Перерыв

Одноактная пьеса в одном действии.

Действующие лица:
Оксана – украинка
Оля – русская
Тамара – грузинка
Наринэ – армянка
Марьям – азербайджанка
Начальник – француз

Действия происходят в ресторане. Женщины красиво одетые, с изысканным макияжем и прическами сидят за столом. В ресторане никого нет кроме них.
Богатый стол заставлен разными яствами.
На заднем фоне звучит фортепианная пьеса Эрика Сати.

Тамара – мы же договорились по-французски говорить, а то наша Оксана никогда этот свой экзамен на В2 не сдаст!

Оля /обращается к Оксане/ – А когда у тебя экзамен?

Оксана – Завтра.

Наринэ – Подготовилась?

Оксана – После работы хочу сесть.

Марьям – После работы сил не будет заниматься. Давайте сейчас хоть что-то сделаем. Пока за столом.

Оля /Оксане/ – Ты знаешь, о чем спрашивать будут.

Наринэ /перебивая Олю/ – Откуда она знать может? Это же экзамен.

Оксана – Мы на занятиях говорили про еду…

Марьям – Значит точно про еду темы будут. Надо что-то написать. Расскажи про борщ!

Оксана – Не могу, разревусь на экзамене. Давайте про другое что-то.

Марьям – Хоть про Табуле напиши: Наринэ лучше всех его готовит.

Наринэ – Главное конфликт межнациональный не устроить, хватит этих миссий и спецопераций,  а то обидятся сирийцы с морокканцами, что мы табуле с бургулом, а не с куску-сом делаем.

Оля – Девочки давайте про конфликты тем не поднимать!

Марьям – О, Наринэ, милая моя, ты их накормишь, и они сразу тебя полюбят.

           Наринэ обнимает Марьям за плечи.

Наринэ – Марьям, сердце мое, вот мы с тобой так понимаем друг друга, а почему наши мужчины так друг друга не понимают? Почему воюют?

Оксана /по-русски/ – Девченки, пожалуйста, давайте не про войну.

Оля – девочки мы договорились при Оксане… /выражает недоумение мимикой и разводит руками/ Тема табулета тебе подходит?

Оксана – Да, интересно. Сейчас запишу. Наринэ, ты в табуле кроме кус-куса кладешь бургул и все? Это все чем отличается армянский табуле от французского?

Наринэ /смеется/ – Ты что, милая! Как можно армянский табуле вообще сравнивать с арабским или каким другим? Никак невозможно!

Марьям – Напиши, дорогая моя, что азербайджанцы кладут в табуле гранат. Очень вкусно.

Оксана – Тоже с бургулом?

Марьям – Конечно. Не с кус-кусом же.

Оля – А вот эту прелесть ты как готовила?

Тамара – Сациви?

Оля – Да

Тамара – рыбное или мясное?

Оля – А это какое?

Тамара – Так это /показывает/ рыбное, а это /показывает/ мясное.

Оля – Боже, я вообще не поняла, что это рыба!

Тамара – Это ты не ела сациви моей мамы! /она расказывает что особенно делает ее мама/

У Оли звонит телефон. Она говорит по-немецки на тему фондового рынка. Пока она разговаривает, женщины накладывают разные блюда шепотом общаются и стараются ей не мешать работать.

Оля – Простите, девочки. Так мы отвлеклись.

Марьям – А еще о чем говорили на занятиях?

Оксана – Нужно было рассказать о себе.

Наринэ – Мне такая тема на экзамене попалась. Ее точно нужно подготовить.

Тамара – Мне попалась тема о моей профессии.

Оля – Значит нужно составить тему, чтобы и о себе было, и о профессии, а Оксана потом сообразит, что говорить, что нет.

Наринэ – а что ты ответила на экзамене? Я о тебе, радость моя ничего не знаю.

Марьям – Наринэ, дорогая моя, да у меня ничего веселого в жизни не было. Не хочу портить вам настроение.

Наринэ – Марьям, расскажи, пожалуйста.

Женщины смотрят на Наринэ.

Марьям – я ведь Питерскую Консерваторию закончила, первый тур прошла конкурса Чайковского. После консерватории получила направление в музыкальную школу в Ленинакан. 

Марьям замолчала, у нее задрожали губы.

Марьям - По средам у меня не было занятий утром, но декабрь – это время перед каникулами, и мы с Далиточкой, самой талантливой моей ученицей, пришли позаниматься дополнительно. Она во вторую смену училась, и мы уже закончили заниматься, пошли на первый этаж в раздевалку, как вдруг стены начали качаться, лестница стала падать, я схватила Далиточку за руку двумя руками и тут лестница упала, а я вижу, как на нее плита межэтажная падает и руками стала плиту отодвигать. А что я плите сделать-то могу. Она упала и мои руки зажала. Я чувствую, что Далиточка держится за меня, что она живая и в щелочку от рук моих дышит. А она мне плачет под плитой "Марьям Алиевна, миленькая, не бросай меня, не бросай меня", а как я ее брошу там одну. А дышать нечем, кругом пыль, грохот, руки болят сил нет, и в щелочку это только девочку слышно, не видно никак. Я кричу во весь голос, кажется, сейчас голова лопнет от крика, а себя не слышу. Кричу Далиточке, чтобы она тоже кричала, чтобы нас нашли побыстрее.

За кадром начинает звучать «Крунк».

Наринэ обнимает Марьям. У всех женщин слезы на глазах. Оля встает и приносит из бара бутылку вина. Разливает. Они выпивают и молча смотрят на Марьям.

Марьям - Сколько времени прошло, не помню. Помню, как прибежали люди, плиту подняли, вытащили нас, я же на руки посмотрела свои и расплакалась. Месиво кровавое.

Привезли в больницу, врачи сказали ампутировать нужно, а говорю: убивайте сразу, куда я без рук, я же пианистка. Врач и говорит, раз пианистка, то попробую, сделаю все что смогу, но играть больше не сможешь. У Далиточки вся семья дома погибла. Дядя ее нас обеих забрал к себе. Сказал, век тебе благодарен буду, все, что от сестры осталось – это племянница моя, целехонькая, спасибо тебе, люди сказали: если бы ты руки не подставила она бы под плитой задохнулась. Живи у меня в доме как сестра, окажи нашей семье честь. Так я переехала жить в Нагорный Карабах.

Наринэ запела песню.

Марьям - Делать ничего не могла, руки долго заживали. Врач волшебник оказался - и пальцы заработали быстро, операций несколько сделали. Я без работы не сидела, научилась все, что можно, делать. Меня работать в школу оформили в библиотеку. Там же замуж выдали. За хорошего человека, доброго, внимательного. Только и пожить мы толком не успели, как погиб он.
Я тогда старшим сыном была в положении, и отправили меня родственники мужа в Северную Осетию.

Тамара покачала головой, всплеснула руками.

Марьям - Там мы и прожили до 2008 года. Там я второй раз замуж вышла, родила дочь и второго сына. А потом 8 августа 2008 года. По нашему дому танк проехал. Ничего не осталось. Только память. Младший успел из окна выскочить, когда дом рушился. А потом Грузия.

  Тамара поднимается с места заходит со спины к Марьям/ целует ее в голову, кладет руки на плечи. Марьям так и напевает песню, по лицу текут слезы.
Марьям - Потом Турция, потом Греция. Мы с дочерью в Красный Крест в Греции попали, она заболела страшно в лагере для беженцев и ее на карантин изолировали. И меня пустили за ней ухаживать. А там таких, как она – 40 человек, и все сироты, и все мал мала меньше. И все меня "мамой" называют. Как я могла за своей ухаживать, а за ними нет? И когда дочь моя поправилась, начальница мне и говорит: "Оставайся у нас, мы тебе документы сделаем".

Оксана – Так ты попала во Францию?

Марьям – Да, милая.

Оксана – А на экзамене что ответила?

Марьям – /как бы приходя в себя/ – на экзамене я ответила, что мне пятьдесят лет, я из Армении, у меня двое детей, во Францию приехала в 2009 году.

Оля – Такая невероятная история, а на выходе – три предложения.

Оксана – Я тоже с Красным Крестом сюда попала.

Женщины замерли за столом.

Тамара – А на Украине чем занималась?

Оксана – Я врач-фтизиатр. В туберкулезном диспансере работала всю жизнь.
Кандидатскую защитила.

Оля – Выпьем девчонки за здоровье.

Тамара садится на свое место.
Все пьют.

Марьям /Оксане/ – Родители там?

Оксана – Да, под Кривым Рогом. Брат воюет, отказались уезжать. Сказали, придет помыться, поесть, а дома нет никого. Наринэ, а ты почему уехала? Чем на родине занималась?

Наринэ – Я же в Шуше родилась.

Марьям – /по-армянски/ Бедная моя, бедная девочка.

Наринэ и Марьям обнимаются перешептываются по-армянски и по-азербайджански.

Оксана /Наринэ/ – А занимались чем?

Наринэ – Я в Уголовном Розыске в Ереване работала. Сначала просто в отделе, потом начальником. А потом сын нашего мэра женщину беременную сбил насмерть на пешеходном переходе. У меня не было выбора. И дело нельзя было оставлять безнаказанным, но и взятку за двойное убийство брать было невозможно. Взяла ребенка и уехала, прям бросила все и поехала.

Оксана – А на экзамене что ответила?

Наринэ – Да мы ж с Марьям вместе сдавали. Она мне свой листочек подпихнула с темой. Все тоже самое и ответила. Даже возраст такой же сказала. У меня ж французский слабый был. Растерялась.

Марьям – Хорошо, что никто не знал, что у тебя не двое детей, а одна дочь. А то завалила бы экзамен.

Женщины смеются.
У Оли опять звонит телефон. Она по-русски разговаривает по поводу издания своей книги. Женщины молча раскладывают еду по тарелкам, разливают в бокалы, стараются тихо все делать и ей не мешать. Потом продолжает разговор, как ни в чем ни бывало.

Оля – А с возрастом угадали?

Марьям – да мы с ней же еще и похожи тогда были, никто нас особенно не различал. Пришли две куклы, сидят, пишут что-то. Так нас и отправили. Поставили по 52/100 и ладно.

Тамара – французам что армяне, что азербайджанцы…

Марьям – … что грузины…

Тамара – … что грузины – все русские. С виду вроде различают. Но раз в СССР родился – значит русский.

Оксана – От украинцев отличают.

Оля – Это по документам, когда паспорт покажешь. В выделении помощи. А так не различают. И по фамилиям приезжают с Украины и русские, и армяне, и азербайджанцы с грузинами.

Оксана – Как и у вас в России. Поди разбери, кто какой национальности. Ты вот – русская по паспорту?

Оля – Я по одному паспорту – русская, а по второму – немка.

Оксана – у меня мама еврейка.

Тамара – а почему в Израиль не поехала.

Оксана – была в Израиле.

Марьям – не понравилось?
Оксана – нет

Оля – а что так?

Оксана – так там одни евреи…

Женщины смеются

Марьяна – а я азербайджанка только по паспорту. У меня папу после Казанского Университета в Баку отправили по распределению.

Тамара – так он у тебя как дедушка-Ленин.

Марьяна – Практически. Только доучился. Вот они с мамой так в Азербайджане и оказались. В 1991 году Союз развалился, и они стали азербайджанцами.

Наринэ – а у меня бабушка грузинка.

Тамара с Наринэ обнимаются переговариваются на грузинском.

Тамара – Какая бабушка была самая любимая: армянская или грузинская?

Наринэ – Вот зачем же спрашиваешь, дорогая? Ведь знаешь же, наверное, пословицу: счастлив тот человек, у которого грузинская бабушка!

Тамара – А мне тоже самое про армянскую бабушку рассказывали.

Начинает звучать за кадром «Сулико».

Оксана /Тамаре/ – а ты почему уехала?

Тамара – Математику в университете преподавала. Тоже кандидатскую /кивает Оксане/ защитила по критическому мышлению. А кому сейчас нужно критическое мышление? Пыталась кандидатскую защитить в Тбилиси. Не получилось. Поехала в Москву. Там тоже не вышло. Решила попробовать в Европе.

Оксана /Тамаре/ - А что ответила на экзамене?

Тамара – Я французский в университете изучала. Мне достался вопрос о Французской Революции. Мы с экзаменатором поспорили про историческую аналогию в революциях 1789 и 1917 года на примере судеб Мюрата и Троцкого…

Начальник – / заходит в зал хлопает в ладоши и громко говорит женщинам/ – обед закончился! Шевелитесь! За работу!

Все женщины встают, на спинках стульев у них висят синие рабочие халаты, они их одевают, помогают как в театре друг другу, с вежливыми жестами, берут ведра, швабры, одевают перчатки. И идут мыть полы.