История с мироточивой фотографией

10 ноя 2021

Много просьб рассказать про мироточивую фотографию. Постоянные читатели знают эту историю, но видимо, много новых читателей, кто не присутствовал при написании «Утешайте народ мой». Прошу понять — утомительно трындеть одно и то же, потому покажу отрывок из книжки о истории с фотографией, а ниже, если кому будет интересно, дам ссылку на всю книжку. Ещё когда я писал «Утешайте народ мой» в прямом эфире, я давал аннотацию, что литературка литературкой, а история с мироточивой фотографией — чистая правда от первого до последнего слова. История случилась в 1995 году, сразу после моего крещения в православное христианство.

\\Я ветеранить не люблю. Я очень скучаю по всем, но не люблю ветеранить.
Я много лет выжигаю из себя эту бациллу войны и давно живу другими делами.
Я понимаю, я всё понимаю. Война никуда не уйдёт. С войны невозможно вернуться, но не вижу нужды постоянно щекотать себе крайнюю плоть. В Киев не езжу.
И вот однажды мне позвонил Шомпол и сделал мне очередной выговор. Я, как всегда, закосил на здоровье. И тогда сказал генерал -

— Я всё придумал. Я даю тебе слово офицера – нога твоя не ступит на землю Украины. Я пришлю тебе прямо к поезду четырёх дюжих хлопцев. Они снимут тебя прямо с вагона, и по очереди будут тебя таскать, куда ты скажешь. А потом обратно в поезд посадят.
— Это что такое, товарищ генерал-лейтенант? Это что за мутанты?
Шомпол довольно заржал -
— Это курсанты моей академии.
— Ну я серьёзно, Валер...
— И я серьёзно. Ты ещё не видел моих рогулей.
— Рогули? это что такое?
— Это мои хлопцы из западеньских крестьян. Ты по сравнению с ними клоп.
— Клоп? Я клоп? Валер, во мне сейчас под сто килограмм.
— Братишка, ты меня хорошо слышишь? Каждый из них может носить тебя на одной руке.
— Ты смеёшься?
— Кто в армии служил, тот в цирке не смеётся. А если серьёзно, то я серьёзно. Думай сам, но я тебе отвечаю — они будут носить тебя на руках.

И как вам план? Я знаю, Шомпол зазря слово офицера не даст. Только вот в толк не возьму – что это за чудовища такие там у него в академии учатся?

Потрепались, поржали, простились, оставили Шомпола в счастливом одиночестве. Или несчастливом? Его не поймёшь.
Ротный вдруг спросил -
— Как говоришь? Вакан Танка?
— Вакан Танка. Великая Тайна.
— Ну и что нам с этой тайны? Какой с неё понт?
— Это как хочешь. Он себя никому не навязывает.
— Ну и лады. Он сам по себе, мы сами по себе.
— Я и говорю — как хочешь. Если всё устраивает, живи как живёшь.
— А что тебя не устраивает? Зачем тебе религия?
— Религия мне не нужна. Мне интересно, зачем это всё.
— Что "всё"?
— Ну всё. Жизнь, смерть, кровь, грязь, предательства, подвиги... Мне интересно, зачем мы здесь все кувыркаемся.
— И что? Ты что-то узнал?
— Нет пока. Только начал.
— А как узнать-то?
— Методом научного тыка. В книжках сказано — ищущий да обрящет. Главное жопу поднять и жалом водить, высунуть нос из кормушки. А там, глядишь, и попрёт.
— Попёрло?
— Маленько попёрло. Ты видел, как иконы мироточат?
— Нет. А может, это фонарь? Может, это попы бабки рубят?
— Может и фонарь. Может и рубят. Надо разбираться. Вот и разбираюсь. Но есть у меня чуйка, что это не фонарь. И не в иконах дело. Ты сам видел сто раз, как на войне нарушаются законы физики. А нарушать законы физики может только тот, кто их придумал. Вот я и копаю, кто их придумал, и зачем он их нарушает.
— А может, мы просто не все эти законы знаем?
— Может быть. Тем более интересно. Вот лежит мужик парализованный всю жизнь в гробике, из дома носа не кажет, видит тебя впервые, а всё про тебя знает. Это как так?
— Это кто такой?
— Да вот ездил креститься, познакомили меня с мужичком. Маленький, старенький, весёлый, глухой как пень, а всё слышит. Лежит себе в гробике, ржёт как конь, веселится. Спрашивает меня — жадомнай, пошто с палочкой, пошто хромаешь? Отвечаю — ушибся. А он мне — а где ушибси-то, дома аль в гостях?
— Ну и что?
— Как что? Ты не въехал? Это же о том фишка, что нельзя приходить на чужую землю с оружием. Иначе какая ему нахрен разница, где я ушибси?
— Слышь, по-моему, ты говна на лопату наворачиваешь. Ты ищешь смыслы там, где их нет.
— Ты как хочешь, а я так понял. Они, блаженные, так разговаривают.
— Какие блаженные?
— Ну есть у них, у православных, люди такие, блаженные. Вроде бы дурака валяют, а фишку рубят.
— Ладно. Мне надо собираться. Угрюмый волнуется, как бы мы с тобой шалить не начали. А ты, как что узнаешь про вакан в танке, дай знать.
— Лады.

Когда стихийное бедствие по имени Ротный отбыло в город-герой Кёнигсберг, стало мне грустно. Несколько дней шумства и веселья, любимые лица, бардак-кавардак, а тут как-то всё стихло, в голову полезли грустные мысли. Зачем ты ушёл из разбойного мира? Чего тебе там не сиделось? Зачем ты остался один? Ну покрестился — и хорошо, живи как все люди, радуйся, ешь-пей-веселись, руби бабло, но зачем же стулья ломать? Чем ты теперь будешь жить? Может быть, ты всё это в натуре придумал? Может быть, никому ты не нужен?
Я лежал на диванке в своих пенных сугробиках и раздумывал — нажраться или не нажраться? Выпивки осталось хоть завались, инфраструктура под боком — Ротный перед отъездом принёс мне из ванной ведро — "слышь, без нужды не вставай, ссы сюда".
И тут вдруг в комнате появился какой-то странный запах. Очень тонкий, очень нежный, совершенно незнакомый, небесный какой-то запах.
Я принюхался. Самое близкое, с чем могли сравнить этот запах мои анализаторы — запах розового масла. Но нет, не масло. Похоже, но не оно. Да и откуда взяться в хате запаху розового масла после многодневной пьянки?... да и девки давно все уехали...
Может причудилось? Может, галлюцинация? Может с улицы чем потянуло?
Поднялся со шконки, доковылял до окна. Нет, это не с улицы. Запах в квартире. Вернулся. Побрызгал пеной Антарктиду с Гренландией. Залёг. Заодно осмотрел ноги. Началась грануляция. Ништяк. Но откуда этот запах, ёлкин дрын?
Рука сама потянулась под подушку. Под подушкой лежало Евангелие. Маленькое компактное походное Евангелие на тонкой папиросной бумаге. Сёстры мне подарили.
Запах усилился. Открыл книжку. Между страничек Евангелия лежала фотография, подаренная Амвросием. Это была фотография иконы из его скита в Латвии. Амвросий сказал, что икона называется "Иисус с предстоящими". На кресте висит Спаситель, под крестом Матушка, Иоанн и Магдалина. Она у него в скиту мироточила.
— Видишь пятна под руками? — тыкал пальцем Амвросий, — Видишь — краска размыта? Здесь выступают пятна мира, уже несколько лет.
— А что такое миро, бать?
— Это такое специальное масло. Мы его варим для миропомазания. Когда тебя будем крестить, помажем тебя. А здесь — видишь? Оно выступает само, в виде капелек.

Я вынул фотографию. Присмотрелся, принюхался. На тех же местах, что и на самой иконе, на фотографии под руками Спасителя было два маленьких пятнышка. Маслянистые пятна со спичечную головку. Крохотные сплющенные пятнышки, фотография же в книге лежала, но запах — мама не горюй. Сунул нос прямо в пятнышки. Точно, отсюда. И точно не масло. Ни с чем несравнимый запах. Наверное, так пахнет Небо. Так пахнет ангел.

Нет, Генка, это не фонарь. Пожалуй, водку пить сегодня больше не буду.

Следующие несколько дней я жил на небе. От этого небесного запаха слегка кружилась голова, не хотелось ни есть, ни пить, ни курить, ни говорить. Как я потом узнал, состояние это православные называют благоговением. Я лежал на диванке, прыскал пеной Антарктиду с Гренландией, читал книжки и только улыбался как дурак — у меня под подушкой живёт чудо.
Иногда я доставал из-под подушки фотографию, проверял чудо. Чудо вело себя тихо. Новые пятнышки не появлялись, но и старые не засыхали. Аромат был ровным и стойким, он и не усиливался, и не исчезал. Потом я узнал, что православные называют это благоуханием.
Меня мучил вопрос — надо ли об этом кому-нибудь рассказать? С одной стороны я чувствовал, что впадлу крысить дольку от братвы, нехорошо переживать чудо в одну харю. С другой стороны я робел — а ну как не поверят, назовут лгуном или просто придурком? Этого тоже не хотелось. Я ещё не знал, что у православных такие вещи — обычное дело.
Наконец решил позвонить Капычу. Набрал женский монастырь в Карелии. Оказалось, он уже мужской. И вообще там было много перемен. Капыч уже был не Капыч, он был уже монах Паисий, строил скит и собирался принять сан.
Капыч Паисий выслушал мои восторженные захлёбывания, помолчал и спокойно сказал -
— Ну и что? У меня в скиту тоже мироточит икона Митрофана Воронежского. На то они и иконы, чтобы мироточить.
Это меня отрезвило. Я подумал — а ведь правда... зачем ещё нужны иконы?
И решил не крысить долю от братвы, тем более, что я уже знал — у христиан крысить долю смертельно опасно. Я уже читал историю Анания и Сапфиры.
Первые христианские общины жили по коммунистическим принципам — всё в общак. Общак — святое. И пришли в общину супруги Анания и Сапфира. Очень им понравились христиане. Всё как положено — продали недвижимость, принесли деньги в общак. Но заначку оставили. Видимо, решили присмотреться, робели вот так сразу кардинально жизнь менять. Пришли к апостолу Петру, записываться в коммуну. У апостола Петра был этот православный телевизор, как и у блаженного Димитрия, как и у агиоса Афанасиуса, как и у многих православных святых. У православных это называется "видеть Духом Святым".
Впрочем, об агиосе Афанасиусе позже.
Апостол Пётр увидел по телевизору, что супруги скрысили долю. Пётр спросил Ананию — зачем ты, мил человек, сделал заначку? Не твоя ли недвижимость, не твои ли деньги? Какой чёрт тебя дёрнул крысить долю от братвы?
И Ананию тут же кондратий хватил.
Только вынесли Ананию вперёд ногами, приходит Сапфира. С ней то же самое. Пётр ей тот же вопрос — почём вы продали землю? Не лукавь, женщина, а то и тебя вынесут. Сапфира стоит насмерть — как муж сказал, так и продали. Не сдала вдова супруга. Её тоже унесли. Тоже кондратий.
Принцип общака мне нравился. Но возникли непонятки. В толкованиях говорилось, что Ананию и Сапфиру замочил лично Дух Святый. Однако если каждого, кто крысит долю от братвы, Дух Святый будет убивать, то земля опустеет, на земле людей не останется. И пошто Дух Святый так лютует?
Я согласен, быть крысой мерзко, но если Дух прощает детоубийц, насильников, пидоров, казнокрадов, то чем крыса хуже? Казна тоже общаг, казнокрад — та же крыса. Казну воруют все от мала до велика, но что-то я не видел массовых выносов вперёд ногами из министерств и финансовых учреждений. Все воруют казну и прекрасно себя чувствуют.
Непонятки. Однако надо к Мефодию.
Я решил, что нельзя крысить долю от братвы. Надо рассказать людям о чуде. Связи с Амвросием не было, у него в скиту в Латвии не было телефона, и я позвонил на Арбат тем ребятам, которые познакомили меня с Амвросием. Рассказал про фотографию с волшебным ароматом, рассказал про волшебные капельки. Повосторгались, похлопали по ляжкам, поохали, поахали... и чудо сразу закончилось. Капельки засохли, фотография перестала благоухать. А потом и просто исчезла. Просто пропала куда-то. Я её больше не доставал из Евангелия, никому не показывал, на некоторое время про неё просто забыл, а потом как-то само собой обнаружилось, что фотографии в книжке нет. Куда делась — не знаю.
Я был расстроен, конечно, но понял — сакральные предметы живут своей жизнью и нам не подчиняются. И ладно. Живём дальше.\\

Если кому надо, вот ссылка на всю книжку http://proza.ru/2021/04/16/1137



--------------------------------------------------
(с) https://vk.com/id128128417