированы, подавлены и находятся в состоянии информационно-интеллектуального шока. В текущем мире им непрерывно покровительствуют Высшие силы, находясь с подопечными в постоянном и тесном контакте. Рядом с каждым обитает высший ангел. Общаясь с неприкосновенным, любой человек опосредованно общается с этим ангелом (а иногда даже с Богом), который ведёт неприкосновенного по жизни. Неприкосновенные — это блаженные, дервиши, юродивые. Они аутичны и странны, но их устами говорят ангелы и Бог. Они почитаются в народе. Это самая высшая каста. Они вне дилеммы добра и зла, так как почти всегда не могут осознавать значение своих действий и руководить ими.
— Ну, вот такие касты, — продолжал речь Истомин. — И самое главное, что принадлежность к той или иной касте совершенно не зависит ни от каких земных факторов. Происхождение, воспитание, образование, сословность, пол, возраст, национальность никак не влияют на кастовое деление. Великая ошибка земной цивилизации — это попытка передавать кастовую принадлежность по наследству или по сословному признаку. Сын брахмана может родиться кем угодно: и кшатрием, и вайшьей, и шудрой, и неприкосновенным, но, по земному закону, он унаследует касту брахмана. Сын кшатрия, по земному закону, станет тоже кшатрием. И так далее. Унаследует и будет занимать не своё место в жизни. Ничего кроме страданий, вреда и несправедливости это не приносит. Вот и появляются на свет правители, которые получают власть кшатриев по наследству, а по сути своего нутра относятся, например, к касте шудра. Ему надо государством управлять, а он дрова рубит. Государственные дела ему противны, а от монотонной рубки дров он получает удовольствие. В результате — революция, голод, гражданская война, миллионы смертей. А всё почему? А потому, что человек из касты шудра получил по наследству место, которое способен занимать только кшатрий. Таким образом, по истинной иерархии на самом верху стоят неприкосновенные, так как они божьи люди, а все остальные касты почти равноценны. Возьмём брахманов. На первый взгляд кажется, что высшая каста это они. Вся власть у них, ведь разум, знания и интеллект правят миром. Но если подумать, то это не так. Реальная власть на самом деле всегда у кшатриев — это они представляют собой управленческую и фактическую силу. Получается, что управляют обществом кшатрии. Но если пойти дальше, то выходит, что реальная власть у вайшьей. Почему? А потому, что миром правят деньги. А деньгами (то есть финансами) управляют вайшьи. Значит, реальная власть на самом деле у них. Но если пойти ещё дальше, то мы придём к выводу, что самая высшая каста — это шудра. Шудра — это народ. Простой люд, который живёт своими маленькими радостями и совершенно далёк от сословий учёных, правителей и олигархов. В глазах шудры брахманы — это заумные зануды, кшатрии — тупые солдафоны (если это мелкий кшатрий) или сволочи-узурпаторы (если это крупные кшатрии). Вайшьи в глазах шудры — это мошенники-крохоборы (если речь идёт о мелких вайшьи) или сволочи-олигархи (если речь идёт о крупных вайшьи). Если людскую массу (то есть шудру) разозлить, то она сметёт всех. Ни один правитель не правит без оглядки на народ. Вот и выходит, что самая большая власть у шудры. Значит, самая высшая каста — это они. Далее можно рассуждать по кругу. Результат будет тем же. Какую касту ни возьми — она самая высшая. На самом деле все касты равноценны, кроме неприкосновенных. Это высшая каста, так как они божьи люди, несмотря на то, что они аутичны, неадекватны, беспомощны и совершенно к жизни не приспособлены. Индусы всё не так преподносят.
Произнося данный текст, Истомин находился в некотором трансе. Саввину даже показалось, что Константин слегка не в себе.
— Откуда ты всего этого понабрался? — недоумённо спросил Лаврентий. — Сам напридумывал?
— Конечно, нет, — успокоил Саввина Истомин. — Я на такие исследования не способен. И мне это совершенно неинтересно. Касты, перевоплощения, нижние миры, верхние миры, текущий мир… Муть какая-то.
— Но рассуждал ты очень уверенно, — не унимался Саввин. — Может, спорно, но очень уверенно. Если твою теорию каст доработать, то неплохой результат получится.
— Лавровый, что ты гонишь? — возразил Истомин. — Это совершенно не моя теория. Я, вообще, в этих дебрях мало что понимаю. Одно мне в голову вошло: все люди принадлежат к разным кастам с рождения, пожизненно и независимо от каких-либо факторов. И если понять, к какой касте относишься ты, то можно существенно облегчить себе выбор жизненного пути.
— Ты что?.. Книг философских начитался?
— С ума сошёл, Лавровый? На хрена мне ваша философия?
— Где же ты всё это взял? Не понимаю…
— Давно это было… — начал объяснять Истомин. — Помнишь год, когда ты окончил ВМК, а я химфак?
— Конечно, помню, — мечтательно произнёс Саввин. — Я сходу в аспирантуру пошёл.
— Точно! — отрезал Истомин. — Ты с горящими глазами дальше в науку, а я сник. Совершенно не понимал, что мне от жизни надо. Даже пожалел, что потратил на университет целых пять лет жизни. Казалось бы, химфак МГУ окончил, радуйся. А у меня грусть, неинтересна мне эта химия. Не видел я себя там. Наука — это не моё. А заниматься всю жизнь не своим делом никак не хотелось. От этих мыслей такая сильная тоска посетила, что сладу нет. И вот сижу я на лавочке перед химфаком. «Значок-поплавок» в руках тереблю и свой «троечный» диплом рассматриваю. На диплом посмотрю, на значок посмотрю, потом опять на диплом. А сам думаю: «Кем быть?» И тут голос… «Это всё, молодой человек, оттого, что вы не в свою касту полезли!» Я оборачиваюсь на голос, а рядом двое: женщина лет пятидесяти и старик седой в инвалидном кресле. Старику лет восемьдесят, не меньше. Сидит нога на ногу. Хорошо и опрятно одет. Светлый летний костюм, галстук-бант, безупречно вычищенные ботинки, белые носки, в руках трость, а на глазах тёмные очки. Незрячий. Так вот, этот старик мне и повторяет: «Это всё, молодой человек, оттого, что вы не в свою касту полезли! Ваша каста вайшьи, а полезли вы в брахманы. Нехорошо это и не нужно». Я его спрашиваю: «Какие такие касты? Мы же не в Индии!» А они (женщина и старик) так снисходительно на меня посмотрели и всю эту теорию выдали. И про касты, и про перерождения, и про верхние миры, и про нижние, и про текущие… Про всё… Я мало что понял, сижу глазами хлопаю, а женщина та мне и говорит: «Вы просто поверьте, что касты есть, и существуют они независимо от людей. Вы, молодой человек, просто примите всё услышанное как данность. Вам легче будет… Вы представитель касты вайшьи, вам надо предпринимательством заниматься, а не наукой. Поймите, профессор Святогоров вам дело говорит». Сказала так важно и на старика указывает. Оказывается, тот старик в инвалидном кресле — это профессор Святогоров. Потом женщина продолжила: «В большой науке есть два уникальных человека: профессор Колмогоров и профессор Святогоров. Они особняком стоят от всех великих учёных современности. Профессор Колмогоров известен многим, а вот профессор Святогоров — человек скрытный и засекреченный. Но вам, молодой человек, несказанно повезло. Вы разговариваете лично с ним. Это большая честь». Старик… ну… этот… профессор Святогоров кивнул мне и, указывая на сопровождавшую его женщину, подтвердил: «Вера Сергеевна не ошибается. Вам надо запомнить принципы и признаки кастового деления, а также поверить в истинность наших тезисов и утверждений. Просто поверить. Успех гарантирован. Главное, знать — кто вы. А если не поверите, то проживёте никчёмную и неинтересную жизнь». Меня после этих слов как бы осенило. Я понял, что никогда ничем не интересовался, кроме как разработкой и воплощением схем для получения денег. Причём я получал от этих манипуляций полное удовлетворение, даже радость. А манипулировал я с самых ранних лет. В детском саду выменивал у товарищей разные вещи: игрушки, вкусности всякие и всегда оказывался в выигрыше и в прибыли. В школе двоечникам давал за деньги списывать домашнее задание. Причём сначала я списывал работу у отличников, бесплатно, а потом давал списывать двоечникам, но уже за деньги. В четвёртом классе я провернул сделку по продаже старшеклассникам запрещённых фотографий. А дело было так: у одного моего одноклассника (Серёги Ларина) дома под замком в шкафчике хранился мини-альбом с японкой порнографией. Серёга научился тот замок открывать и своим одноклассникам порнушку эту по огромному секрету показывал. Я уговорил его мини-альбом переснять. Он за пять рублей согласился. Нашёл я в школьном фотокружке нужного парня, он за восемь рублей порноальбом переснял и напечатал. Расходы на плёнку и фотобумагу в эту сумму тоже вошли. Всего семьдесят две фотографии получилось. Негативы и фотографии я забрал себе. Потом стал старшеклассникам эти фото продавать по рублю за штуку. Реализовал всё за две недели. В итоге выручил семьдесят два рубля. За вычетом расходов прибыль составила 59 рублей. Неплохо для четвероклассника, учитывая, что зарплата моих родителей составляла тогда 150 рублей в месяц. В шестом классе я торговал у «Букиниста» редкими изданиями. Книги я забирал у одноклассника — Лёхи Гореева за долги. Он, Лёха, из зажиточной семьи. Отец директором завода работал, а мать в райкоме. В доме у них имелось много дорогих вещей и интересных книг, которые просто так не купишь. Богатые люди, но Лёху держали в дисциплине и аскетизме. Карманных денег не давали. Точнее, давали, но впритык. Вот Гореев у меня и занимал потихоньку. А отдавать-то нечем. Помню, достиг его долг суммы в три рубля. Я пригрозил. Долг есть долг. Лёха мне и говорит: «Возьми вещами… Хочешь ручку фирменную?» В тот момент мы дома у него находились. Днём, после уроков. Одни. Родители на работе. А я смотрю на книжную полку и говорю: «Вон, видишь, книга “Три мушкетёра”. Ты мне три рубля должен, отдай мне её. Эта книга в аккурат три рубля стоит». Гореев вытащил книжку с полки, перевернул тыльной стороной, а там госцена. Ровно три рубля. Я продолжаю: «Ты мне её отдаёшь, а я тебе долг прощаю». Гореев на цену книги посмотрел и признал сделку равноценной. Ему ничего не оставалось. Так книга «Три мушкетёра» мне по госцене и досталась. Я её потом у «Букиниста» за десять рублей перепродал. Навар — семь рублей. Махинация мне понравилась, а потому с Лёхой Гореевым я очень сдружился. Часто дома у него бывал. Всю библиотеку изучил. Она насчитывала несколько тысяч дефицитных и даже редких книг. Потом я начал потихоньку из гореевской библиотеки эти книги выуживать. Для этого я посадил Лёху на долговой крючок. Сделать это оказалось просто. Заманивал я его постоянно в магазин игрушек «Детский мир», якобы просто поглазеть. Если Горееву какая-нибудь ерунда нравилась, он начинал у меня деньги клянчить. В долг. Я поначалу отказывался для вида, а потом соглашался, друг всё-таки. Долг постепенно рос. Когда он достигал внушительных размеров, Гореев лез в отцовскую библиотеку и крал для меня очередную книгу, которую я нёс к «Букинисту» и перепродавал с хорошей наценкой. Так я выманил у Лёхи около тридцати дефицитных изданий и заработал на этом (в общей сложности) около трёхсот рублей. Для 1983 года — огромные деньги. Неплохой навар для тринадцатилетнего школьника. Схема захлопнулась сама собой, когда гореевский отец обнаружил пропажи из домашней библиотеки. Сына на чистую воду он вывел быстро. Надо сказать, что Лёха меня не сдал, всё на себя взял. Я сначала зауважал его за этот поступок, а потом понял, что Гореев меня не выдал только потому, что сам оказался виноват в своих ничем не обеспеченных долгах. Потом появились и другие интересные схемы. Я постоянно ввязывался в различные махинации… И в старших классах, и в университете. При этом получал солидную прибыль и всегда уходил от ответственности. Так вот, сидел я на скамеечке перед химфаком МГУ и вспоминал. А потом понял, что науку надо к чертям забрасывать и все свои силы, знания и опыт употребить в бизнесе. Когда очнулся от воспоминаний, старик с женщиной уже ушли. Вот с тех пор я стал бизнесменом. И, ты знаешь, преуспел.
— Ну и сволочь же ты, Истома, — произнёс Лаврентий, но как-то по-доброму.
— Согласен, — не стал спорить Константин Константинович. — Начальный капитал зарабатывал не совсем чисто и сейчас серыми схемами не брезгую… Но я в этом не виноват. Каста такая.
Саввин посмотрел на часы.
Пока Истомин распылялся по поводу кастового деления общества, время, отведённое на концерт, прошло.
— Ну что?.. Скоро они там? — философски спросил он.
— Да хрен его знает! — неопределённо вставил Лаврентий и спросил: — А ты, вообще, этого демона под названием Охотник боишься?
— Опасный бес, — ответил Константин Константинович. — Хотя нереально это. Я всё надеюсь, что сегодня никаких трупов не будет, и Охота превратится в неправду.
— Я тоже на это надеюсь, — поддержал Саввин. — Мы все на это надеемся.
Развязка приближалась. Истомин и Саввин глядели на фасад клуба, с надеждой ожидая нелетального исхода. Двери раскрылись. Народ начал потихоньку выходить наружу, оглядываясь назад. Судя по недоумённым озирающимся взглядам, концерт окончился без печальных инцидентов. Никто не умер. Через некоторое время все, кто находился внутри, высыпались наружу и смешались с внешней толпой. Равномерный недоумённый гул свидетельствовал о том, что трагедия не произошла. Жертв не оказалось ни среди публики, ни среди музыкантов. В этот момент из клуба вышел последний посетитель — человек небольшого росточка, одетый в короткий коричневый плащ. Лицо его имело крайне неуверенный вид и представляло собой совершенно безликую физиономию. Человек озирался вокруг нервно бегающими глазами.
Придурковато оглядев толпу, он обернулся назад, в сторону закрывающихся дверей клуба, а потом заорал как резаный:
— Охотник, я иду к тебе!
Проорав обозначенную фразу, он достал из кармана плаща пистолет, затем мгновенно (без подготовок и лирических отступлений) передёрнул затвор и выстрелил себе в висок.
Толпа от неожиданности вздрогнула. Выстрела никто не ожидал. Самоубийца мгновенно рухнул ниц, распластавшись перед дверями клуба. Всё произошло крайне эффектно и даже как-то театрально. В кинолентах так падают пламенные революционеры перед расстрельной командой, получив в грудь десяток пуль. Поначалу казалось, что самоубийство смоделировано. Однако упавший признаков жизни не подавал, не дышал и не шевелился. Он лежал совершенно неподвижно в неестественной позе, заломив странным образом голень в сторону. Крови не было. Но всем стало ясно — человек мёртв.
К лежащему подошёл один из санитаров труповозки. Он оглядел тело, пощупал на шее пульс, посветил фонариком в зрачки, осмотрел рану на виске, потом вгляделся в оброненный самоубийцей пистолет и заключил:
— Он мёртв… Застрелился из травмата. Пробита височная кость.
Осмотр тела производился санитаром в кромешной тишине, а толпа стояла в совершенном оцепенении, как заколдованная. Услышав слова медика, сборище продолжало безмолвствовать. Необъяснимый ужас сковал толпу. И это несмотря на то, что подобного финала ожидали. Неудивительно… Одно дело рассуждать о покойниках, другое дело видеть реальный труп и стать свидетелем человеческой смерти. Разные вещи. Животный страх поверг каждого из присутствующих в тупой ступор. Над клубом вознеслась коллективная мысль: «А ведь это же самая настоящая правда: один концерт — один труп. Ещё один концерт — ещё один труп… И далее до бесконечности».
Осознав реальность происходящих событий, толпа пришла в тихое замешательство. Люди стали озираться по сторонам, выискивая пути отхода. Через минуту раздался истерический женский визг. Громкий и неуправляемый. Потом ещё один, потом ещё… Затем вопли вошли в цепную реакцию, мгновенно захватив всю людскую массу. Казалось, заорал каждый участник. Толпа взревела продолжительным истеричным воем, который сбросил с людей оцепенение и привёл всех в состояние паники. Обезумевшие от страха люди в хаотичном порядке ринулись вон. Врассыпную… Кто-то рванул через проём ворот, кто-то продирался через кусты напролом, кто-то через речку, переходя её вброд (небольшая глубина позволяла это сделать). Грандиозный массовый исход сопровождался руганью, давкой, потасовками и стычками между участниками. Через двадцать минут территория перед клубом опустела. Ужас смёл толпу, а толпа смела на своём пути все похоронные киоски, разметав скорбный кладбищенский товар. Несмотря на состоявшуюся давку, пострадавших не оказалось. Точнее сказать, таковых не обнаружили впоследствии ни на территории клуба, ни вокруг, ни на подъездной дорожке, ни в районе автобусной остановки. Таким образом, если и были раненые, то ушли они своим ходом. Это означало, что обошлось без тяжёлых травм.
Перед клубом осталась только небольшая группа людей в количестве, не превышающем полутора десятков человек. Последние явно относились к категории отмороженных циников. Несмотря на печальный и ужасный результат концерта, они решили остаться тут и досмотреть шоу до конца. Всем стало ясно, что на «сцене» сейчас появится опергруппа и следователь. Кто-то вызвал милицию, и сотрудники правоохранительных органов, действительно, вскоре прибыли на место происшествия. К огромному сожалению оставшихся циников, работа оперативников, экспертов и следователя оказалась скучной и безынтересной. Они по старинке очертили труп мелом, составили протоколы осмотра места происшествия, обыскали потерпевшего, сделали выемку найденных при нём вещей, осуществили фотофиксацию, сняли свидетельские показания и выполнили иные предусмотренные уголовно-процессуальным кодексом действия. Подозреваемых в деле не появилось. Самоубийство — это не преступление. Надо заметить, что следственная группа совершенно не проявила никакого интереса к рассказам свидетелей о мистическом незримом Охотнике, который посредством творчества загадочной музыкальной группы МГК собирает свои жертвы. Предварительные результаты расследования однозначно говорили о причине трагедии. «Смерть наступила в результате несовместимых с жизнью повреждений височной области головного мозга». Орудием самоубийства стал травматический пистолет «Макарыч». Таким образом, причина летального исхода для следователя оказалась абсолютно ясна. Он никак не повёлся на эмоциональную сторону свидетельских показаний и посоветовал всем допрошенным обратиться к невропатологу. На всё ушло около полутора часов. После окончания следственных действий всех свидетелей распустили, а труп увезли в морг. Сотрудники правоохранительных органов разместились по машинам и тоже покинули территорию клуба, оставив его обитателей наедине с самими собой.
Коллектив группы, а также примкнувшие к ним рабочие в число свидетелей не попали. Во время инцидента они находились внутри здания и необходимыми сведениями не располагали. Истомин и Саввин, хотя и видели момент самоубийства воочию, от беседы со следователем уклонились. Они предпочли не светиться и, укрывшись в стенах клуба, крепко запили. Надо сказать, что запили не только они. Весь коллектив, включая рабочих, также налёг на спиртное. Дело в том, что в сознании каждого (вплоть до последнего момента) теплилась некоторая надежда, что Охоты не существует и концертного трупа не будет. Теперь лопнула и она. Последнее обстоятельство ввело всех участников в глубокий стресс. А стресс необходимо снимать… Вот они и снимали.
Через час изрядно подвыпивший Саввин позвонил домой и рассказал Москитовой о случившемся. Он также сообщил, что на ночь глядя никуда не поедет и останется в клубе до утра. Ужаснувшаяся Москитова с пониманием отнеслась к поведению мужа и тоже впала в стресс. Будучи в крайне негативном расположении духа, она пригласила в гости соседку и распила с последней бутылку коньяка. Истомин, в свою очередь, позвонил домой Едасу, но рассказать ему ничего не смог. Язык совершенно не слушался. Дар членораздельной речи (по причине глубокой нетрезвости) был временно утерян. Однако догадливый Едас очень точно уловил истоминский флюид и, осознав, что очередной концерт закончился трагедией, тоже запил.
На следующий день на территории клуба с интервалом в три часа появились два такси. На первом приехала совершенно хмельная Москитова, из второго выгрузили абсолютно пьяного Едаса. Теперь запой продолжался почти в полном составе. Не хватало только Олега Совченко, который (получив плохие вести по телефону) нервно бухал на Базе.
Пили три дня, потом плавно вышли из похмельного состояния. Надо сказать, что новые участники действа (Саввин, Едас, Москитова, Совченко, Истомин, рабочие и вольнонанятые сотрудники офиса) в душе до последнего момента не осознавали реальность существования незримого Охотника и воспринимали Охоту как псевдореальную игру на нервах. Теперь вся тяжесть обрушилась и на них. Притуплённое ранее состояние страха существенно усилилось. Новая ужасная реальность прочно, неотвратимо и безапелляционно вошла в жизнь каждого и, казалось, навсегда.
А новость тем временем облетела столичное общество, которое забурлило в обсуждениях, спорах, версиях, предположениях и фобиях. Вместе с ужасом и безысходностью группу МГК посетила её величество слава.

Продолжение следует.