Бумажные самолетики

    Отец Андрей ждет на заднем дворе небольшой церкви с раннего утра. У его ног стоят две красные, облупленные от времени канистры. Холодно. Священнику хочется выпить кипятку и согрешить с крепкой самокруткой. Но он недавно дал обет здорового образа жизни и сейчас приходится терпеть. Рядом крутится набожная старушка Алевтина. Она нашептывает что-то в ухо отцу Андрею. Судя по выражению его лица, разные непристойности.
    - Я ему не доверяю, - доносятся старушечьи слова, - он задумал богохульство. Семья его пропала без вести не так давно, так он собрался шлюху в дом привести. Но для начала решил ее отмыть от других ухажеров. Для дальнейшего сожительства.
    Отец Андрей в ответ невольно морщится, но молчит. Он не хочет нарушить заповедь – «Не говори плохих слов ближнему своему, даже если она - дура».

    На лесной дороге появляется Орест Сергеевич. Ему уже тяжело нести свой возраст, но он держится ровно. На плечи его наброшен тулуп, на ногах – дырявые охотничьи сапоги.
    - Все как ты просил, - приветствует гостя священник. – Канистры заполнены под завязку.
    - Спасибо, - утренний гость немногословен. – За следующими приду через неделю.
    Орест Сергеевич поднимает с усилием канистры, немного сгибается от их тяжести, но быстро выпрямляется и спешит обратно. Отец Андрей хочет его перекрестить напоследок, но в последний момент не решается. Старушка Алевтина с подозрением смотрит гостю вслед.

    Десять километров даются Оресту Сергеевичу с трудом. Но он идет упорно, шагая по грязи промокшими насквозь сапогами. Порой отдыхает на выжженных полянах и считает погибших от взрывной волны белок. А однажды замечает, торчащую из-под павшей сосны руку. Орест Сергеевич кладет в руку сосновую шишку, замирает на минуту с закрытыми глазами и продолжает свой путь. Всю дорог за ним наблюдают разбитые окна сгоревших бронемашин. На одну из них кто-то повесил табличку - «Не влезай! Убьет!».

    Наконец Орест Сергеевич выходит к заброшенному селу. Проходит мимо черных домов с развороченными крышами, доходит до разрушенной церкви. Заходит внутрь, останавливается у глубокой трещины в полу. Снова замирает на минуту, а потом начинает лить в трещину святую воду из канистр. Вода пахнет ржавчиной, но Орест Сергеевич к этому уже привык. Ржавчиной в последнее время пахнет все вокруг. Опорожнив обе канистры, он садится на обломок церкви, чтобы отдохнуть под присмотром тишины. Иногда заглядывает в трещину, но без особой надежды. Уже два месяца он пытается оживить погибшую веру, поливая разрушенную церковь святой водой. Веру во что-то хорошее – в добро, мир и разум. Но пока в церкви растут лишь сорняки, а в нем самом только злость. Искаженные ужасом лики святых смотрят с потрепанных войной икон. Под ногами валяются рухнувшие кресты. Вскоре Орест Сергеевич замечает на деревянной лавке открытую Библию с вырванными страницами. Рядом с ней выстроились в ряд бумажные самолетики. На крыле каждого самолетика написаны фломастером человеческие имена. Залетевший через дыру в стене ветер кружит пыльными колонами опавшую штукатурку. Затем добирается до самолетиков и поднимает их вверх.