Книга сердца

(сентиментальная сказка)
 - Принес? – нетерпеливо спросила девочка. Она кое-как выпутала из длинного широкого рукава пухлую ручку и потерла щеку, которая разрумянилась не то от холода, не то от предвкушения.
 - Принес, - кивнул мальчик и достал из-за пазухи книгу.
 - Это и есть – оно?  - удивилась подруга.
Девочка обеими ручками – одна снаружи, вторая под рукавом – взяла ее. Книга была очень старой, ее некогда дорогая кожаная обложка обтрепалась так, что больно было смотреть, и ни одного драгоценного камушка не сохранилось там, где искусным мастером были оставлены ниши для них. Тщательно сшитые, как делали только в давние годы, листы обветшали, а вот чернила выцвели на удивление мало и до сих пор хранили чей-то изящный почерк.
Мальчик осторожно тронул девочку за плечо.
 - Чего тебе? – капризно отозвалась она.
 - Ты…обещала, - еле слышно сказал он.
 - Ах, да, - девочка махнула рукой, ни дать ни взять принцесса.  – Так и быть. Закрой глаза.
Мальчишка поспешил послушаться. Девочка вздохнула и невесомо поцеловала его в холодную щеку.
Мальчик подскочил на месте, засмеялся и запрыгал по самому берегу реки. Река, будто бы разделяя его радость, сдвинула ветку, до сих пор мешавшую течению, и забурлила – потекла быстрее. Даже в самые страшные морозы никогда она не замерзала, и ее шум помогал запоздавшим путникам и охотникам не сбиваться с пути.
 - Не упади в воду, - наставительно произнесла девочка и пальчиком перелистнула страницы.
Мальчик опомнился и прискакал обратно. Сунул любопытный нос в самые страницы:
 - Ну покажи, покажи уже, что там?
**
Сколько все помнили – этот старик всегда жил у самого леса. Каким количеством десятилетий, а то и веков, исчислялась его жизнь – никто не знал. Люди столько не живут, а потому жители предпочитали не лезть не в свое дело и не заглядывать к необычному соседу. Тот же, всегда в одной и той же одежде, похожей на халат, в соломенной шляпе и в зной, и в холод, лишь иногда появлялся на рынке, покупал что-то для пропитания – и возвращался. Несколько раз заставали его на дороге, ведущей в город; куда он ходил- тоже никто не знал. Зимними вечерами, когда огонь разгорался в очаге особенно сильно, бабушки рассказывали внукам, будто старик этот – потомок знатного рода, который в один день почему-то оставил пышный двор, где был в почете, и столицу – и ушел прочь, чтобы остаток дней провести в их безвестном селе.
 - Послушай, - как-то сказала девочка, услышавшая сказку уже в который раз, своему другу.  – Если он был при дворе – так, может, у него сокровища есть?
 - Зачем тебе? Твой отец и так богатый, - ответил тот.
 - Скажешь тоже! Мой папа богат, но он простой торговец. А тут - из придворных!
Девочка не стала рассказывать, как часто ее отец и мать – думая, что дети уже спят – мечтают о том, как бы отвезти старшую дочь на воспитание к тетке в столицу, чтобы выдать потом за сына какого-нибудь придворного. Малышка боялась седой тетки, которая как-то приезжала в их, по ее выражению, «скромный дом» (какой же тогда у нее!), но мысль о жизни в столице в качестве блистательной знатной дамы заставляла ноги дрожать, а маленькую голову – кружиться. А мальчик молчал о том, как отец уже каждый день грозит ему палкой, чтобы тот не подходил «к дочке этих богачей, а то мало ли».
Дети стали следить за стариком. В сумерках они заглядывали в его окно, видели, как достает он бережно что-то из сундука, рассматривает, прижимает к груди.
 - Сокровище! – светились глаза у девочки.  – Ты должен мне его раздобыть!
 - Вот еще, не полезу я в его дом, - ворчал мальчик. – Хижина беднее нашей, какое тут может быть сокровище?
Но огонек в глазах подруги все горел и горел, и мальчик однажды не выдержал:
 - А если я залезу и достану – что мне за это будет?
**
 - Ты же умеешь читать, - не отставал мальчик.  – Хвасталась ведь, что даже стихи читаешь и наизусть учишь. Зря, что ли, к тебе учитель ходит?
 - Вовсе не зря, - обиженно посмотрела на него девочка.  – Сейчас прочитаю.
Она набрала воздуха и проговорила вслух:
«В возрасте предзакатном
Не открывай дверей,
Не впускай
Гостью-любовь:
Не радость – орудия пытки
Она с собой принесет!»
 - Это вот такие стихи вы с учителем учите? – засмеялся мальчик.
 - Вовсе нет! – покраснев, закричала девочка.
 - Непонятное что-то, - пожал плечами мальчик.  – Кроме любви, ничего и не понятно. Может, ты еще плохо читаешь?
 - Хорошо я читаю, - топнула ногой девочка и продолжила со следующей страницы:
«Всегда ждала
Прихода весны я,
А ныне ухода жду:
Ведь в каждом хрупком цветке
Вижу только тебя.»
Дети переглянулись.
 - Давай еще, - уже неуверенно сказал мальчик.
 - Попробую, - покусав нижнюю губку, ответила девочка.
«Смахнула снег
С тонкой ветви сливы –
Как защемило сердце!
Будто вчера
Осторожно касалась
Снежинок в твоих волосах.»
Она замолчала. Он -  тоже.
 - Глупости какие-то, - решительно прервал молчание мальчик.  – А давай…
 - А давай сделаем кораблики, - сказала девочка и вырвала страницу из книжки.  – Мне учитель как раз велел делать такие. Говорит, кто хорошо умеет делать кораблики из бумаги – тот красиво пишет.
 - А ты, значит, пока некрасиво пишешь? – спросил мальчик. Но, видя недовольство подруги, быстро продолжил:
 - А я хоть и умею их делать, да писать не умею.
 - Простолюдинам и незачем, - поморщилась девочка, заканчивая складывать бумагу.  – Подержи меня за руку, я пущу его по воде!
 Когда пятый или шестой лист поплыл по маленьким, но быстрым волнам реки, дети услышали шум. Мальчик от неожиданности дернул девочку за руку, и та села в сугроб.
Из-за дерева на них смотрел старик.
Дети не заметили боли, которая исказила его лицо. Да и заметили бы – ничего бы не поняли. Они закричали и помчались наутек. Добежав до селения, они ворвались в дом мальчика и плюхнулись прямо к очагу, дрожа от холода и страха.
 - Это и есть твоя принцесса? – спросила мальчика бабушка, которая давно ничему не удивлялась.  – Хорошо, что нет твоих родителей дома. А я-то что, по мне так грейтесь. Сейчас похлебка сварится, - не побрезгуешь, принцесса? Другого-то ничего нет.
А к реке в это время мчался охотник. С тропы услышал он стон: неужели в реке раненый зверь? Дома, конечно, жена ждет его с добычей, но добивать беспомощное животное по зиме – есть в этом что-то плохое, глядишь – в другой раз и сам в беду попадешь и будешь смерти ждать. Он приблизился к берегу и увидел старика, стоявшего в ледяной воде. Тот вылавливал из реки какую-то мокрую бумагу, прижимал к лицу и груди.
 - Совсем сдурел, старый! – завопил охотник и рванул к несчастному.
Он на руках принес замерзшего старика к тому в дом, развел огонь. Напоил горячей водой, попытался накормить лепешкой, что брал с собой в лес. Но тот отказывался от еды, все плакал и плакал, как младенец, и слезы текли и текли по глубоким морщинам смуглого лица.
 - А обо мне кто заботиться будет? – ругалась вечером жена охотника, выслушав рассказ супруга.  – Что мы сегодня будем есть? А если завтра еще кто-то вздумает сойти с ума – так и будем голодными сидеть?
 Охотник ничего не отвечал. Думал о старике, из последних сил хватавшем руками размокшие листья в разводах чернил. Ему хотелось о чем-то спросить, но некому было ответить. И что-то живое и новое билось в его груди – там, где должно быть сердце.