Сердце аристократа. Часть 17

- Ты сможешь когда-нибудь простить меня, Ламбер?

Голос, который она все эти годы пыталась забыть, оглушительно звучал в ее голове. На своем плече она почувствовала его руку, с отвращением скинула ее... и проснулась. Экипаж ощутимо толкнуло, и гражданка Мертенс открыла глаза, возвращаясь из сна в реальность.
- Что там происходит? - крикнула она вознице. - Почему мы встали?!
- Да как тут не встать, гражданка! - крикнул он в ответ. - Ты глянь, что на улице творится то.
Ламбертина приподняла шторку и посмотрела в окно. Улица Дофина, по которой они ехали, была вся заполнена возбужденной толпой. Выругавшись, гражданка Мертенс поправила сбившуюся на груди трехцветную республиканскую кокарду, приоткрыла дверь и осторожно выглянула наружу. Воздух был словно наэлектризован, слышались крики, ругательства и призывы к расправе. Правда, над кем, Ламбертина еще не понимала.
- Тьфу ты дьявол! - крикнул возница. - Выходи, гражданка. Не поеду дальше. А если б и хотел, все равно не пробиться здесь. Народу то сколько, тьма!

"Придется идти пешком, - подумала молодая женщина. - До типографии отсюда не так далеко, каких-то двадцать минут пешком".

Но, сойдя на мостовую, она сразу же очутилась в плотной толпе и едва успела поймать шляпку, которую задел пробегавший мимо санкюлот. Остальные люди, возбужденные и выкрикивающие ругательства, двигались в том же направлении - от улицы Дофина к перекрестку Бюсси. Ламбертина знала, что на улице Бюсси уже несколько дней проводили вербовку добровольцев в республиканскую армию. Но людское оживление было связано, конечно же, не с этим. Попытка выбраться из толпы не увенчалась успехом, и гражданке Мертенс, словно щепке, попавшей в бурный водоворот, пришлось двигаться со всеми к перекрестку Бюсси.
- Что здесь происходит, гражданка? - спросила она у идущей рядом жилистой женщины средних лет с нездоровым блеском выпуклых темных глаз.
- Врагов нации везут! - резко, словно выплевывая виноградные косточки, бросила ей гражданка. - Священников неприсягнувших роялистских. Везут в аббатство Сен-Жермен.
Гражданка Мертенс кивнула, внимательно слушая.
- А много их? - спросила она.
- Говорят, аж шесть экипажей. И в каждом по несколько человек. В тюрьму везут их, стало быть, - продолжала женщина. - А мы тут, всем предместьем нашим, как услышали это, так и решили - чего в Сен-Жермен то их везти? Мы с ними и сами разберемся, по простому, по народному.
- Правильно! - оглушительно крикнул шедший по другую сторону от Ламбертины здоровенный рыжий детина с красным лицом и бесцветными бровями. - Чего с этими врагами народа церемониться. Говорят с утра, что Верден пруссаки взяли, а оттуда прямая дорога на Париж. Что ж нам, самим ждать, пока эти твари роялисты нас всех перережут?
- Точно! - зычно поддержала его сухощавая женщина. - Мы только защищаемся. Защищаем революцию! А ты, гражданка, с нами? - она уставилась на Ламбер.
Ламбертина кивнула ей, поправляя кокарду на груди.
"До типографии сегодня уже вряд ли доберусь, - подумала она. - Что ж, придется отложить выпуск газеты на послезавтра"
Маленькую типографию она выкупила с помощью Майяра и на часть денег от продажи особняка Харта. Гражданка Мертенс уже полгода издавала собственный газетный листок "Три цвета революции". Поначалу она боялась, что затея совершенно не окупится, но последние несколько месяцев газета стала раскупаться и приносить определенный доход.

Когда толпа вынесла Ламбертину на улицу Бюсси, гул перешел в рев. Люди на мгновение застыли, а потом рванули вперед с новой силой, словно хищники, увидевшие добычу. Сквозь образовавшийся впереди просвет, гражданка Мертенс разглядела стоявшие вдали экипажи с полуоткрытыми дверями. Видимо, в них и находились те же самые злополучные священники, вызвавшие народный гнев.
- Их что же, никто не охраняет... - пробормотала Ламбертина.
Сердце ее как-то больно сжалось. К людям духовного сана она не испытывала неприязни.
Вероятно, сказывалась ее достаточно длительная жизнь и воспитание в монастыре.
Рыжеволосый детина расслышал ее слова и недовольно зыркнул:
- А что их охранять! - крикнул он. - Их, собак, давно в пекло отправить надо! Да и конвой вон, глянь, - он фамильярно ткнул Ламбертину рукой в бок, - конвой то сам от них открестился.
Ламбертина проследила за взглядом детины и сквозь редкие просветы в толпе, увидела, что священников действительно никто не охранял. А несколько верховых в форме национальных гвардейцев с праздным видом, гарцевали от экипажей на достаточно большом расстоянии.
И она сразу поняла, чем все это закончится.
- Ну что, повеселимся! - рыжеволосый одной рукой дружески хлопнул Ламбертину по плечу, подмигнув ей. И продемонстрировал зажатый во второй руке здоровенный разделочный нож. Таким обычно потрошат туши в мясных лавках.
Ламбертина выдохнула, стараясь сохранять спокойствие. А соседка справа поддержала его призыв визгливым криком:
- Бей их!
Этот возглас мгновенно подхватили сотни других глоток, мужских и женских. Жилы на шее у рыжеволосого напряглись, лицо побагровело и, расталкивая локтями зевак, он ринулся к экипажам. Но немного опоздал. Какой-то юркий темноволосый тип вскочил на подножку экипажа и заглянув в него, два раза ударил внутри саблей. По толпе пронесся гулкий ропот. На мгновение все затихли... Убийца деловито вытащил окровавленное лезвие и с гордостью показал его толпе.
- Час возмездия настал! - крикнул он.

Ламбертина отвернулась в сторону. Из второго экипажа выглянул священник лет сорока с совершенно белым лицом. Оно особенно контрастировало с его темной сутаной. Взгляд его оцепенел, губы дрожали.
- Братья и сестры, пощадите! - крикнул он, протягивая руку к толпе, словно бы собираясь осенить ее крестным знамением. - Одумайтесь!  Не берите греха на душу!
- Какие мы тебе братья, собака! - отозвался подскочивший к нему рыжеволосый. С размаху он вонзил в шею священника нож.
Спустя минут двадцать все было кончено. Нескольких священников, выскочивших из экипажей, добивали саблями и ножами на мостовой. Остальных закололи прямо внутри экипажей. Когда все арестанты были убиты, экипажи медленно двинулись вперед, оставляя на мостовой широкий кровавый след.


* * *

- Знаешь, Станис, это было ужасно. - Ламбертина плеснула в бокал вина и залпом выпила. - Их всех убили прямо на улице, а потом повезли мертвые тела в аббатство. Я все видела своими глазами совсем близко и... - она смолкла, - эти люди не заслужили такой участи.
- Возмездие всегда выглядит не очень красиво, - парировал Майяр, приобняв ее за плечи.
- Возмездие... или самосуд?
- Самосуд нации и есть народное возмездие.
Майяр встал и тяжело прошелся по комнате.
- Революция не может быть без крови, увы. Как бы мы порой не хотели обратного.
- Но иногда кровь может быть напрасной, Станис...
- Должны быть трибуналы и судьи. В аббатстве Сен-Жермен, во всех тюрьмах Парижа, где есть роялисты и им сочувствующие.
Ламбертина кивнула, внимательно слушая Майяра.
- И я... - продолжал он, - я даже получил распоряжение отправиться именно в Сен-Жермен. Сегодня вечером там будет создан трибунал. Наблюдательный Комитет передал мне списки тех, кого следует освободить. Попробуем разобраться по-справедливости, любовь моя.
- Я не сомневалась в тебе, Станис, - горячо сказала Ламбертина. - И можно... - она на мгновение замолчала, - можно мне пойти с тобой?
- Тебе мало увиденных сегодня убийств священников? - Майяр удивленно взглянул на нее. - Впрочем, почему нет. Раз хочешь, пойдем туда вместе.

Продолжение: http://proza.ru/2023/02/03/55