Торговец пустотой

Режет. Яркий свет словно въедался в роговицы моих глаз, которые не желали закрываться. Ненавижу.
Режет. Дребезжащий звук будильника проникал в уши. Одеяло, наброшенное на голову, совсем не помогало, а наоборот, перекрывая проход воздуху, делало только хуже.
Режет. Каждое утро меня будто кромсают на кусочки. Но это уже стало таким привычным.
Пятнадцать лет. Все это происходит уже гребанных пятнадцать лет. И не желает останавливаться, вновь и вновь идя по спирали. Так же, как история нашего мира, так же, как крутится планета, так же, как на смену минувшего года приходит еще один, точно такой же, как и предыдущий.
Противный скрип кровати. Холодный пол. Головокружение. Я направился в ванную, шлепая босыми ногами по кафелю. Отражение в зеркале казалось реальнее, чем я сам. Перед глазами все слишком размыто.
Запах чего-то не слишком съедобного.
- Нет. Мне не хочется есть, мам. Да, конечно, я постараюсь в школе, мам. Да, я тоже тебя люблю.
Морщась, направляюсь обратно в комнату. Собранная с вечера сумка с учебниками. Идеально сложенные книги и тетрадки. Идеально выполненное домашнее задание. Идеально. Но недостаточно для того, чтобы тебя похвалили. Потому что в дневнике есть четверка, и ты покрасил волосы. А еще ты слишком низкий, слишком бледный, слишком… странный. Не чета нормальным. Когда же ты наконец поймешь? Когда?
Удар в стену. Жаль ее. На самом деле, хочется ударить кое-кого другого. Но в то же время и не хочется.
Хлопок входной двери. Я ухожу, не прощаясь. Родителям этого не нужно. Им нужно только гордиться. А мне нужно почаще падать в обморок.
Обморок – очень полезная вещь. Если тебе не нравится окружающая обстановка или люди, которые к ней прилагаются, можно просто заснуть. Не все это умеют, но я могу. Это, на самом деле, легко. Нужно подумать о том, что хочется увидеть в твоем сне, но в реальности такого никогда не будет. Еще нужно уметь расфокусировать свой взгляд, чтобы то, что в действительности тебя окружает, ушло на второй план. А потом, если у тебя достаточно фантазии, ты заснешь или упадешь в обморок. Смотря насколько ты хочешь оказаться там, где тебя никогда не будет. И ты окажешься. Будешь жить там. Но не долго. Все сны когда-то кончаются.
Главное – не потерять свою фантазию. Без нее у тебя не выйдет даже представить только что прочитанную книгу. Некоторые не могут и этого. Такие люди меня пугают.
Чтобы не забыть, что происходит там, где тебя не должно быть, можно записывать это на бумаге или печатать на компьютере. Так и создаются книги. Люди делятся своими вселенными и, если тебе понравится одна из них, ты можешь побыть там гостем, а можешь забрать ее себе на совсем. Иногда книги бывают грустными. Настолько, что хочется плакать. И тогда водяные дорожки сами бегут по лицу, потому что то, что происходит внутри бумажных переплетов, кажется гораздо важнее действительности. Это так, потому что там, где я сейчас нахожусь я бы никогда не стал плакать. Это неправильно. Но я сам неправильный.
Если бы я написал книгу о себе, настоящую, всамделишную, она вряд ли бы была длиннее нескольких вордовских листов. Если ее распечатать, ее бы было неприятно держать в руках – слишком мало написано, слишком мало показано.
Раздражающее гудение класса. Тихое бормотание учителя. Я, сидящий на последней парте. В руках зажат карандаш. Пустота листов школьной тетради быстро заполняется каракулями моего ужасного почерка. Это единственное, что я могу себе позволить делать не идеально. Я часто вижу себя будто со стороны. Темные ровно причесанные волосы, выглаженная школьная форма, бирки. Или ценники, которые висят на продуктах, объясняя покупателям, что они собираются купить. Ценники без цены. Потому что я бесценен. В плохом смысле.
«Не оправдывает наши надежды». Зеленая бирка прикреплена к вороту пиджака. «Ничтожество». Красная свешивается из нагрудного кармана. «Бездарность». Синяя на вороте рубашки. «(не)Идеальный». Желтая прикреплена к шнурку.
«Мечтатель». Белесая бирка намертво привязана к крашенной в белый пряди. Она почти полностью прикрывает мои глаза и в то же время кажется незаметной из-за своего цвета. Слово на ней написано синей ручкой, которая почти выдохлась. Я даже не сразу разобрал, что там написано. Остальные бирки напечатаны. Одним и тем же шрифтом. Жирным с подчеркиванием.
Я не слушаю учителя. Я записываю что-то в тетрадь по физике. Но это ни коем образом этой самой физики не касается. Я не могу слушать. Потому что знаю, что не смогу сосредоточиться. Тройка. Оценка давит. Нет. Каракуля в журнале совершенно не пугает. Но вот то, как мама будет трясти дневником перед моим лицом, кажется не слишком приятным. Я привык. Это уже данность. Приходить из школы и всегда выслушивать наставления, постепенно переходящие в крики, режущие слух, как будильник каждое утро. И даже если ты получил пять, ты все равно не убрал в комнате, поздоровался с родителями не должным образом, слишком много сидишь за компьютером…

- Ты меня в гроб вгоняешь! Нет, ты точно хочешь, чтобы я слегла с инфарктом! Неблагодарный! Я все для тебя делаю! Я все тебе покупаю! А ты! Ты ничего не можешь сделать ради родной матери! Бестолковый! Да я тебя в интернат сдам и рожу себе нового ребенка! Такого, кем можно гордиться, а не это недоразумение! Да я…  Да я для него все, а он…
- Сдавай, - безразлично, бесцветно, смотря прямо в глаза.
- Что?!
- Сдавай, говорю, в интернат. И покупать мне ничего не нужно. Можешь не утруждаться. Мне, может, так даже лучше будет, - последняя фраза сказана зря. Глаза женщины приобретают форму квадратов и наливаются яростью.
- Маленький ублюдок! Антисоциальный кретин!
Я молча огибаю ее по левую сторону двери и выхожу из дома, напоследок взглянув на притаившегося в углу отца. Покорное выражение лица, в глазах полное согласие. А бирки у него тяжелые. Он буквально ломится под их тяжестью. Они словно гири. И надписи уже не разобрать, настолько давно они были повешены. А он уже сломался.
Автобус высадил меня где-то между населенными пунктами. Вокруг никого. Только поле. Облезлое, пожухлое, серое. И такое бескрайнее, но вот красоты в нем нет. Неправда все это. Заснуть не получалось. Сознание не поддавалось уговорам уйти из этого бренного места, а взгляд упрямо фокусировался на комках грязи под ногами.
Мимо проносятся машины. Я иду по обочине, медленно перебирая ногами. Грязь противно хлюпает под ботинками. Хочется пить. В горле пересохло, а вокруг только это гребанное поле.
- Холодные и горячие напитки на ваш вкус, - мелодичный голос откуда-то спереди.
Подняв глаза, я заметил прямо перед собой человека. Мужчина лет двадцати восьми. Солидно одетый. Клетчатый шарф, драповое пальто, брюки с выглаженными стрелками и почему-то чистые ботинки. По такой-то грязи идти и не испачкать. Черты лица почему-то не хотели запоминаться. Бирок не было.
Я на придал этому значения. Может, я просто нечаянно заснул?
В руках мужчина держал одну-единственную бутылку воды марки «Кувака». Улыбка на его лице совсем не раздражала.
- Можно? – осторожно спросил я, протягивая руку.
Он приподнял бровь в удивлении.
- Интересно, - шепот себе под нос, а я, как дурак, стою с протянутой рукой.
- Можно попить? – еще раз переспросил я.
- Хм, конечно можно, – он улыбнулся своим мыслям. – Вот только, бесценный ты мой, платить то тебе нечем.
- В каком смысле бесценный? – я съежился.
- В хорошем, - сказал незнакомец и ласково потрепал меня по волосам. – Да и не нужна она тебе. У тебя этого добра и так полно.
Я опустил взгляд на бутылку. Вместо нее в руках незнакомца была коробочка, покрытая синим бархатом. В таких обычно дарят какие-нибудь украшения.
- Что это? – я покосился на предмет в его руках.
- Пустота, - просто сказал мужчина.
На мой вопросительный взгляд он только усмехнулся и произнес, будто повторяя одно и то же в миллионный раз:
- Ты можешь сделать с ней что угодно.
При его словах коробочка превратилась в пачку долларов.
- Но только один раз.
Теперь в его руках была книга.
- Это действует единожды, потому что является чем-то вроде копии истинной Пустоты, которая должна быть вот здесь, - он мягко прикоснулся к моей куртке в районе груди. – Немного, но достаточно для того, чтобы заполнять ее всю жизнь.
- Если в тебе нет свободного места, то ты не сможешь сделать что-то из ничего. Остается только то, что действительно должно быть, а это слишком скучно, - уже тише добавил он.
Книга в его руках снова стала бутылкой воды «Кувака».
Я непроизвольно кивнул, соглашаясь, а про себя подумал, что неплохо было бы записать этого незнакомца в блокнот, чтобы не забыть то, что на самом деле не случиться.
- И правда, интересный, - его глаза блестели. – Таких еще не встречал.
Он неожиданно присел на корточки, озабоченно рассматривая бирку на шнурке ботинка.
- Знаешь, торговцы не любят, когда идиоты прикрепляют к товару неправильные ценники.
Он потянул за ниточку, за которую крепилась бирка. Нитка с треском порвалась, а бирка упала на землю и утонула в грязи. Дышать стало свободнее. Другие ценники упали с меня так же быстро, а незнакомец с интересом оглядывал последнюю бирку, висящую на белесой пряди. Кожей я чувствовал его дыхание. Он пах мужским одеколоном и еще чем-то непонятным, но почему-то приятным. Из кармана торчала визитница.
- А вот это нужно оставить, - он взял мою ладонь в свои и осторожно вложил в нее золотистую ниточку от последней бирки. Пальцы его были теплыми.
- Вы…
- Ты как цветок, который клонится к земле из-за недостатка солнца. Цветку можно помочь. Поставить палочку и подвязать его стебель, - он улыбнулся. – Вот визитка, - незнакомец протянул мне белый листок плотной бумаги.
«Торговец пустотой
Обращаться по тел.»
Телефона не было. Вместо него на визитке красовались вырезанные чем-то очень тонким странные символы, значение которых мне было неизвестно.
Я перевернул визитку.
«Ко мне лучше на «ты». До встречи, Мечтатель»
Надпись исчезла, оставляя после себя только белый фон, как только я прочел ее. Подняв глаза, я увидел только бесконечную ленту асфальта, тянущуюся на многие километры вперед и назад. Почему-то расхотелось пить. Нужно идти на остановку.
Дома все было по-старому. Закрыв дверь в свою комнату, я облегченно выдохнул. По ту сторону двери красовалась табличка. Наверное, именно сейчас ее читает мать. Хорошо, что у меня есть замОк. Да и зАмок тоже есть. И не один. Я нервно улыбнулся.
«Амбициозным, сильным личностям в логово антисоциального и безынициативного чмо НЕ ВХОДИТЬ! Тут не оправдываются надежды…» - гласила табличка. Пусть так.
Пальцы быстро забегали по клавиатуре, дописывая последнюю главу к очередному рассказу. Как жаль, что это всего лишь буквы. На правом запястье была завязана золотистая ниточка.
Чистый вордовский лист немного пугал своей пустотой. Одинокий курсор тихо мигал на белом фоне. Скорее бы заполнить все это текстом. Я уже знаю, про кого напишу.
«И про кого же?»
Мои пальцы произвольно нажимали на кнопки. Было чувство, будто кто-то стоит позади и держит тебя за руки, направляя. Я отодвинулся от клавиатуры, испуганно смотря в монитор.
«Боишься? А мне казалось, ты не такой, как остальные.»
«С чего бы? Совсем не боюсь.»
Страха действительно не было. Только предвкушение чего-то… Чего?
«Так про кого же будешь писать?»
«Про вас…»
Я поспешно стер написанное.
«Про тебя.»
Молчаливый курсор вновь одиноко мигал. Моими руками больше никто не управлял, и мне почему-то стало немного страшно. А вдруг, я просто сошел с ума? Окончательно съехал с катушек? Черт, да я же ненормальный…
«Точно. Ненормальный. Не бывает в людях столько настоящей Пустоты.»
«Ничего не могу поделать. Можно я уже начну писать?»
«Открой шторы.»
Сам не зная зачем, я приоткрыл плотную занавеску. На подоконнике стоял горшок с ярко-синим васильком в засохшей земле. Рядом с растением в земле торчал небольшой прутик. Василек клонился вниз, и с него постепенно падали лепестки, словно слезы. Но они не могли сделать покрывшуюся трещинами землю влажной.
«Ты знаешь, что делать.»
Кивнув сам себе, я снял золотистую ниточку с запястья и осторожно подвязал стебель василька к прутику. Цветок все так же головкой клонился к земле.
«И что?»
Ответ пришел тут же, заставив меня клацать кнопками.
«Ты сам жалел, что видишь всего лишь буквы сейчас. Совсем без образов. Так и с цветком. Присмотрись к тому, что стоит на подоконнике.»
Я вновь начал рассматривать цветочный горшок. Ярко-синий василек, прутик, золотистая нитка, что связывает их вместе. Они будто… делятся своей силой, помогая васильку тянуться к верху.
«Вот именно. Делятся. Люди пишут книги о тех, с кем хотят поделиться своей вселенной. Ты ведь тоже этого хочешь, правда?»
«Я хочу забрать эту вселенную себе насовсем.» - я быстро набрал ответ, казалось, я хотел сказать эту фразу всю жизнь.
«Это можно устроить. Ты можешь сделать это… С моей помощью. Просто коснись Пустоты внутри себя, ты это умеешь. А потом… Потом пиши… О том, что хотел. Вот только там должен быть и ты. Ты ведь можешь сотворить все, что угодно. А дальше… Сам увидишь.»
«Это будет интересно. Еще никто не создавал из Пустоты что-то для Торговца» - эта фраза была последней, увиденной мной.
Пальцы бегали по клавиатуре. Взгляд расфокусировался. Я хочу видеть то, что никогда не произойдет в реальности. Вот только не падать в обморок и не засыпать, потому что сны и обмороки когда-нибудь заканчиваются. Я… кажется…
Сознание на мгновение потухло. Когда я открыл глаза, в горле пересохло от открывающегося вида. То самое поле. Только другое. Ярко-зеленое, красивое, от него дух захватывало. Все казалось немного другим, таким, словно этого не должно быть в реальности. Но его и не было. В той реальности…
- Холодные и горячие напитки на ваш вкус…
***
В непривычно пустой комнате на окне стоял цветочный горшок с раскрывшимся васильком ярко-синего цвета. Головка его тянулась к солнцу, а стебель был прямой и словно какой-то уверенный. На его середине блестела золотистая ниточка, связывающая василек с прутиком, торчащим из плодородной земли.

02.07.2017