de omnibus dubitandum 104. 96

ЧАСТЬ СТО ЧЕТВЕРТАЯ (1881-1883)

Глава 104.96. КРАЙНОСТИ, МЕЖДУ КОТОРЫМИ МНОГО ДРУГИХ ТОЛКОВ…

1881

№ 1

30–31 августа {Год написания письма установлен по упоминанию отложенной коронации Александра III и Всероссийской промышленной и художественной выставки, открывшейся в Москве на Ходынском поле 20 мая 1882 г. (закрыта 15 сентября). Выставка была посвящена достижениям России за четверть века (1855–1880)}.

             Всемилостивейший Государь!

    С самой минуты, когда 30 августа {30 августа праздновались именины Александра III} увидел Вас под ярким солнцем залитым лучами любви к Вам и радости тысячей о свидании с Вами, непреодолимое чувство влечет к беседе с Вами до того сильно, что разум соображений не может победить разума сердца, и дерзновение становится в душе как бы обязанностью.

    Куда бы не пошел, с кем бы не заговорил, несомненно, одно: везде и все в настоящее время в России в живой зависимости от вопроса: будет или не будет венчание и помазание Вашего Величества на царство {Сроки коронации не были установлены законодательно. От воцарения до коронации Александра I прошло полгода, Николая I – 9 месяцев, а Александра II – полтора года. Коронация Александра III была первоначально назначена на май 1882 г., однако в связи с беременностью императрицы Марии Федоровны она была отложена на год и состоялась 15 мая 1883 г.}.

    Всякое дыхание жизни в России в общении с этим вопросом: «Кто решится настаивать, кто решится советовать Царю теперь венчаться, кто приймет на себя ответственность за последствия такого совета», – так говорят иные.

    Таким словам, носящим характер предосторожности, жизнь противопоставляет другие слова: надо, надо как можно скорее дать России зрелище миропомазания и венчания на царство своего Царя, ибо всякое медление в этом священном событии производит в иных смущение, в других ощущение, что свыше нет признавания великой и чудотворной силы Таинства Церкви, в третьих сознание, что сверху нет уверенности в порядке и, доверия к народу, и во всех вследствие этого какое-то тяжелое неведение, сомнение, тревожное состояние опасения и смущения…

    Кто может взяться за решение вопроса: в котором из сих мнений правда?

    Никто!

    Кто может советовать?

    Никто!

    Бог один пошлет Вам на душу, Государь, наитие Своего Разума для решения сего вопроса. Но прежде чем, возглаголет Господь, тот, кто верует в Него и любит Вас, Государь, может, а порою и должен дерзать доводить до Вашего сведения мысли во благо и во славу Ваши, по мере человеческого разумения.

    Толков не оберешься.

    Одни говорят: в Москву поехать надо, но на выставку, а не для коронации; другие говорят: хорошо ли посетить выставку, а отложить, важнейшее в той же Москве – коронацию.

    Привожу эти два толка, как крайности, между которыми много других толков, и можно ли всеми руководствоваться. Но посреди этих громко, а иногда легкомысленно высказываемых ежедневно людских суждений есть смиренные голоса глубоко верующих в Бога и глубоко Вас любящих людей, которые похожи на шепот молитвы в шуме и громе толпы.

    К нему нельзя не прислушиваться, ибо там чуется искренность и слышится чистота. Об этом-то вдохновенном верою в Бога и любовью к Вам шепоте я и дерзаю писать к Вам, Государь!

    Что может, говорят одинокие благочестивые люди, отдалять венчание на царство?

    Опасения, вызванные непобежденною еще крамолою?

    Но, отвечают они, эти самые опасения как проявление неуверенности в порядке и безопасности, не суть ли одна из причин, одна из стихийных сил, поддерживающие дерзкое и преступное дыхание крамолы?

    Крамола есть мерзость, духовно, однако связанная с испорченным обществом: всякое впечатление в этом порченом обществе отражается впечатлением в крамоле. В обществе неуверенность, крамола ободряется, общество ободряется, крамола падает духом, общество испытывает благотворное действие силы и неустрашимости Власти, крамола начинает отпадать от общества и гнить.

    В России это особенно несомненно.

    Крамола может при известных условиях дойти до поразительных размеров силы и при других условиях поразить своею ничтожностью, быстротою своего исчезновения, ибо вся ее сила, вся ее уродливая жизнь в полной зависимости от того волшебного, только в России существующего начала Власти, которое в ней, то есть в России, все творит и все решает.

    Власть, видимо сильна, вся Россия оживает вдруг, и крамола от этого оживления России убивается, Власть слабеет, Россия вдруг замирает, и крамола от замирания России получает жизнь. Не должно отрывать глаза от ужасов пережитого.
 
    В них страшно убедительная сила урока.

    Как только Власть стала считаться с обществом в смысле признавания за ним права требовать для "мнимого блага России" (кавычки мои - Л.С.) ослабления этой Власти, Власть явилась неуверенною в Себе и за Себя, и с ужасающею силою немедленно из общества, почуявшего ослабление Власти, стала зарождаться и развиваться крамола.

    И затем, чем лихорадочнее, чем бессвязнее с общим состоянием и течением дел распущенности становились меры борьбы с крамолою, меры, прежде всего проявлявшие сознание себя в опасности, сознание неуверенности в порядке и, в праве оный требовать, и казни над одними сливались с заигрыванием с другими во имя популярности, и, общество все более и более расшатывалось от зрелища нетвердой Власти, тем дерзновеннее и безумнее становилась крамола.

    Уже одно то, что ее признали силою равною в борьбе с тысячелетнею Россиею, с вековою Монархическою Властью, ДАЛО КРАМОЛЕ АДСКУЮ ДЕРЗОСТЬ (выделено мною - Л.С.).

    И обожаемый наш Государь, Ваш Родитель, видимо падая под ударами злодеев, до бесконечности безумных, невидимо, увы, пал жертвою тех людей, которые, не понимая: что такое Россия, что такое Русский Царь для нее и в ней, что такое Русская Церковь, легкомысленно до преступности дерзали советовать Ему, Русскому Государю, не только потому чтO Он совершил, но и потому что Он был Царем, имевшему силы победить не то что крамолу, но мир весь, дерзали советовать, говорю я, для спасения Власти, ослаблять ее, для спасения России, заставлять ее думать, что у Русского Царя может оспаривать власть [А.И.] Желябов…

    Что такое коронация? Для европейских государей это обряд, служащий торжественным дополнением или украшением вступления на престол; это так сказать более или менее пышная церемония.

    Совсем другой смысл и иное значение имеет коронация в России, для русского народа.

    Венчание на Царство и соединенное с ним миропомазание есть первое действие вступающего на престол Русского Царя. Это не дополнение, а осуществление самого воцарения, осуществление титула нераздельного от титула Царя – Помазанника Божия, оправдание слов: Божиею милостью в царском титуле, ибо милость Божия является посредством венчания и посредством миропомазания.

    Отсюда понятно важное духовное значение для народа венчания на царство: перед лицом его Царь идет в Церковь испрашивать благодать Божию на царствование и в Церкви получает чудотворною силою миропомазания освящение самодержавной и неограниченной власти.

    Эту власть Русский Царь преемлет по верованию своего народа только от Бога; следовательно, пока видимого знака для народа нет того, что Бог освящает власть Царя посредством таинства, значение в народе Царской Власти невольно, так сказать чуянием, умаляется.

    Кроме того важно значение для народа коронации и тем, что свидетельствует о вере Царя, о признании себя без благодати Божией и без Его силы не в силах царствовать.

    Европейские владыки могут медлить, могут даже пренебрегать коронованием. Они царствуют по договорам или вследствие переворотов.

    Но замедление для Русского Государя венчаться на царство является в глазах верующих русских людей как бы свидетельством того, что Царь не ставит выше всего и прежде всего торжественное обращение к Богу для испрашивания у Него силы, благодати и милости.

    Значит всякое медление в совершении таинства вносит сверху в жизнь и в душу верующего человека чисто религиозное смущение относительно своего Государя.

    Обычай последних царствований, соединив с коронациею ряд праздников, ввел медление этим событием целым траурным годом, хотя уже и это не совсем правильно, ибо увеселения не суть неотъемлемая принадлежность венчания на царство, тогда как венчание на царство есть неотъемлемая принадлежность вступления на Русский Царский Престол.

    Но затем есть и другое значение у нас венчания на царство, в настоящее время особенно важное. Оно есть торжественное, всенародное, перед Богом и людьми, перед Россиею и целым миром исповедыванье самодержавной и неограниченной власти Русского Царя-Помазанника, и утверждение оной благодатными таинствами Церкви.

    С этой точки зрения медление венчанием на царство в нынешнее время сопровождается важными для Власти неудобствами.

    С одной стороны, является, как бы ежедневный повод ссылаться на факт медления коронациею как на доказательство, что нет уверенности в безопасности для Власти и порядка, что страшно влияет на волнение умов и на усиление смутного беспокойства; с другой стороны через одних умышленно, через других по легкомыслию входит в общество толк о том, что из опасения крамолы и в виду неуверенности в порядке ближайшие советники Царя, будто бы не отвечая за Его безопасность у Престола Божия во храме и в столице России, советуют медлить торжественным подтверждением Самодержавия Русского Государя, то есть первым действием нового царствования, первым и для всего народа важнейшим.

    Таким образом, тот злополучный факт, что с крамолою считается на Руси Власть Самодержавного Царя, столь роковым образом повлиявший на усиление крамолы и ослабление Власти в минувшее царствование, зарождается в толках, вызываемых медлением коронациею в обществе, при начале нового царствования. Между тем именно это священное торжество для русского Царя и для его народа является в настоящее время безотлагательно нужным, как единственное средство положить конец беспокойству и сомнениям в обществе, и во всем блеске великого дня освятить для народа Своего Самодержавие Русского Государя.

    Наконец в благоговейном шепоте благочестивых людей о сем священном предмете слышатся и такие мысли.

    Есть два способа обставить святое торжество.

    Один – по обычаю, и даже более против обычая, в обстановке особенной пышности и великолепия, дабы все умы испытали впечатление блеска и торжественности явления Самодержавного Царя своему народу в день венчания на царство!

    Другой способ может сильнее еще первого повлиять благотворно на умы.

    У многих на душе мысль, что даже торжество венчания на царство не может изгладить в сердце Царевом воспоминания событий, в печали коих Он вступил на родительский престол.

    Под впечатлением этой мысли слагается в душе другая мысль: какую глубокую силу имели бы для России и во благо Власти такие слова в торжественном обращении Царя к народу, в которых Государь, объявляя о Своем намерении венчаться на царство и испросить у Бога благодать Помазания для царствования во благо и, в славу России, не сомневается ни единой минуты в том, что его верноподданные поймут и разделят с Ним те чувства, которые при воспоминании о горе, испытанном Им и Россиею, не дозволяют Ему, с священным торжеством соединять обычные увеселения.

    Вот что я слышу в речах людей, честно Вас, Государь, любящих.

    От себя да будет мне дозволено прибавить одно воспоминание. В годах моей молодости запечатлелись на всю жизнь в памяти сердца воспоминания из рассказов, со слов самого покойного Государя, о чудотворном действии на Него венчания на царство и миропомазания.

    Все сомнения и беспокойства исчезли: на душе стало светло, ясно и спокойно; смирение вошло в его душу: ощущение Божьей помощи стало ему несомненным; вера в Промысл Его стала несокрушима. Я сам лично об этом чудотворном действии коронования и миропомазания на покойного Государя слышал от Вел[икой] Кн[ягини] Марии Николаевны. О, да, ни на секунду не сомневаюсь в том, что Вас, Государь, ожидает при венчании на царство великое чудо явления над Вами Божией благодати. Вы войдете в храм удрученным, Вы выйдете из него светлым, сильным и непобедимым. Бог воскреснет для нас над Вами, и враги Его и враги Ваши расточатся.
30–31 августа, С.-Петербург

Не подписываю, Государь, ибо Вы знаете по почерку, кто Вам пишет*.

*) МЕЩЕРСКИЙ Владимир Петрович, князь - известный журналист и беллетрист (1839 - 1914)(см. фото) - по матери внук Н.М. Карамзина. Родители Мещерского, Пётр Иванович и Екатерина Николаевна, принадлежали к ближайшему окружению Пушкина, его бабушкой была С.С. Мещерская, переводившая с французского. Брат - Элим Петрович, р. ? г., дипломат. Умер 1844 г. Его жены Варвара Степановна, р ? г. Дочь - Мария Элимовна, р. 16 февраля 1844 г.
Родился в Петербурге, крещен 4 февраля в церкви Св. Великомученика Пантелеймона при восприемстве С.С. Кушникова и бабушки Е.А. Карамзиной. Окончил Императорское училище правоведения (1857). В службу В.П. Мещерский вступил 11 мая 1857 года. С 1861 года — в звании камер-юнкера; с 1872 года — в звании камергера.
В молодости, как чиновник особых поручений министерства внутренних дел, много ездил по России. Свои поездки он описывал в письмах великому князю Александру Александровичу (позже Александр III), а также в путевых очерках: «Очерки нынешней общественной жизни в России» (СПб., 1868).
Мещерский получил наибольшую известность как влиятельный консервативный публицист и консультант правительства (сперва Александра III, затем, после кратковременной опалы, — Николая II), прославившийся своим предложением «поставить точку» реформам Александра II.
Окончил курс в училище правоведения; был полицейским стряпчим и уездным судьей в Санкт-Петербурге, чиновником особых поручений при министре внутренних дел. С 1870 г. был причислен к министерству народного просвещения, при котором состоял до смерти, имея звание камергера. Первый литературный труд его: "Россия под пером замечательного человека", появился в "Русском Вестнике" конца 1860-х годов. Его комедия "Миллион" в свое время имела успех. Значительной распространенности достигли его, по преимуществу сатирические романы из великосветской жизни (некоторые из них изданы под инициалами К. В. М.): "Женщины из петербургского большого света", "Один из наших Бисмарков", "Лорд Апостол в петербургском большом свете", "Хочу быть русской", "Тайны современного Петербурга", "Ужасная женщина", "Реалисты большого света", "Князь Нони", "Граф Обезьянинов", "Ужасная ночь", "Мужчины петербургского большого света" и др. Публицистическая деятельность Мещерского началась в "Северной Пчеле", продолжалась в "Московских Ведомостях", "Русском Инвалиде", "Русском Вестнике" и др. изданиях. В 1872 г. Мещерский предпринял издание газеты "Гражданин", сначала еженедельной, позже выходившей 2 раза в неделю и, одно время, ежедневной. Кроме того, издавал журналы "Добро" и "Дружеские Речи" (с 1903 г.). Большие связи Мещерского в придворных и правящих сферах давали ему возможность, знать и оглашать факты, не проникавшие в другие органы печати; это поддерживало в обществе интерес к "Гражданину", носившему ярко-реакционную окраску. "Гражданин" сделал своим политическим девизом стремление "поставить точку" реформам Александра II и, не останавливаясь на этом, стремился к восстановлению дореформенных порядков. На страницах своих органов Мещерский вел борьбу с земством, с судом присяжным, со школой, с крестьянским самоуправлением. Журнальная деятельность и личное влияние Мещерского сыграли роль в ряде мероприятий царствования Александра III, особенно при введении земских начальников. Большое влияние имел Мещерский при замещении различных административных должностей, до министерских постов включительно. Влияние это пошатнулось в конце царствования Александра III, после обнаружения злоупотреблений при сдаче Мещерского громадного типографского заказа одним из выдвинутых им министров. Позднее, влияние Мещерского опять было значительно. Отдельно изданы сборники статей Мещерского: "Речи консерватора" (Санкт-Петербург, 1876), "Что нам нужно" (Санкт-Петербург, 1880); "В улику времени" (Санкт-Петербург, 1881) и др. Большой интерес представляют, охватывающие 1850-94 годы мемуары Мещерского. - См. "Мои воспоминания" (3 части, Санкт-Петербург, 1897 - 1912)