Диковина

      (по  мотивам сказки " Сестрица Алёнушка и братец Иванушка)


 Случилось это  в  Новолетие, как раз в тот денёк осенний , когда грань между светом и тьмой  ровно посерёдке. Марьюшка с Данилкой с утра пораньше  отпросились у маменьки в соседнюю деревню  на гуляния - вокруг костра танцевать  да песни петь, мать-природу славить за урожай посланный. Деревня та была побогаче , чем их и хат в ней было поболе. На хороводы много народу собиралось. А ещё - жил в деревне тот, кто был сердцу Марьюшкиному милее всех. 
    Маменька поворчала- поворчала, но детей отпустила, с наказом  обратно ворочаться с соседскими ребятишками. Беспокоилась она очень за них. Особенно после того как отец пропал. Случилось это  сразу после рождения Данилки. Купил батюшка  на базаре козу-кормилицу, чтобы молоко в доме всегда  было, а она через три дня убежала. Вот и отправился он её в лес искать. С тех пор и сгинул. Шло уж десятое лето.
      Собираются Марьюшка с Данилкой , а Матушка стоит и говорит:
- Не пей , Данилушка, водицу из Копытца, а то козлёночком станешь.
Поговаривали старожилы ,что когда-то, в давние времена в здешних краях, превратился  отрок один в козлёнка. Говорить-то говорили, да мало кто верил. Больше присказка была. Да и ручей рядом протекал- Копытец.  Прозвали его так  за то, что по берегу уж очень много следов козьих было. Да и не мудрено. Копытец близёхонько от деревни, а в деревне почти на каждом дворе -  коза. А то, и не одна.  И вода в Копытце  мутная ,с глиной перемешанная.
    Марьюшка прихорашивается , в косы ленты вплетает, сарафан любимый надевает, очелье, шёлком шитое, вокруг лба повязывает. Торбочку расшитую взяла, да украдкой от маменьки,  зеркальце в неё положила. А Данилка  только и взял, что флягу с водой и нож отцовский. Очень уж любил он в деревья "ножички" метать.
 Вот собрались и в путь двинулись. Деревня-то недалече была, чуть больше версты лесом,  ручей Копытец перейти да по косогору подняться.   Места знакомые, тропа, что дорога натоптана.
   Вышли ещё до полудня, солнышко светит, но уже по-осеннему, в воздухе пахнет яблоками да цветами из полисадников. Небо красивое, голубое и высокое.  А как к лесу подходить стали, так  грибами и прелой листвой запахло. Деревья высокие , кроны густые,  на тропе - полумрак. Солнце сквозь ветви пробивается  и свет его на много тонких лучиков рассыпается . Марьюшка  зеркальце достала , на себя взглянула, не расплелись ли косы, красиво ли повязана лента, улыбнулась сама себе,  и ну ловить зеркальцем "зайчиков солнечных"  и на деревья  пускать. А Данилка увидит " зайчика" и ножичком в него метит. Так и шли, играя и  смеясь по тропе, пока не добрались до мостка. Да и не мосток это был , а пара старых  березовых брёвен, через ручей брошенных.
     Только Марьюшка ступила на бревна, как промелькнуло что-то под ними тенью безшумной  да и замерло  возле коряжки  притопленой. Глянула Марьюшка и ахнула. Эка диковина! Стоит на воде ладейка чёрная, вся самоцветами усеяна. Сама не понять с чего сделана. Вроде как и дерево, а  металлом отливает. Каменья все на солнце переливаются, а венчает её голова козлиная. Да не пуста ладейка та. Лежат в ней плоды заморские , невиданные.  С виду, груши зеленые, только колючками все утыканы. В руки брать такие колко . И запах  испускают вкруг , как из помойной ямы.  Зажала Марьюшка нос  рукою да на Данилку обернулась. А он стоит как  зачарованный, в ладью взглядом вперился, ноздри раздувает, глаза блестят, на щеках румянец, как от мороза. Забеспокоилась Марьюшка, Данилку за рукав потянула, в глаза заглядывает. Очнулся он и говорит:
- Машута, давай ладейку эту выловим  и матушке отнесём. Вон в ней каменьев сколько.
 А фрукту чудную  сразу попробуем!
- Да как же можно, Данила! Чужая она! Ищет, поди, хозяин её.  Да и фрукты в ней порчены!
Ну, куда там!  Не слышал её братец и уж в воду за диковиной  полез. Только схватить хотел как шевельнулась ладья , из-под руки вывернулась и по - ручью в чащу лесную заскользила. Выбрался Данилка на бережок и ну, за ней вприпрыжку . Ничего перед собой кроме ладейки не видит, сквозь кусты  и осоку вдоль ручья  продирается.  Марьюшка за ним бросилась. Бежит, что есть силы, подол за кусты цепляется, репей ноги царапает,ветки косы треплют. Но не отстаёт от брата. Счёт времени потеряла. Вроде и бежит недолго а места-то вокруг чужие, незнакомые. Видит , сквозь заросли что остановился Данилка  и, вроде как, на валун большой запрыгнул. Припустила она  пуще прежнего. До братца несколько  шагов осталось, да силы Марьюшку  враз и  покинули. Столбом она встала , ни пошевелиться ,ни крикнуть не может. Только глаза всё видят, да уши слышат. А видят они ладейку злодейскую у валуна огромного. На валуне Данилка сидит. Фрукт  располовиненый  и долечка надкусанная рядом с ним на камне лежат. А сам Данилка уж почти весь шерстью покрылся, голова  козья, на ногах копытца, только что ладошки  ещё  прежние.
 Стоит Марьюшка, молится про себя, чтоб силы к ней вернулись да Данилка образ прежний принял, и вдруг слышит по праву руку шорох малый, как крадётся кто.  Мороз  по коже  пробежал с пяток до макушки , силы –то сразу  и вернул . Поворотила она голову,  да так и обомлела.  Дерево стоит вековое без единого листочка, всё плющом диким увито, меж  корней  дыра зияет, что пещера. А из пещеры той выбирается козёл чёрный. Шерсть длинная, клочковатая, борода плешивая  длиною с локоть, глаза  навыкате, сверкают да на  Марьюшку смотрят так, как-будто в душу заглянуть хотят. А на шее, под бородой у козла медальон странный висит.  На медальоне - огромный козий глаз янтарём светит. Смотрит  козёл на Марьюшку  и всё ближе к ней подбирается. Страх великий  одолел её.  С одной стороны ручей, с другой – чудище. Бежать некуда, укрыться негде. Только солнышко сил и придаёт. Выхватила Марьюшка зеркальце своё из торбы, поймала лучик,  и в глаз козлу целит. Да  руки трясутся, скользнул луч по бороде козлиной и прямиком на медальон и упал. В тот же миг  раздался звон как от стекла разбитого, осколки тонкие янтарные  от медальона в стороны полетели, а сам глаз моргнул и ожил. Замерла Марьюшка, не шелохнётся. Козёл тоже остановился, глазищами вращает, грудь вздымает, как- будто час его последний настал. Вот-вот дух испустит.  А глаз  оживший  моргает, свет солнечный в себя вбирает,  а  вместо него  лучи тьмы  испускает. Норовит прямиком в Марьюшку лучом чёрным попасть. Выставила Марья перед собой зеркало навроде  щита и  луч-то прямиком в него и угодил. От зеркальной поверхности  отразился и в белый тут же превратился.  Переливается, будто из перламутра  соткан. Застыл луч на миг, засиял всеми цветами радуги да в глаз левый  козлу и  ударил, как утонул в нём.  Пошатнулся  козёл и упал навзничь. Лежит - не шевелится. Боязно Марьюшке, но посмотреть - то любопытно . Одолела она страх ,   подошла поближе к чудищу.  А зеркало всё перед собой держит, вдруг опять пригодиться.  Только хотела нагнуться, да так и  обмерла. Лежит перед ней  не козёл страшный, а тятенька. В штанах черных, в телогрее на козьем меху, на шее , где медальон висел - ладанка. Точь-в-точь, одет как за козой пошёл. Только оброс весь, бородища до пояса,  исхудал, глаза ввалились. Бросилась она к нему и ну трясти:
- Тятенька, тятенька!
  Смотрит грудь его вздыматься начала , глаза приоткрыл, а по щеке слеза ползёт.  Обрадовалась  Марьюшка :
   -Живой!
      Отец на руках приподнялся, сел,  смотрит на дочку, а у самого слёзы уж  вовсю текут. Марьюшка тоже – ну рыдать. Бросились друг другу в объятия, слова сказать от радости  не могут. Да и что тут скажешь, только плачут да друг на друга смотрят.
 Вдруг, слышат, козлёнок  рядышком заблеял и к ним бежит. Рожки маленькие, на лбу – звездочка белая. Траву жует, а  глаза печальные и о помощи просят. Марьюшка взглянула на козлёнка и  опять – в слёзы. Да только уже не от радости, а  от горя! Плачет навзрыд и причитает:
  -Тятенька, родной, что ж  делать -то ? Ты вернулся, избавился от чар злых, а Данилка теперь козликом жить будет. Как его домой к маменьке вести? Как рассказать ей про беду такую? Я домой не ворочусь, пока не придумаю, как Данилу расколдовать!
  - Ну, это не велика тайна , что сам натворил, то сам и исправлю!
Сказал так отец, поднялся  с земли и к валуну пошёл.  Марьюшка- за ним. И козлёночек рядом с нею бежит.  Подошла и видит,  фрукты заморские в ладейке все сморщились,  одни колючки  торчат. А сама ладья трещинами пошла и уж  разваливается.  Отвалится кусочек - и по воде уплывает. А камешек вывалится – так ко дну идёт.
 Взобрался отец на валун, увидел свой нож, поднял. Затем наклонился за флягой,  воду из неё вылил и новой из Копытца зачерпнул.  Потом  отыскал косточку во  фрукте заморском и тоже во флягу бросил. Потряс-поболтал, подошел к Данилке-козлёнку и напоил  зельем тем волшебным.
  Вот радости – то было, когда последний клочок шерсти с Данилки упал. Как и не был он козлёнком.  Стоит в одёжке своей, в лапоточках, флягу в руках держит и  улыбается. А на отца с опаской смотрит.  Не видел его никогда!  Но это дело поправимое, свыкнется! Обнялись они, отец – посерёдке ,   Марьюшка – по- левую руку, что к сердцу ближе,  Данилка - по правую,  и к  дому двинулись.
  А как  до дому дошли да с матушкой  встретились, поведал им отец, как заманила его коза к дереву тому рваному, как оказалось оно входом в Царство Козерожье. И как зачаровала его ведьма чёрная да заставила злокозни чинить. Как нашёл он  Книгу тайную и сумел  злодейку победить.  Как по ним скучал, да решил в царство своё заманить. Как фрукты растил, да где семена раздобыл …    Много ещё чего он рассказал, но это уже совсем другая история!
 Хоровод , только жаль, поводить не удалось. Ну, да не последнее Новолетие!