Наследие Белого конвоя Глава 27

«ВРАГ НАРОДА»

Дорога домой не всегда быстрая, но зов сердца помогает сделать путь короче. И какими бы извилистыми не были тропы, если есть цель, то преодоление трудностей научит, и подскажет; куда, и с кем идти по жизни, чтобы в конце пути пасть на колени перед родимым порогом, и благодарить судьбу за то, что довела…

Олег Крупинин шел к своему дому, к жене и сыну, долгие тринадцать лет. Выехать по КВЖД в Харбин, а затем перебраться в Монголию, ему помог генерал Пепеляев. Почти сразу, после освобождения, он узнал о гибели полковника Киселева в застенках японской тюрьмы. Влиятельный генерал так и не смог через русского посла передать его в контрразведку Белой армии, потому как в скором и она перестала существовать. Все решилось в боях под Спасском в октябре двадцать второго. Последний белогвардейский оплот на территории бывшей Российской империи все же не устоял. Началась эвакуация остатков армии и гражданского населения на последних кораблях флота. Уже в конце октября большевики вступили во Владивосток. Белое Приморье перестало существовать, и Японцы покинули его, продолжая все же удерживать Северный Сахалин.

Пепеляееву, как и многим его соратникам, пришлось уехать за границу. Во Владивосток вошла Красная армия, а с нею и Советы переняли все бразды политуправления в свои руки, избавив Дальний восток от любого присутствия союзнических войск и бежавших с ними белых эмигрантов. Подобное произошло не только в Приморье, но и на Черноморском побережье, где остатки Белой, деникинской армии еще ранее разрозненно и навсегда покинули Родное Отечество, ради которого, до последнего отстаивая рубежи, гибли с честью и славой, до конца, не веря и не осознавая; что же произошло с обезумевшей Россией?..

Прожив в Китае почти год, Олегу Крупинину не раз приходилось чувствовать, что кто-то организованно пытается следить за ним, но будучи опытным военным офицером, он умело уходил от неизвестных ему таинственных лиц, исполнявших роль уже не скрытных шпионов, а откровенных бандитов, возможно нанятых для его устранения. Однажды они даже стреляли в него, но удача сопутствовала и не отвернулась. Одного он не мог понять; кому это было нужно? Пока он находился под покровительством еще влиятельного в Маньчжурии генерала, его жизнь была в безопасности. С учетом намерений выехать в соседнюю страну и прекрасно понимая, что покровительство не длится вечно, ему стоило побеспокоиться о своем будущем. Вскоре, со следовавшим в западную Монголию караваном, Олегу удалось незаметно покинуть Харбин и наконец-то оторваться от назойливых шпионов не известной ему «масти».

Монголия, страна тайн и загадок, во многом приспособила Олега к трудностям, с которыми ему еще предстояло столкнуться в жизни. Вынужденное одиночество с думами о смысле жизни, без Родины и Отечества, среди окружавшей тебя всюду дикой природы, научило выживать, и бороться с чувством бесполезности своего существования, не несущего ничего, кроме страданий и осознания того, что нужно выстоять, иначе для чего все эти бессмысленные муки бесконечного пути? Когда есть только «жажда»: желание жить, утолить голод, напиться воды, обрести свободу для долгожданной встречи с женой и сыном, которых возможно уже и нет в живых, а ты еще есть и еще жив, еще дышишь, еще пьешь воду из родника. Вот она, закалка воли, вот она жажда выдержать, не сломаться и добраться до Родины, следуя все той же, неизменной цели, и никак не уйти в этой бескрайней степи от разговора с самим собой. Старый чабан советовал ему говорить голосом, словно с собеседником; так с ума можно не сойти, когда долго идешь в одиночестве. Хотелось собрать остатки последних сил и закричать во все горло с какой-нибудь безлюдной, монгольской сопки: «Где вы, мои родные!.. Я хочу к вам!». Но твоим, никому не нужным стонам, внемлет лишь гуляющий по бескрайним долинам ветер, слышат суслики да безразличные овцы…

Разговаривая с местными монголами, Олег слышал, что в минуты отчаяния и безысходности можно почувствовать дыхание земли и неба; когда стихает ветер и замирает солнце, тогда мягкие воздушные волны доносят музыку великой вселенной, трогающую сердца людей, птиц и животных. Все, что живо на земле, шепчет в эти таинственные минуты молитву и ждет решения своей участи. Это бывает, когда Царь Мира молится в своем великом дворце, вопрошая о судьбах земных народов. Мудрые и молчаливые монахи говорили, что в древней Буддийской литературе есть суровые пророчества о временах, когда разразится битва между злыми и добрыми духами. Тогда в мир придет неведомое доселе зло и завоюет его. Расцветут низменные инстинкты толпы и человек отлучится от Бога и духовного истока.

Долгое блуждание по Монголии, в надежде выйти наконец-то к отрогам западного Алтая и Салаирского Кряжа, сталкивало Олега с простыми, но очень проникновенно мыслящими людьми. Он начинал понимать, что в образе Революции и последовавшей за ней, бесчеловечной, Гражданской войны и пришло в его страну то зло, о котором говорили народу Буддийские Ламы. Оно повернуло вспять колесо развития и прогресса, преградило путь к Богу… И этой преградой была новая власть, которая внушает Русскому народу идеологию мнимого братства для спасения всего человечества от буржуазии и капитала, круша при этом церкви, уничтожая веру; в ее ли компетенции брать на себя ответственность за убеждения всех людей живущих на планете? Куда уведет она народ Русский?..

Но куда же тогда идет он сам? В какую страну стремится вернуться, отчетливо осознавая, что его там ждет? Там жена и сын — это главнее. Пусть нелегально, пусть под чужим именем, но он любой ценой должен встретиться с ними, иначе гибель; душа разорвется и лопнет сердце, и день, и ночь не находящие себе покоя. Только бы увидеться, обнять жену и сына, чувствуя истомленной душой желанный запах семьи, близость родного дыхания, а там — будь, что будет. Это стремление помогало Олегу выживать в суровых, безлюдных пустынях западной Монголии, когда он уже был близок к отчаянию. Однажды, на юго-западной границе с Китаем, он был схвачен необычайно своенравными и суровыми воинами Хунхузами и долгое время провел в изоляции. Позже, будучи изгнанным, он по чистой случайности, попал в один из Ламаистских монастырей, где обрел учителя и даже, вникнув в древнюю философию Буддизма, изучал ее, смирившись с участью изгнанника.

Все эти годы Советская Россия жила идеями строительства Социализма; шла коллективизация, а затем и индустриализация страны, о жизни которой Олег практически ничего не знал. На фоне выполнения столь грандиозных задач, Советское правительство имело большие планы по распространению своего влияния на Азиатские народы. Русские эмиссары вели свою пропаганду и в Монголии, и в Китае, что и привело в конечном итоге к ухудшению их отношений. Еще больший интерес к приграничному с Китаем Тибету питало Английское правительство. Однако, Революция отстранила эту горную страну от всякого общения с Россией. Поэтому, несмотря на огромный внутренний страх перед захватническими тенденциями Лондона, произошло дальнейшее сближение Англии с Лхасой, красивой столицей Тибета.

После Версальского мира, Англия просто форсировала захват Тибета, пытаясь привлечь на свою сторону Ламство и окончательно поссорить Тибет с Китаем, одновременно получив возможность воздействия на просторы Средней Азии, подконтрольные Советской России. Территория Тибета в своей южной и юго-восточной части представляла плацдарм для наступления Англии на Китай и внедрение в эти земли являлось непременным условием для возможности сохранения контроля над юго-западом Китая. Поэтому Тибет представлял собою страну, в которую европейцы стремились проникнуть со все возрастающим упорством: «Те, кто под Тибетским небом, цвета светлой бирюзы испытал палящие лучи солнца и холод зимних ночей, кому посчастливилось унести с собой воспоминание о белой с золотом расцветке Лхасы, не способен это забыть никогда», — отзывались те из путешественников и миссионеров, побывавших там хоть однажды. Пусть никто и не принуждал рьяных исследователей в их свободной деятельности, но для многих из них Тибет оказался страной их гибели.

И вот, у Олега Крупинина появилась возможность с одним из европейских путешественников, вернее сказать, религиозным миссионером, проникнуть из долин Тибета и западного Китая на территорию Горного Алтая, под видом английского подданного, оказывающего миссионеру посильную помощь. Этот образованный иностранец глубоко симпатизировал Олегу, жившему когда-то в прошлом, в тех очень «привлекательных» местах. Исследователя интересовали вопросы духовной Шамбалы, охватившей своей философией управление свободами и материальным развитием человека, с чем он не совсем соглашался.

С искренней благодарностью в душе простился Олег Крупинин с иностранными миссионерами, вполне официально преодолевшими Советскую границу. Их дальнейший путь лежал к поселениям Теленгитов. О них было сложено много легенд и преданий. Эти представители редких народностей являлись приверженцами различных конфессий и верований, поэтому из всех жителей горного Алтая, вновь прибывшие миссионеры, их предпочитали особо.

Оказавшись на территории гористого, западного Алтая, почти на родной земле, пусть даже далеко от города, куда всем сердцем хотелось попасть как можно скорее, Олег отправился в сторону Барнаула самостоятельно. Имея на руках не совсем легальный английский паспорт с истекающим уже через несколько недель сроком пребывания в Советском союзе, но позволивший ему перейти через границу, Крупинин, будучи уже сэром Смитом Коллинсом, конечно же в первую очередь мечтал увидеться с семьей. Восемнадцатилетний, взрослый сын, которого он помнил лишь маленьким, наверняка узнает и примет отца, он обязательно найдет и заключит его в свои объятия, пусть даже будучи сэром Смитом. Но было одно обстоятельство, о котором никогда, за время своих странствий по Китаю и Монголии, Олег не забывал, и имена шаманов-оленеводов, подобно Буддийской мантре монотонно звучали в его голове. Пусть прошло уже тринадцать лет, но прежде всего он должен будет исполнить последнюю просьбу своего погибшего товарища. А значит путь его лежит в Ленинград. Как было странно произносить измененные имена городов; как его родного, так и Северной столицы России, испокон веков носившей имя Великого Петра. Города, изменившие имена своих героев звучали непривычно: был забыт Петр первый, точно так же, как и Николай второй. В этой новой, не узнаваемой им стране, казалось поменялось все и даже люди были другими. Шагая по площадям, с высоко поднятой головой, они считали себя строителями Коммунизма, неся в руках красные плакаты и флаги, тая в горячих сердцах, наполненных кровью того же алого цвета, идеи международного интернационала. И под неумолкаемый звон духовых оркестров, всюду была слышна эта, ставшая почти гимном, песня с волнующими души словами: «Мы наш, мы новый мир построим…»

«Ну что же, — как-то весело решил для себя Олег, — коль с кумачом, так с кумачом!..» — по крайней мере у него есть хоть какой-то документ, чтобы оставаться иностранным подданным, со всей присущей ответственностью. Ну а там, полагал он, время само расставит акценты и определит его дальнейшую судьбу.

Как глубоко любящего свою Родину человека, Крупинина непривычно вдохновляло неудержимое стремление народа к великому будущему и скорое построение этого, нового мира уже чувствовалось во всей их вдохновенной вере своему вождю мирового пролетариата, с громким именем, которое не нужно было слышать; оно читалось и было всюду. Олегу даже показалось, что народ очень быстро забывает своих прежних вождей. Видимо в преддверии выполнения предстоящих грандиозных задач, смерть Ленина остудила Революционный порыв народа, и все приступили к мирному строительству. По стране Советов широкой поступью шагали энтузиасты, строители колхозов и созидатели своей промышленности; шла индустриализация страны. Много всего необычного пришлось увидеть Олегу Крупинину, за время пока он через Новосибирск и Москву добирался до города на Неве. Однако, на фоне, казалось бы, всеобщего единодушия, все чаще стали встречаться плакаты и лозунги, несущие совсем иное содержание. Они неумолимо и одержимо вещали о том, что необходимо быть бдительным; враг не дремлет и нужно давить «гидру буржуазии», вести какую-то неведомую борьбу с некими «Врагами народа» и замаскировавшимися сторонниками старого, буржуазного порядка. Из всего Олег понял, что даже при таком счастливом строе с «Врагами народа» все одно приходится вести борьбу. Только вот в чем тогда отличие этого нового общества от свергнутого Царского режима, ведущего, в свое время, такую же борьбу с революционерами? Выходило так, что все, кто вдруг, по каким-то причинам, оказывался вне этих стройных рядов строителей первого в мире Социалистического государства, считался «Врагом народа» и происки этих врагов, судя по плакатам были всюду. Олег Крупинин, хоть и был сэром Смитом Коллинсом по паспорту, но ощутил себя одним из них. Он стоял на Невском проспекте с чувством явившегося в родную, но чужую ему страну, для свершения на деле тех самых происков мирового капитала или даже для некой тайной, зародившейся в глубинах натерпевшейся души, диверсии непоправимого масштаба.

Ну что же, все правильно; он уже проник на территорию страны почти незаконно, выходит и действовать придется скрытно и осторожно, в противном случае его могут выкинуть из рабоче-крестьянской среды в считанные часы и тогда в лучшем случае он вновь окажется на чужбине, а в худшем его ждет разоблачение с известными последствиями. Единственным утешительным фактором было время; прошло тринадцать лет успешного строительства Социализма со времени его эмиграции в Китай. Сын вырос, жена одна воспитала его и сейчас вероятнее всего она замужем, и возможно живет уже в другом месте. Ну что же, он не станет рушить ее сложившуюся, устроенную жизнь. Важно было увидеть сына. Такого рода тревожные чувства, обрушившиеся вдруг на Олега еще там, в Сибири, когда на железнодорожном вокзале он приобретал билеты в Москву, и настораживали, и пугали его. Он даже не сделал попытку отыскать свой дом и обнять сына. Ему от чего-то стало страшно появляться перед родными и близкими людьми, тоска по которым помогла ему выжить. А вот теперь, когда он стоит у порога и остается сделать последний шаг навстречу, он малодушничает, опасается или скорее раздумывает сделать ли этот шаг? Он боится вовсе не за себя, а опять же за родных потому, что уже стал догадываться о возможных последствиях, в случае неожиданного появления в кругу семьи, а тут еще его статус подданного иностранного государства. Кто он?.. Зачем явился?.. Он стал чужим для всех, он стал «Врагом народа» и отчетливо понимал, что с этим ему предстоит жить. Но, после всего, что довелось перетерпеть, он не мог и не желал мириться с неприятием на Родине. Будучи вне Советских законов, считаться с его сомнительным прошлым, станет для врагов большой привилегией и даже заслугой в разоблачении вражеского агента, легально умудрившегося проникнуть в страну.

Все это лишний раз убеждало его в правильности выбранного решения; он не имеет права неосторожно сломать жизнь близким, подвергнуть их опасности. Значит прежде всего дело, а позже он обязательно найдет повод увидеться с женой и сыном, сказать главное; что он любил и всегда помнил о них, и надеется на прощение.