Кольцо царицы Савской, главы 9-13

ГЛАВА IX.

ПРИНЕСЕНИЕ ПРИСЯТЫ


Через два-три дня после этого разговора я забыл, что именно
было, Македа провела свой совет в большом зале дворца. Когда мы
вошли на место под охраной, как будто мы были заключенными, мы
нашел несколько сотен абати, собравшихся там, которые сидели упорядоченно.
ряды на скамейках. В дальнем конце, в пространстве в форме апсиды, сидел
Сама Дитя Царей на позолоченном или, может быть, золотом стуле, из которого
руки оканчивались львиными головами. Она была одета в халат из
сверкающим серебром, и носил церемониальную вуаль, расшитую звездами,
тоже из серебра, а над ним, на ее темных волосах, маленький обруч
из золота, в котором сиял единственный драгоценный камень, похожий на рубин. Таким образом
одета, хотя роста у нее невелика, вид у нее был очень
достойно и красиво, тем более, что фата из паутины добавляла таинственности
к ее лицу.

За троном стояли воины, вооруженные копьями и мечами, а у
по бокам его и перед ним собрались ее дворы числом
сотня или больше, включая ее фрейлин, которые в две компании
располагались справа и слева. Каждый член этого суда был
великолепно одет в соответствии со своей профессией.

Там были генералы и капитаны с принцем Джошуа во главе
их в нормандских кольчугах. Были судьи в черном
одежды и священники в великолепных одеждах; были территориальные лорды,
из одежды которых я помню только то, что они носили высокие сапоги, и мужчины,
назывались рыночными мастерами, чьим делом было регулировать курс
обмена продуктами, а с ними и представители других
торги.

Словом, здесь собралась вся аристократия мелкой
населения города и территории Мура, каждый из которых, как мы
найденный впоследствии, обладал каким-то громким титулом, отвечающим тем
наших герцогов и лордов, и достопочтенных, и рыцарей, чтобы сказать
ничего о Князьях Крови, первым из которых был Иисус Навин.

В самом деле, хотя это и выглядело так прекрасно и весело, зрелище было в
смысл, жалкий, очевидно, являющийся лишь жалкой насмешкой и пережитком
зрелище людей, которые когда-то были великими. Огромный зал, в котором
их сборка показала это, так как, хотя повод был один
это вызвало общественный интерес, в конце концов, он был лишь на четверть заполнен теми, кто имел право присутствовать.

С большим достоинством и под звуки музыки нас повели по широкой
неф, если можно так описать его, для здания с его апсидой и
поддерживающие кедровые колонны, чем-то напоминали собор, пока мы
достигли открытого пространства перед троном, где наши охранники
распростерлись на свой восточный манер, и мы приветствовали его
жилец в нашей собственной. Затем, когда нам дали стулья, после
пауза протрубила труба, и из боковой палаты появился наш покойный
проводник, Шадрах, закованный в тяжелые наручники и выглядящий крайне напуганным.

Последовавший суд мне не нужно подробно описывать. Это заняло много времени
время, и нас троих вызвали для дачи показаний относительно
ссора между нашим спутником, профессором, и арестантом из-за
собака фараон и другие вопросы. Свидетельство, однако, о том, что
провозгласил вину Седраха виной его товарищей-проводников, которые,
оказалось, им угрожали поркой, если они не скажут правду.

Эти люди один за другим клялись, что отказ от Хиггса
был заранее продуманный план. Некоторые из них добавили, что Шадрах был в
предательское общение с Фунгом, которого он предупредил о нашем
нашествие, поджигая тростник, и даже умудрился устроить так, чтобы мы
должны были быть взяты, в то время как он и другой Абати, с верблюдами, нагруженными
с нашими ружьями и товарами, которые они надеялись украсть, прошли через
безопасность.

В свою защиту Шадрах смело отрицал всю историю, и особенно то, что
он столкнул язычника Хиггса со своего верблюда, как утверждалось,
и сел на него сам, потому что его собственный зверь сломался или был
пострадавший.

Однако его ложь мало помогла ему, так как после консультации с
Дитя королей, вскоре один из судей в черных мантиях осудил его.
претерпеть смерть очень жестоким образом, который был зарезервирован для
предатели. Кроме того, его имущество должно было быть конфисковано государством,
жену его, детей и домочадцев сделать общественными рабами, что
означало, что мужчины будут осуждены служить солдатами, а
женщины, приписанные к определенным должностным лицам в порядке их ранга.

Некоторые из тех, кто вступил в сговор с ним, чтобы предать нас Фунгам.
также были лишены имущества и отправлены в армию,
что было их формой каторжных работ.

Таким образом, среди могучего плача тех, кого это касается, и их друзей и
родственники закончили это замечательное испытание, о котором я рассказываю
потому что он проливает свет на социальные условия Абати. Какая надежда
есть ли народ, когда его преступников отправляют не в тюрьму, а в
служат солдатами, а их женщины, какими бы невинными они ни были, обречены на
стать рабами судей или тех, кого они назначат. Будь то
однако добавил, что в данном случае Шадрах и его друзья заслужили
все, что они получили, так как, даже допуская некоторое количество ложных
доказательств, несомненно, в целях грабежа и частной ненависти,
они предали тех, кого их правитель послал им вести и защищать.

Когда это испытание было завершено и Шадрах был удален, воющий о
милосердие и пытающийся целовать наши ноги, как дворняжка, которой он был, публика
которые собрались, чтобы услышать это и увидеть нас, пришельцев из язычников,
разошлись, и члены Тайного совета, если можно так выразиться,
были вызваны поименно для исполнения своих обязанностей. Когда все собрались,
нас троих попросили пройти вперед и занять места, которые были размещены
для нас среди советников.

Затем наступила пауза, и, как мне было приказано, я
подошел и положил кольцо Шебы на подушку, которую держал один из
судебные приставы, которые доставили его в Македу.

«Дитя королей, — сказал я, — забери этот древний знак,
вы одолжили мне, чтобы быть доказательством вашей и моей добросовестности. Знай, что по
посредством этого я убедил нашего брата, который находится в плену, человек, образованный во всем, что связано с прошлым, чтобы выполнить эту миссию, и
через него капитан Орм, который стоит перед вами, и его слуга, солдат."

Она взяла его и после осмотра показала нескольким священникам.
кем он был идентифицирован.

«Хотя я расставался с ним со страхом и сомнением, святое кольцо послужило
-- сказала она, -- и я благодарю вас, врач, за
вернуть его моему народу и мне в целости».

Затем она надела его на палец, с которого его сняли, когда
она дала его мне много месяцев назад.На этом дело и закончилось.

Тут офицер крикнул:«Вальда Нагаста говорит!» на что все повторяли: «Вальда
Нагаста говорит», — и промолчал.

Затем Македа начала обращаться к нам своим мягким и приятным голосом.

«Незнакомцы из западной страны под названием Англия, — сказала она,
«Рад меня слышать. Вы знаете наш случай с Фунгами — что они
окружить нас и уничтожить нас. Вы знаете, что в нашей крайности я взял
выгоду от того, что один из вас забрел сюда год назад, чтобы умолять его
пойди в свою землю и добудь там огненные продукты и тех, кто понимает
их, с помощью которых можно уничтожить великого и древнего идола Фунгов. За
что люди заявляют, что если этот идол будет уничтожен, они покинут
земля, в которой они живут для другого, таково их древнее пророчество».

-- Прости, о Дитя королей, -- прервал его Орм, -- но ты
помните, что только на днях Барунг, султан фунгов, сказал, что
в этом случае его народ все еще будет жить, чтобы отомстить за своего бога,
Хармак. Также он сказал, что из всех Абати он оставит тебя в живых.
один."

Теперь при этих зловещих словах по телу пробежали дрожь и ропот.
Совет. Но Македа лишь пожала плечами, отчего серебро
отделка на ее платье звенела.

«Я рассказала тебе древнее пророчество, — ответила она, — и
в остальном слова не дела. Если мерзкий демон, Хармак, пойдет, я
думаю, что фунги последуют за ним. Иначе зачем они делают
принести жертву Землетрясению как злому богу, которого они должны бояться? И когда
около пяти веков назад такое землетрясение потрясло часть
тайный город в недрах гор, который я покажу тебе
почему после этого они улетели из Мура и поселились в
просто, как они сказали, чтобы защитить бога?

— Не знаю, — ответил Оливер. «Если бы наш брат был здесь,
тот, кого схватили фунги, он мог бы знать, будучи искушенным в способах
идолопоклонников, диких народов».

"Увы! О сын Орма, — сказала она, — благодаря тому предателю, которого
но теперь мы осудили, его здесь нет и, может быть, он мог бы нам сказать
ничего, если бы он был. По крайней мере, поговорка звучит так, как я ее произнес, и
на протяжении многих поколений из-за этого мы, Абати, желали уничтожить
идол Фунга, которому столь многие из нас были предложены в
жертвоприношение через пасть их священных львов. Теперь я спрашиваю, — и она
наклонился вперед, глядя на Оливера: «Ты сделаешь это для меня?»

— Говори о награде, моя племянница, — перебил Джошуа своим хриплым голосом.
когда он увидел, что мы колеблемся, что ответить: «Я слышал, что эти
Западные язычники — очень жадные люди, которые живут и умирают ради золота.
которые мы презираем».

-- Спросите его, капитан, -- воскликнул Квик, -- презирают ли они землю
Кроме того, со вчерашнего дня я видел, как один из них пытался перерезать горло
другого на участке не больше большой собачьей конуры».

— Да, — добавил я, поскольку, признаюсь, замечания Джошуа задели
меня, «и спросите его, не грабили ли евреи египтян
их золотые украшения в старые времена, и был ли Соломон, которого он
претензии как праотец, не торговал золотом с Офиром и, наконец,
знает ли он, что большинство его родственников в других странах делают очень
бог золота».

Итак, Орм, как наш представитель, с большим удовольствием задал эти вопросы
Иисуса Навина, которого он очень не любил, на что некоторые из Совета, те
кто не был со стороны принца, улыбались или даже смеялись, и
серебряные украшения на платье Македы снова задрожали, когда
хотя она тоже смеялась за вуалью. И все же она не казалась
счесть разумным позволить Джошуа ответить — если бы он мог, — но сделал это
сама, говоря:

«Правда в том, о друзья мои, что здесь мы не придаем большого значения золоту
потому что, будучи запертым и неспособным торговать, он бесполезен для нас, кроме как
как украшение. Будь это иначе, мы, несомненно, ценили бы его так же высоко,
как весь остальной мир, еврей или язычник, и будем делать это, когда будем
освобождены от наших врагов, которые окружают нас. Поэтому мой дядя ошибается,
провозглашать добродетелью то, что является лишь необходимостью, особенно когда, как
ваша служанка говорит, — и она указала на сыщика, — наши люди
сделать землю своим золотом и потратят свою жизнь на то, чтобы получить больше его,
даже когда их достаточно».

— Значит, язычники не ищут награды за свои услуги? насмехался
Джошуа.

-- Ни в коем случае, принц, -- ответил Оливер, -- мы солдаты
удачи, иначе зачем нам приходить сюда, чтобы сражаться с вашим
поссориться» (с неприятным акцентом на «вашем»)
«Против вождя, который, пусть и полудикий, нам кажется, имеет некоторые достоинства,
например, о чести и мужестве? Если мы рискуем своей жизнью и делаем
наша работа, мы не слишком горды, чтобы брать все, что можем заработать. Почему должен
мы, видя, что некоторые из нас нуждаются в богатстве, и что наш брат, который
все равно, что умереть там, из-за предательства тех, кто был послан
охранять его, имеет родственников в Англии, которые бедны и должны быть
возместил его потерю?

— Почему? — воскликнула Македа. — Послушайте, друзья мои.
От своего имени и от имени народа Абати я обещал вам столько же
столько верблюдов этого золота, сколько вы сможете увезти из Мура, и до
день закончился, я покажу его вам, если вы посмеете последовать за мной туда, где он
лежит сокрыто».

«Сначала работа, потом зарплата», — сказал Оливер. «Теперь скажи нам,
Дитя королей, что это за работа?»

«Это, о сын Орма. Вы должны поклясться, если это не против вашего
совести как христиан, - что в течение одного года с сегодняшнего дня
ты будешь служить мне и сражаться за меня и подчиняться моим законам, стремясь
все время уничтожать идола Хармака своим западным мастерством и
оружия, после чего вы будете свободны идти куда угодно со своим
вознаграждение."

— А если мы поклянемся, леди, — спросил Оливер после размышления, — скажите
какое звание мы будем занимать у вас на службе?»

«Ты будешь моим главным капитаном в этом предприятии, о сын Орма, и
те, кто с вами, должны служить под вашим началом на таких должностях, какие вы можете
пожалуйста."

При этих словах из кольчуги поднялся ропот недовольства.
Генералы в Совете.

— Значит, мы должны повиноваться этому незнакомцу, о Дитя Царей? спросил
Джошуа в качестве их представителя.

-- Да, дядя, что касается этого великого предприятия, как я
сказал. Можете ли вы обращаться с огнетушителями, которыми только они владеют?
секрет? Мог ли кто-нибудь из вас удержать ворота Хармака против
армии фунгов и отправил его в небо?»

Она остановилась и ждала посреди угрюмой тишины.

— Вы не отвечаете, потому что не можете, — продолжал Македа.
«Тогда для этой цели довольствуйтесь тем, что послужите некоторое время под командованием
те, у кого есть навыки и сила, которых вам не хватает».

Ответа по-прежнему не было.

-- Леди, -- сказал Орм в этой зловещей тишине, -- вы так добры,
сделать меня генералом среди ваших воинов, но будут ли они слушаться меня? И кто
ваши солдаты? Каждый ли мужчина в Абати носит оружие?

"Увы! нет, — ответила она, зациклившись, может быть, на этом последнем вопросе.
потому что она не могла ответить на первый. "Увы! нет. В старину это
было иначе, когда правили мои великие прародительницы, а потом мы не
бойтесь фунгов. Но теперь люди не будут служить солдатами. Они говорят
это отвлекает их от их занятий и игр, которые они любят; они говорят, что они
не может дать время в молодости; говорят, что подчинение человека унижает достоинство
приказы тех, кто поставлен над ним; говорят, что война варварская и
должны быть упразднены, и все это время храбрые Фунги ждут без
убивать наших мужчин и делать наших женщин рабынями. Только очень бедные и
отчаялись, а те, кто нарушил законы, будут служить в
моей армии, кроме офицеров. Ой! и поэтому Абати
обречена», — и, откинув покрывало, вдруг заплакала.
перед всеми нами.

Не знаю, видел ли я когда-нибудь зрелище более жалкое по своей
лучше, чем у этой красивой и энергичной молодой женщины, плачущей
в присутствии ее Совета по поводу полного вырождения расы
она была призвана править. Будучи старым и привыкшим к этим восточным
выражения эмоций, но я промолчал; но Оливер был таким
глубоко взволнованный, что я боялся, как бы он не сделал что-нибудь глупое. Он
покраснел, побледнел и уже поднимался со своего места, чтобы подойти к ней,
Я не поймал его за руку и потянул обратно. Что касается Быстрого, он
возвел глаза к потолку, как бы в молитве, и я
услышал, как он бормочет:

«Господи помоги бедняжке, господи помоги ей; единственная жемчужина в
рыло всех этих позолоченных свиней! Ну, я понимаю, что я немного
генерал, и если я не заставлю их сесть ради нее, мое имя
не Сэмюэл Квик.

Между тем среди
Суд, который почувствовал, что на него обрушились размышления
коллективно и индивидуально. В такой кризис, как обычно, князь
Джошуа взял на себя инициативу. Поднявшись со своего места, он опустился на колени, не без
трудности, перед престолом, и сказал:

«О Дитя Царей, зачем ты огорчаешь нас такими словами? У тебя есть
не Бог Соломона, чтобы защитить вас?»

«Бог защищает тех, кто защищает себя», — рыдала Македа.

— А у вас мало храбрых офицеров?

«Что такое офицеры без армии?»

— А разве я не твой дядя, твой жених, твой любовник? и
он положил руку туда, где, по его мнению, должно было быть сердце, и уставился на
ее своими вращающимися рыбьими глазами. «Если бы не
вмешательства этих язычников, которым вы, кажется, так доверяете».
— продолжал он, — если бы я не взял Барунга в плен на днях,
и оставил фанг без головы?

«И Абати, лишенные тех крупиц чести, которые им еще принадлежат,
мой дядя."

«Давай поженимся, о бутон розы, о цветок Мура, и скоро я
освободить вас от Фунга. Мы беспомощны, потому что мы разделены, но
вместе мы победим. Скажи, о Македа, когда мы поженимся?»

«Когда идол Хармак будет полностью уничтожен, а фунги уйдут
навсегда, мой дядя, — нетерпеливо ответила она. «Но разве это время
говорить о свадьбе? Я объявляю Совет закрытым. Пусть священники принесут
свитки, чтобы эти пришельцы с Запада могли принять присягу, и
тогда извини меня, если я оставлю тебя.

Теперь из-за трона появился великолепный джентльмен, одетый
в головном уборе, слегка напоминавшем мне епископскую митру, и
носил поверх своих одежд нагрудник из драгоценных камней грубо
полированный, который был наполовину скрыт очень длинной белой бородой.

Этот человек, который, как оказалось, был первосвященником, нес в руке
двойной рулон пергамента, исписанный буквами, которые мы
впоследствии были обнаружены незаконнорожденные евреи, очень древние и только
могут быть расшифрованы тремя или четырьмя абати, если кто-либо из них действительно мог
действительно прочитал это. По крайней мере, было сказано, что это был список законов, принесенных
их предками много веков назад из Абиссинии вместе с
Кольцо Шебы и несколько других реликвий, среди них колыбель (
явная подделка), в которой дитя Соломона и Македы, или
Традиционно сообщалось, что Белчис, первая известная царица Савская,
были потрясены. Этот свиток закона, который на протяжении поколений был
использовался на всех важных церемониях среди абати, таких как
Приведение к присяге их королев и старших офицеров было представлено нам
держать и целовать, пока мы давали клятву послушания и верности в
имена Иеговы и Соломона (странная смесь, она нас поразила),
торжественно обещая выполнить то, что я уже изложил.

— Это кажется довольно широким обещанием, — сказал Оливер после того, как
прочитайте нам и переведите меня на Quick. «Вы считаете, что мы должны
взяться за это?»

Я ответил: «Да», это было с моей точки зрения, иначе я
не видел никаких шансов на достижение цели, которая заставила меня приступить к
это приключение. Затем, получив особую просьбу об этом,
Сержант, немного подумав, высказал свое взвешенное мнение.

«Сэр, — сказал он Орму, — нас здесь трое белых мужчин.
общается с толпой полукровок африканских евреев и одной настоящей леди. Это
мне кажется, что нам лучше всего поклясться во всем, что они хотят от нас, доверяя
даме, чтобы она провела нас через столовую, иначе мы
простые флибустьеры в стране без официального звания и ответственные
поэтому быть расстрелянным на месте противником или любыми мятежниками, которые получат
здесь верх. Также у нас есть профессор и сын доктора
думать о. Поэтому я говорю: клянись во всем по разуму, сохраняя
верность короне Великобритании и доверие удаче. Вы видите,
Капитан, мы в любом случае в их власти, и эта клятва может помочь, но
не может причинить нам вреда, а отказ от него должен оскорбить всех этих
скунсам, а может быть, и даме, что важнее.

— Думаю, вы, вероятно, правы, сержант, — сказал Орм.
«В любом случае, за пенни, за фунт».

Затем он повернулся к Македе, которая наблюдала за этой конференцией в
незнакомом языке с некоторой тревогой, по крайней мере, мне так показалось, и добавил в
Арабский: «О Дитя Царей, мы примем твою клятву, хотя она
широкий, полагаясь на вашу честь, чтобы защитить нас от любых ловушек, которые он
может покрыть, потому что мы просим вас помнить, что мы чужие в
вашей земли, которые не понимают ее законов и обычаев. Только мы оговариваем
что мы сохраняем верность нашему собственному правителю далеко, оставаясь
подданные этого монарха со всеми вытекающими из этого правами. Кроме того, мы
оговорить, что до того, как мы приступим к своим обязанностям, или, во всяком случае, во время
эти обязанности, мы будем иметь полную свободу попытаться спасти нашу
другом и компаньоном, теперь пленником в руках Фунгов и
сын одного из нас, который считается их рабом, и что мы
мы будем иметь всю помощь, которую вы можете оказать нам в этом вопросе.
Более того, мы требуем, чтобы, если нас будут судить за какое-либо правонарушение, предусмотренное
этой клятвой, ты, кому мы клянемся в верности, будешь нашим судьей один,
никто другой не вмешивался в судебный процесс. Если вы принимаете эти условия, мы
принесет присягу; в противном случае мы ничего не клянемся, но будем действовать как
может возникнуть случай».   

Теперь нас попросили отойти в сторону, пока Дитя Царей советуется с
со своими советниками, что она и делала в течение значительного времени, так как
очевидно, поднятые вопросы касались разногласий. в
конец, однако, она и те, кто ее поддерживал, казалось, отвергли
возражающих, и нас вызвали и сказали, что наши условия
приняли и увлеклись формой присяги, и что все
в том числе будет добросовестно соблюдаться Правителем и Советом
Абати.

Так мы расписались и клялись, целуя книгу, вернее свиток, в
цивилизованная мода. Потом очень устал, ибо все это дело пришлось
беспокоились, нас отводили обратно в наши покои к обеду или
обедать, ибо абати ели самую тяжелую пищу в полдень, принимая
после него сиеста по общепринятому восточному обычаю.

Около четырех часов дня меня разбудил шум
рычит фараон и, подняв глаза, увидела человека, присевшего к
дверь, очевидно, в страхе перед собачьими клыками. Он оказался
гонец из Македы, присланный спросить нас, не хотим ли мы сопровождать ее в
место, которое мы никогда не видели. Конечно, мы ответили «Да», и
тотчас же были отведены посыльным в заброшенный и пыльный зал в
задней части дворца, где в настоящее время Македа и три ее дамы
присоединились к нам, и с ними несколько человек, которые несли зажженные светильники,
тыквы с маслом и связки факелов.

-- Несомненно, друзья, -- сказала Македа, которая была обнажена и казалась
совсем оправились от нашего утреннего порыва, "у вас
видел много замечательных мест в этой Африке и других странах, но теперь я
Я собираюсь показать вам одну, которая, я думаю, более странная, чем все они».

Следуя за ней, мы подошли к двери в конце зала, которую мужчины
отпирались и снова закрывались за нами, а оттуда переходили в длинный
проход, прорубленный в скале, который непрерывно спускался вниз и в
длина вела через другой дверной проем в самую обширную пещеру, которую мы когда-либо
слышал или видел. Он был так огромен, что слабый свет нашей
фонарей не хватало, чтобы добраться до крыши, и лишь тускло светило вправо.
и оставил очертания того, что казалось разрушенными зданиями
рок.

-- Вот пещерный город Мур, -- сказала Македа, взмахнув фонарем.
держал. «Здесь древние, которых мы верим, были
предки фунгов, имели свою секретную твердыню. Эти стены были
амбары, храмы и церемониальные места, но, как я
Я говорил вам, столетия назад землетрясение разрушило их, оставив их
как они сейчас. Кроме того, он разрушил большую часть самой пещеры, в результате чего
крыша упадет, так что есть много мест, где небезопасно
входить. Иди сейчас и посмотри, что осталось».

Мы последовали за ней в глубь чудесного места, наши фонари и
факелы, излучающие маленькие звездочки света в этой великой тьме. Мы видели
руины амбаров, все еще наполненных пылью того, что, как я полагаю,
когда-то был кукурузой, и наконец пришел к огромному зданию без крыши
которой площадь была усеяна разбитыми колоннами, а среди них
заросшие статуи, покрытые такой густой пылью, что мы могли обнаружить только
что большинство из них, казалось, имело форму сфинксов.

— Если бы только Хиггс был здесь, — вздохнул Оливер и продолжил.
Македе, которая звала его посмотреть на что-то еще.

Выйдя из храма, в котором было небезопасно ходить, она повела нас туда, где
сильный родник, источник воды, бьющий в скалу
таз, и, вылившись оттуда через приготовленные отверстия, убежали мы
не знал куда.

-- Смотри, этот фонтан очень древний, -- сказал Македа, указывая на
край бассейна, стертый на глубину в несколько дюймов
где те, кто черпали воду, в течение многих поколений отдыхали руками
на твердой скале.

— Как они осветили такую огромную пещеру? — спросил Оливер.

«Мы не знаем, — ответила она, — поскольку лампы вряд ли
служили им. Это тайна прошлого, которую никто из Абати не
позаботились о том, чтобы выздороветь, и еще одно, как воздух всегда остается свежим
так глубоко в недрах горы. Мы даже не можем сказать, является ли это
место естественное, как мне кажется, или выдолблено людьми.

— Оба, я полагаю, — ответил я. -- Но скажите мне, госпожа, сделайте
Абати как-нибудь воспользуется этой великой пещерой?

«Здесь в ямах до сих пор хранится немного кукурузы на случай осады», — сказала она.
ответил, добавляя грустно: «Но этого недостаточно, чтобы быть действительно полезным,
поскольку почти все это происходит из поместий Дитя Королей. В
напрасно я молил людей внести свой вклад хотя бы сотой частью
их урожая, но они не будут. Каждый говорит, что дал бы, если бы
его сосед дал, и так никто не дает. И все же может наступить день, когда
один только запас зерна стоял бы между ними и смертью от голода, если бы
Фунги, например, владели долиной, — и она нетерпеливо повернулась.
и пошел вперед, чтобы показать нам конюшни, где древние держали свои
лошадей и следы колес их колесниц на каменном полу.

— Прекрасные люди, абати, сэр, — сказал мне Квик. "Если это
не для женщин и детей, и, прежде всего, для этого маленького
дама, которой я начинаю поклоняться, как своему господину, как по долгу службы,
Я бы хотел, чтобы они немного поголодали».

-- Есть еще одно место, которое я хочу вам показать, -- сказал Македа, когда мы
осматривали конюшни и спорили о том, какие возможные причины могли
побудил древних держать лошадей под землей, «что, возможно, вы
сочтут достойным посещения, так как он хранит сокровища, которые есть или
будет, твой. Приехать!"

Мы снова двинулись вперед по разным проходам, последний из которых
внезапно расширился в широкий и крутой склон скалы, который мы
следовал за ним около пятидесяти шагов, пока не закончился чем-то вроде
пустая стена. Тут Македа велела своим дамам и прислужницам остановиться, что
действительно, они, казалось, очень хотели это сделать, хотя в тот момент мы не
знаю, почему. Затем она подошла к одному концу стены, где она соединялась с
проход, и, показывая нам несколько расшатанных камней, попросил меня вытащить их
из, что я сделал, не без труда. Когда было отверстие
сделанная достаточно большой, чтобы человек мог пролезть, она повернулась к своим людям
и сказал:

— Я знаю, ты считаешь, что это место населено привидениями, и даже самый храбрый
из вас войти в него сохранить с помощью экспресс-команды. Но я и эти незнакомцы
таких опасений нет. Поэтому дайте нам горшок с маслом и несколько факелов и
оставайтесь там, где вы находитесь, пока мы не вернемся, поставив лампу в отверстие в
стена, которая направит нас на случай, если наша собственная погаснет. Нет, не
рассуждать, но повиноваться. Опасности нет, хотя воздух внутри горячий,
чистый, насколько я знаю, кто вдыхал его не раз».

Затем она подала руку Оливеру и с его помощью
дыра. Мы последовали за ним, чтобы очутиться в другой пещере, где, как
сказала она, температура была намного выше, чем снаружи.

"Что это за место?" — спросил Орм тихим голосом из-за его внешнего вида.
казалось, вызывало у него благоговение.

— Гробница старых королей Мура, — ответила она. "На данный момент
вот увидишь, — и еще раз взяла его за руку, потому что склон был
острый и скользкий.

Мы шли, все время спускаясь, примерно на четыреста ярдов, наша
шаги громко отдавались эхом в напряженной тишине, и наши фонари, круглые
которую летучие мыши кружили сотнями, образуя четыре светящиеся звезды в
кромешная тьма, пока, наконец, проход не расширился до того, что
казался огромной круглой ареной с высокой куполообразной крышей из
рок. Македа повернул направо и, остановившись перед какими-то предметами,
которая мерцала белым светом, поднимая свой свет, говоря: «Смотри!»

Вот что мы увидели: большое каменное кресло, сложенное на сиденье и
на его основе человеческие кости. Среди них был череп, а на нем
гротескно наклоненная золотая корона, а другие украшения — скипетры,
кольца, ожерелья, оружие и доспехи — смешались с костями. Ни
вот и все, потому что в широком кругу вокруг стула стояли другие
скелетов, пятьдесят или более из них, и среди них украшения, которые
носили их владельцы.

Также перед каждым стоял поднос из какого-то металла, который мы потом
обнаруживали, что это серебро или медь, и наваливали на него всякого рода
ценные вещи, такие как золотые чашки и вазы, туалетная утварь, ожерелья,
нагрудники, браслеты, ножки, серьги и бусы, которые, казалось, вырезаны
из драгоценных камней, стопки перстней и сотни других вещей
такие, которые ценятся человечеством с начала
цивилизация.

— Вы понимаете, — сказала Македа, пока мы с открытым ртом смотрели на это
ужасное и дивное зрелище, «он в кресле был королем. Те о
его были его офицеры, охрана и женщины. Когда его хоронили, они
привел сюда свою семью, неся свое имущество, усадил их около
его и убил их. Сдуйте пыль, и вы увидите, что
скала внизу все еще запятнана их кровью; также есть
отметины от мечей на их черепах и шейных костях».

Квик, обладавший пытливым умом, выступил вперед и проверил эти
заявления.

«Боже мой!» сказал он, бросая вниз череп человека, над которым
усталые палачи, видимо, плохо напортачили: «Я рад, что
не служил старым королям Мура. Но такая же игра продолжается в
сегодня в Африке мало пути, потому что, когда я вел кампанию на Западе
Берег я наткнулся на него двухнедельной давности, только там похоронили
бедные нищие живут».

— Возможно, — сказал Македа, когда замечания сержанта были
перевели на нее. «И все же я не думаю, что этот обычай
людям бы понравилось, — и она немного рассмеялась, а затем добавила: — вперед,
друзья, этих королей еще много и нефть не горит за
Когда-либо."

Итак, мы двинулись дальше и на расстоянии каких-то двадцати шагов нашли еще один
стул с разбросанными костями на сиденье и вокруг него, лежащие там, где каждый
упал, как покойник разложился. Вокруг лежали скелеты
несчастных, которым суждено было сопровождать его в последний
путешествии, каждый за своим подносом с золотыми предметами или
простое сокровище. Перед этим царским креслом также лежали кости
собака с украшенным драгоценностями ошейником.

Мы снова направились к третьему моргу, если его можно так назвать, и здесь
Македа указал на скелет мужчины, перед которым стоял
поднос, заваленный чем-то, что, очевидно, было бутылочками с лекарствами из
периода и среди них ряд грубых хирургических инструментов.

-- Скажите, о врач Адамс, -- заметила она с улыбкой, -- неужели
ты хотел быть придворным лекарем королей Мура, если это действительно
как тогда назывался их город?»

— Нет, леди, — ответил я. -- Но я хочу осмотреть его
инструментов, если позволите, — и, пока она торопилась вперед, я
наклонился и набил карманы. Здесь я могу заметить, что после
последующий осмотр я нашел среди этих инструментов, изготовленных I
не знаю, сколько тысяч лет тому назад, ибо на тот момент
споры бушуют среди ученых, многие из которых с модификациями
используется и по сей день.

Об этой странной и ужасной гробнице можно немного рассказать.
Мы шли от монарха к монарху, пока, наконец, не устали от
глядя на кости и золото. Утомился даже Квик, прошедший свой путь.
в ранней юности помогал отцу, приходскому пономарю, и, следовательно,
как и я, относился к этим реликвиям с профессиональным интересом, хотя
разной степени. Во всяком случае, он заметил, что этот фамильный склеп
был необычайно горяч, и, может быть, если угодно ее величеству, как он
по имени Македа, мы могли бы принять остальных покойных джентльменов за
читать, как аттестационные вопросы новобранца.

Но как раз в это время мы подошли к № 25, по моему подсчету, и были
вынужден остановиться, чтобы удивиться, ибо ясно, что этот король был величайшим
из них всех, так как вокруг него лежало в два-три раза больше среднего
число погибших и огромное количество богатств, часть которых находится в
в виде маленьких статуй мужчин и женщин или, возможно, богов. Тем не менее, как ни странно
достаточно, он был горбун с огромным черепом, почти чудовище
на самом деле. Возможно, его разум приобщился к ненормальным свойствам его тела,
поскольку не менее одиннадцати маленьких детей были принесены в жертву его
похороны, двое из которых, судя по кривым костям, должны были
был его собственным.

Интересно, что случилось в Муре и прилегающих территориях, которые
затем признал свое влияние, когда правил король Горбун. Увы! история
пишет нет записи.




ГЛАВА Х.

БЫСТРО ЗАЖИГАЕТ МАТЧ


«Здесь мы начинаем поворачивать, потому что эта пещера представляет собой большой круг», — сказал
Македа через плечо.

Но Оливер, к которому она обращалась, отошел от нее и был занят
наблюдая за погребальным креслом горбуна с
инструмент, который он достал из своего кармана.

Она последовала за ним и с любопытством спросила, что это может быть за вещь и почему
он воспользовался этим здесь.

«Мы называем это компасом, — ответил он, — и он говорит мне, что
за нами лежит восток, где восходит солнце; также это показывает, в чем
высоты мы стоим над морем, той великой водой, которой вы никогда не
видел, о Дитя Царей. Скажи теперь, если бы мы могли пройти сквозь эту скалу,
что мы должны узнать там?

«Мне сказали, что это львиноголовый идол Фунга», — ответила она.
«То, что ты видел до того, как взорвал ворота города Хармак.
Но как далеко это может быть, я не знаю, потому что я не могу видеть сквозь
камень. Друг Адамс, помоги мне наполнить лампы, потому что они слабо горят,
и все эти мертвые были бы плохой компанией в темноте. Так по крайней мере мой
думают люди, так как ни один из них не осмеливается войти в это
место. Когда впервые мы нашли его всего несколько лет назад и увидели компанию
он устоял, они убежали, оставив меня обыскивать его в одиночестве. Смотри, там мои
шаги в пыли».

Итак, я снова наполнил неглубокие ручные фонарики, а пока Орм
поспешные наблюдения, результаты которых он записал в свой
бумажник.

— Чему ты научился? спросила она, когда он наконец присоединился к нам
несколько неохотно, потому что она звала его прийти.

«Не так много, как я должен был бы сделать, если бы вы могли дать мне больше
время, — ответил он, добавив в пояснение: — Госпожа, я воспитывался
как инженер, то есть тот, кто выполняет работы, и для этого требуется
измерения и производит расчеты. Например, те мертвецы, которые
выдалбливают или украшают эти пещеры, должно быть, инженеры и не
те».

«У нас сейчас есть такие среди нас», — сказала она. «Они возводят плотины и
делать водостоки и дома, хотя и не такие хорошие, как те, что были построены из
старый. Но еще раз спрашиваю: чему ты научился, о мудрый Инженер?»

-- Только то, что здесь мы стоим недалеко от города Хармак,
который я случайно взял на уровень, и тот, что за тем стулом
был, я думаю, когда-то проход, который был построен. Но с удовольствием
ничего не говорить по этому поводу, леди, и не задавать мне больше вопросов на
присутствует, так как я не могу ответить на них с уверенностью.

«Я вижу, что вы так же осторожны, как и мудры», — ответила она с
какой-то сарказм. «Ну, так как мне нельзя доверять ваш совет,
Оставь себе."

Оливер поклонился и подчинился этому краткому указанию.

Затем мы начали обратный путь, миновав еще множество групп скелетов.
на которые теперь мы почти не утруждали себя взглядом, может быть, потому, что тяжелые
воздух, наполненный пылью, которая когда-то была человеческой плотью, говорил
на наши энергии. Только я заметил, вернее наблюдательный Быстрый позвал
мое внимание на то, что пока мы шли короли в своих креслах
окружали все меньше и меньше прислуги и женщин, и что
подношения, лежащие у их ног, имели все уменьшающуюся ценность. На самом деле,
после того как мы прошли еще пять или шесть из них, их убитые
свита сократилась до нескольких женских скелетов,
любимые жены, удостоенные этой особой чести.

В конце концов не осталось совсем никого, бедных монархов, которые теперь
собрались вместе, оставленные исследовать тени в одиночестве, украшенные
просто с их собственными драгоценностями и регалиями. В конце концов, даже это были
заменены погребальными украшениями из золотой фольги, а подносы с сокровищами —
глиняные кувшины, в которых, казалось, не было ничего, кроме еды и
вино, а к этому добавили несколько копий и другое оружие. Последний из
на занятых стульях, ибо за ними были пустые, лежали кости
которые, по своей стройности и небольшому размеру браслетов среди
я сразу увидел, что они принадлежали женщине, которую отправили в
могила без товарищей или каких-либо подношений вообще.

«Несомненно, — сказала Македа, когда я указал ей на это, —
«в то время древние ослабели и обнищали, так как после столь
многие короли они позволяли женщине править ими и не имели богатства
тратить на ее похороны. Возможно, это было после землетрясения, когда
в Муре осталось всего несколько человек, прежде чем Абати завладели
Это."

— Где же похоронены твои домашние? — спросил Оливер.
глядя на пустые стулья.

"Ой! не в этом месте, — ответила она. «Я говорил тебе это
был обнаружен всего несколько лет назад. Мы покоимся в могилах снаружи, и для моего
часть я буду спать в простой земле, чтобы я мог жить в траве
и цветы, если не иначе. Но хватит о смерти и гибели. Скоро,
кто может сказать как скоро? мы будем, как они, — и она вздрогнула.
«А пока мы дышим, так давайте сделаем дыхание как можно лучше. У тебя есть
Видели, скажем, ваш гонорар, вас это устраивает?

— Какая плата? он спросил. «Смерть, награда за Жизнь? Как я могу
сказать, пока я не прошел его ворота?

Здесь эта философская дискуссия была прервана внезапной кончиной
лампы Куика.

«Я думал, что с цветущей штукой что-то не так», — сказал
сержант, "но не мог включить его, так как у него нет
винт, без которого эти старомодные рапсовые масла никогда не годились.
Привет! Доктор, вот и ваше, — и, пока он говорил, пошло.

«Фитили!» — воскликнул Македа. — Мы забыли принести новые
фитили, а без них какая польза от масла? Приди, будь быстрым; мы до сих пор
далеко от входа в эту пещеру, где никто, кроме первосвященников,
осмелится искать нас, — и, взяв Оливера за руку, начала
бежать, оставив нас двоих следовать за ним, насколько это возможно.

— Спокойнее, доктор, — сказал Квик, — спокойнее. В присутствии
товарищи по несчастью должны всегда держаться вместе, как говорится в
Красная книга, подаренная короной прапорщикам, но оплаченная
их отложенного резерва. Возьмите меня за руку, доктор. Ах! Я так и думал, т.
больше поспешность, тем меньше скорость. Посмотри туда, — и он указал на летящую
фигуры впереди, теперь далеко, и только с одним фонарем между ними.

В следующее мгновение Македа повернулся, держа оставшуюся лампу, и
позвал нас. Я видел, как слабый свет отражался на ее прекрасном лице, и
сверкают серебряные украшения ее платья. Очень дикий и странный
она заглянула в этот огромный свод, увидев его таким на мгновение, а затем увидев
не более того, потому что теперь там, где было пламя, осталась только красная искра,
а потом вообще ничего.

-- Остановись, пока мы не вернемся к тебе, -- воскликнул Оливер, -- и
кричать через промежутки».

-- Да, сэр, -- сказал Квик и тут же издал испуганный вопль, который
эхом отдавались взад и вперед по хранилищу, пока я не совсем
сбитый с толку.

-- Ладно, идем, -- ответил Оливер, и голос его звучал так
слева, что Квик счел нужным снова закричать.

Короче говоря, мы услышали его справа от нас, а затем
позади нас.

«Здесь нельзя доверять звукам, сэр, эхо слишком ненадежное».
сказал сержант; «но ладно, я думаю, что поместил их
сейчас», и крича им, чтобы они не двигались, мы направились в то, что мы
уверен, это было правильное направление.

Кончилось это приключение тем, что вскоре я споткнулся о
скелет и обнаружил себя полуоглушенным среди подносов с сокровищами,
ласково сжимая череп под впечатлением, что это
Ботинок Быстрого.

Он кое-как снова поднял меня, и, так как мы не знали, что делать, мы
сел среди мертвых и прислушался. К этому времени остальные были
очевидно, так далеко, что звук зова Оливера достиг только
нас в слабых, таинственных нотах, которые исходили неизвестно откуда.

«Потому что, как идиоты, мы так торопились, что забыли принести
никаких спичек у нас, ничего не поделаешь, только ждать, — я
сказал. «Несомненно, со временем эти Абати преодолеют свой страх перед
призраки и приходят нас искать».

— Хотел бы я сделать то же самое, сэр. Я не возражал против этих мертвецов в
свет, но темнота - другое дело. Разве ты не слышишь их
бряцают голенями и болтают вокруг нас?

-- Конечно, я что-то слышу, -- ответил я, -- но мне кажется,
должно быть эхом наших собственных голосов».

-- Что ж, будем держать челюсть-с, а может быть, и они свою подержат,
для такого рода разговора не приятно.

Так что мы молчали, но странный ропот продолжался, приближаясь
видимо со стены пещеры позади нас, и мне пришло в голову
что я когда-то слышал что-то подобное раньше, хотя в то время я
не мог сообразить где. Потом я вспомнил, что это было, когда
Боже, меня водили в Галерею шепота в соборе Святого Павла.
Собор в Лондоне.

Так прошло полчаса или около того, а до сих пор не было
признаки Абати или нашей пропавшей пары. Быстрый начал шарить среди
его одежда. Я спросил его, что он делает.

— Не могу отделаться от мысли, что у меня где-то есть восковая спичка, доктор.
Я помню, как чувствовал это в одном из карманов этого пальто в тот день.
перед отъездом из Лондона, а потом думал, что небезопасно иметь
он был упакован в коробку с надписью «Hold». Теперь, если бы я только мог найти это
у нас много факелов, потому что я привязал к своему узлу все
насквозь, хотя я никогда не думал о них, когда гасли фонари.
вне."

Слабо веря в совпадение сержанта, я ничего не ответил, и
поиски продолжались до тех пор, пока я не услышал, как он воскликнул:

«Клянусь Джинго, вот оно, в подкладке. Да и голова все чувствует
правильно. Теперь, доктор, поднесите ко мне два фонаря; подготовить,
присутствуй, огонь!» и он чиркнул спичкой и приложил ее к головам
смолистых факелов.

Мгновенно они вспыхнули, дав яркий свет в этом ужасном
темнота. При этом свете, только на одно мгновение, мы увидели странное, и не
непривлекательное зрелище. Кажется, я забыл сказать, что в центре
в этом своде стоял своего рода алтарь, который до этого момента, правда, я
не видел. Этот алтарь, который, несомненно, использовался для
церемониальные цели на похоронах древних королей, состояли из
простой блок базальтового камня, на котором был высечен символ человека
глаз, к камню ведут ступени и опираются на резные и
притаившиеся сфинксы.

На самой нижней из этих ступеней, достаточно близко, чтобы мы могли видеть их довольно
явно сидели Оливер Орм и Македа, Дитя Королей. Они были
сидят очень близко друг к другу; действительно, если я должен сказать правду,
Рука Оливера была на талии Македы, ее голова покоилась на его
плечо, и, по-видимому, он целовал ее в губы.

-- В лицо, -- прошипел сержант повелительным тоном.
«И топчись на месте!»

Так мы и бродили довольно долго, громко кашляя, потому что
от раздражающего дыма факелов - двинулся, чтобы пересечь пещеру,
и случайно наткнулся на наших потерянных товарищей. Признаюсь, у меня было
нечего сказать, но Квик благородно воспользовался случаем.

— Рад вас видеть, капитан, — сказал он Оливеру. "Получал
очень беспокоился о вас, сэр, пока, к счастью, не нашел спичку в
подкладка моего пальто. Если бы профессор был здесь, он бы
много, что является аргументом в пользу непрерывного курения, даже когда
дамы присутствуют. Ах! неудивительно, что Ее Величество потеряла сознание в этой жаркой
место, бедняжка. Повезло, что ты не бросил ее,
сэр. Как вы думаете, вы могли бы содержать ее, сэр, как мы должны
двигаться. Сам предложить не могу, так как ушиб ногу
зуб мертвого короля, и мои руки полны факелов. Но если ты
предпочитаю Доктора — что вы скажете, сэр? Что вы _можете_ управлять? Там
такое эхо в этом своде, что его трудно услышать - ну, хорошо,
пойдем дальше, ибо эти факелы не будут гореть вечно, и ты
не хотелось бы, чтобы нам пришлось провести здесь целую ночь с дамой в
такое деликатное состояние, не могли бы вы, особенно те,
мог ли злобный Абати сказать, что ты сделал это нарочно? Возьми ее
 Рука Величества, Доктор, и пойдем в путь. я продолжу с
факелы».

На все эти бесхитростные разглагольствования Оливер не ответил ни слова, но
подозрительно посмотрел на нас из-за фигуры Македы, которая, по-видимому,
упал в обморок. Только когда я рискнул предложить ей профессиональную помощь
она выздоровела и сказала, что вполне может обойтись одна, что
имелось в виду на руке Орма.

Ну, в конце концов, она попала, и мы тоже, для факелов
продолжалось до тех пор, пока мы не достигли узкого, покатого прохода, и, обогнув
угол, увидел фонарь, горящий в дыре в стене, после чего,
конечно, все было легко.

— Доктор, — обратился ко мне Оливер голосом с напускной небрежностью,
ночью, когда мы собирались лечь спать, "вы не заметили что-нибудь в
в Склеп королей сегодня днем?

— О да, — ответил я, — много! Конечно, я сам, я не
увлекался археологией, как бедный Хиггс, но зрелище поразило меня
абсолютно уникальный. Если бы я был склонен морализировать, например, что
контраст между теми мертвыми правителями и их молодыми и красивыми
преемник, полный жизни и любви», — тут он посмотрел на меня
резко — «любовь к своему народу, в котором я не сомневаюсь
день--"

— О, заткнись, Адамс! Я не хочу философскую лекцию с
исторические сравнения. Вы заметили что-нибудь, кроме костей и золота
когда этот невыразимый осел, Квик, вдруг зажег свет — я
Мистер зажег спичку, которая, к несчастью, была у него с собой.

Теперь я бросил это и столкнулся с ситуацией.

-- Ну, если вам нужна правда, -- сказал я, -- не очень-то
себя, потому что мое зрение не так хорошо, как раньше. Но сержант,
у которого необыкновенно острые глаза, подумал, что видел, как ты целуешься
Македа, предположение, которое, кажется, подтверждается вашим относительным отношением,
что, кроме того, объясняет некоторые любопытные звуки, которые мы слышали до того, как он
зажгли факелы. Вот почему он попросил меня повернуться спиной. Но, из
конечно, мы могли ошибаться. Я так понимаю, вы говорите, что
Сержант ошибся?

Оливер обрек глаза сержанта на худшую судьбу, чем
то, что выпало на долю Подглядывающего Тома; затем, в порыве откровенности,
ибо уловка никогда не была его сильной стороной, признал:

-- Вы не ошиблись, -- сказал он, -- мы любим друг друга, и это
внезапно появился в темноте. Я полагаю, что необычное окружение
действует нам на нервы».

«С моральной точки зрения я рад, что вы любите друг друга», — сказал я.
заметил, «поскольку объятия, которые просто нервны, не могут быть одобрены.
Но от любого другого, в наших условиях сложившейся ситуации
кажется мне почти ужасным, хотя Квик, самый наблюдательный
человек, предупредил меня ожидать этого с самого начала.

— Будь проклят, — снова сказал Оливер с предельной энергией.
— Я предупрежу его за месяц этой же ночью.

-- Не надо, -- сказал я, -- иначе вы обяжете его
пойди на службу к Барунгу, где он будет наиболее опасен. Смотри сюда,
Орм, чтобы бросить мякину, это довольно беспорядок.

"Почему? Что в этом плохого, доктор? — спросил он с негодованием.
-- Конечно, она еврейка какая-то разбавленная, и
я христианин; но эти вещи приспосабливаются сами. Конечно, тоже
она выше меня, но ведь у нее строго местный чин, и в
Европа, мы должны быть примерно в таком же положении. Что касается того, что она
Восток, какое это имеет значение? Конечно, это не возражение, которое
должен иметь вес с _you_. А в остальном, вы когда-нибудь видели ее
равный?"

"Никогда никогда никогда_!" - с энтузиазмом ответил я.
«Юная леди, с которой только что обручился какой-то джентльмен,
всегда абсолютно непревзойденным, и, признаюсь сразу, что это
пожалуй, самый оригинальный и очаровательный, который я когда-либо встречал во всем
Центральная Африка. Только, как бы там ни было с тобой, я не знаю
утешит ли этот факт меня и Квика, когда нам перегрызут глотки?
резать. Послушайте, Орм, — добавил я, — разве я не говорил вам давным-давно, что
единственная вещь, которую вы не должны делать, это заниматься любовью с Дитя
Короли?»

— А ты? В самом деле, я забыл; Ты мне столько всего рассказал,
Доктор, — ответил он достаточно холодно, только, к сожалению, цвет, который
румянец на его щеках предал его губы.

В этот момент Квик, незаметно вошедший в комнату, сухо хмыкнул.
кашлянул и заметил:

— Не вините капитана, доктор, за то, что он ничего не помнит.
Нет ничего лучше шока от взрыва для опрокидывания памяти.
Я часто видел это во время англо-бурской войны, когда после того, как большой снаряд
где-нибудь рядом с ними, самые храбрые солдаты начисто забыли бы
что их долг стоять на месте, а не бегать, как кролики; на самом деле,
это случилось со мной самой».

Я рассмеялся, а Оливер сказал что-то, чего я не расслышал, но Квик
продолжал невозмутимо:

-- Впрочем, правда есть правда, и если капитан забыл, тем более
причина, по которой мы должны напомнить ему. В тот вечер у профессора
дома в Лондоне, вы предупредили его, сэр, и он ответил, что вы
не нужно забивать себе голову увлечениями негра
женщина--"

— Негритянка, — выпалил Оливер. «Я никогда не употреблял таких слов; я
никогда даже не думал о них, а ты дерзкий малый, раз
в мой рот. Негр женщина! Боже мой! Это осквернение».

-- Очень жаль, капитан, если подумать, вы, кажется, сказали
черная женщина, говорящая в спешке. Да и я просил тебя не хвастаться,
видя, что если бы вы это сделали, мы могли бы увидеть, как вы ползете за ней,
со мной, Сэмюэл Квик шел в тылу. Ну вот и мы
есть, и хуже всего то, что я не могу винить вас, потому что вы
предвосхищено в пророчестве, ибо так оно и было, хотя я
сам тогда этого не знал — точно в таком же состоянии сам,
хотя, конечно, издалека, почтительно замыкая тыл, как
сказал."

— Ты не имеешь в виду, что любишь Дитя
Короли?» — сказал Оливер, глядя на угрюмое и потрепанное лицо сержанта.
фигура.

— Прошу прощения, капитан, я именно это и имею в виду. Если
кошка может смотреть на королеву, почему мужчина не может ее любить? Как бы то ни было, мой
такая любовь вряд ли помешает вашей. Мой вид означает
часовой, и, возможно, нож в моем желудке; ваш - ну, мы видели, что
твоё означает сегодня днём, хотя к чему всё это приведёт, мы не знали
видеть. Тем не менее, капитан, говоря как человек, который не увлекался сексом
до сих пор говорю — заплывайте, раз оно того стоит, даже если вы
пришлось потом утонуть из-за этой дамы, хотя она наполовину еврейка и
Я никогда не мог терпеть евреев, это самое милое, самое прекрасное и самое
лучшая и храбрейшая маленькая женщина, когда-либо ходившая по Божьей земле».

В этот момент Оливер схватил его за руку и горячо пожал ее, и я могу
Упомяните, что я думаю, что какой-то отчет Квика о ее характере
должно быть, достигло ушей Македы. Во всяком случае, с тех пор, пока
под конец она всегда обращалась со стариком с тем, что французы называют
«В высшей степени уважаемое внимание».

Но, так как я не был влюблен, никто не пожал мне руку, поэтому, оставив другого
два, чтобы обсудить добродетели и милости Дитя Королей, я ушел
в постель, наполненную самыми мрачными предчувствиями. Каким дураком я не был
настаивать на том, чтобы эксперт, сопровождавший Хиггса, был женатым
человек. И все же, теперь, когда я подумал об этом, это, возможно, не
дела улучшились и, возможно, только добавили бы к сделке
степень моральной низости, которой в настоящее время недоставало, так как даже
женатые мужчины иногда бывают слабыми.

Правда заключалась в том, что привлекательность Македы была необычайно велика.
К своей замечательной красоте она добавляла удивительное очарование манер и
сила разума. Также ее положение должно тронуть сердце и вызвать жалость у любого
человек, так беспомощна она была среди всего своего пустого величия, так
одиноко среди народа дворняг, которых она тщетно пыталась спасти, и
Избежать ли вместе с ними погибели, обреченной на столь печальное и отталкивающее
судьба, а именно стать женой толстого труса, который был ее родным
дядя. Что ж, мы знаем, к какому чувству сродни жалость, а катастрофа
произошло несколько раньше, чем я ожидал, вот и все.

Несомненно ей, по сравнению с мужчинами, к которым она привыкла
и позволила этикету взять себе в соратники эту смелую и
красивый молодой англичанин, который попал под ее опеку больным и
разбитый после совершения великого дела, должен был казаться настоящим
сказочный принц. И она помогала его нянчить, и он показал себя
благодарен за ее доброту и снисходительность, и — остальные последовали,
так же верно, как день следует за ночью.

Но чем бы это закончилось? Рано или поздно тайна должна выйти наружу, ибо
уже дворяне Абати, если я могу назвать их так за неимением лучшего
имени, и особенно Джошуа, горько завидовали благосклонности их
дама показала иностранцу, и наблюдал за ними обоими. Тогда что-что
может случиться? По закону Абати это означало смерть для любого, кто находился за пределами
допустимая степень отношений, чтобы вмешиваться в привязанности
Дитя королей. И это не было чудесно, так как этот человек держал ее
место в силу ее предполагаемого прямого происхождения от Соломона и
первой Македы, царицы Савской, и поэтому введение любого
чужая кровь недопустима.

Более того, Орм, присягнув на верность, стал
к тем законам. Наконец, я не мог ни в малейшей степени надеяться на характер
из пары обеспокоены тем, что это был всего лишь мимолетный флирт.

Ой! без сомнения, эти двое подписали себе смертный приговор
в Пещере Смерти, кстати и у нас тоже. Это должен быть конец
о нашем приключении и моих долгих поисках сына, которого я потерял.




ГЛАВА XI.

СПАСЕНИЕ НЕ УДАЛОСЬ


Наш завтрак на следующее утро был несколько мрачным. От
общее согласие не было сделано никаких намеков на события предыдущего дня,
или к нашему разговору перед сном.

Действительно, ни о чем разговоре не могло быть и речи, так как, не зная, что
что-то еще, я думал, что смогу лучше всего показать свое отношение к
сохраняя суровое молчание, в то время как Квик, казалось, был поглощен
философские размышления, и Орм выглядел довольно взволнованным и
растрепанный, как будто он писал стихи, как я думаю, был
дело. Посреди этой унылой трапезы прибыл посыльный, который
объявил, что Валда Нагаста будет рад видеть нас всех в
полчаса.

Опасаясь, как бы Орм не сказал какой-нибудь глупости, я коротко ответил, что
мы прислуживали ей, и мужчина ушел, оставив нас в недоумении, что
случилось так, что она захотела нашего присутствия.

В назначенное время нас провели в маленькую аудиторию и,
когда мы проходили мимо его двери, я осмелился шепнуть Оливеру:

«Ради вас и ее, а также всех остальных я
умоляю вас быть осторожными. Ваше лицо наблюдают так же, как и ваше
слова».

— Хорошо, старина, — ответил он, немного покраснев.
— Вы можете доверять мне.

— Хотел бы я, — пробормотал я.

Затем нас торжественно ввели внутрь, и мы поклонились Македе, которая
сидел в окружении некоторых судей и офицеров, в том числе,
принц Джошуа и разговаривая с двумя мужчинами грубого вида, одетыми в обычную
коричневые одежды. Она поприветствовала нас, и после обычного обмена
комплименты, сказал:

«Друзья, я призвал вас по этой причине. Сегодня утром, когда
предателя Шадраха вели на казнь от рук этих
мужчин, блюстителей закона, он умолял об отсрочке. На вопрос почему, как
его ходатайство о помиловании было отклонено, он сказал, что если его жизнь
был избавлен, он мог бы показать, как ваш спутник, тот, кого они называют Черным
Виндовс, может быть, спасен от Фанга.

"Как?" — спросили Орм и я на одном дыхании.

-- Не знаю, -- ответила она, -- но мудро они пощадили
человек. Пусть его приведут».

Дверь открылась, и вошел Шадрах со связанными за спиной руками и
кандалы на ногах. Он был очень боязливым и очень наказуемым Седрахом,
потому что его глаза закатились, а зубы застучали от ужаса, как будто
распростерся перед Валда Нагаста, он извивался и пытался
поцелуй ботинок Орма. Охранники снова подняли его на ноги и
Македа сказал:

— Что ты хочешь сказать нам, предатель, перед смертью?

«Это тайна, о бутон розы. Должен ли я говорить до этого
многие?"

— Нет, — ответила она и приказала большинству присутствующих покинуть зал.
комнате, включая палачей и солдат.

«Человек в отчаянии, и некому будет охранять его».
— нервно сказал Джошуа.

-- Я так и сделаю, ваше высочество, -- ответил Квик в своем дурном настроении.
по-арабски и, подойдя сзади к Шадраху, добавил по-английски:
тогда, Киска, ты веди себя, а то тебе хуже будет.

Когда все снова ушли, Шадраху было приказано говорить и сказать, как он
мог спасти англичанина, которого он предал в руки
Фунг.

«Итак, Дитя Королей, — ответил он, — черные окна, как мы
знаете, заключен в теле великого идола».

— Откуда ты это знаешь, мужик?

«О госпожа, я знаю это, и султан тоже так сказал, не так ли? Хорошо,
Я могу указать тайную дорогу к этому идолу, откуда можно добраться до него и
спасен. В детстве я, которого звали Котом, потому что я умею так лазить
ну, нашел эту дорогу, а когда потом Фунг взял меня и бросил
ко львам, где я получил эти шрамы на моем лице, благодаря им я спасся.
Пощадите меня, и я покажу его вам».

«Недостаточно указать дорогу, — сказал Македа. «Собака, ты
должен спасти иностранного лорда, которого вы предали. Если ты не спасешь его, ты
умереть. Вы понимаете?"

— Трудно сказать, леди, — ответил мужчина. «Я Бог
что я должен обещать спасти этого незнакомца, который, быть может, уже
мертвых? И все же я сделаю все возможное, зная, что если я потерплю неудачу, ты убьешь меня,
и что, если я добьюсь успеха, меня пощадят. Во всяком случае, я покажу вам
дорога туда, где он находится или был заключен, хотя я предупреждаю вас, что это
грубый».

«Там, где вы можете путешествовать, мы можем следовать за вами», — сказал Македа. "Расскажи нам
теперь то, что мы должны сделать.

Так он сказал ей, и когда он сделал это, вмешался принц Джошуа,
говоря, что неуместно, чтобы Дитя Царей в своей собственной
святой человек должен предпринять такое опасное путешествие. Она слушала
на его возражения и поблагодарила его за заботу о ней.

-- Я все-таки иду, -- сказала она, -- не ради
незнакомец, которого зовут Черные окна, а потому, если есть тайна
путь из Мура Я думаю, это хорошо, что я должен знать таким образом. И все же я согласен
с вами, дядя, что в таком путешествии мне не следует быть
незащищенным, и поэтому я молюсь, чтобы вы были готовы начать с
нас в полдень, так как я уверен, что тогда мы все будем в безопасности.

Теперь Джошуа начал оправдываться, но она их не слушала.

— Нет, нет, — сказала она, — вы слишком честны. Честь
Таким образом замешан Абати, поскольку, увы! это был Абати, который
предал Черные окна, и Абати, а именно вы, должны спасти
ему. Ты часто говорил мне, мой дядя, как ты ловок в лазании.
камни, и теперь вы должны доказать свое мастерство и мужество перед
эти иностранцы. Это приказ, не говори больше, — и она встала, чтобы
показать, что аудитория была закончена.

В тот же день Шадрах горными тропами, которые ему были известны,
привел небольшую группу людей на гребень западного обрыва
Мур. В полутора сотнях или более футов под нами лежали великие равнины.
откуда в нескольких милях виднелся город Хармак. Но идол
в долине мы не могли видеть, потому что здесь пропасть изгибалась
и скрыл его от нашего взгляда.

-- Что теперь, приятель, -- сказал Македа, одетый в грубое
тулуп крестьянки, что как-то мило смотрелось на ней.
«Вот скала, там лежит равнина; Я не вижу дороги между
два, и мой мудрый дядя, принц, говорит мне, что он никогда не слышал о
один."

«Госпожа, — ответил мужчина, — теперь я принимаю на себя командование, и вы должны
Подписывайтесь на меня. Но сначала давайте посмотрим, что никому и ничего не недостает».

Затем он обошел роту и пронумеровал их. Во всем, что мы были
шестнадцать; Македа и Джошуа, мы трое англичан, вооруженные повторяющимися
винтовки и револьверы, наш проводник Шадрах и несколько отборных горцев
выбраны за их умение и мужество. Ибо даже в Муре были смелые
мужчины уехали, особенно среди пастухов и егерей, чьи дома были
на скалах. Эти крепкие проводники были нагружены веревками, лампами и
длинные тонкие лестницы, которые можно было связать вместе.

Когда все было проверено и проверены все лестницы и ремни,
Шадрах подошел к группе кустов, которые слабо росли на продуваемой ветром
гребень пропасти. Среди них он нашел и удалил
большой плоский камень, обнажая то, что, по-видимому, было головой
лестнице, хотя теперь ее ступени были сильно стерты и раскрошены водой
что в сезон дождей следовал этот естественный сток в глубины внизу.

«Это та дорога, которую древние проложили для своих собственных целей».
— объяснил Шадрах, — который, как я уже сказал, случайно обнаружил, когда
Я был мальчиком. Но пусть никто не следует за ним, кто боится, ибо он крут и
грубый."

Теперь Джошуа, уже утомленный долгой поездкой и походом к
гребне пропасти, почти страстно умолял Македу бросить
идея войти в эту ужасную дыру, в то время как Оливер
мольбы немногими словами, но множеством молящих взглядов, ибо на этом
точка, хотя и по разным причинам, князь и он были в одном.

Но она не слушала.

-- Дядя, -- сказала она, -- с тобой, опытный горец,
почему я должен бояться? Если Доктор здесь, который достаточно взрослый, чтобы быть
отец любого из нас» (что касается Джошуа, это замечание
не хватало правды), «хочет пойти, я ведь тоже могу пойти? Более того, если
Я остался позади, вы хотели бы остаться, чтобы охранять меня, и никогда не должны
Я прощаю себя, если лишил вас такого великого приключения. Также,
как и ты, я люблю скалолазание. Пойдемте, не будем больше терять времени».

Так что мы были связаны. Первым пошел Шадрах, а рядом с ним Квик,
должность, которую сержант настоял на своем хранителе,
и несколько альпинистов, неся лестницы, лампы, масло, еду и
другие вещи. Потом во второй банде появились еще двое таких же мужчин, Оливер,
Македа, я и рядом со мной Джошуа. Остальные альпинисты
замыкал тыл, неся запасные магазины, лестницы и т. д. Когда
все было готово, зажглись лампы, и мы отправились в очень странное
путешествие.

Первые двести футов или около того лестница, хотя и изношенная и почти
перпендикулярно, ибо место было похоже на шахту, не было
трудно спускаться никому из нас, кроме Джошуа, который, как я слышал, пыхтел
и стонет позади меня. Затем шла галерея, ведущая на восток по крутому склону.
склоне примерно шагов на пятьдесят, а в конце его вторая шахта
примерно той же глубины, что и первая, но с гораздо более изношенной лестницей,
по-видимому, промывкой водой, из которой много просачивалось
сторон вала. Еще одна трудность заключалась в том, что воздух устремлялся
вверх снизу мешало поддерживать горящие лампы.

Внизу этой секции почти не осталось лестницы, и
восхождение стало очень опасным. Здесь, действительно, Джошуа поскользнулся, и
с воплем ужаса соскользнул по шахте и приземлился ногами
поперек моей спины таким образом, что если бы у меня не было хорошего
держась за руки и за ноги, он бы подтолкнул меня к
Македа, и мы, должно быть, все стремглав покатились вниз, вероятно, к нашему
летальные исходы.

Как бы то ни было, этот толстый и перепуганный парень обвил руками мою шею, чтобы
который он вцепился, чуть не задушив меня, пока, как раз когда я собирался
теряя сознание под его тяжестью и давлением, горцы в третьем
прибыл отряд и утащил его. Когда они взяли его во главе, для
Я отказался сделать еще шаг, а он был сразу за мной, мы
спустился по лестнице, которую поставила первая партия, ко второй
уровне, где начинался еще один длинный проход с уклоном на восток, который заканчивался на
устье третьей ямы.

Здесь возник большой вопрос, что делать с принцем
Джошуа, который поклялся, что не может идти дальше, и громко потребовал
вернуться на вершину утеса, хотя Шадрах заверил его
что с тех пор дорога была намного легче. В конце концов мы были обязаны
передать дело Македе, который уладил его в очень немногих словах.

«Мой дядя, — сказала она, — вы говорите нам, что не можете прийти,
и несомненно, что мы не можем тратить время и людей, чтобы послать вам
назад. Поэтому кажется, что вы должны остановиться на месте, пока мы
вернитесь, и если мы не вернемся, сделайте все возможное, чтобы подняться наверх
вал. Прощай, дядя, здесь безопасно и удобно, и
если ты мудр, ты немного отдохнешь».

«Бессердечная женщина!» проглотил Джошуа, который трясся как желе
со страхом и яростью. «Не могли бы вы оставить своего обрученного лорда и любовника
один в этой призрачной дыре, пока ты карабкаешься по камням, как дикий
кот с незнакомцами? Если я должен остаться, ты останешься со мной?

— Конечно нет, — решительно ответил Македа. «Будет ли
сказала, что Дитя Королей боится идти туда, куда могут попасть ее гости.
путешествовать?"

Ну, в конце концов, Джошуа вышел в центр третьего
отряд горцев, которые были практически обязаны нести его.

Шадрах был прав, поскольку лестница почему-то
с тех пор оставался более совершенным. Только они казались почти бесконечными,
и прежде чем мы достигли нашей цели, я вычислил, что мы, должно быть, спустились
довольно двенадцать сотен футов в недра скалы. Наконец, когда
Я почти вымотался, а Македа так запыхалась, что
вынуждена опереться на Оливера, волоча меня за собой, как собаку на
струны, вдруг мы увидели отблеск дневного света, который прокрался в
туннель через маленькое отверстие. У устья еще одной ямы или шахты,
мы нашли Шадраха и других, ожидающих нас. Отдав честь, он сказал, что
мы должны отвязаться, оставить наши лампы и следовать за ним. спросил Оливер
туда, куда вела эта последняя шахта.

-- На еще более низкий уровень, господин, -- ответил он, -- но такой, который
вам вряд ли захочется исследовать его, так как он заканчивается большой ямой, где
фунги держат своих священных львов.

— В самом деле, — сказал Оливер, очень заинтересованный по своим собственным причинам, и
он взглянул на Квика, тот кивнул головой и присвистнул.

Затем мы все последовали за Шадрахом и вскоре оказались на плато.
размером с теннисный корт, который либо по своей природе, либо по
рука человека, была утоплена в поверхность этого гигантского утеса.
Подойдя к краю этого плато, где росло много древовидных папоротников и
какие-то густые зеленые кусты, которые сделали бы нас невидимыми снизу
даже если бы кто-нибудь увидел нас, мы увидели бы, что отвесная пропасть
побежал вниз на несколько сотен футов. Из этих зияющих глубин,
однако в тот момент мы мало что разобрали, отчасти потому, что они
оказались в тени и отчасти по другой причине.

Подъем из пропасти внизу был тем, что мы сначала приняли за округлый
холм черной скалы, продолговатой формы, из которого выступал гигантский
каменный вал, заканчивающийся чем-то вроде резного куста, единственного
размер коттеджа. Острие этой кустообразной скалы было точно
напротив небольшого плато, на которое мы вышли и вдали от
это не более тридцати или, самое большее, сорок футов.

"Что это такое?" — спросила Македа у Шадраха, указывая на
ее, когда она вернула одному из горцев чашку, из которой она
пил воду.

-- Это, о Валда Нагаста, -- ответил он, -- не что иное, как
спина могучего идола Фунга, имеющего форму льва.
Большой вал скалы с кустом на конце — это хвост
Лев. Несомненно, эта платформа, на которой мы стоим, является местом, откуда
старые жрецы, когда они владели Муром так же, как и землей Фунгов,
привыкли прятаться, чтобы наблюдать за тем, что они хотели увидеть.
Смотри, — и он указал на определенные углубления в скале,
«Я думаю, что здесь когда-то был мост, который можно было спустить в любой момент.
сядет на хвост бога-льва, хотя он давно сгнил
прочь. Но до сих пор я путешествовал по этой дороге без него.

Мы изумленно уставились на него, и в последовавшей тишине я услышал
Македа шепчет Оливеру:

«Возможно, именно так тот, кого мы зовем Котом, сбежал от Фунга; или
возможно, так он общается с ними как шпион».

-- Или, может быть, он лжец, миледи, -- прервал Квик, который тоже
подслушал их разговор, решение, которое, признаюсь,
мне.

— Зачем ты привел нас сюда? — спросила Македа.

— Разве я не говорил вам в Муре, Леди, спасать Черные Окна? Слушать,
теперь у фунгов есть обычай позволять тем, кто находится в заключении,
внутри идола, чтобы ходить без охраны на его спине на рассвете и закате. В
по крайней мере, это их обычай с черными окнами - не спрашивайте меня, откуда я знаю
Это; это правда, клянусь жизнью, которая поставлена на карту. Теперь это
мой план. У нас есть лестница, которая доставит нас оттуда, где мы
стоять в хвосте идола. Если иностранный лорд появится на
за спиной бога, который, если он все еще жив, как я думаю, он
почти обязательно делать на закате, как человек, который весь день проводит в темноте
будет любить свет и воздух, когда он сможет их получить, тогда некоторые из нас должны
крест и привести его обратно с нами. Может быть, лучше быть вам, мой лорд
Орм, так как если бы я пошел один или даже с этими людьми, после того, что было
Black Windows может не совсем доверять мне.

-- Дурак, -- вмешался Македа, -- как может человек сделать такое
предмет?"

«О Госпожа, это не так сложно, как кажется. Несколько шагов через
пропасть, а затем около ста футов вдоль хвоста льва,
плоская сверху и такая широкая, что по ней можно скатиться, если осторожно
следовать кривым, то есть в тихий день — ничего больше. Но, из
конечно, если лорд Орм боится, чего я и не думал,
столько слышал о его мужестве... -- и мошенник пожал плечами.
плечи и остановился.

-- Боюсь, приятель, -- сказал Оливер, -- ну, мне не стыдно быть
боится такого путешествия. Тем не менее, если есть необходимость, я сделаю это, хотя
не раньше, чем я увижу своего брата в одиночестве там, на скале, так как все это
может быть, это всего лишь ваша уловка, чтобы доставить меня к фунгам, среди которых я
Знай, что у тебя есть друзья».

«Это безумие; ты не пойдешь, — сказал Македа. "Ты сможешь
упасть и разбиться на куски. Я говорю, что ты не пойдешь».

— Почему бы ему не пойти, моя племянница? прервал Джошуа.
«Шадрак прав; мы много слышали о мужестве этого язычника.
А теперь посмотрим, как он что-нибудь сделает.

Она повернулась к принцу, как тигр.

— Очень хорошо, дядя, тогда вы пойдете с ним. Наверняка один из
древняя кровь абати не уклонится от того, что «язычник»
осмеливается».

Услышав это, Джошуа снова замолчал, и у меня нет четких воспоминаний.
того, что он сделал или сказал в связи с остальной частью этого волнующего
сцена.

Затем последовала пауза, в середине которой Оливер сел и начал
снять с него сапоги.

— Зачем ты раздеваешься, друг? — нервно спросила Македа.

«Потому что, леди, — ответил он, — если мне придется идти по той дороге
безопаснее делать это в чулках. Не бойся, — мягко добавил он.
«Я с детства привык к таким подвигам, и когда я служил
в армии моей страны мне доставляло удовольствие обучать их,
хотя это правда, что этот превосходит все, что я когда-либо
попытка».

— И все же я боюсь, — сказала она.

Тем временем Квик сел и начал снимать сапоги.

— Что вы делаете, сержант? Я попросил.

— Готовлюсь сопровождать капитана в его безнадежной надежде, доктор.

— Чепуха, — сказал я, — вы слишком стары для этой игры, сержант.
Если кто-нибудь пойдет, я должен, так как я думаю, что мой сын там,
но я не могу попробовать, так как знаю, что моя голова не выдержит, и я должен
упасть за секунду, что только расстроит всех».

— Конечно, — вмешался Оливер, который нас услышал, —
— Я здесь командую, и мой приказ состоит в том, что ни один из вас не должен
приехать. Помните, сержант, что если со мной что-то случится, то это ваша вина.
бизнес, чтобы захватить магазины и использовать их в случае необходимости, что вы
в одиночку можно сделать. Теперь иди и проследи за приготовлениями, и узнай план
кампании, ибо я хочу отдохнуть и помолчать. осмелюсь сказать весь
это вздор, и мы ничего не увидим от профессора; еще, один
также можно подготовиться».

Итак, Квик и я пошли проследить за креплением двух легких
лестницы вместе и закрепление некоторых досок, которые мы принесли
с нами на вершине ступеней, чтобы сделать эти лестницы легко
идти дальше. Я спросил, кто будет в отряде, кроме Шадраха и Орма,
и никому не сказали, так как все боялись. Однако в конечном итоге человек
по имени Яфет, один из горцев, вызвался добровольцем, когда ему пообещали
дар земли от самого Дитя Королей, который дает ей
провозглашенный перед ними, все должно было быть отдано его родственникам в
событие его смерти.

Наконец все было готово, и снова наступило затишье.
ибо нервы у всех нас были так напряжены, что мы, казалось, не могли
говорить. Он был прерван звуком внезапного и ужасного рева, который
возник из залива внизу.

«Это час кормления священных львов, которых держат фунги.
в яме около основания идола, — объяснил Седрах. Затем он
добавил: «Если его не спасти, я считаю, что Black Windows
будет отдан львам сегодня ночью, в полнолуние и
праздника Хармака, хотя, может быть, его сохранят до следующего полного
луна, когда все фунги придут поклониться».

Эта информация никому не придала настроения, хотя
Квик, который всегда старался быть веселым, заметил, что, вероятно,
ЛОЖЬ.

Тени начали собираться в долине Хармак, откуда мы знали
что солнце садилось за горы. Действительно, если бы не
для ясного и любопытного свечения, отраженного от восточного неба, залив
погрузил бы нас в уныние. В настоящее время, далеко на подъеме скалы
мы знали, что это должна быть голова сфинкса огромного идола, маленькая фигурка
появился на фоне неба, и там начал петь. Момент
что я услышал отдаленный голос, я был близок к обмороку, и даже
должен был упасть, если бы Квик не поймал меня.

— Что такое, Адамс? — спросил Оливер, поднимая глаза от того места, где он и
Македа шептались друг с другом, пока толстый Джошуа сердито смотрел на
их на заднем плане. — Хиггс появился?

«Нет, — ответил я, — но, слава богу, мой сын еще жив. Который
это его голос. Ой! если можешь, спаси и его тоже.

Теперь было много сдерживаемого возбуждения, и кто-то сунул пару
бинокли в мою руку, но либо они были неправильно настроены, либо
состояние моих нервов не позволяло мне видеть сквозь них. Так быстро
взял их и сообщил.

«Высокая стройная фигура в белом халате, но на расстоянии в этом
свет не может разглядеть лицо. Можно было бы приветствовать его, пожалуй, только это
выдал бы нас. Ах! гимн закончен, а он ушел; похож на
прыгнуть в дыру в скале, что показывает, что с ним все в порядке,
во всяком случае, или он не мог прыгать. Так что не унывайте, Доктор, ибо у вас много
быть благодарным за».

-- Да, -- повторил я за ним, -- есть за что быть благодарным, но
все же я хотел бы, чтобы у меня было больше после всех этих лет поиска. Думать
что я должна быть так близка с ним, а он ничего об этом не знает.

После прекращения песни и отъезда моего сына, там
появились на спине идола трое фунгских воинов, молодцы
одетые в длинные одежды и вооруженные копьями, а за ними трубач
кто носил рог или выдолбленный слоновий бивень. Эти люди маршировали
и вниз по длине платформы от подъема шеи до
корень хвоста, видимо, для осмотра. Найдя
ничего, ибо, конечно, они не могли видеть нас, спрятавшихся за кустами
на нашем маленьком плато, о котором, без сомнения, они даже не знали
существования, и уж тем более не связанного с горной равниной
Мура, трубач пронзительно затрубил в свой рог, и перед
отголоски его стихли, исчезли вместе с его спутниками.

«Осмотр на закате. Видел то же самое, что и в
Гиб., — сказал сержант. "Ой! от Джинго! Киска не врёт
в конце концов — вот он, — и он указал на фигуру, которая поднялась
вдруг из черного камня спины идола так же, как охранники
сделал.

Это был Хиггс, без сомнения Хиггс; Хиггс в потрепанном
солнцезащитный шлем и его темные очки; Хиггс курит свою большую пенковую трубку
трубку и принялся делать пометки в бумажнике так спокойно, как будто
он сидел перед новым объектом в Британском музее.

Я ахнул от изумления, потому что как-то никак не ожидал, что мы
должен был действительно видеть его, но Орм, очень тихо поднимаясь со своего места
возле Македы, только сказал:

— Да, старик совершенно прав. Ну, а теперь об этом. Ты,
Шадрах, сбегай со своей лестницы и перейди первым, чтобы я мог быть уверен, что ты
не шути».

-- Нет, -- перебил Македа, -- эта собака никогда не уйдет.
вернется ли он от своих друзей фунгов. Человек, — сказала она, обращаясь
Яфет, горец, которому она обещала землю,
сначала и держитесь за конец лестницы, пока этот лорд переходит. Если он
возвращается в целости и сохранности, ваша награда удваивается».

Яфет отсалютовал, лестница была спущена и конец ее поставлен на
шероховатости скалы, изображавшие волосы сфинкса.
хвост. Альпинист на мгновение остановился, подняв руки и подняв лицо;
очевидно, он молился. Затем велел своим товарищам держаться здесь
конец лестницы, и, испытав ее сначала ногой, нашел
что она висела крепко, он спокойно перешел ее, будучи храбрым малым, и
в настоящее время был замечен сидящим на противоположной массе скалы.

Теперь пришла очередь Оливера. Он кивнул Македе, которая побледнела, как
лист, бормоча ей какие-то слова, которые до меня не доходили. Затем он
повернулся и пожал мне руку.

— Если сможешь, спаси и моего сына, — прошептала я.

— Я сделаю все, что в моих силах, если смогу его заполучить, — ответил он.
— Сержант, если со мной что-нибудь случится, вы знаете свой долг.

«Я постараюсь последовать вашему примеру, капитан, при всех
обстоятельствах, хотя это будет трудно, — ответил Квик довольно
дрожащий голос.

Оливер вышел на лестницу. Я насчитал двенадцать или четырнадцать
короткие шаги, и первую половину из них он
совершено с тихой уверенностью. Когда он был ровно посередине
проход, однако, конец одной из стоек лестницы на
дальняя сторона немного соскользнула, несмотря на усилия
Яфет, чтобы держать его прямо, в результате чего доска
перекладины потеряли свой уровень, опустившись на дюйм или около того вправо, и почти
в результате чего Оливер упал с него в пропасть. Он колебался, как
колеблемый ветром тростник, попытался сделать шаг вперед, помедлил, остановился и
медленно опустился на руки и колени.

«_Ах_!» — задыхалась Македа.

-- Язычник потерял голову, -- начал Иисус Навин голосом, полным
торжество, которое он не мог скрыть. "Он будет--"

Джошуа не продвинулся дальше, потому что Квик, повернувшись, яростно пригрозил ему
свой кулак, говоря по-английски:

«Подними челюсть, если не хочешь идти за ним, свинья».
после чего Джошуа, понявший если не слова, то жест, снова впал в ступор.
в тишину.

Теперь Горец на дальней стороне заговорил, сказав:

«Не бойся, лестница в безопасности».

На мгновение Оливер застыл на корточках на доске.
это было все, что отделяло его от ужасной смерти в заливе
под. Затем, пока мы смотрели в агонии, он снова поднялся на ноги,
и с совершенным спокойствием перешел на другой его конец.

«Молодцы с нашей стороны!» — сказал Квик, обращаясь к Джошуа. — Почему
Разве ваше Королевское Высочество не радуется? Нет, ты оставишь этот нож в покое или
скоро в этом мире будет меньше свиней, - и, сгорбившись,
вниз он освободил принца от оружия, которое он перебирал
его круглые глаза устремились на сержанта.

Македа, который все заметил, теперь вмешался.

«Мой дядя, — сказала она, — смелые люди рискуют жизнью.
там, пока мы сидим в безопасности. Молчи и перестань ссориться, я
молюсь».

В следующий момент мы совершенно забыли о Джошуа, полностью поглощенные
наблюдая за драмой, разыгравшейся на дальней стороне пропасти. После
после небольшой паузы, чтобы восстановить самообладание или дыхание, Орм встал и опередил
Иафетом, поднялся по похожей на кустарник скале, пока не достиг вала
хвост сфинкса. Тут он повернулся и помахал нам рукой, потом
следуя за горцем, шел, по-видимому, с предельной
уверенностью, вдоль изгибов хвоста туда, где он отходил от
тело идола. В этом месте было небольшое затруднение в
взбираясь по гладкому склону скалы на широкую террасообразную
назад. Вскоре, однако, они преодолели его и исчезли на несколько
секунд в поясницу, что, конечно, было немало
футов глубиной, снова появился, двигаясь к плечам. Между ними мы
мог видеть Хиггса, стоящего спиной к нам, совершенно без сознания
всего, что происходило позади него.

Проходя мимо Яфета, Оливер подошел к профессору и дотронулся до его
рука. Хиггс повернулся, мгновение смотрел на пару, а затем
изумление, по крайней мере, так мы догадались, плюхнулся на скалу. Они
поднял его на ноги, Орм указал на утес позади, и
наглядно объясняя ситуацию и что нужно делать. Затем последовал
короткая и оживленная беседа. Через очки мы даже могли видеть Хиггса
покачивая головой. Он им что-то сказал, они пришли к решению,
а теперь он повернулся, шагнул вперед на пару шагов и исчез, а я
узнал впоследствии, чтобы привести моего сына, без которого он не пытался бы
побег.

Прошло некоторое время; это казалось возрастом, но на самом деле было меньше минуты. Мы
услышал звуки криков. Снова появился белый шлем Хиггса, а затем
его тело с двумя охранниками Фунг, цепляющимися за него. Он кричал в
Английский, и слова слабо доносились до нас:

"Сохранить себя! Я буду держать этих дьяволов. Беги, адский дурак,
бег!"

Оливер колебался, хотя альпинист тянул его, пока
головы больше Фунг появились. Затем жестом отчаяния он повернулся
и сбежал. Первым бежал Оливер, затем Джафет, которого он опередил, и
за ними шло несколько священников или стражников, размахивая ножами, а в
на заднем плане Хиггс катается по скале со своими похитителями.

Остальное было очень коротким. Орм соскользнул с крупа идола на
хвост, за ним Горец, а за ними гуськом шли
трех Фунгов, которые, по-видимому, больше не думали об опасной природе
их плацдарм, чем шейхи египетских пирамид, когда они
роятся вокруг этих памятников, как ящерицы. И, если уж на то пошло,
делали Оливер или Джафет, которые сгибали хвост вдвое, как будто это был
гоночная трасса. Оливер вскочил на лестницу и через секунду
половину его, держась за другой конец, как вдруг он услышал
товарищ кричит. Фунг схватил Яфета за ногу, и он лежал
лицом вниз на доске.

Оливер остановился и медленно повернулся, выхватив револьвер.
так. Затем он прицелился и выстрелил, и Фанг, оставив Яфета в стороне,
ногу, вскинул руки и нырнул в бездну внизу.
следующее, что я помню, это то, что они оба были среди нас, и кто-то
Крикнул: «Тяните лестницу».

— Нет, — сказал Квик, — подожди немного.

Я смутно задавался вопросом, почему, пока не заметил, что трое отважных
Фунг следовали за ней, положив руки друг другу на
плечи, а их товарищи приветствовали их.

«Теперь тяните, братцы, тяните!» — крикнул сержант, и мы потянули.
Бедный Фунг! они заслуживали лучшей участи.

«Всегда наносите урон врагу, когда у вас есть шанс»,
— заметил сержант, открывая огонь из своего магазинного ружья по
другие Фунги, которые к этому времени уже сгрудились на спине идола. Этот
положение, однако, они вскоре покинули как несостоятельное, за исключением одного или двух
из них, кто остался там, убитыми или ранеными.

Наступила тишина, посреди которой я услышал, как Квик сказал Джошуа:
на своем самом худшем арабском:

«Теперь ваше королевское высочество думает, что мы, язычники, трусы,
хотя это правда, что эти Фунги такие же хорошие люди, как и мы?

Джошуа отказался спорить, и я повернулась, чтобы посмотреть на Оливера, который прикрыл
лицо руками и, казалось, плакал.

«Что такое, о друг, что такое?» Я слышал, как Македа говорила в ней
нежный голос — голос, полный слез, слез благодарности, я думаю.
«Вы совершили великое дело; ты вернулся целым и невредимым; все хорошо."

«Нет, — ответил он, забыв в беде ее титулы, —
«все больны. Я потерпел неудачу, и сегодня ночью они бросают моего брата в
львы. Он мне так сказал.

Македа, не найдя ответа, протянула горцу руку.
его товарищ по приключениям, который поцеловал его.

«Яфет, — сказала она, — я горжусь тобой; твоя награда
вчетверо, и отныне ты капитан моих горцев».

— Расскажите нам, что случилось, — сказал я Оливеру.

«Это, — ответил он, — я вспомнил о твоем сыне, и
Хиггс. На самом деле, он первым заговорил о нем — они, кажется, стали
друзья. Он сказал, что без него не убежит и может привести его
через мгновение, как он был только чуть ниже. Ну, он пошел, чтобы сделать это, и
должно быть, вместо этого нашел охранника, который, я полагаю, услышал нас
говорить. Об остальном ты знаешь столько же, сколько и я. Сегодня вечером, когда
полнолуние два часа, должна быть церемония жертвоприношения,
а бедного Хиггса опустят в львиный ров. он писал
его завещание в записной книжке, когда мы увидели его, так как Барунг обещал послать
это нам».

— Доктор, — сказал сержант доверительным тоном, когда он
переварил эту информацию, «не могли бы вы перевести мне немного, как я
хочешь поговорить с Котом там, а мой арабский не бежит к нему?»

Я кивнул, и мы пошли в тот угол плато, где стоял Шадрах.
отдельно, наблюдая и слушая.

-- Ну, Кэт, -- сказал сержант (я передаю его замечания по его собственному
язык, опустив мой перевод) «просто выслушайте меня и поймите
что если вы будете лгать или играть в игры, то ни вы, ни я не дотянемся до
вершина этой скалы снова жива. Вы понимаете?

Шадрах ответил, что понял.

"Очень хорошо. Вы рассказали нам, что когда-то были узником среди
Фунг и кинул к этим святым львам, но выбрался. Теперь просто объясните, что
произошло."

«Это, о Быстрый. После церемоний, которые не имеют значения, меня подвели.
корзину с едой в кормушку и выбросили из корзины, как
любое другое мясо. Тогда ворота были подняты цепями, и
пришли львы, чтобы сожрать меня по своему обыкновению».

— А что было дальше, Шадрах?

"Что случилось? Да ведь я, конечно, прятался в тени столько, сколько
возможно, прямо у стен пропасти, пока сатана
львица обнюхала меня и ударила меня. Смотри, вот
следы ее когтей, — и он указал на шрамы на своем лице.
«Эти когти жалили, как скорпионы; они меня бесили. террор, который
Я проиграл, когда увидел, что их желтые глаза вернулись ко мне. я бросился на
пропасть, как кошка, затравленная собакой, бросается на стену. я
цеплялся за его гладкую сторону ногтями, пальцами ног, зубами. А
лев вскочил и разорвал мне ногу здесь, здесь, — и он
показались следы, которые мы едва могли разглядеть в тусклом свете. "Он
побежал на другую весну. Над собой я увидел крошечный уступ, достаточно большой
на ястреба сесть — не более того. Я прыгнул, я поймал его, нарисовав свой
ноги так, что лев меня пропустил. Я сделал усилие, которое человек делает один раз в
его жизнь. Каким-то образом я дополз до этого уступа; я отдыхал одно бедро
на нем и прижался к скале, чтобы не упасть. Затем рок
дал, и я упал на дно туннеля. Потом я
убежал на вершину скалы во тьме, Боже Израилев! в
темно, чуя дорогу, карабкаясь, как бабуин, рискуя тысячей смертей
раз. На это у меня ушло целых два дня и ночи, и последний из тех
ночи я не знал, что я делал. И все же я нашел свой путь, и именно поэтому мой
люди зовут меня Кэт».   

-- Я понимаю, -- сказал Квик новым, более уважительным тоном.
— И каким бы большим негодяем ты ни был, у тебя есть мужество. Сейчас скажи,
вспоминая, что я тебе говорил, — и постучал по ручке своего
револьвер, "кормушка там, где раньше была?"

— Думаю, да, о Быстрый. почему это должно быть изменено? Жертвы пусть
вниз от живота бога, как раз между его бедрами, где
двери. Место кормежки находится в ложбине утеса; эта платформа
на котором мы стоим, находится над ним. Никто не видел моего побега, поэтому никто
искали средства для этого, так как думали, что львы
пожрали меня, как пожрали тысячи. Туда никто не входит, только
когда звери насытились, они возвращаются в свои норы,
и те, кто смотрит наверху, опустили решетку. Послушай, — и когда он говорил
далеко внизу мы услышали треск и грохот. «Они падают сейчас, львы
поев. Когда им бросают Черные окна и, возможно, другие,
мало-помалу они будут составлены снова».

— Эта дыра в скале все еще там, Шадрах?

— Без сомнения, хотя я и не спускался посмотреть.

— Тогда, мой мальчик, ты уходишь, — мрачно заметил Квик.




ГЛАВА XII.

Логово львов


Мы вернулись к остальным и рассказали им все, что узнали.
из Шадраха.

— Каков ваш план, сержант? спросил Оливер, когда он услышал.
«Скажи мне, потому что у меня их нет; у меня голова закружилась».

«Это, капитан, чего бы это ни стоило; что я должен пройти через
дыру, о которой здесь говорит Кэт, и попасть в нору. Затем, когда они
спусти профессора, если они это сделают, и подними ворота, чтобы я
должен сдерживать львов с моей винтовкой, пока он мчится к лестнице
который готов для него, и я следую, если я могу.

— Прекрасно, — сказал Орм, — но ты не можешь идти один.
Я тоже приду».

— И я тоже, — сказал я.

— Какие схемы вы делаете? — с нетерпением спросила Македа, ибо, конечно,
она не могла понять наш разговор.

Мы объяснили.

-- Что, друг мой, -- укоризненно сказала она Оливеру, --
Вы рискуете своей жизнью снова сегодня ночью? Наверняка соблазняет доброта
Бог."

«Было бы гораздо больше искушать благость Божию, если бы я оставил
друг на съедение львам, Леди, — ответил он.

Затем последовала долгая дискуссия. В конце концов было решено, что мы должны
спуститься на уровень логова, если это было возможно; что Оливер и
Квик должен спуститься в берлогу с Яфетом, который тут же
вызвались сопровождать их, и что я с некоторыми из
Альпинисты должны остановиться в устье ямы в качестве резерва для
прикрыть свое отступление от львов. Я умолял разрешить мне взять
более активную роль, но об этом они и слышать не хотели, говоря с некоторыми
правда, что я был лучшим стрелком из троих и мог многое
больше, чтобы помочь им сверху, если, как надеялись, будет светить луна
ярко.   

Но я знал, что на самом деле они имели в виду, что я слишком стар, чтобы служить в таких делах.
приключение как это. Также они хотели уберечь меня от риска.

Затем встал вопрос, кто должен спуститься по последнему туннелю к
место операций. Оливер пожелал Македе вернуться на вершину
утеса и ждать там, но она сразу сказала, что не может думать о
попытка восхождения без нашей помощи; также, что она была полна решимости
увидеть конец дела. Даже Джошуа не пошел; Я так думаю
будучи среди них непопулярным персонажем, он не доверял
Альпинисты, чьей обязанностью было бы сопровождать его.

Было предложено, чтобы он оставался на месте, пока мы не вернемся.
если бы мы вернулись, но эта мысль привлекала его еще меньше, чем
другой. Действительно, он указал с большой правдой, что у нас было
упущено из виду, а именно, что теперь фунги знали о проходе и были
вполне способны играть в свою игру, то есть перебрасывать мост
напротив хвоста сфинкса и пытается штурмовать Мур.

— А что мне тогда делать, если меня застанут здесь одного? добавил он
трогательно.

Македа ответила, что она уверена, что не знает, но между тем
было бы разумно заблокировать вход в туннель, по которому мы
достиг плато таким образом, что его было нелегко
принужденный.

-- Да, -- ответил Оливер, -- и если мы когда-нибудь выберемся отсюда,
продуйте вал и убедитесь, что его нельзя использовать».

— Эта шахта может пригодиться, капитан, — с сомнением сказал Квик.

— Есть лучший способ, сержант, если мы хотим копать под сфинксом;
Я имею в виду через Гробницу королей. Я взял уровни примерно, и
конец не за горами. В любом случае, этот вал больше не нужен для
нам теперь, когда фунги узнали об этом.

Затем мы приступили к работе, чтобы заполнить устье прохода таким рыхлым
камни, которые мы могли найти. Это было трудное дело, но в конце концов
горцы под нашим руководством неплохо потрудились, навалив
скалы таким образом, что их едва можно было расчистить
любое короткое время без помощи взрывчатых веществ.

Пока шла эта работа, Иафет, Шадрах и сержант в
подопечный, взялся исследовать последнюю шахту, ведущую вниз к
уровень логова. К нашему облегчению, как только мы закончили строительство
в дыру, они вернулись с известием, что теперь, после того, как они
удалить упавший камень или два, это было вполне осуществимо с помощью
веревки и лестницы.

Итак, в том же порядке, что и раньше, мы начали его прохождение, и примерно
через полчаса, так как глубина его была ниже трехсот футов, прибыл
безопасно у подножия. Здесь мы нашли место с привидениями летучих мышей, похожее на комнату, которая
очевидно, были выдолблены человеком. Как сказал Шадрах, в свое время
восточная оконечность представляла собой большой продолговатый валун, настолько сбалансированный, что если бы даже
один человек надавил на любой из его концов, он повернулся, оставив
с каждой стороны проход, достаточно большой, чтобы человек мог пройти в
скрюченное отношение.

Очень тихо мы открыли эту первобытную дверь и выглянули наружу. Сейчас
взошла полная луна, и ее яркий свет начал заливать
залив. Под ним мы увидели густую тень, которая тянулась от земли до
в трехстах футах или около того над нами. Мы знали, что это было брошено
бока гигантского сфинкса, выступавшего за гору
из камня, на котором он стоял, те бока, откуда, по словам Седраха,
Хиггса опускали в корзину с едой. В этой тени и на любой
сбоку от него, на площади почти в сотню квадратных ярдов, лежала
кормушка, откуда исходил тошнотворный и ужасный запах,
в любое место, посещаемое кошками , смешанное с более резким запахом
разлагающаяся плоть.

Это мрачное логово было окружено с трех сторон пропастями, а с
четвертый, обращенный к востоку, окруженный стеной или каменным барьером
пронизан несколькими воротами, сделанными из металлических прутьев, или так мы судили по
свет, проходящий через них.

Из-за этой восточной стены доносились ужасные звуки рева, рычания и
хныканье. Очевидно, там жили священные львы.

Необходимо упомянуть только еще об одном. На каменном полу почти
прямо под нами лежали останки, которые, судя по разорванной одежде и
волосы, как мы знали, должны быть человеческими. Как кто-то объяснил, я думаю, что это было
Шадрах, это были те, кому Орм выстрелил в хвост
сфинкса и его товарищей, сброшенных с
лестница.

Некоторое время мы молча смотрели на эту ужасную дыру. Затем Оливер взял
вынул часы с репетиром и ударил по ним.

«Хиггс сказал мне, — сказал он, — что его должны бросить в
львов через два часа после восхода луны, то есть примерно через пятнадцать минут.
Сержант, я думаю, нам лучше подготовиться.

-- Да, капитан, -- ответил Квик. «но все достаточно
готовые, в том числе и эти скоты, судить по производимому ими шуму,
за исключением, пожалуй, Сэмюэля Куика, который никогда не чувствовал себя менее готовым ни к чему
в его жизни. А теперь, Киска, беги по этой лестнице. Вот твоя винтовка,
Капитан, и шесть перезарядных обойм патронов, пять полых пуль.
в каждом. Вы никогда не захотите больше, чем это, и бесполезно нести
лишний вес. В правом кармане, капитан, не забудьте.
у меня в моей так же. Доктор, вот вам стопка; наложенный
тот камень. Если ты будешь лежать там, ты будешь хорошо освещен и отдохнешь.
ваш локоть, и на этом расстоянии должна быть очень хорошая стрельба, даже
в лунном свете. Лучше держите свой пистолет в сейфе, капитан; по меньшей мере,
Я делаю так, как бы мы не попали, и это новомодное оружие
очень волосатые. Вот и Яфет тоже готов, так что дай нам свою
приказы на марш, сэр, и мы приступим к делу; Доктор будет
переведи на Иафет».

-- Мы спускаемся по лестнице, -- сказал Орм, -- и продвигаемся примерно на пятьдесят
шагает в тень, где мы можем видеть, не будучи замеченными; где также,
по словам Шадраха, продовольственная корзина опущена. Там мы будем стоять
и ждите прибытия этой корзины. Если он содержит профессора, он
кого фунги и абати называют Черными окнами, Яфет, ты должен
схватить его и вести, а если нужно, отнести к лестнице, по которой
некоторые из горцев должны быть готовы помочь ему. Ваша обязанность,
Сержант, а мой, а также Доктора, стреляющего сверху, будут
как можно лучше отпугивать львов, если львы появятся,
отступая, пока мы стреляем. Если звери получат одного из нас, его нужно оставить,
поскольку глупо жертвовать обеими жизнями напрасно.
В остальном вы, сержант, и вы, Яфет, должны руководствоваться
обстоятельств и действовать по своему усмотрению. Не ждите спец.
заказы от меня, которые я, возможно, не в состоянии дать. Теперь давай. Если мы сделаем
Не вернись, Адамс, ты увидишь Дитя королей в целости и сохранности на шахтах
и отведите ее к Муру. До свидания, Леди.

-- До свидания, -- храбро ответила Македа. я не мог ее видеть
лицо во тьме. «Сейчас, я уверен, вы вернетесь со своим
брат."

В этот момент вмешался Джошуа:

«Эти язычники не уступят мне в мужестве», — сказал он.
«Не имея их ужасного оружия, я не могу войти в логово, но я
сойдет и будет охранять подножие лестницы».

-- Очень хорошо, сэр, -- удивленно ответил Орм, -- рад,
иметь вашу компанию, я уверен. Только помните, что вы должны быть быстры в
снова подняться наверх, так как голодные львы активны, и пусть все возьмут
обратите внимание, что мы не несем ответственности за все, что может случиться с
ты."

-- Вам, конечно, лучше остановиться на месте, дядя, -- заметил
Македа.

«Чтобы ты всегда насмехался над тобой, моя племянница. Нет, я иду к лицу
львов», и очень медленно он прополз через дыру и начал спускаться
лестница. Действительно, когда Квик последовал за ним через некоторое время, он нашел его
только на полпути, и ему пришлось ускорить свои движения, случайно
наступая на пальцы.

Через минуту-другую, выглянув за край, я увидел, что все они
в вертепе, то есть, за исключением Иисуса Навина, который снова поднялся по лестнице в
высотой около шести футов, и встал на него лицом наружу, держась за
скалу с обеих сторон руками, как будто он был распят.
Опасаясь, как бы его там не увидели, даже в тени, я предложил
Македе, чтобы она приказала ему либо спуститься, либо вернуться,
что она и сделала энергично, но безрезультатно. Так что в конце концов мы оставили его
один.

Тем временем все трое исчезли в тени сфинкса, и мы
ничего из них не видел. Большая круглая луна поднималась все выше и выше,
заливая остальную часть склепа светом, и, за исключением
редкий рев или хныканье львов за стеной, тишина
был интенсивным. Теперь я мог разглядеть металлические ворота в этой стене, и
даже темные и скрытые формы, которые проходили и возвращались за пределы их
бары. Потом я разглядел еще кое-что, фигуры людей, собравшихся
на вершине стены, хотя откуда они пришли, я не знал. По степеням
их количество увеличилось до сотни, ибо стена
был широк, как проезжая часть.

Очевидно, это были зрители, пришедшие засвидетельствовать церемонию
жертва.

— Принц, — прошептал я Джошуа, — вы должны слезть с
лестнице или вы предадите нас всех. Нет, слишком поздно подниматься сюда
опять же, потому что лунный свет уже падает прямо над вашей головой. Опускаться,
иначе мы отбросим лестницу и позволим вам упасть».

Поэтому он спустился и спрятался среди папоротников и кустов, где мы видели
некоторое время его не было, и, по правде говоря, забыл его
существование.

Далеко-далеко над нами, я полагаю, со спины идола донесся слабый
звук торжественного пения. Он затонул, и мы услышали крики. Затем вдруг
оно снова вздулось. Теперь Македа, стоявшая рядом со мной на коленях, коснулась моей руки и
указал на тень, которая постепенно пропитывалась
лунный свет, струящийся в него с обеих сторон. Я посмотрел, и высоко в
воздухе, метрах в двухстах от земли, увидел что-то темное
медленно спускается. Несомненно, это была корзина с Хиггсом.
по совпадению или нет, в этот момент львы на дальнем
сторона стены разразилась раскатом за раскатом ужасающего рева. Возможно
их часовые у ворот видели или чуяли знакомую корзину,
и передал разведданные своим товарищам.

Медленно, медленно он опускался, пока не оказался в нескольких футах от
землю, когда она начала раскачиваться взад-вперед, как маятник, в
каждый взмах охватывает более широкую дугу. В настоящее время, когда он повис над краем
ближайшей к нам тени, она была спущена с разбега и
перевернутый, и вне его, выглядящий очень маленьким в этом огромном окружении
и тот таинственный свет, перекативший фигуру человека. Хотя при этом
расстоянии мы почти не видели его, случай убедил нас в том, что он
личность, потому что, когда он свернул шляпу, которая была на нем, упала с него, и я знал это
сразу за солнцезащитный шлем Хиггса. Он поднялся с земли, сильно хромал
медленно и мучительно вслед за шлемом, поднял его и приступил к
использовать его, чтобы пыль его колени. В этот момент раздался лязг.

"Ой! они поднимают ворота!» — пробормотала Македа.

Затем последовали новые звуки, на этот раз диких зверей, бушующих за своим
добыча и другие человеческие звери, визжащие от волнения на стене
выше. Профессор обернулся и увидел. На мгновение ему показалось, что он вот-вот
бежать, потом передумал, нахлобучил каску на голову, сложил
руки и остановился, напоминая мне каким-то любопытным образом, быть может,
из-за короткости его толстой фигуры, из-за картины, которую я видел
великого Наполеона, обдумывающего катастрофу.

Описать то, что последовало за этим, крайне сложно, ибо мы наблюдали не один
но несколько одновременных сцен. Например, были львы,
который повел себя не так, как можно было бы ожидать. Я думал, что они
ворвался бы в двери и набросился бы на жертву, но будь
было потому, что их уже накормили в тот день, или потому, что они
думали, что один человек не стоит труда, они действовали
иначе.

В открытые ворота они вошли двумя ленивыми желтыми рядами, мужчины
львы, самки львов, полувзрослые львы, львята, которые сковывали друг друга наручниками
в игре, всего может быть пятьдесят или шестьдесят из них. Из них только два или
трое посмотрели на профессора, ибо никто из них не бежал и не скакал,
в то время как остальные рассредоточились по берлоге, некоторые из них исчезли в
тень на краю окружающего утеса, где лунный свет мог
небогатый.

Здесь один из них, во всяком случае, должен был ехать достаточно быстро, потому что
Казалось, всего через несколько секунд мы услышали ужасный крик внизу.
нас, и, перегнувшись через скалу, я увидел, как принц Джошуа бежит вверх по
по лестнице быстрее, чем когда-либо шел любой лондонский фонарщик, когда я был
мальчик.

Но как только он кончил, длинное, тонкое, извилистое существо внизу
быстрее. Он встал на задние лапы, вытянулся
лапу — теперь я вижу в ней блестящие когти — и бил или цеплялся за
бедный Джошуа. Лапа попала ему в поясницу и, казалось,
прижать его к лестнице. Затем его медленно потянули вниз, и
небеса! как выл Джошуа. Поднялась другая лапа, чтобы повторить
операции, когда, потянувшись наружу и вниз, с абати
держа меня за лодыжки, мне удалось прострелить зверю голову
так что он упал весь кучей, унеся с собой большую часть
Нижняя одежда Джошуа.

Через несколько секунд он уже был среди нас и со стоном рухнул в угол.
где он отвечал за нескольких горцев, потому что у меня не было времени
чтобы позаботиться о нем именно тогда.

Когда дым наконец рассеялся, я увидел, что Яфет добрался до Хиггса.
и жестом велел ему бежать, а два льва, самец и
женщина, стояла на небольшом расстоянии, рассматривая пару с интересом
мода. Хиггс, после нескольких кратких пояснений, указал на свою
колено. Очевидно, он был хромым и не мог бежать. Яфет, поднявшись на
случае, указал на его спину и наклонился. Хиггс бросился на
и был завязан, как мешок с мукой. Пара начала продвигаться
к лестнице, Яфет несет Хиггса, как один школьник несет
Другая.

Лев сел, как большая собака, наблюдая за этим странным происшествием.
с умеренным интересом, но львица, исполненная женского любопытства,
последовал за ним, обнюхивая Хиггса, который оглянулся через плечо. Взлет
свой потрепанный шлем он бросил в зверя, попав ей по голове.
Она зарычала, затем схватила шлем и некоторое время играла с ним, словно
котенок делает с клубком шерсти, и в следующее мгновение, найдя его
недовольный, издал короткий и дикий рев, бросился вперед и
присела, чтобы прыгнуть, хлестнув хвостом. Я не мог стрелять, потому что пуля
 что бы поразить ее нужно сначала пройти через Яфета и Хиггса.

Но как только я подумал, что пришел конец, в
тень, и она перевернулась, пиная и кусая скалу. На этом
ленивый лев-самец, казалось, проснулся и прыгнул не на людей, а на
раненую львицу, и завязалась адская драка, подробности которой
и конец терялись в тумане пыли и развевающихся волос.

Толпа у стены, осознав реальную ситуацию, начала
крик возмущенного возбуждения, который быстро передался
менее дикие звери. Они подняли страшный рев и забегали,
держась по большей части в тени, в то время как Иафет и его ноша
медленно, но уверенно продвигался к лестнице.

Затем из мрака под задними конечностями сфинкса донесся звук
скорострельной стрельбы, и вскоре Орм и Квик появились в
лунный свет, за которым последовало несколько разгневанных львов, которые быстро двинулись вперед.
спешит. Очевидно, пара не растерялась и действовала наобум.
строить планы.

Один из них разрядил винтовку в преследующих зверей, а другой
отбежал на несколько шагов, вставляя свежую обойму.
пошел. Тогда он начал стрелять, а его напарник в свою очередь отступил за
ему. Таким образом они сбили несколько львов, так как расстояние было
слишком коротка, чтобы часто промахиваться, а расширяющиеся пули сделали свое дело.
работают очень хорошо, парализуя даже тогда, когда они не убивали. я тоже открыл
огонь над их головами, и, хотя в этом сомнительном свете
большинство моих выстрелов не нанесли урона, остальные избавились от нескольких
животные, которых я видел, становились опасными.

Так продолжалось до тех пор, пока все четверо, то есть Яфет с Хиггсом на
назад, а Орм и Квик были в двадцати шагах от лестницы,
хотя и отделены друг от друга, возможно, половиной длины
поле для крикета. Мы думали, что они в безопасности, и кричали от радости:
в то время как сотни зрителей на стене, которые, к счастью, не осмелились
сойти в ров из-за львов, которые неразборчивы
звери, завопили от ярости при скором спасении жертвы.

Затем внезапно положение изменилось. Со всех сторон свежие львы
казалось, прибыл, окружив людей и явно настроенный на бойню,
хотя крики и звук огнестрельного оружия, которого они никогда не слышали
слышали раньше, напугали их и заставили осторожничать.

Ворвался полувзрослый детеныш и сбил с ног Джафета и Хиггса. я уволил
и ударил во фланг. Он свирепо укусил свою рану, затем прыгнул
к распростертой паре, и стоял над ними, рыча, но от такой боли
что он забыл их убить. Кольцо зверей сомкнулось — мы могли
видеть их желтые глаза, светящиеся во мраке. Орм и Квик могли
пробились с помощью своих винтовок, но не могли покинуть
другие. Ужасная кульминация казалась близкой.

-- Следуйте за мной, -- сказала Македа, все это время наблюдавшая за тяжело дышащим
на моей стороне, и встал, чтобы бежать к лестнице. Я толкнул ее обратно.

— Нет, — крикнул я. «Следуй за мной, Абати! Должна ли женщина вести
ты?"

Как я спускался по этой лестнице, я не помню и не помню
меньше всего знаю, как горцы пришли за мной, но я думаю, что
большинство из них катилось и карабкалось вниз по тридцатифутовой скале. В
по крайней мере, к их чести, они пришли, крича, как бесы
и размахивали длинными ножами в руках.

Эффект от нашего внезапного прибытия сверху был необычайным. Испуганный
спешке и шуме, львы уступали дорогу, а затем бежали в каждом
направление, раненый детеныш, который не мог или не хотел двигаться, будучи
был зарезан там, где стоял над Хиггсом и Яфетом.

Еще пять минут, и все мы были в безопасности в устье туннеля.

Так мы спасли Хиггса из логова священных львов,
охранял идол Фунг.