Призрак вазы

– Мейсенский завод! Голубая глазурь, рисунок в китайском стиле! Тончайший костяной фарфор! Редкий раритет, который порадует любого ценителя!

Яблочной косточке не где было упасть – аукцион в самом разгаре.   

Жужу взметнула ресницы. От удовольствия на ее щечках зарделся румянец. Как будут хвалить ее вкус, а соседи – просто позеленеют от зависти! Она представила, с какой торжественностью внесет в дом свое новое приобретение. Сеж останется доволен: это тебе не салонная шляпка или модный бантик. Фи-и-и! 
 
Тем временем молоток завис над столом.

– Кто готов предложить лучшую цену, господа? Сто? Двести? Господин в медвежьей шубе! Сэр? О, мадам!

Жужу изящно подняла свой журнал мод. Она гордо вздернула носик – вознамерилась заплатить втридорога. Мсье в медвежьей шубе раздосадовано хмыкнул в воротник.

– Заверните!

Мушу, расторопный лакей, ловко подхватил покупку и бережно перенес ее в экипаж. Укутав потеплее ноги госпожи, он встал на запятки. Экипаж тронулся…

В гостиной Жужу распаковала бумагу. Ах, какая прелесть! Ваза оказалась еще прекраснее, чем выглядела при свете аукционных свечей. Проводя нежным пальчиком по глазури, она тихонько рассмеялась. Вечером Жужу взахлеб рассказывала мужу о «чудесной вещице». Сеж сосредоточился на чесночной колбасе:

– Занятно, занятно…

–  Поставила ее в гостиной. Вы бы видели, мон шер, как она блестит в этом свете новейших электрических ламп!

Разослав приглашения подругам, Жужу засела за музицирование. Ваза таинственно поблескивала, кокетливо ловя отсветы растопленного Мушу камина. Томно приспустив пышные ресницы, хозяйка дома глянула в сторону антиквариата… Фарфоровое изделие исчезло. Привстав от неожиданности, Жужу поправила корсаж и выплыла из-за рояля. Куда… Да вот же она! Только почему-то на полу.

Вернув вазу на стол, Жужу залюбовалась рисунком, покрывавшим фарфор: голубые извивы плывущего средь облаков дракона. Ах, усы у него, как у милого Сежа...   


 
Бусы иллюминации легли на фасад дома, точно на женскую грудь. Жужу и Сеж принимали гостей, периодически орошаемых брызгами шампанского. Серебряные подносы лакеев роняли солнечные зайчики. Наполнив пузырями и алкоголем бокал юной вдовы миллионера, Сеж повернулся к публике:

– Наша милая Жужу намедни сделала удачное вложение. Душа моя, ты не покажешь гостям вазу?

Вдова проворковала:

– Просим, просим!

Слова подхватила вся честная компания. Жужу, приподняв подол бального платья, скользнула к столику у рояля.

– Вот!

Гости дружно изобразили изумление. «Какое изящество… Вкус… Мои поздравления, душенька!». Жужу расцвела, будто весенняя роза. Она купалась в лучах всеобщего внимания, пока посетители осторожно передавали друг другу «редчайший предмет».

– А что это там плещется?

Всматриваясь в недра вазы, вопрос задала та самая вдова миллионера. Жужу обомлела. По салону начал распространяться подозрительный «аромат». Зажав ноздри кружевными платочками, дамы и кавалеры спешно раскланялись. На Жужу было горько смотреть: даже тщательно взбитый по такому случаю корсаж ее платья сдулся и опустился вниз.

Закрыв дверь за последним кутилой, Сеж ухватил ладонью нос:

– Душа моя, откуда этот запах? Пахнет, как в конюшне!

Цепляясь за рояль, Жужу втянула слезы:

– Мон дьё, что нам теперь делать? Куку спешно откланялся, Душка ушла в расстроенных чувствах! Милый, к нам больше никто не придет…


 
У изголовья кровати деревянный купидон целился в заглянувшую в окно луну, а Жужу никак не могла уснуть. Она ворочалась под одеялом, перья из перины кололи ей бока. Но больше неприятностей доставляли мысли. Что подумают соседи? Как теперь им в глаза смотреть? А карточный долг Сежа? Вдова миллионера его не простит…

Устав ворочаться, Жужу спустилась за стаканом воды. «Стакан воды». Кого она обманывает? На самом деле она шла в буфетную, от треволнений у нее пробуждался аппетит. В полутьме у рояля потянуло неприятным запашком. А потом она наткнулась на это…

Спросонья она поначалу даже не поняла, что происходит. Протерла глаза, затянула ворот ночной рубашки. На полу расположилась сморщенная сушеная обезьяна… Вернее, особа, которую она приняла за мартышку. На ней был чепец в оборочку и такая же длинная до пят ночная сорочка.

Сидела же пришелица на драгоценной фарфоровой вазе. Задохнувшись от возмущения, Жужу, тем не менее, решила, что «видение» не настоящее. Должно быть, кто-то из гостей вознамерился ее разыграть. Но когда старуха скосила на нее блестящие злые глазки, стекло каминных часов треснуло от пронзительного крика…



Жужу не помнила, что было потом. Сознание вернулось к ней, когда она возлежала на подушках, а над нею суетились Сеж и неизвестный ей сухонький старичок. Откупорив флакончик, старичок накапал изумрудной жидкости.

– Пейте. Да-да, оно горькое, но вам станет легче.

Сеж бросал на Жужу тревожные взгляды, она порывалась объясниться, но доктор Жубер (так представил старика Сеж) накрепко отсоветовал. Уже прощаясь и проходя мимо фарфорового изделия, стоявшего у рояля, доктор засмущался:

– Вы позволите?

Сеж рассеянно помахал рукой. Доктор Жубер надел монокль и придирчиво осмотрел предмет, бормоча:

– Какой замечательный экземпляр… принадлежал, по видимому, мадам Тьерри, умершей много лет назад… я ее лечил… превосходная работа… но подобному в гостиной не место… это ведь ночной горшок…