Глава первая. В редакции

 
ВРЕМЯ ИСПЫТАНИЙ. Книга вторая.
Глава первая. В редакции

 На следующий день Сергей вышел на работу. Его здесь все с нетерпением ждали. Папка с материалами, подлежащими к публикации, была совершенно пуста. Не было в запасе никакого загона. Но для Сергея в этом ничего не было нового. Так было всегда, когда он возвращался из отпуска или же, случалось, после болезни. Как вот и сейчас после его армейских сборов.
 Об этом он размышлял ещё шагая сюда по дороге из дома и прикидывая в голове: в какой же из цехов ему сейчас в первую очередь броситься? Где у него есть наиболее надёжные рабкоры и наиболее приветливые начальники.
 По сути он был в редакции: и жнец, и швец, и на дуде игрец. К этому он сразу же привык с самого первого своего здесь дня работы. Поэтому старался всё видеть только своими глазами, слышать только лично и всё знать из первых уст. Обязательно присутствовать на всех важнейших мероприятиях, на всех ремонтах и авралах, на совещаниях и оперативках всех уровней. В том числе, и у директора комбината Литвинова.
 И не только в директорском кабинете, но и быть на всех селекторных оперативках в производственном отделе, на всяких заводских и цеховых собраниях, совещаниях, как производственных, так и партийных, на профсоюзных и комсомольских, чтобы обязательно быть на всех штабах по ремонту печей или на капитальных ремонтах в цехах.
 Едва лишь он приоткрыл дверь редакции, обитую коричневым древним коленкором с почтовым ящиком "Калининц" на нём, для писем и корреспонденций, как раздался возглас секретаря-машинистки Жанны Моисеевны:
 - А вот и наш Сергей Семёнович прибыл! Заждались-соскучились, голубчик! Как там вас на сборах сильно погоняли? Не похудели?
 - Не очень,- недовольно повёл плечами Сергей,- бегать мне и здесь приходится не меньше...
 Жанна Моисеевна жёстко стрельнула в него глазами, как бы даже и замерла на миг, перестав строчить на своей пишущей машинке. Но стук её и после того долго оставался звучать в небольшом "предбаннике" редакции, представлявшего собой совсем крохотное помещение, метра два на два, а точнее, отгороженную часть торца коридора, ставшего как бы второй комнатушкой редакции.
 Или же это сейчас стучало в голове у самого Сергея? Он ещё не отошёл от быстрой ходьбы и сердце его учащённо билось. Невольно сдержав шаг и удивлённо взглянув на секретаря-машинистку, он молчал ожидая дальнейшей её реакции.
 Но Жанна Моисеевна опустила глаза и вновь застучала на своей машинке. И только лишь когда он продолжил своё движение она, уже в спину ему, негромко произнесла:
 - Конечно же, такая у вас профессия журналистов: добывать материал. Волка ноги кормят...
 Сергей в ответ ей устало улыбнулся:
 - Не только ноги, но и голова тоже. Ноги-то писать ещё не научились.
 - Как и на машинке стучать тоже...
 После таких слов Сергей сразу же включился в жизнь редакции. Словно бы он и не отсутствовал.
 Теперь и Жанна Моисеевна ему тоже слегка улыбнулась, смягчила свой взгляд.      
 Сергей подтвердил её слова:
 - Точно!
 В "предбаннике" ничего не изменилось. Всё также у окна стоял стол с пишущей машинкой, на нём всё тот же телефон белого цвета, который был на одном номере с редакторским и корреспондентским. И это позволяло в редакции не иметь никаких секретов друг от друга.
 Перед столом Жанны Моисеевны стоял всё тот же стул для посетителей, но чаще всего на нём восседала сама Элеонора Кузьминична. Здесь им обеим было удобней судачить и делиться последними новостями по Управлению и Крутому Яру.
 Женское любопытство не имеет границ и пределов. Но вот этакое их любопытство, своеобразный обмен информацией, позволяло и всей редакции быть в курсе всех последних событий-новостей происходящих на комбинате и в посёлке. Держать нос по ветру. И это было на общую пользу в их работе. К этому Сергей относился терпимо.
 Однако же, сам он всегда чуждался всяких слухов и сплетен. Не любил он этого. А зря! Иначе бы он не попадал порой в слишком сложные для себя ситуации из-за своего неведения. Его интересовала только лишь работа, вот и всё! А в перипетии, всякие там  склоки, что происходили внутри Управления, он старался не вникать. И это было его слабое место. И зная это Жанна Моисеевна старалась его ненавязчиво проинформировать какие ветра сегодня дуют в Управлении. Она и сейчас хотела ему на что-то намекнуть, глазами указав на большую комнату в редакции. 
 Дверь в основное помещение была, как всегда, полуоткрытой. И из глубины  кабинета раздался голос редактора Элеоноры Кузьминичны:
 - Ну проходи, проходи скорее, да расскажи ты нам чем ты там занимался?
 У Сергея мелькнуло в голове: "Поди-ка, как вам всё интересно?! Наверное, уже и успели обсудить ваш вчерашний "миротворческий" визит ко мне на квартиру..". И не торопясь ответил:
 - Обязательно расскажу, особых тайн тут нет. Всё, как обычно...
Действительно, Сергей думал, что на нынешние сборы его сорвут с работы на больший срок, а не на несколько дней. Двадцать пятого декабря 1979 ограниченный контингент советских войск по приглашению руководства Афганистана вошёл на территорию этой страны для оказания братскому народу интернациональной помощи. Так писали газеты. Требовалась Правительству и народу этой страны оказать помощь против различных террористических бандформирований.
 И этот вызов на сборы встревожил Сергея, как и всех его родных. Всякое ведь могло получиться! Возможно, что это тоже обеспокоило Элеонору Кузьминичну с Жанной Моисеевной, тогда бы им нужно было бы искать ему замену?  А это не так-то просто.
 Оказалось, что сборы запасников продлились не более, чем две недели. И причём недалеко от Тесницких лагерей, что рядом с Тулой. Для Сергея это было не впервые, хотя совсем недавно ему было присвоено звание старшего лейтенанта-политработника.   
 На этих сборах в приписанной воинской части им всем читались лекции-политинформации, запасников здесь знакомили с новыми образцами вооружения, проводились стрельбы из автоматов по движущимся фанерным мишеням, а также они постреляли в тире из пистолета "Макаров".
 Отстрелялся Сергей довольно успешно и был тем доволен. Но несмотря на краткосрочные свои сборы, он уже успел соскучится по дому и своей работе. Его возвращение, в какой-то степени, радовало и редактора с секретарём-машинисткой. Они тоже к нему привыкли.
 - А в целом-то было, как всегда,- подвёл итог своему рассказу Сергей,- но сборы, есть сборы. Дома всегда, всё-таки, лучше. Сергей искренне засмеялся. Ему было приятно их внимание. И то, что он им всем нужен.
 - Всё, как всегда?!- иронично подняла на него глаза Эльвира Кузьминична. И в её голосе он уловил всё тот же немой вопрос, который она хотела задать: "Ну, как досталось тебе вчера дома?".
 Сергей не знал, что ему ещё ей ответить. В дверях стояла Жанна Моисеевна и точно также, с усмешкой и любопытством, смотрела на него. Он смутился, а затем даже и озлился:
 - Естественно. Работать хочу.
 Прямо в упор он строго смотрел в глаза Элеоноре Кузьминичне. Та, поняв его взгляд и состояние, прекратила расспросы:      
 - Вот и хорошо. Какие твои сегодня планы?
 - Сейчас, я думаю, по всем цехам прозвонить и узнать какие там сегодня дела решаются. Вот тогда и будут у меня планы. По печам затем хочу пройтись, поговорить с людьми, они сами мне все темы и подскажут...
 Конечно же, у Сергея был всегда в запасе свой оперативный план индивидуальный работы с людьми, в отличие от перспективного, который он сам и готовил. В отличие от годового или же месячного. Был также и на неделю. Но не всегда они у него строго соблюдались. Был у него ещё и свой "секретный" план, лишь в одних намётках, который он держал в голове. Или же записывал на клочке бумаги.
 Такой план мог рождаться и изменяться у него в течении дня, будучи в каком-то цехе или же даже на какой-нибудь оперативке, на собрании или же просто после беседы с каким-либо руководителем, начиная от бригадира и кончая директором комбината. 
 Мог также такой план прийти ему в голову и ночью. Потом он уже вносил все эти свои мысли, намётки в свои недельные и месячные планы. Главное, как считал сам  Сергей, чтобы все эти его материалы были интересными и своевременными. Это для него было главным.
 Потому его редко можно было застать в редакции за письменным столом. Чаще всего можно было его встретить с рабочими в цехах. Увидеть на оперативках в цехах или в самом Управлении. На какой либо из доменных печей, а также и на различных мероприятиях в посёлке, на совещании в поселковом Совете.
 Не реже он бывал и на стадионе, в библиотеке, в Доме культуры и в школах. Мало ли ещё где.
 Однажды, когда он находился в отделе научной организации труда и управления, одна из инженеров этого отдела, с ехидством в глазах и голосе, спросила его:
 - Сергей Семёнович, а когда вы бываете на работе? Как ни придёшь к вам в редакцию, так вас там редко можно застать. Где же вы бываете?
 Сергей усмехнулся:
 - Где бываю? На территории, конечно же, не только комбината. Так если я вам очень понадоблюсь, то я к вам смогу всегда прийти, как сейчас, в любое время готов встретиться с вами и побеседовать. Назначьте только встречу заранее. Кстати, мы давно не писали в газете о вашей работе по организации труда и научному управлению производством. Я обязательно внесу это в свой план и мы с вами побеседуем. Очень даже интересная получится тема. Важная. Прошу, пожалуйста, приготовиться к интервью. Или же, если я вам буду очень срочно нужен, то мы можем договориться по телефону. Обговорим с вами время и место нашей встречи. Всегда к вашим услугам. 
 Все шесть присутствующих при этом разговоре работников отдела с интересом прислушивались к их беседе. Сергей обратился и к ним:
 - Всегда готов с вами встретиться. В означенное время. Не будем же мы зря время терять и искать друг друга. У меня тоже ведь есть и своя работа, не так ли? Надо беречь время друг друга.
 - Так я не к тому говорю!- вспыхнула краской работница отдела,- мне нужно точно знать график и время вашей работы. Распорядок дня. С каких и до каких длится ваш рабочий день. Знать точно: работаете вы или нет?
 - Спросите у редактора... С каких и до каких.
 - Так у вашего редактора один ответ: он на территории комбината или же в посёлке. А мне нужно точно знать, где вы сейчас, именно, находитесь!
 - Это сложно. И не всегда возможно. Планы часто у меня меняются. Такая уж специфика работы, творческая она у нас и ненормированная, без выходных и проходных. Даже иногда и ночью дома. Когда, к примеру, готовится срочный материал в номер. А узнать: работаю я или нет, очень даже просто. Если газета выходит вовремя и без срывов, день в день, и точно по графику, то значит я работаю. Ежели же, она не выйдет, то значит, что я не работаю. Или же плохо работаю.
 Все сотрудницы отдела с интересом смотрели на него. Сергей продолжал объяснять:
 - Рабочий день у журналиста ненормированный, включая субботу с воскресением. И если я буду ждать материалы, сидя за своим столом все восемь часов, вот тогда газета и не выйдет. Сидеть за столом, это не значит работать. Вся работа журналиста на виду, она на газетной полосе. Читайте "Калининец" и оценивайте  мою работу. Под каждым моим материалом моя фамилия или псевдоним. По качеству газеты и количеству её подписчиков можно оценивать тоже. А число подписчиков нашей газеты, как вам известно, постоянно растёт и нам приходится, к сожалению, отказывать желающим подписаться. Мы не можем увеличивать тираж из-за всё возрастающих расходов на выпуск газеты. Специфику работы редакции, к сожалению, не все понимают на комбинате...
 Сергей всегда соотносил свои личные планы с единым планом общественно-производственных и технических мероприятий парткома, профкома, комитета комсомола и народного контроля, а главное, с планом работы дирекции комбината, публикуемый в газете на каждый предстоящий месяц. Это был единый план всех общественных и производственных мероприятий предприятия и подготавливал его к публикации производственный отдел. И по нему жил и работал не только сам комбинат, но и весь Крутой Яр.
 Так что Сергей всегда находился в самой гуще событий не только на самом комбинате, но и всего посёлка. Потому работники отдела научной организации труда и управления никак не могли за ним угнаться, уследить за ним, сидя весь день в своём отделе.
 Вот и сейчас Сергей взял газету с планом работы предприятия на текущий месяц и углубился в его содержание. Затем, взглянув в свою записную книжку с месячным планом, что-то там пометил и начал обзванивать своих рабкоров по цехам и отделам, а также некоторых начальников цехов, назначая встречи. Уточняя выполнение своих просьб-заданий, выдавая новые, исправляя что-то вновь и вновь в своей книжке и договариваясь о новых темах и сроках.
 Затем он обратившись к Элеоноре Кузьминичне:
 - Пробегусь-ка я по цехам...
 В знак своего согласия, та кивнула головой. В следующий номер требовались свежие материалы. А их явно не хватало. И это по её виду Сергей без слов понимал. Он встал и накинул на себя кожаную куртку, дёрнул вверх "молнию", на ходу подхватил лёгкую пластмассовую каску белого цвета - это отличительный знак "начальства". Она отличалась от обычных красных касок рядовых работников комбината. И тут же направился в доменный цех.
 Со второго этажа Управления он сбежал через ступеньку не по центральной красивой и широкой парадной лестнице, а по боковой, узкой и скромной. Сергей не любил слишком большого внимания к себе. Однако же, весь коридор первого этажа был забит народом: командировочными, посыльными-гонцами с других предприятий, людьми выписывающих различные материалы.
 На первом этаже были также расположены ещё и кабинеты парткома, профкома, комитета комсомола, народного и партийного контроля, отдела сбыта продукции и снабжения всем необходимым для деятельности предприятия. И везде были люди.
 Сергея постоянно останавливали, о чём-то его спрашивали-расспрашивали, разговаривали, а он им что-то отвечал. И опять же, они о чём-то здесь с ним договаривались. Наконец он оказался на свободе в вестибюле, а затем уже и на улице перед Управлением.
 Свежий ветер охладил его лицо и шею. Сергей перешёл трамвайную линию, затем шоссе и вошёл в проходную для работников комбината, попытался там показать свой пропуск, но вахтёр охраны лишь махнул ему рукой: "Проходи!". Его все здесь знали.
 Случалось, что за день он до десятка раз метался туда и обратно сквозь эти проходные. От центральных ворот предприятия, с большим барельефом Калинина над ними, дорога круто сразу же поднималась вверх. Она с детства запомнилась Сергею своей крутизной. Тогда она казалась ему ещё круче. А ныне не очень.
 Когда он был совсем маленьким, то отец его, Семён Савельевич, брал его с собой на работу и весь рабочий день возил с собой, в том числе, и через эти большие ворота.
 Сергей помнит, как возили они с отцом, на его студебекере, через эти ворота огромные глыбы льда с реки Вороней в доменный цех. Видимо, лёд требовался там для охлаждения доменных печей.
 Так это ему сейчас думается? Иначе зачем?! Вот этакая картина Сергею просто навсегда врезалось в память! Особенно, как он со страхом прятался на дне отцовской кабины от охраны комбината, боясь что вахтёр его высадит одного у этих ворот, а отец уедет без него.
 Рядом с этой крутой дорогой, резко поднимающейся вверх, была ещё и широкая пешеходная лестница с железными порожками. Мощная и крепкая. Она и сейчас оставалась такой же. Сергей легко взбежал по ней вверх и оказался у небольшого, но удивительно красивого и простого по исполнению, мемориала. На который нельзя было не обратить внимания.
 Сергей и сейчас оглянулся на него. Это была небольшая стела с Вечным огнем памяти и с орденами Великой Отечественной войны, отлитыми из чугуна в литейном цехе предприятия и памятными досками, на которых были чётко видны фамилии доменщиков, погибших при защите Тулы или же павших на других фронтах войны. Доски были покрашены чёрным лаком.
 Пламя колыхалось на ветру, бросая блики на них и на ордена. Взглянув невольно на метавшейся пламя, Сергей торопливо прошёл мимо и устремился к подножию ближайшей из доменных печей. Из-под неё, аккуратно и тяжело, натружено, тепловоз вытягивал чугуновозные ковши с дымящимся металлом.
 Даже на расстоянии более двадцати метров от ковшей веяло жаром. "Значит,- подумал Сергей,- плавка только-только завершилась?". Это было ему не совсем на руку. Сейчас горновым будет не до него, но зато он сможет, как бы со стороны, понаблюдать их работу. Посмотреть на то, как они вновь готовят печь к новой плавке. Ведь это тоже для него очень хорошо!
 Сергей свернул к подножию печи и по железной лестнице, открытой всем ветрам, поднялся на небольшую площадку перед самым входом на литейный двор. Вот он уже ступил на неё. На этой площадке, перед самой дверью-проёмом, что зимой и летом открыта, уже никого не было.
 Значит, все горновые уже на литейном дворе. Обычно, после жаркого выпуска металла, они хоть на несколько минут выскакивают на площадку, чтобы здесь охладиться и глотнуть свежего воздуха. Широкая и уютная, прочная, с удобной спинкой, сваренная из металла, лавочка сейчас здесь пустовала. На это нельзя было не обратить внимания. Знак того, что на литейном дворе идёт работа полным ходом.   
 Сергей сразу же это отметил. Перед тем, как шагнуть в чад литейного двора, он с высоты лестничных пролётов невольно взглянул вниз: от земли до входа в литейный двор было не менее двух этажей. Если сравнить, к примеру, с высотой современного жилого дома.
 На земле под ним тепловоз медленно, в нескольких ковшах, увозил очередную плавку. Огненный металл дышал жаром и направлялся на разливку в формы-мульды.
 Внутри же самого литейном дворе эта высота совершенно не ощущалось. Крытый железом двор со света показался Сергею даже несколько темноватым, а пробивающийся сквозь железные оконные жалюзи лучи света были необычно яркими. Словно били прожекторы. 
 Вскоре его глаза привыкли к сумраку и он увидел у самой печи на возвышенности-площадке, прямо около фурмы, газовщика Юрия Исаевича Крохлина. Хорошего своего знакомого.
 Тот стоял опираясь на металлическое ограждение и курил. Это Сергей сразу же понял по огоньку сигаретки. Газовщик задумчиво смотрел, как работают горновые. Они работали прямо под ним, внизу площадки, подле самого желоба.
 "Видно решил передохнуть,- подумалось Сергею,- на минутку-другую покинул свою будку мастера. Получается, что там сейчас за приборами, контролирующими загрузку печи, наблюдает сам мастер Третьяков. Потому и газовщик свободен. Как раз это то, что мне надо, самое подходящее время для интервью с Крохлиным".
 Сергей направился прямо к нему, решил не упустить удачу, а потом уже поговорить  с самим мастером печи. Материал от этого должен получиться богаче.
 Доменная печь тяжело отдыхала. Она, как вулкан после извержения, освободив своё чрево, мерно дышала. Чугунная лётка была сейчас хоть и закрыта, но ещё дышала жаром. В желобах металл замер, потемнел, прекратив свой стремительный бег. Он остывал прямо на глазах, теряя свою малиновую окраску. Превращаясь в чёрную корку.
 Ещё немного и горновые начнут её выламывать из желобов. Полученные, таким образом, коржи и застывшие капли металла, скрап, будут потом собраны и вновь пойдут в переработку.
 Затем, глиной и песком горновые станут набивать желоба, готовя их к новому выпуску. Они уже и сейчас начали подготовительные работы. Да это было то самое время, когда к ним можно будет подойти и взять у них интервью.
 Сергей же направился не к ним, а к Юрию Исаевичу, очень опытному газовщику. С горновыми он решил поговорить позже, когда они завершат свою работу и печь приступит к новой плавке. 
 Давно ему хотел написать портрет, именно, Крохлина, сделать о нём, если не очерк, то хотя бы зарисовку.
 Этот человек ему нравился. Он хорошо его знал. И не только, как доменщика, но ещё как и спортсмена-волейболиста. Газовщик точно также хорошо знал Сергея. Это облегчало ему задачу.
 С тех пор, как построили в Крутом Яру Дом культуры, они и хорошо знали друг друга. Ведь в этом Дворце на втором этаже был размещён тогда прекрасный спортивный зал, давнишняя мечта всех крутояровцев.
 Дата открытия Дворца 1960 год. Довольно давно было по нынешним меркам. Сергею тогда было всего тринадцать лет. Совсем мальчик, а Крохлин был тогда уже довольно взрослым парнем.
 Самым популярным видом спортом в то время в посёлке был, конечно, волейбол. Играли в него во всех дворах, на любом ровном клочке земли. По популярности эта игла не уступала футболу.
 Вот тогда Сергей, вместе со всем своим классом, пришёл записываться в волейбольную секцию. Играл он вначале за детей, потом за юношей, а вот Юрий Исаевич играл уже за взрослую мужскую команду. Они и сейчас вместе играют, но только уже в группе "Здоровье".
 Да-да, и здесь сейчас в доменном цехе, в своём рабочем костюме, Юрий Исаевич выглядел на фоне брони доенной печи ещё достаточно крепким, молодым и красивым, стройным парнем. Хотя ему было под сорок лет.
 Сергей невольно им залюбовался. Такие люди ему всегда нравились. Гончаров подошёл и поздоровался. Крохлин не удивился его появлению, дружески улыбнулся ему. И они разговорились. Сергей стал расспрашивать его о здешнем житье-бытье, о том, как сейчас прошёл выпуск чугуна, про то, что нового в цехе.
 Этого ему было вполне достаточно, чтобы сделать зарисовку о нём и его печной бригаде. Поговорив немного и сославшись на работу, газовщик покинул литейный двор и скрылся в будке мастера.
 Сергей, побыв немного у печи и поговорив с горновыми, двинулся вслед за ним. Ему надо было ещё побеседовать с мастером Третьяковым. Кое-что он уже успел отметить в своей записной книжке.
 Затем Гончаров прошёлся по другим доменным печам. Поговорил там с людьми, сделал какие-то пометки, в той же записной книжке, и вернулся назад тем же путём в свою редакцию.
 Не теряя времени, приступил тут же к написанию материала. Сергей привык всё делать сразу, пока ещё память свежа и не пожухли первые впечатления от встречи. Элеонора Кузьминична с Жанной Моисеевной с интересом наблюдали за ним. Но он ничего не замечал, мыслями Сергей был далеко, всё в том же доменном цехе.
 Наконец, окончив писать, он отдал свой свежий материал на машинку Жанне Моисеевне и готов был уже дать себе небольшой отдых. Распрямился, встал и прошёлся по редакции.
 Ему захотелось спуститься на первый этаж, чтобы там выпить стаканчик холодной газировки из автомата. Там, где они впервые встретились с Людмилой. Эта встреча ему никак не забывалась.
 Но вот беда. Всегда, когда он спешил, то почерк у него мог быть и не совсем чётким и разборчивым. Потому он был ещё нужен в редакции. Но на сей раз голос Жанны Моисеевны не требовал его к себе. "Значит,- подумалось Сергею,- всё хорошо!". Ему это было приятно. Но он всё медлил и не уходил.
 Секретарь-машинистка умела печатать очень быстро. Строчила, как из пулемёта. Но ему хотелось, чтобы ещё быстрее. Вот, наконец, стук машинки прекратился и материал лёг на стол редактора. Элеонора Кузьминична довольно улыбнулась и уже только-только настроилась читать, как раздался телефонный звонок. Она взяла трубку и поздоровалась, что-то там выслушала и сказала:
 - Хорошо, Григорий Иванович.
 И уже обращаясь к Сергею:
 - Ну что, пойдём к Кравцову...
 Сергей понял зачем. Но ему уже было всё равно.
А.Бочаров.
2020.