Мышеловка для кота

           Вошёл к ней дом  такой  порядочной  тихой  мышкой, хотя скорее всего
 прокрался в её душу и решил,  что поселился в ней навсегда, отобрав заодно и  её сердце и присвоив его себе.


        Сам совсем не мышка, а два метра росту и с косой саженью в плечах, здоровый,  мускулистый мужик, а она против него та самая мышка, как он её потом  и называл все их совместное проживание.
 
      И это оказалось чистой правдой.  Она была мышкой,  попавшей в капкан, умело расставленный лапками кошки, которая играла с ней, с её сердцем, как хотела. Но только  до того времени, пока мышка не выдержала, однажды все же прозрев, ведь она была слепа и глуха из-за  своей любви к этому большому человеку, который оказался крайне непорядочным, с любовью и без наивности играющий на тонких струнах чужой души, а заодно дёргающий за ниточки, что назывались нервами. 

    Он,  вообще,  был собирателем чужих душ и сердец, в основном, женских, потому что мужские давно отвернулись от него, поняв всю суть его подлой натуры. И потому, оставались женщины и их внутренности,   которые он мог выпотрошить за довольно короткий срок.

      Мужчины оказались понятливее, отказавшись сначала вести с ним общий бизнес когда он их через одного кидал на огромные  суммы денег, сам позже оставшись без ничего, только с воспоминаниями о своём былом величии, которое больше было у него на словах, приберёженных  для женских душ и сердец, как истории пострадавшего ни за что, и даже  о том, как от него отвернулись друзья.  Это было честно! А значит, порядочно!

     Сначала коллеги, а потом друзья. Их в его жизни больше не осталось.  Он остался один и бутылка со спиртным, в котором он потопил  своё  неожиданное горе и в которой давно утопил порядочность вместе  с совестью.

      И потому теперь ему было позволительно кидать своих  родных детей, взамен им на свои широкие плечи сажать чужих. И так и идти с ними по жизни,  играя роль любящего чужих детей отца  и уважающего  их матерей, с  которыми он, как и с ней, которую ласково называл свой мышкой, играл в те же непорядочные,   гадкие игры, скрывая всю свою подлую натуру за широко открытыми  глазами, которыми он с нежностью  смотрел  на свою очередную жертву,  в которых не светилась любовь, а только тяга к той, кого он называл своей мышкой, прокравшись в её душу и украв ее сердце.

     Но потом он стал красть и другое, что было менее ценным, чем ее сердце, но имело цену материального состояния, не гнушаясь  при этом ничем, никакой мелочью,
 которая могла хоть что-то стоить.
 
    Он так основательно засел в её душе, сразу устроившись в ней навсегда, что она не заметила первой кражи, в которой он потом честно признался, желая оставаться порядочным  в её глазах, сказав, что взял бриллиантовое колечко, отнёс его уже в ломбард, а потом передумал, совесть, видите ли,  заиграла в нем.  А  на самом деле в последний момент он  понял,  что ещё рано. Рано совершать грабёж  ею нажитого и надо подождать, ещё плотнее усевшись в её душе, упаковавшись, как гусеница в бабочкином коконе.

      Доверять она должна была во всем, даже тогда, когда совершал неприглядные поступки, даже в прошлом, потом честно признаваясь в них, и   перенося стиль и манеру их в настоящее, которое сейчас делил с ней, с его мышкой в его лапках.  Она должна была бы насторожиться, но он же был честный вор. Или вроде вор и не вор одновременно.  Вон, хотел же, но не сдал  её кольцо в ломбард,  да ещё и признался в краже. Видать сильно порядочный.

      И он,  как сильно порядочный, ничего не скрывая, долго длинными вечерами, сидя за накрытым ею столом,   в уютной семейной обстановке, рассказывал ей  о том,  как кинул одного,  потом другого бизнес партнёра, о том, как обманывал людей, продавая им липовый товар за большие деньги, а они брали, и это было смешно и печально одновременно.

    Но он, обладая актёрским даром, даже самый свой низкий поступок мог преподнести, как завёрнутый в блестящую обёртку  подарок от деда Мороза.

    Всё  это означало одно,  он все сильнее сжимал в своих крепких объятиях пойманную мышку, которая несмотря на множество различных сигналов все больше доверяла ему.
 
      Ведь он так умело играл на тонких струнах её души. Свои,  давно уже поливая смачно водкой, сделал грубыми и не восприимчивыми  к чужому горю и беде.


         Так было проще брать последнее, зная, что оставляет человека  ни с чем, вынося из е дома все книги, готовя их  на продажу,  все антикварные издания, заодно прихватив норковую шубу и ещё что -то из ее личных вещей, после пьяный валялся на диване, хныкал и снова делал очередное признание, всю вину перекладывая  на школьного товарища, которого пригласил так неудачно в гости, пока мышка  пребывала в больнице, находясь  в реанимации, где отходила  от принятых ядов, а он тем временем гулял,   как всегда, не на свои,  и даже умудрился поплакать,  сидя под дверями её палаты, когда  привычно упившись  вдрызг  и даже предварительно погоняв по дому мышкину дочь, гоняясь   за той в состоянии белой горячки  с огромным ножом в руках и, как всегда, оставаясь порядочным,  обвинял ее в той попытке матери покончить собой, которая,  не видя выхода из захлопнувшейя мышеловки, в которую он её насильно обманным путём затащил,  хотела хоть таким образом из неё выбраться.
 
    На тот момент ей было уже так плохо,  без сердца и с душой, все пространство в которой занял этот  здоровый мужик со смазливой внешностью,  как она этого сразу не заметила, приняв его за красавца аполлона,  и творил в этой душе, что хотел, разные подлые вещи, доведя  её до такого состояния, что в один момент она,  забыв о существовании собственного ребёнка, попыталась  затянуть на шее верёвку от капкана, в котором находилась уже несколько лет подряд.

      Но судьба решила, что ещё рано, рано ей покидать этот,   ставший для неё  темным,  свет, даже с желанием покинуть доставшую до гланд тесную и неуютную  мышеловку, и она осталась жива, ей представилась   возможность самостоятельно выбраться  из создавшейся  ситуации, когда напоследок она услышала от него  ещё много честных признаний, о чем даже не догадывалась, сама не будучи непорядочной,  узнав, что в ломбард все же уехало то её бриллиантовое кольцо и не только оно, поехал следом компьютер, только что купленный вместе  с телевизором, не на его конечно  же,  деньги,  он их не зарабатывал, а только тратил, короче, список ее  вещей, которые он прикарманил, оказался  почти бесконечным, ну или очень длинным,  он же не пришёл к ней на пустое место строить  вместе их совместную  жизнь.

     А  жить  он любил только  на широкую  ногу, но за чужой счёт.  А когда бизнес- партнёры кончились, за счёт которых  он и жил так,  как мечтал  всю свою жизнь ещё с пелёнок, он перешёл к  другой половине человечества,  у которой, если не было бизнеса, то  всегда были чужие ему дети,  которых он готов был любить  до умопомрачения,  и, оставаясь порядочным  в глазах их матерей,  умело расставлять им  мышиные ловушки.

   Как для той, которую он звал моей мышкой. Но таких жертв его искусного обмана было немало и потому достоверно не известно, не называл ли он и их своими мышками, что было бы весьма разумно и логично.

      Что  касается его самого, то однажды,   удачно  расставив силки, он сам в них и  попался, нарвавшись  на свою коллегу аферистку, почти бизнес партнёршу.

    А,  так как,  она сама нацелена была  на обман, не сумев  сразу оценить по достоинству весь его имеющийся   денежный капитал,  ориентируясь  только на его рассказы,  то когда правда  вскрылась, что означало, что вылезло наружу то, что  он был гол как сокол, то от обиды она, будучи матерой преступницей, не раз уже поседевшей  в местах не столь отдалённых, отбывая  там наказание  за свою нечестную деятельность на свободе, то она,  просто однажды выпив с ним крепко,  и закусив, убила  его, ударив его  пьяного по голове непочатой ещё бутылкой,  от чего разбился вдребезги  его только что крепкий круглый  череп,  в котором было ещё столько идей на тему мышеловок.


   Кстати, у неё не было для него главного,  чужих детей, которые могли бы стать его родными, и это должно было насторожить его,  как в своё время его честное признание в краже своей любимой и все же очередной,  мышке. Ведь сценарий  всегда от одного  случая к другому повторялся, как и одна мышка становилась  другой.    Но он, на беду свою,  расслабился, впав в состояние эйфории   от своих  бесчисленных удач,  и сам попал в капкан собственной  бессовестности с непорядочностью.

      Ну,  что тут скажешь, собаке  собачья смерть, которую он,  будучи бесчестным, честно заслужил, валяясь  сейчас на грязном  полу и утопая   в собственной  крови, лёжа  среди множества  осколков  собственного разбитого  черепа.

Марина Леванте
27.01.2023 г