Хозяин в доме

“Ещё одна свирепая история любви...
Замечательный, словно сто добровольных лет
Одиночества.”
(Гражданская Оборона)


* * *

-- Пока, Наташка! Спасибо, что зашла, - Аленка облокотилась на обитую изнутри коричневым дерматином входную дверь, провожая подругу.

Наташка, тяжело пыхтя, наклонилась, застегивая сапоги, выпрямилась и дружески похлопала Аленку по плечу:

-- Ну о чем речь, подруга, всегда пожалуйста, к тому же чай у тебя такой вкусный!

Лифт находился прямо рядом с Аленкиной квартирой и она, распахнув дверь, ждала, пока подруга нажмет кнопку вызова. В холодном бетонном подъезде было промозгло и Аленка зябко переступала обутыми в уютные толстые шерстяные носки ногами, не желая закрывать дверь пока подруга не уедет.

Наконец лифт приехал, натужно гремя, двери распахнулись и Наташка, уже ступив одной ногой внутрь, вдруг обернулась, нервно поправила на голове старую песцовую шапку и выпалила:

-- Но вот этот твой Борис!... Прям хоть не ходи к тебе, честное слово! Ты уж извини, - она виновато улыбнулась, быстро шагнула в лифт вся целиком, двери захлопнулись и она уехала. 

Аленка грустно вздохнула. Да, Борис был обладателем своеобразного темперамента и имел весьма нелестное мнение о ее подругах. Она закрыла дверь на цепочку, как всегда делала перед сном, еще раз обреченно вздохнула, выключила свет в маленькой прихожей и вернулась в комнату.

Маленькая однушка была погружена в полумрак надвигающейся ночи. Незадернутое шторами окно смотрело сквозь тонкую тюль на заснеженную улицу с фонарями. На маленьком столике у дивана стояли остатки дружеского чаепития. Алена не стала зажигать яркую верхнюю люстру, а включила изящный торшер у дивана. Теплый янтарный свет залил угол комнаты.

Борис сидел на диване и даже не повернул головы в ее сторону.

-- Ну-ну, не дуйся, - как можно более примирительно произнесла Аленка. -- Не сердись пожалуйста! Я знаю, ты не любишь гостей. Но знаешь, все-таки как-то некрасиво и невежливо. Они ведь приходят не только ко мне. В этот раз нехорошо получилось. Ты ушел на кухню, пока Наташа была здесь и даже не посидел с нами. А я приготовила твой любимый паштет, между прочим! Вот Наташка его оценила – тебе почти ничего не осталось бы, если бы я заранее не припрятала. Мог бы и спасибо сказать! Ты всегда принимаешь все как должное от меня - все знаки внимания и заботы!

В процессе ставшего уже привычным разговора, она собирала посуду со столика, складывала ее стопкой, вытирала крошки и перекладывала остатки еды компактно на одну тарелочку.

Борис равнодушно слушал привычные упреки.

-- Хотя чего я жду от тебя, - продолжала Аленка, хлопоча по хозяйству, --  ты был таким все эти годы, что мы живем вместе. Я понимаю, что ожидаю от тебя слишком многого и не должна бы, наверное. Я должна быть просто счастлива от того, что ты у меня есть.

Она отложила в сторону тарелки и протянула руку к нахохлившемуся Борису.

-- Боооренька, - нежно протянула она, но не встретила с его стороны ответного движения. -- Ладно, ладно, хорошо, не трогаю тебя, я все понимаю.

Она встряхнула льняные салфетки от крошек, расправила их, пытаясь разглядеть в приглушенном свете торшера нуждаются ли они в стирке.

-- Я знаю ты не любишь моих подруг.  Одна из них тебя игнорирует будто тебя нет. Другая наоборот пытается все время тебя потрогать.  Поверь, мне это тоже не нравится – я ужасно ревнивая! Тебе не нравятся ее прикосновения и вообще чужие люди. Хорошо, обещаю тебе избавить тебя от нее, я и сама давно искала повод, а тут уж придется свалить все на тебя, извини, -- Алена игриво прикоснулась к щеке Бориса. На этот раз он был более благосклонен к ее телячьим нежностям.

“Оттаивает мой брюзга”, - с нежностью подумала она.

-- Ну или буду встречаться с ней в кафе, чтобы не раздражать тебя и она не врывалась в твое личное пространство. Так пойдет?

Борис по обыкновению не ответил, но полуморгнул лениво и она поняла, что он ее все-таки слышит. Алена села рядом на диван и приобняла его, стараясь не перейти тонкую грань после которой он сердито дернется и вырвется из ее объятий. “Он у меня такой чувствительный”, - с любовью подумала она, нежно поглаживая его вдоль спины. Борис по обыкновению снисходительно принимал ее ласки.

-- А вообще, мой дорогой, ты бы тоже мог побольше считаться с моими чувствами, - Алена решила, что сейчас настал подходящий момент поднять щекотливую тему, пока Борис в хорошем настроении. -- Помнишь как позавчера ты не ночевал дома? Я не спала, ждала тебя, нервничала. А потом когда услышала как ты возишься за дверями, тут же вскочила и открыла тебе. Впустила, и ты не услышал ни слова упрека! Наоборот, вкусно накормила тебя и уложила спать. Я хочу, чтобы тебе нравилось дома, чтобы ты сюда стремился, где бы ты ни был, и не рвался гулять неизвестно где. А я ведь вся извелась тогда, зачем ты так со мной?

Борис со скукой зевнул. Алена легко поднялась с дивана, подошла к окну. Падающий позади мягкий свет торшера оттенял ее тонкий силуэт. Слегка отодвинув тюль в сторону, она замерла, глядя на тихо падающий за окном снег.
Аленка постояла еще немного у черного прямоугольника окна, наблюдая такой однообразный, и такой завораживающий пейзаж. Помотала головой, словно отряхивая брызги, и повернувшись обратно в комнату задорно объявила:

-- Отставить меланхолию! Чего это я, а? И на тебя вон тоску нагнала.

Она еще немного помолчала, потом, слегка подпрыгнув, уселась на подоконнике, упершись в него ладонями, от чего плечи ее поднялись, и стала беззаботно болтать ногами. Внезапно она рассмеялась и быстро затараторила:

-- Боря, а помнишь как я надевала новые шёлковые чулки в ванной, ты был рядом и внимательно наблюдал за процессом. Я так изящно закатала чулочки наверх, отставила ножку на носочек на край унитаза, любовалась собой и так и эдак, с разных сторон оглядывая и вертя, а нога в скользком чулке возьми и соскользни, и провалилась в дырку. -- Алена весело рассмеялась.

-- Вот какие, оказывается, у нас есть с тобой совместные смешные воспоминания, - она счастливо улыбнулась.

-- Мне тогда показалось, что тебя это несколько позабавило, хотя ты быстро выбежал из ванной и я точно не поняла. Моему женскому эго было обидно, а ноге мокро от туалетной воды. Но ничего, пережила и это. Помылась, обсушилась и после мы с тобой сидели обнявшись на диване и тебя ничуть не волновало, есть ли на мне чулки или нет, ты вообще не особо обращаешь внимание на то как я одеваюсь. Не говоря уж о том,  какая у меня прическа или макияж. Мне кажется, будь я лысая, ты бы и глазом не моргнул. Вот я не знаю что это – безусловная любовь или полнейшее равнодушие? Иногда мне кажется, что и то и другое – так ты самопогружен внутрь себя. Созерцание жизни – твое любимое времяпрепровождение. Правда же?

* * *

За окном окончательно стемнело. Тяжелый снег повалил сильнее, погружая мир в мягкую сонную тишину. Алена задернула шторы. Собрала остатки посуды со стола и понесла их на кухню.

Борис мягко спрыгнул с дивана, и гордо неся высоко поднятый пушистый хвост, побежал следом за ней на кухню, по дороге не забывая путаться у нее под ногами и дружески обтираться об нее мордочкой.

-- На уж, пушистый разбойник, ненавистник подруг, лопай свой любимый паштет. -- Аленка присела на корточки рядом с Борисом, который с утробным урчанием поедал столь высокочтимый им деликатес. Аленка с безграничной нежностью и любовью смотрела на единственного мужчину в своей жизни.