Еврейские истории. Марковичи в южной эвакуации

Еврейские истории. Марковичи в южной эвакуации
Хроника

Назар Шохин

Cупруги Ривка и Йонас Марковичи бежали из-за начавшейся мировой войны из Польши на Украину, а оттуда через Ташкент – в небольшую, далекую от узбекской столицы Бухару. Пару разместили в доме № 36 по улице Красина.

Ривке на момент прибытия в Бухару было 20, а Йонасу – 33 года. Женщина родила здесь, в эвакуации, сына. Мальчика назвали Бенджамином (по-русски Вениамин) в честь его прадеда. Вскоре семья нашла местного бухарского еврея, который сделал обрезание ребенку в соответствии с иудейским ритуалом. Одна пожилая пара из местных иудеев стала Бенджамину названными дедушкой и бабушкой.

В эвакуационных документах Ривка была записана как домохозяйка. Йонас имел опыт работы на польской обувной фабрике, в украинском колхозе и даже на шахте. Здесь, в Бухаре, он устроился на предприятии, производившем сапоги для Красной Армии. Вся забота о семье ложилась на Йонаса, нелегким трудом добывавшим продуктовые карточки.

Обувные мастерские, в сравнении с аналогичными польскими предприятиями, представляли собой довольно унылое зрелище: вредное для здоровья производство, пахнущие кожей узкие цеха, небольшой ряд швейных машинок, множество практикантов и обилие коммунистических лозунгов на стенах.

Работа на оборонном предприятии освобождала Йонаса от мобилизации на фронт, тем не менее однажды его арестовали прямо на улице, обвинив в уклонении от призыва. Больших трудов стоило Ривке вызволить мужа из тюрьмы, предъявив милиции документы о его освобождении от воинского призыва. Супруг вернулся домой с выбритой, как у уголовника, головой, в лохмотьях, кишащих вшами. Вши стали настоящим бедствием для Бухары, они были разносчиками сыпного тифа, унесшим в суровую зиму 1941 – 1942 гг. около трети всего населения города.

Семья Марковичей и ей подобные столкнулась и с другими трудностями.

Так, например, многие прибывшие в Бухару евреи говорили на похожем на немецкий язык идиш, и начинающие сотрудники НКВД время от времени задерживали их, принимая за фашистских шпионов. Поэтому, чтобы не вызывать лишних подозрений, Йонас и Ривка представлялись незнакомцам Иваном Ивановичем и Раей Ивановной.
Приезжие сталкивались также с опасностью быть ограбленными местными бандитами и хулиганами, которые, угрожая ножом, отбирали у них еду и имущество. В условиях мобилизации и резкого наплыва беженцев милиция не всегда могла обеспечить безопасность не только приезжих, но даже своих граждан.

Газеты на идиш поступали сюда аккуратно и в достаточном количестве, и у них, надо заметить, было довольно много читателей. Среди эвакуантов вновь присоединенных к СССР районов были и читатели газеты «Правда».

Марковичи вели активную общественную жизнь вместе с другими беженцами, членами местной еврейской общины и даже коллегами-неевреями. Для дам часто устраивались общие посиделки.

Многие евреи-эвакуанты занимались кондитерскими ремеслом, например, изготовлением леденцов: покупали формы, заливали их карамелью и успешно продавали полученные сладости. А Салеку Ливеру, знавшему русский язык, удалось даже получить должность начальника отдела снабжения.

Ривка Маркович до конца дней своих бережно хранила снятые в Бухаре детские фото сына Бенджамина. На одном, студийном, снимке от 1 мая – ребенок с красным флажком в честь Первомая. На другом – мальчик в сапожках, пошитых его отцом, а сама Ривка – в сибирской шапке, «чтобы выглядеть более русской».

В Бухаре было не так много мест отдыха для эвакуантов. Главные среди них – сквер у театра и парк культуры и отдыха, где располагался величественный мавзолей Исмаила Самани. Европейских беженцев в тенистых аллеях, особенно летом, можно было узнать по интеллигентному виду, аккуратной одежде, белым рубашкам, белым брюкам, а дам – по красивым цветастым платьям. В выходные дни гости устраивали групповые прогулки. Роща Парка – с клумбами цветов и летней сценой – была небольшой, но даже в осенние месяцы не скучной для посетителей: играл оркестр; аллеи и тропинки вели к небольшому рукотворному озеру. Марковичи посещали парк вместе с друзьями Лоней Амстер и Исраэлем Гринбаумом.

Кроме того, в дни отдыха эвакуанты часто собирались в скромной местной чайхане попить чаю вместе с узбеками. Многие такие чаепития удалось запечатлеть на фото.

Приезжие евреи играли и свадьбы в далекой Бухаре. Одну из них с дошедшим до наших дней фотосвидетельством гости провели в мае 1942 года. В маленьком дворике, где состоялась свадьба, народу было совсем немного, трапеза скудная, среди гостей, помимо эвакуантов, узбеки, таджики, бухарские евреи… Было очень весело: эвакуанты-евреи пели свои песни, местные исполняли свои национальные.

За годы эвакуации Марковичи научились более или менее свободно изъясняться по-русски. И даже по-таджикски. С акцентом, разумеется.

Все с нетерпением ждали славной Победы, и она, наконец, пришла. Эвакуанты отмечали ее митингом… в одной из бывших мечетей, в Дустум Оргоси, требуя у местных властей незамедлительно вернуть всех домой. Однако вернуться домой после войны оказалось не так просто, и отъезд растянулся до июня 1946 года.

В нью-йоркском Музее Холокоста хранится около двадцати уникальных и до сих пор не описанных подробно фотографий семьи Марковичей. Каждый снимок – отдельная фотоистория, а слитые воедино по сюжетам, они – при более детальном изучении – способны, на наш взгляд, значительно дополнить семейные хроники жизни эвакуантов в далеком южном тылу – городе Бухаре.

Семейные воспоминания о Второй мировой войне. - Израиль, 2023. - С.273-276.

На снимке: Бухара. Улица, примыкавшая к улице Красина. Автор снимка: Л.И. Ремпель.