Глава первая. В редакции

АННАЛЫ СМУТНОГО ВРЕМЕНИ.
ВРЕМЯ ИСПЫТАНИЙ. Книга вторая.
Глава первая. В редакции

 На следующий день Сергей вышел на работу. Его здесь все с нетерпением ждали. Папка с материалами, подлежащими к публикации, была совершенно пуста. Не было в запасе никакого загона. Но для Сергея в этом не было ничего нового, так было и всегда, когда он возвращался из отпуска или же, случалось, после болезни. Как вот и сейчас после его армейских сборов. Об этом он размышлял ещё по дороге из дома, прикидывая всё в голове: в какой же из цехов ему сейчас в первую очередь броситься? Где у него есть наиболее надёжные рабкоры и наиболее приветливые начальники.
 По сути, он был в редакции: и жнец, и швец, и на дуде игрец. К этому он привык с самого первого дня здесь своей работы. Поэтому старался всё видеть только своими глазами, слышать лично и всё знать из первых уст, обязательно присутствовать на всех важнейших мероприятиях, на ремонтах и авралах, на совещаниях и оперативках всех уровней. В том числе и у директора.
 И не только в директорском кабинете, но и на селекторных оперативках в производственном отделе, бывать на всяких заводских и цеховых собраниях, совещаниях, как производственных, так и партийных, на профсоюзных и комсомольских, чтобы обязательно быть на всех штабах по ремонту печей или на капитальных ремонтах в цехах.
 Едва лишь он приоткрыл дверь редакции, обитую коричневым древним коленкором, с почтовым ящиком на ней для писем и корреспонденций с надписью на нём "Калининец", как раздался возглас секретаря-машинистки Жанны Моисеевны:
 - А вот и наш Сергей Семёнович прибыл! Заждались-соскучились, голубчик! Как там у вас  на сборах-то сильно погоняли? Не похудели?
 - Не очень,- повёл плечами недовольно Сергей,- бегать-то мне и здесь приходится не меньше...
 Жанна Моисеевна жёстко стрельнула в него глазами, как бы даже и замерла, перестав строчить на своей пишущей машинке, но стук её и после долго оставался звучать в небольшом "предбаннике", представлявшего собой совсем крохотное помещение, метра два на два, а точнее отгороженную часть торца коридора, ставшего как бы второй комнатушкой редакции.
 Или же это стучало сейчас в голове у самого Сергея? Он не отошёл ещё от быстрой ходьбы и сердце его учащённо билось. Сергей сдержал шаг и удивлённо взглянул на секретаря-машинистку, ожидая дальнейшей её реакции. Но Жанна Моисеевна вновь застучала на своей машинке. И только лишь когда он продолжил своё движение она в спину ему негромко произнесла:
 - Конечно же, такая у вас профессия журналистов: добывать материал. Волка ноги кормят...
 Сергей в ответ устало улыбнулся:
 - Не только ноги, но и голова тоже. Ноги-то писать ещё не научились.
 - Как и на машинке стучать тоже...
 После таких слов Сергей сразу же включился в жизнь редакции. Словно бы он и не отсутствовал.
 Теперь и Жанна Моисеевна тоже слегка ему улыбнулась, смягчила свой взгляд. Сергей подтвердил её слова:
 - Точно!
 В "предбаннике" ничего не изменилось. Всё также у окна стоял её стол с пишущей машинкой, на нём тот же телефон белого цвета. Который был на одном номере с редакторским и корреспондентским. И это позволяло в редакции не иметь никаких секретов друг от друга.
 Перед столом Жанны Моисеевны стоял всё тот же стул для посетителей, но чаще всего на нём восседала сама Элеонора Кузьминична. Здесь им обеим было удобней делиться последними новостями по Управлению и Крутому Яру.
 Женское любопытство не имеет границ и пределов. Но вот этакое их любопытство, своеобразный обмен информацией, позволяло и всей редакции быть в курсе последних событий-новостей происходящих на комбинате и в посёлке. Держать нос по ветру. И это было на общую пользу в их работе.
 Однако же, Сергей всегда чуждался всяких слухов и сплетен. Не любил он этого. А зря! Иначе бы не попадал он порой в слишком сложные для себя ситуации из-за своего не ведения. Его интересовала только работа, вот и всё! А в перипетии, всякие там  склоки, что происходили внутри Управления, он старался не вникать. Но часто попадал в них из-за своего неведения. И это было его слабое место.
 Дверь в основное помещение редакции была как всегда полуоткрытой. И из глубины  кабинета раздался голос редактора Элеоноры Кузьминичны:
 - Ну, проходи-проходи-ка скорее, да расскажи-ка ты нам чем ты там занимался?
 У Сергея мелькнуло в голове: "Поди-ка, как вам интересно?! Наверное, уже и успели обсудить тот вчерашний "миротворческий" её визит ко мне на квартиру..". И не торопясь ответил:
 - Обязательно расскажу, особых тайн тут нет. Всё, как обычно...
Действительно, Сергей думал, что на сборы его ныне сорвут с работы на больший срок. Двадцать пятого декабря 1979 ограниченный контингент советских войск по приглашению руководства Афганистана вошёл на территорию этой страны для оказания братскому народу интернациональной помощи. Так писали газеты. Требовалась Правительству и народу страны помощь против различных террористических бандформирований.
 И это тревожило Сергея, как и всех его родных. Всякое ведь могло быть! Возможно что это и беспокоило Элеонору Кузьминичну с Жанной Моисеевной, тогда бы им нужно было бы искать ему замену?  А это не так-то просто. Оказалось, что всего лишь не более, чем две недели! И причём, недалеко от Тесницких лагерей, что рядом с Тулой. Сергею-то было совсем недавно присвоено звание лейтенанта-политработника.   
 На сборах им всем читались лекции,-политинформации, запасников также знакомили с новыми образцами вооружения, проводились стрельбы из автоматов по движущимся фанерным мишеням, а также они стреляли в тире из пистолета "Макарова".
 Отстрелялся Сергей довольно успешно и был тем доволен. Но несмотря на краткосрочные свои сборы он уже успел соскучится по дому и своей работе. Его возвращение, в какой-то степени, радовало и редактора с секретарём-машинисткой. Они тоже привыкли к нему.
 - А в целом-то было, как всегда,- подвёл итог своему рассказу Сергей. Хотя это были не первые его сборы. Но дома-то всё-таки всегда лучше. Сергей искренне засмеялся. Ему было приятно их внимание. И то что он им нужен.
 - Всё как всегда?!- иронично подняла на него глаза Эльвира Кузьминична. И в её голосе он уловил тот же её немой вопрос, который она хотела задать: "Ну, как досталось тебе вчера?".
 Сергей не знал, что ещё ему ответить. В дверях уже стояла Жанна Моисеевна и точно также с усмешкой и любопытством смотрела на него. Он смутился, а затем даже и озлился:
 - Естественно. Работать хочу.
 Прямо и строго в упор он посмотрел в глаза Элеоноре Кузьминичне. Та поняла его состояние и прекратила расспросы:      
 - Вот и хорошо. Какие твои сегодня планы?
 - Сейчас я думаю по всем цехам прозвонить и узнать какие там сегодня дела решаются. Вот тогда и будут у меня планы. По печам затем хочу пройтись, поговорить с людьми, они сами мне темы и подскажут...
 Конечно же, у Сергея всегда был свой оперативный план индивидуальный работы с людьми, в отличие от перспективного, который он сам и составлял. В отличие от годового или месячного, даже на неделю. Но не всегда они у него соблюдались. Был у него ещё и свой "секретный" план, лишь в одних намётках, который он держал в голове. Или же записывал на клочке бумаги.
 Такой план мог рождаться и изменяться у него в течении дня, будучи в каком-то цехе или же на какой-нибудь оперативке, на собрании или же просто после беседы с каким-либо руководителем. Начиная от бригадира и кончая директором комбината. 
 Мог такой план прийти ему в голову также и ночью. Потом он уже вносил все эти свои мысли и намётки в недельные и месячные планы. Главное-то, как считал Сергей, чтобы все эти его материалы были интересными и своевременными.
 Потому-то его редко можно было застать в редакции за письменным столом. Чаще всего его можно было бы встретить с рабочими в цехах. Увидеть на оперативках в цехах или в Управлении. На какой либо из доменных печей, а также на различных мероприятиях в посёлке, на совещании в поселковом Совете. Не реже он бывал и на стадионе, в библиотеке, в Доме культуры, в школах.
 Однажды, когда он находился в отделе научной организации труда и управления, одна из инженеров этого отдела с ехидством в глазах и голосе его спросила:
 - Сергей Семёнович, а когда вы бываете на работе? Как ни придёшь к вам в редакцию, так вас там редко можно застать. Где же вы бываете?
 Сергей усмехнулся:
 - Где бываю? На территории, конечно, не только комбината. Так если я вам очень  понадоблюсь, а я к вам смогу прийти как сейчас, то всегда встретиться с вами готов и побеседовать. Назначьте заранее встречу. Кстати, давно мы не писали в газете о вашей работе по организации труда и научному управлению производством. Я внесу это в свой план и мы с вами побеседуем. Очень даже интересная тема получится. Прошу, пожалуйста, приготовиться к интервью. Или же, если буду очень срочно нужен, то мы можем договориться по телефону, обговорить с вами время и место встречи. 
 Все шесть присутствующих работников отдела с интересом прислушивались к их беседе. Сергей обратился и к ним:
 - Всегда к вашим услугам. Я буду готов всегда к встрече в означенное с вами время. Не будем зря время терять и искать друг друга. У меня тоже ведь есть и своя работа, не так ли? Надо беречь время друг друга.
 - Так я не к тому говорю!- вспыхнула краской работница отдела,- мне нужно точно знать время вашей работы. Распорядок дня. С каких и до каких длится ваш рабочий день. Знать точно: работаете вы или нет?
 - Спросите у редактора...С каких и до каких.
 - Так у вашего редактора один ответ: на территории комбината или же он в посёлке. А мне нужно точно знать, где вы находитесь!
 - Это сложно. И не всегда возможно. Планы часто у меня меняются. Такая уж специфика работы, творческая она и ненормированная, без выходных и проходных. Даже иногда и ночью дома. Когда, к примеру, готовится срочный материал в номер. А узнать: работаю я или нет, очень даже просто. Если газета выходит вовремя и без срывов, день в день и точно по графику, то значит я работаю. Ежели же, она не выйдет, то значит, что я не работаю. Или же плохо работаю.
 Все сотрудницы отдела с интересом смотрели на него. Сергей продолжал объяснять:
 - Рабочий день у журналиста ненормированный, включая субботу с воскресением. И если я буду ждать материалы сидя за своим столом все восемь часов, вот тогда-то газета и не выйдет. Сидеть за столом, это не значит работать. Вся работа журналиста на виду, она на газетной полосе. Читайте "Калининец" и оценивайте тогда мою работу. По качеству газеты и количеству её подписчиков тоже. А число подписчиков в редакции, как вам известно, растёт и  нам приходится ограничивать тираж из-за всё возрастающих расходов на её выпуск. Специфику  работы редакции, к сожалению, не все понимают на комбинате...
 Сергей всегда соотносил свои личные планы с единым планом общественно-производственных и технических мероприятий парткома, профкома, комитета комсомола и народного контроля, а главное, с планом работы дирекции комбината, публикуемых в газете на каждый предстоящий месяц. Это единый план общественных и производственных мероприятий подготавливал к публикации производственный отдел предприятия и по нему жил не только сам комбинат, но и весь Крутой Яр.
 Так что Сергей всегда находился в самой гуще событий не только на комбинате, но и всего посёлка. Потому-то отдел научной организации труда и управления не мог за ним никак угнаться, уследить за ним сидя весь день в своём отделе.
 Вот и сейчас Сергей взял газету с планом работы предприятия на текущий месяц и углубился в его содержание-изучение. Затем взглянув в свою записную книжку с своим месячным планом, что-то там пометил и начал обзванивать своих рабкоров по цехам и отделам, а также и их руководителей. Уточняя выполнение своих просьб-заданий, выдавая новые, исправляя что-то вновь и вновь в своей книжке и договариваясь о новых темах и сроках, встречах. Затем он обратившись к Элеоноре Кузьминичне:
 - Пробегусь-ка я по цехам...
 В знак согласия та кивнула головой. В следующий номер требовались материалы. А  их явно не хватало. И это по её виду Сергей без слов понимал. Он встал и накинул на себя кожаную куртку, дёрнул вверх "молнию", на ходу подхватил лёгкую пластмассовую каску белого цвета - это отличительный знак "начальства" от обычных красных рядовых работников комбината. И сразу же он направился в доменный цех.
 Со второго этажа Управления он сбежал через ступеньку не по центральной парадной красивой и широкой лестнице, а по боковой, узкой и скромной. Сергей не любил слишком большого внимания к себе. Однако же, весь коридор первого этажа был забит народом: командировочными, посыльными-гонцами с других предприятий, людьми выписывающих различные материалы.
 На первом этаже были расположены также ещё и кабинеты парткома, профкома, комитета комсомола, народного и партийного контроля, отдела сбыта продукции и снабжения всем необходимым для деятельности предприятия. И везде были люди.
 Сергея постоянно останавливали, о чём-то спрашивали-расспрашивали, разговаривали, а он им что-то отвечал. И опять же они о чём-то здесь с ним договаривались. Наконец-то он оказался на свободе в вестибюле, а затем уже и на улице перед Управлением.
 Свежий ветер охладил его лицо и шею. Сергей перешёл трамвайную линию, затем шоссе и вошёл в проходную для работников комбината, пытался там показать свой пропуск, но вахтёр охраны лишь махнул ему рукой: "Проходи!". Его все здесь хорошо знали.
 Случалось, что за день он до десятка раз метался туда и обратно сквозь эти проходные. От центральных ворот предприятия, с большим барельефом Калинина над ними, дорога круто сразу же шла вверх. И она с детства запомнилась Сергею своей крутизной. Тогда она казалась ему ещё круче.
 Когда он был совсем маленьким, то его отец Семён Савельевич брал его с собой на работу и весь свой рабочий день возил с собой, в том числе и через эти большие ворота. Сергей помнит, как возили они с отцом через эти ворота на его студебекере огромные глыбы льда с реки Вороней в доменный цех. Видимо, лёд требовался для охлаждения доменных печей.
 Так ему сейчас думается? Иначе зачем?! Вот этакое Сергею просто навсегда врезалось в память! Особенно, как он прятался на дне отцовской кабины от охраны комбината, боясь что вахтёр его высадит одного у ворот, а отец уедет без него.
 Рядом с этой крутой дорогой, резко поднимающейся вверх, была ещё и широкая пешеходная лестница с железными порожками. Мощная и крепкая. Она и сейчас оставалась такой же. Сергей легко взбежал по ней вверх и оказался у небольшого, но удивительно красивого и простого по исполнению мемориала. На который нельзя было не обратить внимания.
 Сергей и сейчас оглянулся на него. Это была небольшая стела с Вечным огнем памяти и с орденами Великой Отечественной войны отлитыми в литейном цехе предприятия и чугуна досками, на которых были чётко видны фамилии доменщиков погибших при защите Тулы или же павших на всех фронтах войны. Доски были покрашены чёрным лаком.
 Пламя колыхалось на ветру, бросая блики на них и на ордена. Взглянув невольно на метавшейся пламя Сергей прошёл мимо него и устремился к подножию ближайшей доменной печи из-под которой тепловоз аккуратно, тяжело и натружено, вытягивал чугуновозные ковши с дымящимся металлом.
 Даже на расстоянии от ковшей веяло жаром. "Значит,- подумал Сергей,- плавка только-только завершилась?". Это было ему не совсем на руку. Сейчас горновым не до него, но зато он сможет со стороны понаблюдать их работу, посмотреть на то, как они готовят печь к новой плавке. Ведь это же для него очень даже хорошо!
 Сергей свернул к подножию печи и по железной лестнице открытой всем ветрам поднялся на небольшую площадку перед самым входом на литейный двор. Вот он уже ступил на него. А на площадке перед самой дверью-проёмом, что зимой и летом открыта, уже никого не было.
 Значит, все горновые уже на литейном дворе. Обычно после жаркого выпуска металла хоть на несколько минут они сюда выскакивают, чтобы охладиться и глотнуть свежего воздуха. На лестничной площадке была сваренная из металла небольшая, но уютная лавочка со спинкой, на которую нельзя было не обратить внимания. Она-то сейчас и пустовала. Это знак того, что на литейном дворе идёт работа.
 Перед тем как шагнуть в чад литейного двора, Сергей невольно взглянул с высоты лестницы вниз: от земли до литейного двора было два этажа вверх. Если сравнить с высотой современного жилого дома. На земле тепловоз медленно увозил в нескольких ковшах очередную плавку. Огненный металл направлялся на разливку в формы-мульды.
 Внутри же литейном дворе высота его совершенно не ощущалось. Крытый железом двор со света показался ему даже несколько темноватым, а пробивающийся сквозь железные жалюзи окон лучи света были необычно яркими. Словно от прожекторов. 
 Вскоре глаза Сергея привыкли сумраку и он увидел у самой печи на возвышенности-площадке, около фурмы, газовщика Юрия Исаевича Крохлина. Хорошего своего знакомого.
 Тот стоял опираясь на металлическое ограждение площадки и курил. Это Сергей рассмотрел по огоньку сигаретки. Крохлин смотрел, как работают горновые. Прямо под ним, внизу площадки, подле желоба.
 Юрий Исаевич решил, видно, передохнуть и на минутку-другую покинул свою будку мастера. "Там, получается,- подумал Сергей,- сейчас за приборами загрузки печи наблюдает сам мастер Третьяков". Газовщик свободен. Как раз это самое подходящее время для интервью с ним. И Сергей направился прямо к нему, а потом решил поговорить и с мастером печи. Материал получится богаче.
 Доменная печь тяжело отдыхала, как вулкан после извержения, освободив своё чрево. Чугунная лётка была хоть и закрыта, но ещё дышала жаром. В желобах металл замер, прекратив свой стремительный бег. Он всё более и более темнел-чернел прямо на глазах, теряя свою огненную красноту. Превращаясь чёрную в корку-коржи.
 Ещё немного и горновые начнут их выламывать из желобов. Полученные коржи и скрап, застывшие капли металла, будут собраны и вновь потом пойдут в переработку.
 Затем глиной и песком горновые станут набивать желоба, готовя их к новому выпуску. Они уже и сейчас начали подготовительные работы. Да это было тоже самое время, когда можно к ним подойти и брать у них интервью.
 Но Сергей направился не к ним, а к Юрию Исаевичу, очень опытному газовщику. С горновыми же он решил поговорить позже, когда они завершат работу и печь приступит к плавке.  Давно он хотел написать именно о Крохлине, если не очерк, то хотя бы зарисовку. Этот человек ему очень нравился. Он хорошо его знал. И не только как доменщика, а ещё как и спортсмена-волейболиста.
 Крохлин точно также хорошо знал и Сергея. Это облегчало ему задачу. С тех пор, как построили в Крутом Яру Дом культуры, они хорошо знали друг друга. Ведь в этом Дворце на втором  этаже был размещён прекрасный спортивный зал - давнишняя мечта всех крутояровцев.
 Дата открытия Дворца 1960 год. Сергею-то было тогда лишь тринадцать лет. Совсем мальчик! А Крохлин-то был уже тогда взрослым парнем. Самым популярным видом спортом в то время в посёлке был волейбол. Играли в него во всех дворах, на любом ровном клочке земли. По популярности эта игла не уступала футболу.
 Вот тогда-то Сергей вместе со всем классом пришёл записываться в волейбольную секцию. Играл он вначале за детей, потом за юношей, а вот Юрий Исаевич играл за мужчин. Они и сейчас играет вместе с Сергеем, но уже в группе "Здоровье".
 Да и здесь сейчас в доменном цехе, в своём рабочем костюме Крохлин выглядел на фоне брони доенной печи ещё достаточно молодым, красивым и стройным. Сергей невольно им залюбовался. Такие люди ему всегда нравились.
 Гончаров подошёл и поздоровался с газовщиком. Крохлин не удивился его появлению, дружески улыбнулся ему. и они разговорились. Сергей стал расспрашивать о здешнем житье-бытье, о том, как сейчас прошёл выпуск чугуна, про то, что нового в цехе.
 Этого ему было вполне достаточно, чтобы сделать зарисовку о нём и его печной бригаде. Поговорив немного и сославшись на работу газовщик покинул литейный двор и скрылся в будке мастера.
 Сергей, побыв немного у печи и поговорив с горновыми, двинулся вслед за ним. Ему ещё надо было побеседовать с мастером Третьяковым. Кое-что от отметил в своей записной книжке.
 Затем он прошёлся по другим доменным печам. Поговорил там с людьми, сделал какие-то пометки в той же записной книжке и вернулся назад тем же путём в свою редакцию.
 Не теряя времени он приступил к написанию материала. Сергей привык всё делать сразу, пока ещё память свежа и не пожухли первые его впечатления от встречи. Элеонора Кузьминична с Жанной Моисеевной с интересом наблюдали за ним. Но он ничего этого не замечал, мыслями Сергей был всё ещё в доменном цехе.
 Наконец, окончив писать, он отдал свежий материал на машинку Жанне Моисеевне и готов был уже дать себе небольшой отдых. Распрямился, встал и прошёлся по редакции.
 Ему хотелось спуститься на первый этаж, чтобы там выпить стаканчик холодной газировки из автомата. Там, где они впервые встретились с Людмилой. Эта встреча не забывалась.
 Но вот беда. Всегда, когда он спешил, то почерк у него мог быть и не совсем чётким-разборчивым. Потому-то он был ещё нужен в редакции. Но на этот раз голос Жанны Моисеевны не потребовал его к себе. "Значит,- подумалось Сергею,- всё хорошо!". Ему это было приятно.
 Секретарь-машинистка умела печатать очень даже быстро. Строчила, как из пулемёта. Но вот стук машинки прекратился, материал лёг на стол редактора. Элеонора Кузьминична довольно улыбнулась и уже только-только настроилась читать его, как раздался телефонный звонок. Взяла трубку и поздоровалась, что-то там выслушала и сказала:
 - Хорошо, Григорий Иванович.
 И уже обращаясь к Сергею:
 - Ну, пойдём к Кравцову...
 Сергей понял зачем. Но ему уже было всё равно.
А.Бочаров.
2020.