Судьба одного героя

После службы в армии я вернулся в родной НИИ. К сожалению, в моём отделе штаты оказались заполнены и меня оформили, даже не уведомив меня, в лабораторию регулировки аппаратуры «Опытного завода» при НИИ. 
Когда я это услышал, я тут же позвонил зам. нач. отдела.
- Боря, ты же оформлял меня к себе. Что произошло?
Он сильно удивился, побежал в отдел кадров и вышел ко мне с пасмурным лицом.
- Понимаешь, распоряжением директора НИИ сейчас  эта лаборатория укомплектовывается в первую очередь. Но ты не расстраивайся. Поработаешь пару месяцев, а потом мы тебя перетянем к себе.
Что ж, я потерял интересную работу разработчика, но получил работу регулировщика с зарплатой вдвое большей. Именно она и стала решающим аргументом в пользу выбора места работы.
 
Коллектив лаборатории был дружелюбным, но каждый был своеобразной личностью. Лаборатория располагалась в двух комнатах. В наей была только одна девушка, в другой были только девушки. У них профиль работы был иной. Там требовалась нежность женских рук. Наша комната примыкала стеклянной стенкой к цеху, где сидели монтажники аппаратуры. И они, и мы у них были как на ладони. Но в праздники во второй комнате, которая имела режим секретности, и не всякий имел туда доступ, девушки накрывали стол. И мы спокойно праздновали даже со спиртными напитками.

Коллектив наш был молодой. И только один пожилой мужчина был среди нас. Он пришёл в лабораторию незадолго до меня. Был не видным человеком. Приходил на работу в тёмно сером костюме и светло серой рубашке. Был малоразговорчивым, даже, я бы сказал, замкнутым.  Работал он распредом, распределителем работ. Всё, что приходило и что выходило из лаборатории, он записывал.  И раздавал поступающие работы. Потом я узнал, что он военный пенсионер.
Он отличался уравновешенностью и каким-то внутренним спокойствием. Несмотря на его маленькую должность, фактически он был правой рукой начальника лаборатории. Его слово часто было решающим, и никто не отваживался ему противоречить.
Меня сразу привлекло его лицо.  Было видно, что оно обожжено при каком то несчастном случае. Никто не знал, что с ним произошло. А расспрашивать было  неэтично.

Я пришёл работать в середине лета. После этого прошёл почти год, когда подошла очередная годовщина праздника «День Победы». Как я уже говорил, на праздники мы организовывали стол, но Николай Иванович, никогда не оставался с нами. На наши приглашения он говорил.
- Вы молодёжь, празднуйте. А мне старику домой надо. Там у меня жена стол накрыла, ждёт.
И вот, очередная дата «День Победы».  9 мая выходной день, поэтому мы седьмого скидываемся, чтобы восьмого прийти с уже купленными продуктами. Но восьмого ещё до начала работы в цехе начинается суета. Наш начальник с начальником цеха что-то организовывают. И вот появляется в дверях цеха Николай Иванович в тёмно синем костюме, в светлой рубашке и галстуке. А на его пиджаке мы видим гос. награды. Орден Отечественной войны, орден Красного знамени, орден Красной Звезды и несколько медалей. Весь цех и мы уже стоим и ждём. Начальник цеха поздравляет Николая Ивановича и вручает ему грамоту. Наш начальник букет цветов. А член профкома завода коробку с подарком. 
Николай Иванович приятно удивлён. На его обожженых губах видна улыбка. Он благодарит всех.
 
Народ постепенно расходится по своим рабочим местам. Николай Иванович раскладывает на своём столе грамоту, цветы и подарок. Заходит Евгений Геннадьевич, начальник лаборатории.
- Николай Иванович, сегодня мы вас отпустим после обеда. А на обед, пожалуйста, за наш стол.
Ваш праздник завтра, а сегодня вы с нами.
- Хорошо, - отвечает Николай Иванович, и его тут же вызывает нач. цеха.
Оказывается, идёт фотографирование всех ветеранов ВОВ. Поэтому Николай Иванович пришёл такой торжественный.
 
До обеда работают напряжённо те, кому надо срочно сдать работу. А остальные больше болтают или помогают девушкам в организации стола.
Но вот и время обеда. Звучат тосты, мы выпиваем, закусываем… Уже начались, как обычно, разговоры на разные темы.   И вот тут Лиза произносит.
- Николай Иванович, расскажите нам, пожалуйста, кем вы воевали?  И за что получили свои награды? Всем это очень интересно и каждый хотел бы задать этот вопрос. Но первой решилась на это Лиза.

Лиза симпатичная армянка тридцати лет, замужем и имеет сына. По ней вздыхает наш Жора. Высокий парень с мужественным лицом тридцати восьми лет. Он тоже женат и имеет дочь. Лиза знает о его «слабости» к ней и пользуется этим, когда надо попросить кого-то помочь. Например перенести нужный, довольно тяжёлый прибор на её стол.

Николай Иванович вздыхает, видимо, чтобы сосредоточиться. В паузе кое-кто придвигается поближе.

- Я был лётчиком. На фронт попал, когда немцев гнали уже на запад. Мне тогда было двадцать лет. Наш полк истребительной авиации должен был сопровождать бомбардировщики и защищать их. Опытные лётчики с большим налётом, летали на свободную охоту. А мы чаще вылетали на дежурство, когда надо было нести охрану важных объектов, например мостов, рокадных дорог. Мы летали парами. И заметив немецкие бомбардировщики, сообщали в штаб полка для вызова подкрепления. Если запасов топлива в баках было достаточно, дождавшись своих,  вступали в бой, а если нет, возвращались на аэродром.   
- А надолго хватало бензина? – спросил я.
- Если активный бой, минут на сорок. А если просто «барражируешь», поставишь на малый газ, и до полутора часов можно было продержаться.
- А сколько самолётов вы сбили? – спросил Жора.
- Сам сбил только одного. А в группе ещё четырёх.
- Как это?

Когда идёт групповой бой, там всякое происходит. Я сбиваю самолёт, а он дымит, но летит. Может упадёт, а может и нет. Поэтому, кто ближе оказался, тот  и добивает его. А после возвращения на аэродром, когда пехота подтверждает, что самолёт упал, его записывают на всю группу. Но командир группы решает, на кого его записать. Сбитых бывает больше, чем подтверждённых, но их не засчитывают. А подбитых у меня больше десятка. За эти пять мне и дали орден Красного знамени. Боевых вылетов у меня записано около сотни. Но ведь не в каждом бою сбиваешь.
Войну я закончил в госпитале. В одном из боёв меня сбили. Пока переваливался через борт, а попробуй перевалиться, когда сзади парашют тянет, а встречный ветер вдавливает обратно в кабину… Вот тут мне пламенем горевшего двигателя лицо и обожгло…

В этом бою бомбардировщики очень удачно отбомбились, а мы отогнали немцев от них. За этот бой мне дали орден  Красной звезды. А после окончания войны мне орден Отечественной войны вручили. Но с лётной работы меня после госпиталя списали. Зрение потерял. И долго лечился, лицо восстанавливали… Дослуживал до пенсии на земле.
Николай Иванович замолчал. Молчали все…

- А давайте выпьем за здоровье Николая Ивановича, - предложил наш начальник Евгений.
Все зашевелились, стали наливать кому вино, кому покрепче. Все чокались с ветераном. Николай Иванович выпил свою рюмку, поставил.
- Всё, ребята, спасибо! – и стал собираться.
- А как же торт, чай?
Но Николай Иванович не остался. Ему положили в пакет коробку конфет для жены. И он ушёл, унося цветы и подарок.

Вот так в одном внешне не выдающемся человеке может оказаться настоящий герой! Из тысяч сбитых за войну самолётов врага он  сбил всего пять. Мало это или много? С одной стороны ничтожно мало. Но если вдуматься, сколько труда, физических и моральных сил было вложено, чтобы победить в бою. Сколько мужества необходимо было, чтобы не испугаться врага и решительно пойти ему навстречу!…  В том малом отрезке событий, о которых он рассказал, сосредоточена его жизнь в судьбе целой страны.

Моя бабушка в годы войны работала фельдшером в госпитале. Там выхаживали раненых на фронте. Но были и дезертиры, которые отрубали себе пальцы, простреливали себе руки, вводили себе в ноги керосин, чтобы появились язвы. Их преступления выявляли и судили. Были и те, кто бежал от мобилизации, как это происходило и у нас сейчас.

Но патриотизм генетически присущ большинству народов нашей страны. Как тогда, так и теперь многие добровольно пошли на фронт.
Такими были и мой отец, Ефим Григорьевич, и его друг, Алексей Дмитриевич, и Николай Иванович, которые после окончания школы сразу ушли на фронт. Честь им и Слава!