Павел Васильевич Мордин

Собранные по крупицам сведения об одном из наиболее ярких и неординарных дальневосточных золотопромышленников, Павле Васильевиче Мордине, скудны и зачастую противоречивы. Его имя включено М. Н. Барышниковым в «Историко-биографический справочник» (1998), который можно считать одним из наиболее достоверных источников.

Наиболее обширные сведения о деятельности П. Мордина на Дальнем Востоке приведены в хранящемся в Амурском областном краеведческом музее машинописном «Историческом очерке о Харгинском дражно-рудном предприятии ”Дальзолото“», автором которого считают С. В. Зазубрина, служившего с 1916 года на приисках Мордина техником и лично с ним знакомого. Однако при работе с этим источником приходится учитывать непростые личные отношения между Зазубриным и основным персонажем очерка, а также и то обстоятельство, что очерк этот был написан в советское время, когда уже одна только принадлежность к клану золотопромышленников была отрицательным фактом биографии.

По данным Барышникова, Павел Мордин родился в 1864 году в г. Сызрани, а образование получил в Бугульминском уездном училище. Ещё юношей он отправился в Читу в качестве секретаря по торговым делам тамошнего купца 1-й гильдии А. Д. Короткова. Затем Мордин переехал в Благовещенск, где служил в «Торговом доме ”И. Я. Чурин и Ко“», а после воинской службы в 1890 году начал карьеру золотопромышленника. Далее, указывает Барышников, Мордин в сопровождении двух рабочих отправился в Унья-Бомский район, где через 9 месяцев открыл месторождение золота. Это открытие позволило ему учредить Алу-Макитское золотопромышленное товарищество и занять в нём пост управляющего делами.

С. В. Зазубрин  рассказывает, что П. В. Мордин происходит из крестьян села Жедрина Симбирской губернии. Деловую карьеру он начал в 1886 году, когда после увольнения с воинской службы «по разряду штрафованных» поступил на службу младшим приказчиком в чайно-бакалейном заведении Немерова в Благовещенске. Будучи командирован на знаменитые Желтугинские прииски с товарами на 9 тысяч рублей, Мордин якобы проигрался в карты и остался не у дел. Однако в 1888 году, пишет Зазубрин, благодаря протекции жены доверенного «Торгового дома ”И. Я. Чурин и Ко“» В. Н. Репина Юлии Николаевны поступил на службу в эту фирму и был командирован на реку Бом, уже прогремевшую своим богатством. Здесь им был открыт и заявлен в пользу Репиной участок на Алу-Маките, притоке Бома, к разработке которого золотничным способом Мордин и приступил.

В списке главнейших золотопромышленных компаний и фирм Приамурья, опубликованном в 1897 году в газете «Приамурские ведомости», приводятся более точные данные об основанном с участием Мордина Алу-Макитском золотопромышленном товариществе, уточняющие сведения Зазубрина. И в перечне владельцев указывается вовсе не жена В. И. Репина, а он сам, причём с небольшим количеством паёв. И распорядителем золотопромышленного товарищества назван не Мордин, а Иван Неофитович Толмачёв, благовещенский мещанин. Хотя сам Мордин в списке компаньонов и значится,  но его доля так же невелика, как и доля Репина.

Тот же источник свидетельствует о том, что эта компания с участием П. Мордина была не единственной: в том же приисковом районе добычу золота вело товарищество «Предприимчивость в Дальней Тайге» с теми же пайщиками и при том же распределении паёв. Правда, оно было менее успешным: в 1894 г. это товарищество добыло (официально) всего 34 золотника.

Но вот 24 января 1894 года на свет появляется ещё одно золотопромышленное товарищество на вере - «Толмачёв, Мордин и компания», где П. В. Мордин оказывается главным владельцем Ему принадлежат уже пятьдесят паёв, И. Н. Толмачёву – сорок пять, а «компании», т. е. полковому писарю Я. Ф. Родионову – пять паёв из ста (Бисарнов, 1896). Заметим, что Репины в числе компаньонов здесь не значатся. То есть, опираясь на сведения Барышникова и Зазубрина нам приходится представлять, что и тот, и другой могут где-то ошибаться.
 
Сведения о начале карьеры Мордина дополняет рассказ актёра И. Н. Перестиани, режиссера широко известного в своё время фильма «Красные дьяволята», работавшего в начале 1890-х годов в Благовещенске в составе театральной труппы. В книге «75 лет в искусстве» (1962) он вспоминал:
«В Благовещенском универмаге торгового дома ”И. Я. Чурин и Ко“ в скобяном отделе был приказчик Мордин. Я его знал лично. Очень приятный молодой человек. Как-то он рискнул отпустить в долг двум приискателям нужный для них инвентарь. Вернувшись осенью, эти горемыки указали ему одно из найденных золотых мест. Причём без заявки, а по каким-то сделанным ими зарубках на деревьях. Заявку сделал сам Мордин...»

Впечатление «приятного молодого человека» при встрече с Мординым создавалось, видимо, у многих. Как можно судить по ряду других источников, Павел Васильевич действительно вызывал у людей доверие. Но интересно для его характеристики продолжение рассказа Перестиани.

«И вот наступил день, когда я встретил Мордина в Петербурге. У него был особняк где-то на Моховой, а сам он носил фамилию де Морден. Он приобрел во Франции чей-то майорат и с ним предлог ”де“, соответствующий немецкому ”фон“. А главное, он был миллионером».

Присущая Мордину манера выделиться из окружения, с определенной долей авантюризма и своего рода эпатажа, отмечается и в других источниках, особенно носящих характер преданий. Такого рода предания закреплены, в частности, в рассказе ботаника В. Ф. Семёнова, командированного в 1908 году Томским университетом в Амурскую область для сбора ботанических коллекций. Встретив Мордина при ожидании парохода в деревне Мазановой, Семёнов записал в дневнике, сохранившемся в фондах Амурского областного краеведческого музея:

«П. В. Мордин (Поль Мордэн), миллионер и действительный статский советник, был хищником, спиртоносом, и только в 1896 году начал работать на небольшой площади, где до этого работало много хищников, ставших его рабочими, т. е., вернее, кредиторами, т .к. начали сдавать золото только ему, а получать деньги после того, как он сдаст золото в банк. Тогда не было вольной торговли золотом, и волей-неволей его надо было сдавать хозяину прииска. А хозяин многим не уплатил.... Да и площадь вышла богатая, нашлись охотники-компаньоны с деньгами, образовали Общество, поставили машину (чуть ли не в 1902 г.). Поль Мордэн — главный воротило, потом завёл себе отдельные прииска, и ”за умелое ведение дела“ и прочие ”труды“ в крае, по ходатайству губернатора Путяты, согласно воле его и вопреки отзывам податных инспекторов, аттестовавших Мордина как тёмную личность, он произведен в генералы».

Народное предание получило отражение в рассказе одного из старожилов Благовещенска М. Г. Козьмина, которое приводит историк Т. А. Холкина: «Мордин был старателем, простым рабочим. Нашел золотую жилу и продал её американцам. Разбогател, в герцогстве Лифляндском купил себе баронский титул. Стал ездить в цилиндре и на рысаках».

Рассказ Зазубрина более близок к действительным событиям, хотя и не свободен от влияния тех же преданий. Так, он сообщает, что в 1890 году при обыске на прииске полицейским урядником было обнаружено у Мордина под подушкой 8 фунтов золота, не записанного в казённую книгу. Мордин был якобы отстранён от должности и отдан под суд, однако дело разбиралось в 1895 году, когда Мордин был уже богат, и следствие было прекращено благодаря взяткам.

В следующем эпизоде Зазубрин опять-таки неблагоприятно характеризует Мордина. Он сообщает, что в 1890 году служащий компании «Ельцов и Ле¬вашов» Илья Иванович Подосёнов, живший на Воскресеновском прииске по реке Эльге (приток р. Харги) получил сведения, что на устье Жедринского ключа на Харге работают хищники, и послал для заявки его некоего И. А. Винокурова. Винокуров, пробив по нескольку шурфов в Жедринском и Казанском и убедившись в богатстве найденной россыпи, поставил разведочные столбы и выехал с заявками в Благовещенск, где был в это время и Подосёнов. Для постановки детальной разведки была организована компания в составе Подосёнова (34 пая) Толмачёва и Репиной (по 33 пая).

Благодаря протекции последней, пишет Зазубрин, в зимнюю разведку следующего года был послан с Винокуровым и Мордин. Якобы «…по инициативе Мордина Винокуров хорошие результаты разведки скрыл, представив разведочный журнал с плохими данными, благодаря чему Репина и Толмачёв от участия в деле отказались из-за «не благоприятности» россыпи и свои 66 паев и заявки переписали на Мордина, который на средства Репиной и Подосёнова принял отводы Жедринского и Казанского приисков и послал на прииски 20 корейцев, а те за один зимний месяц по выморозке разведочных ям намыли на Жедринском прииске 1 пуд 17 фунтов золота».

Некоторые факты, приводимые самим автором очерка, дают основания для не столь однозначных выводов. Во-первых, Подосёнов, изначально владелец наибольшего количества паёв, из компании не вышел. И в случае обмана двух других пайщиков главную роль должен был бы сыграть именно он, так как Винокуров находился в его непосредственном подчинении.

Кроме того, если отводы, как указывает Зазубрин, Мордин принял на своё имя, но на средства Репиной, говорить об обмане, непременно должном раскрыться при крупной организации дела, сложно. Тем более, что те же компаньоны значатся в товариществах с участием Павла Мордина и позднее обозначенного Зазубриным 1890 года.
Так или иначе, золотопромышленное товарищество на базе открытых в верховьях Селемджи золотых россыпях было создано. И, как отмечает Зазубрин, руководящую роль в новом товариществе занял Мордин, обладатель 2/3 паёв и «человек широкой личной инициативы и предприимчивости».

В первое пятилетие компаньонами золотничным способом разрабатывались только прииски Жедринский и Казанский, зимой — ямами, а летом — открытым разрезом. Годовая добыча золота на них, при 200–300 рабочих, не превышала в этот период десяти пудов. В 1897 году на прииски был приглашён популярный в то время строитель-самородок Александр Васильевич Алексеев, изобретатель так называемой «алексеевской» бутары. Алексеев построил дамбу, защищающую устье Жедринского ключа от подпора Харгинской воды, установил кулибинку и бочечную машину. Оба промывочных прибора в первый же год дали 12 пудов золота. На следующий год с помощью этих устройств было извлечено уже 27 пудов.

Но в 1898 году, когда компаньоны быстрыми шагами шли к обогащению, Подосёнов утонул (по другим данным это случилось 15 мая 1897 г.). Легенда связала эту смерть опять-таки с Мординым. Широко распространились слухи о том, что Мордин утопил своего компаньона, ударив его веслом по голове, когда тот, будучи выброшенным из лодки во время прохождения порога, пытался выплыть. О причастности Мордина к смерти Подосёнова говорится в широко известном в своё время бульварном романе «Амурские волки» (В романе фамилия прототипа — Мордина — легко угадывается в фамилии персонажа - Харин).

Современники усмотрели в гибели Подосёнова выгодность для его компаньона: став единоличным хозяином приисков, уже в 1899 году Мордин получил рекордное количество золота. На Жедринском прииске одной кулибинкой и двумя однобочечными машинами было намыто 70 пудов, а на Казанском золотничными работами — 16 пудов золота. И в этом году Мордин, как сообщает Зазубрин, становится миллионером.
Однако описание смерти Подосёнова Зазубриным на этот раз противоречит легенде. Он, как свидетель происшествия, отрицает причастность Павла Мордина в смерти своего компаньона.

«В этом году для осмотра приисков с целью их покупки приезжали французские капиталисты. Они предлагали 200 тысяч, владельцы же просили 250 тысяч. Сделка не состоялась. При выезде с приисков в лодке гостей сопровождали Мордин и Подосёнов. На од-ном из опасных перекатов Мордин и французы сошли на берег, в лодке остались Подосёнов, в нетрезвом виде правивший рулём, и рабочие-гребцы. Ударом волны по рулевому веслу Подосёнова выбросило из лодки и разбило в камнях».

В романе «Амурские волки» Харин становится жертвой шантажа. О шантаже со стороны служащего Щебыкина, в руках которого оказался договор между Мординым и Подосёновым, упоминает и Зазубрин. По его версии, Щебыкин, соблазнившись посылом в 5 тысяч рублей, договор отдал, однако денег от Мордина не получил.
Впоследствии между Мординым и наследниками Подосёнова возникла судебная тяжба, в результате которой истцы якобы получили несколько десятков тысяч рублей, что для Мордина с его уже миллионным состоянием было не¬ощутимо.

А в 1900 году Мордин основывает акционерное «Амурское золотопромышленное общество» с правлением в С.-Петербурге.

Из опубликованного «Устава» мы видим, что изначально всё «Общество» состояло из одного Мордина, и лишь его прииски составляли имущественную основу фирмы. Но зато это теперь была фирма, акции которой Мордин мог бы продавать по той цене, которая его бы устроила. Он понимал, что на пике эти акции будут оцениваться весьма высоко, тогда как лишь он сам мог знать о перспективах россыпной добычи. Именно поэтому, передав «Обществу» золотороссыпные площади, Мордин оставил за собой новые заявки, а впоследствии и отводы рудников, которые собирался разрабатывать единолично.

Уставной капитал «Общества» составил 3 миллиона рублей. Продав часть акций, Па-вел Мордин стал председателем правления и директором-распорядителем фирмы, в которой владел 55 процентами выпущенных 12 тысяч акций.

В год образования «Общества» начал разрабатываться золотничным способом Златоустовский прииск. И в том же 1900-м году на этом прииске взбунтовались нанятые на работу золотничники-корейцы.

Предлогом для бунта стала кража т. н. «оборотов», содержащих золото, совершённая якобы промывальщиками, хотя основная причина, по-видимому, заключалась в другом: корейцы были недовольны низкой платой за добываемое на прииске золото. Бросив работы, они собрались возле конторы управляющего, располагавшейся на соседнем Жедринском прииске, и, угрожая расправой, стали требовать двойной оплаты своего труда. Испугавшись угроз толпы в несколько сотен человек, управляющий П. Иорданский, после того, как корейцы ворвались с палками в дом и стали бить окна и ломать мебель, отдал приказ казакам стрелять; двенадцать человек были убиты наповал, ещё шестеро — ранены.

Несмотря на инцидент, золотничные работы на Златоустовском прииске были развёрнуты в широком масштабе и почти без затрат со стороны владельцев. С прииска убрали промывальщиков, которых обвинили в краже оборотов. Артельщикам предоставлялся кредит, который погашался ими с крупными процентами. На промывке песков работали 87 артелей, 900 человек промывали золото на «алексеевских» бутарах. Присматривали за работами 45 нарядчиков. В первый год существования прииска было намыто 26 пудов золота, несмотря на то, что промывочный сезон не был закончен.
Всего с 1900 по 1915 гг. на Златоустовском прииске было добыто золотничными рабо-тами 117 пудов золота.

Но П. В. Мордин не останавливается на достигнутом. Он продолжает поиски золота и оформление отводов на новые и новые площади. На рубеже веков это становится делать всё труднее: слишком большое количество желающих добывать здесь золото при том, что число приисковых районов не увеличивается. Так, оформив заявку на несколько приисков между ручьями Албын и Догалдын, притоками р. Хэргу, впадающей в Селемджу, Мордин оказался втянутым в судебную тяжбу с претендующей на часть площади мелкой золотопромышленницей А. Юдиной.

Кроме селемджинских, Мордин владеет приисками в Зейском горном округе и на р. Амгуни.

На приисках он строит школы, церкви, проводит электрическое освещение. Для рабочих и служащих, занимающихся огородничеством, выделяет денежное поощрение. На дорогах, ведущих к приискам из Благовещенска, оборудуются постоялые дворы. Известно, что на свои средства П. В. Мордин организовал обследование самого крупного притока Зеи реки Селемджи и доказал её судоходность. И что на его средства была построена Пророко-Ильинская церковь-школа в Бурхановском посёлке. В 1902 году он пожертвовал Благовещенску 3 тысячи рублей на организацию мероприятий по борьбе с эпидемией холеры. В том же 1902 году за большие заслуги перед городом Мордину присвоено звание почётного гражданина.

Для обеспечения золотодобычи П. В. Мордин разворачивает другие виды производства. В 1899–1901 году он покупает второе по величине частное владение в Амурской области – с. Отрадное с Петровской пустошью, площадью в 757 десятин, с расположенными на его территории стеклоделательным заводом и мельницей, основывает в Благовещенске кирпично-терракотовый и лесопильный заводы.

В 1902 году Мордин с женой, баронессой Марией Александровной, выехал на постоянное жительство в Санкт-Петербург. Однако контактов с Благовещенском Павел Василье-вич не теряет. Живя в столице, он постоянно выполняет поручения городского само-управления. Он ходатайствует об открытии в Благовещенске горно-технического училища с законченным 3-летним практическим циклом, предлагая вложить в его постройку и организацию 100 тысяч рублей. Единственным условием, поставленным Мординым, было название училища его именем. Открытие училища диктовалось насущными нуждами горной промышленности области и дальневосточного края, однако, оно не было открыто по причинам, не зависящим от Мордина.

В Петербурге Мордин продолжал оставаться членом бюро съездов Амурских золотопромышленников. Его успехи, как организатора золотопромышленного производства, нашли отражение и в избрании председателем Исполнительного совета 1 Всероссийского съезда золото- и платинопромышленников. Но он остаётся золотопромышленником и в 1906 г. на его имя открываются золотоносные площади в системе р. Амгунь.

На юге России он организовывает крупное каменноугольное предприятие, которое накануне мировой войны продает за 12 миллионов рублей.

В 1906 году П. В. Мордин на совещании «О путях сообщения в Сибири», проходившем в Иркутске, совместно с купцом и золотопромышленником М. Д. Бутиным выдвигает проект строительства Русской тихоокеанской железной дороги вокруг север¬ной оконечности оз. Байкал, через Ленский бассейн, с выходом на Тихоокеанское побережье в районе города Николаевска-на-Амуре. Строительство такой дороги обосновывалось государственными интересами – целесообразностью создания опорного узла морских коммуникаций с Камчаткой и Чукоткой, дублирующего Владивосток и в меньшей мере, чем последний, подверженного японскому контролю. Вместе с тем, авторы проекта исходили из того, что водные коммуникации на юге Дальнего Востока в то время обеспечивали пере-валку необходимых грузов, были достаточно развитыми. Освоение же богатств Севера требовало надёжных путей сообщения.

Идея строительства дороги была связана и с реализацией стремления сибирских и дальневосточных капиталистов улучшить конкурентные позиции в борьбе с капиталистами центральной России. По мысли М. Д. Бутина, рынком сбыта для экс¬портных товаров этих регионов в будущем должен стать именно тихоокеанский международный рынок.

Для постройки железной дороги Мордин и Бутин просили разрешения на основание концессии с безвозмездным использованием богатств прилегающих к линии железной дороги территорий. Для доказательства серьёзности своих начинаний инициаторами проекта Русской тихоокеанской железной дороги был внесён в государственный банк залог в сумме 40 тысяч рублей, что составляло примерно 0,026% общей стоимости осуществления проекта.

Однако идея строительства такой железной дороги не нашла поддержки на совещании и была частично реализована только в советское время в проекте Байкало-Амурской железнодорожной магистрали.

В начале 1910-х годов П. В. Мордин, по-видимому, отходит от непосредственного ведения дел «Амурского золотопромышленного общества». В 1912 году председателем его правления становится М. С. Скорняков. Однако доля Мордина в капитале Общества остаётся преобладающей, до 75 процентов, все члены правления – его ставленники, и на общих собраниях акционеров голос Мордина, как обладателя большинства акций, является решающим.

В эти годы П. В. Мордин становится единственным представителем в России голландского завода драг «Верфь Конрад» и начинает внедрять эти технические устройства на своих приисках. В 1914 году на Златоустовском прииске была пущена в работу первая драга, которая за неполный эксплуатационный сезон дала 7 пудов, а в следующем добыла 9 пудов золота. В 1916 и 1917 годах на прииске собраны и начали эксплуатироваться ещё две драги. В результате Мордину удалось создать лучшее по степени механизации и доходности золотодобывающее предприятие на Дальнем Востоке.

В 1919 году Мордин в последний раз приезжает в Благовещенск. Виной тому события революции и гражданской войны, или другие обстоятельства, но прав на собственность на территории области он предъявить не может. У него возникает конфликт с бывшим воспитанником, бухгалтером главной конторы общества Смолиным, которого Мордин отстраняет от должности. Однако Смолин в судебном порядке опротестовывает права Мордина на аннулирование доверенности на ведение дел, выданной ему правлением. На требование Мордина направлять ему добытое золото управляющий Харгинскими приисками Амурского золотопромышленного общества С. В. Зазубрин, в свою очередь, требует предъявления документальных доказательств полномочий прав¬ления или документов о том, что Мордин является акционером. Этого Мордин, приехавший в Благовещенск из Ташкента, сделать не может, и только зимой 1919–1920 годов под нажимом уполномочен-ного Министерства торговли и промышленности колчаковской администрации Крынина было установлено совместное распоряжение ценностями Мординым и Зазубриным.

Однако положенную в банк значительную часть золота, выработанного в сезон 1919 года, Мордин так и не получил. В феврале 1920 года, за 2–3 дня до вступления в Благовещенск частей красных, он при содействии японцев бежал в Маньчжурию, в Сахалян (теперешний Хэйхэ).

Перед отъездом, вспоминает Зазубрин, «в течение нескольких вечеров весьма настойчиво, порой и со слезами на глазах Мордин убеждал меня взять золото из банка и поделить. Соглашение не состоялось, и золото, за исключением реализованного в количестве 3 пудов 30 фунтов, перешло Советской власти».

О дальнейшей судьбе экс-золотопромышленника Павла Мордина неизвестно практически ничего. Уже не молодой, не здоровый, лишившийся в одночасье всего, он был, по-видимому, попросту раздавлен жизнью.

В анкете, заполненной для Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжу-Ди-Го, харбинская эмигрантка Мария Александровна Мордина, бежавшая сюда из СССР в 1927 году, несколькими штрихами обрисовала последние годы своего потерянного в годы революции мужа.

«Чем занимались, где служили и на каких должностях…
В 1917 году. Проживала в Петербурге при муже. У мужа были золотые прииски на Амуре и большой дом особняк в Петербурге.
В 1919 году. Большевики всё у меня отобрали, муж в это время жил в Ташкенте, ле-чился от болезней почек жарким климатом.
В 1920 году. Муж, ввиду линий фронта гражданской войны не мог попасть ко мне в Петербург и проехал в г. Благовещенск, я жила в Петербурге на сбережения и продажею вещей…
В 1922 году. Я поступила на службу машинисткой в государственный банк в Москве. Получала 60 червонцев в месяц…
В 1925 году. Я получила известие о смерти мужа во Владивостоке. <Оставлено> на моё имя завещание»…

Павел Васильевич Мордин — личность неординарная и неоднозначная. Пришедший из ниоткуда, он ушёл в никуда, успев совершить свой круг на колесе Фортуны. Яркий след, оставленный им в истории, теперь уже значительно померк, и в приводимом здесь очередном варианте известной легенды, записанном в 1970 г. со слов местных жителей туристами-водниками, само имя Мордина уже не звучит, оно забыто. И в этом варианте он не доживает до своего триумфа.

«Два старателя, намыв вожделённого металла и выбравшись из тайги… соорудили плот и начали сплав по реке. Всё шло удачно. Но в одном из нижних порогов плот пере-вернуло. Старатели оказались в воде, крепко удерживая мешки с намытым золотом. Одному из них удалось вскарабкаться на плот со своей добычей, а другой всё ещё оставался в воде. Компаньон, оказавшийся на плоту, якобы оказывая помощь, протянул руку и вначале взял мешок с золотом приятеля. А в следующую минуту он злодейски убил своего товарища, присвоив свою добычу себе. Этим погибшим и был Подосёнов. Но внизу его под-жидал вот этот гордый красавец, которым мы сейчас любуемся. Его грохочущая стремнина поглотила алчного добытчика…»

 
Источники

1. Амурские волки. Коллективный роман из жизни Приамурья. Благовещенск, 1996. 448 с.
2. Гамин В. А. Ключи к двум океанам. Хабаровск: кн. изд-во, 1981. С.53–54.
Барышников М. Н. Деловой мир России. Историко-биографический справочник. СПб, 1998. С.247.
3. Бисарнов М. Список главнейших русских золотопромышленных компаний и фирм по оффициальным данным. СПб: Тип. Суворина, 1896. 181 с.
4. Главнейшие золотопромышленные компании и фирмы Приамурского края// При-амурские ведомости. 26 января 1897 г. №161. С.18-22.
5. Громаковский И. История открытия и освоения Харгинской золотоносной площади//Недра Дальнего Востока (информационно-аналитический обзор). Благовещенск–Хабаровск–Москва, 2001. №6 (36). С. 66–72.
6. Горное дело в Зейском Горном Округе//Краткие сведения о горной промышленности в Приамурском крае: М-лы по изучению Приамурского края. Хабаровск: Тип. Канцелярии Приам. Ген-губ., 1915. С. 50–52.
7. Исторический очерк прииска Харга (рукопись). 1927(?)/ Фонды ЗАО «Хэргу». 24 с.
8. Краткий исторический очерк развития горного дела в Приамурском горном округе//ГАХК. Ф.920. Оп.1. Д. 4. Лл. 154–158.
9. Мордина Мария Александровна/ГАХК. Ф. 830. Оп. 3. Д.27079. 7 л.
10. Осмачко Н. Воспоминания о Селемдже//Грань-Спорт (Хабаровск). 2003. № 3. С. 38–41.
11. Перестиани И. Н.  75 лет в искусстве. М.: Искусство, 1962. 346 с.
12. Письмо о возражении управляющего конторою П. В. Мордина Иорданского по по-воду помещения в газете «Амурский край» № 96, 101 за 1901 заметки о причинах восста-ния рабочих корейцев на приисках Мордина//ГААО. Ф. 46-и. Оп.1. Д.24. 7 л.
13. По Амуру – лето 1908 г.: Записки В. Ф. Семёнова//АОМ. 24808/49.
14. Указ Его Императорского Величества Самодержца Всероссийского, из Правитель-ствующего Сената, С.Петербургскому Градоначальнику № 6207//РГИА ДВ. Ф.702. Оп.2. Д.302. Л.304.
15. Устав Амурского золотопромышленного общества. СПб:Т-во Художественной Печати, 1900. 36 с.
16. Холкина Т. П. В. Мордин в жизни и легенде//Недра Дальнего Востока: Информационно-аналитический обзор. Июнь, 2000. №6 (24). С.61–69.

Примечание. Этот очерк впервые был опубликован в моей книге "Люди золота" в 2006 г. В 2013 г. в Благовещенске вышла книга "Деловой мир Приамурья", во втором томе которой содержится дополнительная и уточняющая информация по упомянутым в очерке персонам, и более всего - по П. В. Мордину.