Репетиция оркестра 02

   Кусочки  мозаики не складывались. Радикальная простота  партий обернулась  сложностью  соединения всех звуков  в одно  единое, целое. Сфальшивить и отсидеться за чужими спинами не получалось. Мизерная ошибка, ломала ритм, и всё летело к чёрту. Прошло две недели, прежде чем до нас дошло, что можно, можно ошибаться, но в меру. При этом ни паниковать,  ни краснеть  лицом, а невозмутимо двигаться далее  в заданном  темпе. Остальные  восемь  оркестрантов « вывезут» тебя с опасных мест, при условии, конечно, что большинство из них играют, то, что нужно. Ну не смогут же все разом ошибиться.  Это противоречит  теории вероятности .
  Весь этот бесценный опыт был  приобретён в результате двухнедельного упорного труда. Марш оформился, окреп и приобрёл некоторые звуковые нюансы. С темпом было не очень. Если  под  нашу музыку  запустить Черномора со  свитой, то  шествие, со стороны,  выглядело бы слегка заторможенным. Не очень – то разбежишься под наш аккомпанемент. При увеличении скорости прохождения, запаздывали басы и резали ухо фальшивые колокольчики. На устранение этих ошибок требовалась , минимум, неделя.  Увы!   Оставалась одна репетиция, на которой руководитель решил прибрать басы,  приглушить колокольчики, и тем самым увеличить скоростной режим   Черноморской процессии.
 Репетиция начиналась в шесть. Часы в фойе музыкальной школы показывали пять минут седьмого. Николай Иванович  задерживался по уважительным причинам.  В томительном  ожидании мы бродили по глухим коридорам школы и заглядывали в заиндевевшие окна. За окнами падал снег, торжественно горели уличные фонари, и резвые автомобили  забавно урчали,  преодолевая пелену белого снега. Новогодняя живая открытка. Не хватает только надписи, чуть повыше фонарей, – «С новым годом!». И вдруг очень сильно захотелось, чтоб музыкальная школа бесследно исчезла, а всё остальное осталось, как есть. Эх, как бы было здорово! Я закрыл глаза и на месте школы быстренько  образовал пустырь, затем  поставил туда беседку и окружил её кудрявыми берёзами. Пусть всё будет просто, без  излишеств. В голове завертелась  непонятно откуда прилетевшая фраза   – «это сладкое слово – свобода!». И я даже ощутил её сладковатый привкус.  Но…в конце коридора послышался  знакомый стук каблучков, и хорошо поставленный голос директрисы  торжественно объявил о скором прибытии Николая Ивановича. Я сглотнул сладковатый привкус свободы  и  вернулся в этот разумный, разумный мир.  Где через пять минут  нас  ждали  музыкальные инструменты, строгий учитель и  два часа увлекательных занятий классической  музыкой. Скучно не будет, это точно.
  Двери на первом этаже вздрогнули, распахнулись и по лестничным ступенькам на второй этаж лихо взлетел заснеженный Николай Иванович. Сухо поздоровался, открыл учебный класс  и  умчался в учительскую. Да, уж, больно строг. Сегодня можно было бы как – то, по - любезнее. Впрочем,  вдохновлять на подвиги  он не умел. Склад характера не позволял. Да и нервы мы ему подпортили основательно. Не до любезностей. Через пять  минут он вошел в класс…. Оглядел присутствующих… колючим взглядом. Отсчитал до четырёх и творческий процесс  пошел.
 Первая попытка увенчалась успехом. Отыграли,  ну просто  на пределе своих возможностей. Неторопливо, аккуратно, без помарок. Как ни старайся, лучше уже не будет. Наш неискушенный   зритель и этому будет рад. «Так, - сказал Николай Иванович, - Красиво конечно, но пока, что наш боевой марш смахивает на торжественную церемонию в церкви. Будем исправлять». Честно говоря, на что – то другое, мы и не рассчитывали.  И всё же маленькая надежда витала в  небесах.  Витала,  витала, да  растаяла.  Вздохнули и поехали всё с начала. За тридцать минут  полезного времени мы практически вплотную приблизились к оригинальной версии Черномора. Приблизились, естественно,  с кучей новых ошибок…  Портрет композитора М. И. Глинки, висевший в соседнем кабинете, наверное,  стал мокрым от горьких слёз. Извините, уважаемый композитор,  сделали всё что, могли. И если бы не витиеватые узоры вашего великого сочинения, мы бы не портили настроение ни себе, ни другим.
  Николай Иванович устало объявил перерыв и  удалился, аккуратно прихлопнув за собою дверь. Мы  облегчённо вздохнули, и дружно посочувствовали  ему в след. Потраченные нервные клетки, ему никто не восстановит. Поневоле  загрустишь. Но ведь и мы здесь не прохлаждаемся. Бывало, что  после «хорошей» репетиции, как после забега на 10000 метров. А нам и слова доброго никто не скажет. В прочем, у них работа такая. Положительная динамика, рост, результат. Мы же за результатами не гонимся, у нас на первом месте идёт процесс, неторопливый, спокойный, как падающий за окнами снег, в безветренную погоду. Да к чему нам эта  положительная  динамика, если она будет оплачена ценой личной свободы. Так ведь  просидишь всё детство за гаммами, и вспомнить не чего будет.  В итоге получается, что у нас  разные задачи и устремления. Где уж тут вместе  кашу сварить!