Куст смородины

– Как там мои красавицы-розочки? Сейчас как раз должны зацветать… – Лида всматривалась вглубь участка, сдерживая подступившие слёзы.
Вспомнила, как покупала на рынке у милой девушки кустики с бело-розовыми бутонами, напоминавшими староанглийские розы. Стойкие, неприхотливые и удивительно красивые, в летний сезон они целых два месяца радовали цветением, став самыми любимыми в саду.

Поверх забора можно было разглядеть крышу дома, пышные кисти венгерской сирени, тую у крыльца. За домом лениво шуршали листвой дубы, перешептываясь о чём-то своём, только им ведомом. В редкие минуты отдыха Лида любила лежать в гамаке под их кронами, наслаждаясь тенистой прохладой и играющими в листве солнечными бликами…
– Ох, Лидочка, новые хозяева оказались такими сложными… – донёсся печальный голос Клавдии Петровны. – Видишь – поставили вокруг глухой забор, с юга яко бы штакетник, а на самом деле – почти сплошная стена.

И впрямь, узкие щели забора ограничивали обзор, и Лида смогла осмотреть часть участка только с высокого крыльца соседского дома.
– Не успели заселиться, как начали качать права, – продолжала Клавдия Петровна. – Так что дружбы не получилось. Всё тебя, Лидочка, вспоминаем, как хорошо мы жили, урожаем да советами делились.
Лида очень скучала по своей бывшей даче, иногда ей снилось: хозяева разрешили приходить и даже сажать все, что захочет, правда, в отведённом уголке. Пробуждение возвращало к реальной действительности, в которой, давно не было места дачным заботам.
Посетить место сновидений она решилась с большим трудом – боялась вновь пережить горечь утраты и незаслуженное унижение. Но желание избавиться от навязчивых воспоминаний пересилило страх…

Тогда, год назад, подойдя к дачной калитке, она обнаружила чужой замок. Хотя к тому времени были вывезены почти все вещи, кроме тех, на что положили глаз новые хозяева, она испытала настоящий шок – почему не может попасть на свою дачу просто так, ещё раз взглянуть на неё и попрощаться? К чему такая спешка?
 Дачу купила семейная пара интеллигентных москвичей. Пока сделка оформлялась,  Лида регулярно созванивалась с Николаем и Викторией, и они уверяли: она может приехать на участок в любое время.
И вот, нате вам, так бесцеремонно, без предупреждения закрыли доступ. Беспомощное отчаяние сменилось злым разочарованием: регистрация собственности ещё не завершилась, она имела полное право попасть на дачу.

Весь август новые хозяева ударно трудились: Николай подвозил жене корневища с их прежнего участка, Виктория с утра до вечера с упоением занималась посадкой цветов и кустарников – нужно было завершить работы до заморозков.
Супруги разрешили Лиде вывезти несколько любимых растений, правда, без особого энтузиазма. Но последний телефонный разговор разочаровал: Виктория не позволила выкопать куст чёрной смородины.
После унизительного звонка Лида не хотела общаться с супругами и поехала на дачу одна – за лосиными рогами, последней ценной вещью, которую ей разрешили забрать.
«Рога излучают отрицательную энергию, чувствую, как плохо они на нас влияют»,  – однажды выдала Виктория капризным тоном всезнайки.
«Что ж, спасибо нелепым предрассудкам, сохраню на память об отце-охотнике», – подумала Лида.

И всё-таки пришлось позвонить – вдруг, парочка уже в дороге.
Не утруждая себя приветствием, Виктория сообщила, что пересадку закончила, а Николай подъедет «когда будет время». В голосе слышались высокомерные нотки, не оставляющие сомнений: новые хозяева не собираются согласовывать с Лидой планы посещения своей дачи.
Возвращаться домой не было смысла.
Лида решила перелезть через забор.
Со стороны дороги ограда представляла собой горизонтально прибитые доски, и преодолеть её не составило труда. 
Она спрыгнула на землю. Огляделась.
Внезапно пронзила горькая мысль: она теперь здесь только гость. И гость нежеланный.
Всё, что она видела вокруг, всё такое дорогое и знакомое, к ней не имело никакого отношения – деревья, цветы и кусты, вступившие в прекрасную пору плодоношения и расцвета жизненных сил, теперь будут радовать чужих людей.
Она же без спроса не имеет права выкопать даже куст смородины.
Сквозь слёзы Лида смотрела на родной клочок земли, где с любовью взлелеян и ухожен каждый уголок, на дом, служивший семье уютным и надёжным кровом, на колодец, радовавший чистой студёной водой даже в самые засушливые месяцы.
Лида шла по дорожке, на плитах которой была знакома каждая трещинка и с жадностью рассматривала всё вокруг, желая впитать, запомнить каждую мелочь.
Ей было неуютно оттого, что чувствует себя воришкой, забравшейся в чужой сад.
«В последний раз на даче… на моей любимой даче», – больно стучало в висках.
Именно тогда впервые пришло горькое понимание: дача потеряна навсегда…

К концу восьмидесятых Лида дослужилась до ведущего специалиста крупного «почтового ящика» и по праву оказалась в числе счастливчиков, бесплатно получивших заветные шесть соток в ближайшем Подмосковье. Хотя, конечно же, пришлось понервничать,  повоевать в профкоме, как же без этого? Зато сколько было радости, когда вытащила по жребию удачно расположенный участок.
С того дня каждый сэкономленный рубль вкладывала в свою ненаглядную дачу,  видела её родовым имением, передаваемым из поколения в поколение, где на свежем воздухе росли бы потомки, вспоминая добром оборотистую бабушку.  И впрямь, кто же станет копать землю и выхаживать саженцы в расчёте на один только свой краткосрочный век, без мысли о наследниках и потомках?

Дача планировалась стать местом отдыха на пенсии, утешением за долгие годы труда – в мечтах она видела себя среди внучат, резвящихся на газоне и поедающих клубнику прямо с грядки.
В первый год приходилось очищать от подлеска общую, ещё не поделенную территорию. Садовое товарищество установило норму отработки: 220 часов на один участок. Лида работала одна – мужа к тому времени она похоронила. За других садоводов работали  мужчины – топорами да пилами. Женщин-одиночек было всего трое, на них смотрели свысока, а то и ворчали, мол, ходят, ветки собирают, разве можно сравнить с валкой деревьев?
Однажды ранней весной Лида взяла в руки топор: надоели упрёки. За работой не заметила, как налитый соками гибкий ствол молодой черёмухи резко распрямился возле самого лица. Почувствовала сильный удар в висок, от боли зажмурилась. Попыталась открыть веко, но ничего не увидела: глаза застилала пелена. «Всё, ослепла», – пронзила первая мысль. На крик подбежали лесорубы. Глядя на застывшие лица мужиков, смотревших на неё с ужасом и жалостью, Лида по-настоящему испугалась – из раны текла кровь, заливая глазницу – сразу не разберешь, что случилось.
Кое-как подтёрла лицо снегом и своим ходом поехала в больницу. К счастью, глаз не задело, рваную рану под бровью аккуратно зашили. «Повезло вам. Удар был всего в сантиметре от глазного яблока», – сказал хирург. Синюшный отёк на пол-лица держался почти месяц, став предметом незлобных насмешек на работе.
 
Строительство дачи проходило во времена всеобщего дефицита, и Лида могла рассказать историю появления каждого кирпичика, каждой доски. Впервые в жизни, вопреки своим убеждениям, взяла кредит на покупку алюминиевой крыши. Дом строился долго, лет десять – по мере накопления денег. Чтобы не ударить лицом в грязь перед нанятыми строителями и не быть ими же обманутой, приходилось изучать типы фундаментов, способы возведения срубов, разбираться в материалах для кровли. Лида сделала проект симпатичного домика, со временем построила и летнюю кухню из блоков с водопроводом и террасой для семейных трапез. Сменила не одну бригаду: одни сулили златые горы, а на самом деле оказывались полными неумехами, другие уходили в запой, третьи норовили обмануть или своровать. Искала в городе проверенных, с хорошими рекомендациями электриков и водопроводчиков.
После грандиозной стройки двух капитальных зданий мощение дорожек плиткой и обивка дома сайдингом показались лёгкой забавой.
Для экономии Лида многое делала сама: олифила стены и потолок, ползком, сантиметр за сантиметром забивала щели в полу оставшейся после шлифовки пылью, потом заливала её лаком, красила стены кухни и душевой.
В нелёгкие девяностые годы дача помогала прокормиться, почти весь участок засевался картошкой, капустой. Большой парник обеспечивал помидорами-огурцами. Лишь в относительно сытые «нулевые» Лида стала постепенно засевать огород газоном, высаживать цветы.

По большому счёту, она никогда не чувствовала себя хозяйкой дачи, скорее, работницей – все двадцать с лишним лет с ранней весны до поздней осени проводила в трудах: огород, сад, цветы, газон – всё требовало ухода. Сын, пока был подростком, иногда сопровождал на дачу, соблазнившись шашлыком да кока-колой со сникерсами. Потом отмазывался то учёбой, то занятостью на работе. Зато женившись, часто приезжал летом, когда окончательно устанавливались тёплые денёчки – позагорать, пожарить мясо, поесть клубники. Два-три раза за лето скашивал газон. Если Лида не успевала проследить, и разросшиеся сорняки мешали нарвать зелень к столу, невестка нехотя, с недовольной миной, пропалывала пару грядок.
Молодые были дачниками в настоящем понимании этого слова, приглашали друзей на несколько дней, с ночёвкой, и, показывая ухоженный участок, с удовольствием выслушивали восторженные отзывы.
В такие дни сын звонил Лиде и просил не приезжать на дачу, чтобы не смущать гостей…

Пока длился период регистрации сделки, Лиде нужно было вывезти с дачи свои вещи. Желая поскорее закончить невесёлое занятие, приезжала пораньше, перебирала, упаковывала нажитое за двадцать с лишним лет добро: милые дачные вещицы, подаренные друзьями сувениры; посуду, напоминавшую о посиделках за столом тёплыми летними вечерами; книги, постельное бельё и прочую нужную утварь.
– Встроенную мебель обычно оставляют, – предупредил риэлтор.
Новым хозяевам достались также карнизы со шторами, светильники, нагреватель и водяной насос на кухне. Лиде не хотелось выглядеть мелочной, к тому же, покупатели выглядели довольно милыми людьми. Подумала: детей у них нет, будем друзьями, смогу иногда приезжать на любимую дачу.
Не хватало времени, чтобы продать что-то из крупных вещей, по объявлению удалось дешево уступить только холодильник. Мебель и садовые инструменты вывезли друзья-знакомые сына. Грузили и вывозили бесплатно, в оплату шли сами вещи.
Лида с болью наблюдала, как выносят обитые велюром кресла; подаренный богатым соседом полированный шкаф; угловой диван из ИКЕИ; совсем новую кушетку, на ней удалось поспать только раз, когда на дачу внезапно приехали друзья сына. А вот собственноручно отреставрированные комод и этажерка ручной работы – сколько любви и труда было вложено в эти предметы, сколько комплиментов услышано от восхищённых гостей! Вот и изящный венский стул, его она выпросила у приятеля, собравшегося отнести это чудо на помойку. Везла в переполненной электричке, сидя на нём в тамбуре, потом тщательно шлифовала, покрывала морилкой и лаком.
Чуть не разревелась, когда выносили двухтумбовый стол со столешницей из цельной дубовой доски, подарок мамы на новоселье. Сколько раз, шутя или всерьез, обещала знакомым: вот выйду на пенсию, буду за столом читать книги и писать мемуары. Не сложилось. Так и не удалось отдохнуть и пожить летом на даче одной, как  мечталось, хотя бы несколько дней, и чтобы вокруг – тишина и покой…
Однажды коллега по работе подвёз, чтобы забрать очередную партию вещей. Лида вошла в дом, увидела опустевшие комнаты со светлыми пятнами на полу в местах, где стояли шкафы. Не удержалась, завыла в голос.
– Что случилось?! – вбежал в дом приятель. – Уф, напугала, думал, кто-то на тебя напал…

Поначалу новые хозяева Николай и Виктория выглядели вполне адекватными и демонстрировали лишь одно желание – тихо, мирно обжиться в новом пространстве.
Николай осторожно интересовался, что из вещей и техники Лида вывезет, а что оставит им, и уверял: они с женой всегда будут рады видеть её в гостях.
Супруги попросили кое-какую мебель. За особо ценные шкаф и стеллаж из цельной сосновой доски даже дали полторы тысячи рублей.
Николай занимался перепродажей антиквариата и уговорил Лиду оставить проигрыватель с колонками. В придачу получил и пластинки.
Лидина дача супругам приглянулась сразу, участок был ухоженным и располагался недалеко от станции. Покупатели по достоинству оценили ровный газон, перголы, обвитые плетистыми розами, множество цветов и декоративных кустарников, крепкий дом из бруса, хозблок с кухней и душевой кабиной, вымощенные дорожки. Им понравился сад, ещё не старые яблони, среди которых редко встречаемая настоящая антоновка, а также вишни, сливы, кусты крыжовника, красной и чёрной смородины. В зоне отдыха – три взрослых дуба, две ёлочки и плакучая ива. К участку примыкал лес.
 
Виктория давно мечтала о своей личной даче – старую, отцовскую приходилось делить с семьей брата – и с упоением пересаживала на новое место огромную коллекцию флоксов и роз, гортензии, лилейники и тюльпаны, нахваливая рыхлую, плодородную почву.
Супруги сознавали, как им повезло, обычно такие участки выставлялись на продажу только в случае крайней необходимости.
Искренне радовалась и Лида: дача попала в хорошие руки, опытные садоводы не оставят без внимания её посадки. Вот удивятся, увидев весной куртины первых крокусов и подснежников! Потом вылезут гиацинты, нарциссы и тюльпаны, зацветут вдоль дорожек примулы – цветы на участке радовали весь сезон, до поздней осени. 
В обед Лида и новые хозяева вместе пили чай с пирогами и беседовали за жизнь.
Но со временем, по мере того, как дачный домик и хозблок пустели, а миксбордер засаживался чужими цветами, настроение супругов менялось, в разговоре они всё чаще стали допускать раздражительные и командные нотки.
Отношения резко ухудшились, как только Лида вывезла последние вещи.
И вот, состоялся тот самый, неприятный разговор.
– Нет, я не разрешаю, – услышала Лида в трубке неожиданно холодный голос в ответ на вопрос, когда может выкопать куст смородины.
– Вам же остаются четыре куста, вы некоторые хотели выбросить… а я уже обещала знакомой старушке, мне перед ней неудобно, – промямлила Лида виновато.
– Теперь это вам перед нами должно быть неудобно, – отрезала Виктория.
«Люди-перевёртыши», – отметила про себя Лида.
Пожалела, что раньше не придала значения словам риэлтора, нелестно отозвавшимся о покупателях.
Так получилось, что этот же посредник продавал старый участок супругов и оформлял две сделки одновременно. Однажды, в сердцах, выдал: «Представьте, новый хозяин пожаловался на Викторию, мол, выкопала всё, буквально каждый кустик, словно бульдозер, прошлась по участку».
Как назло, регистрация сделки затягивалась: местная чиновница ушла в отпуск, а передавать дела другим сотрудникам сейчас не принято, никто никуда не спешит, с простыми гражданами в кабинетах разговаривают, как с надоедливыми мухами.
Так появилось тягучее, мучительное время ожидания, и супруги, не дожидаясь окончания оформления документов, повесили на калитку свой замок.

Лида не стала конфликтовать из-за куста смородины, хотела сохранить нормальные отношения. Причин для срыва сделки практически не было, но до самого конца оформления она не могла расслабиться и, только получив желанный договор, немного пришла в себя и облегчённо выдохнула. Наконец, закончилась выматывающая беготня, бессонные ночи и сомнения: вдруг не получится и покупатели передумают.
Ей было жизненно необходимо продать дачу.
С одной стороны, безумно жалко участок, с другой – нужно было прекратить ужас, длившийся третий год и грозивший ей потерей здоровья, а то и жизни…

Случилось так, что сын развёлся с невесткой, вернулся к Лиде в их маленькую хрущобу-полуторку и страшно запил.
Сначала вёл себя тихо. Потом, потеряв надежду на восстановление отношений с женой, стал хулиганить, требовать свою долю жилплощади.
Жизнь Лиды превратилась в ад.
Она получила незаслуженно-горький опыт, испытала предательство сына, убедившись в правильности расхожего мнения: никто не ранит больнее, чем близкие люди. Именно домашние тираны, знающие самые слабые места, успешно шантажируют и качают права и чувствуют себя в безопасности – полиция не вмешивается в семейные дрязги. В таких делах мало помогают и друзья-подруги, редко кто посочувствует, а то и вовсе разнесут новость по округе…
Лида не раз слышала о подобных историях, но даже в страшном сне не могла представить, что с ней случится что-то подобное. Теперь-то уж точно знает: надеяться на спокойную старость можно, если только заранее подстелить ту самую, пресловутую соломку.
Для разъезда с сыном пришлось лишиться любимой дачи.

В последние годы цены на подмосковные дачи упали до неприличия, землю стали продавать всё чаще, торговые интернет-порталы заполнили фотографии любовно возделанных участков и уютных домиков со старенькой мебелью – чьи-то несостоявшиеся мечты об отдыхе и счастливой жизни на природе.
Хозяева полученных в советское время дачных наделов постарели и обессилели. Содержание загородных соток превратилось в неподъёмную ношу, а молодёжь не спешила помогать в тяжелой работе на земле, которая зарастала, теряла ухоженный вид и привлекательность для покупателей.

Старикам ничего не оставалось, как продавать участки за бесценок и уезжать доживать в городских квартирах без свежего воздуха и любимых садов.
«Вот и получили мы при нашем капитализме «Вишнёвый сад» на новый лад», – однажды невесело высказался сосед по даче.
Тот самый куст смородины Лида обещала подарить знакомой старушке, для которой пять месяцев в году дача была настоящим спасением. С наступлением холодов пенсионерка перебиралась в квартиру, где прозябала в тесноте с дочерью, внуком и невесткой. После рождения правнука обстановка в доме стала и вовсе невыносимой: день и ночь не смолкали крики и ругань.
В городе старушка не могла нормально спать, и каждую весну из последних сил  выбиралась на участок. Ей было за восемьдесят, и даже самая простая работа давалась всё труднее.
– Почему вам внук не помогает, ему же всё достанется? – как-то посочувствовала Лида.
– Нет, не хочет, говорит: «Твоя дача, вот сама и работай». Просит оформить на него, но я знаю: сразу же продаст, ему квартира нужна. Молодые смотрят на дачи, как на источник денег, им землю не жалко, они же не вложили туда ни труда, ни средств, – вздохнула старушка.
– Жаль, смородина такая урожайная, сладкая была, – посетовала Лида. – Хотела вам на память подарок сделать.
– Бог с ним, с этим кустом смородины, тут вся жизнь, как с куста… береги, Лидочка, своё здоровье.

После продажи участка Лида долгое время не могла смотреть передачи на дачные темы, старалась быстро пролистать посты счастливых обладателей загородных угодий, хвастающих цветниками, фруктовыми садами и купающимися в бассейне внуками.
И больше ни разу не ездила на свою бывшую дачу.
Слишком больно…