Дневник. Январь 1970

1 января 1970 Четверг.

Очень быстро прошел 1969 год. Встреча Нового года не принесла мне
радости, хорошего настроения. Заболела мама, температура 40 градусов.

А отец сходит с ума, изводит ее, больную, измученную, постаревшую.
Деспот, дурак. Говорит, что она изменяет ему, психическая ревность,
гложет и гложет. Она уже ничего не пытается объяснить, только просит,
чтоб он оставил ее в покое.

Сегодня я нарядила елку, но легче не стало ни маме, ни мне.

На лыжах ездили кататься с Надей. Здорово! Только я очень замерзла.
В автобусе нам дяденька лыжи держал, разговорились мы с ним, и он
спросил, как бы невзначай: "А почему вы одни? Где же ваши супруги?"
Мы растерянно улыбнулись, я сказала: "Дома!"

Завтра снова на лыжах едем.

Хотела написать о вчерашнем выпивоне на работе. Посидели, выпили,
посмеялись, поговорили. Юрий Александрович смотрел на Валю все
время лукавым, пьяненьким взглядом.

Очень мне понравился Миша (остроумный, веселый) и Петя Бережной.
Уложились мы в рабочее время. Я одной из первых ушла домой.
По дороге я достала из кармана зеркальце и заглянула в него. На меня
смотрело веселое, пьяненькое личико. Веки, в основном, говорили о том,
что я тяпнула самую малость.

Так внимательно рассматривая себя в зеркале, я не заметила Юрия
Александровича.

Смеясь, он окликнул меня: "Наташ, ну как? Я подошла к нему.
- Меня качает.
Он засмеялся: "Качает? Ну ничего, сейчас обдует ветерком и все пройдет."
- Да, я тоже так думаю. До свидания!
- До свидания. С Новым годом тебя!
- Спасибо. И Вас тоже...

Ничего вообще-то, мужик, Юрий Александрович, жаль, что старый.

Вот и наступил Новый 1970 год.

Странно, писала число сегодняшнее, написала 1969 год по привычке.
Надо же подумать, десяток лет назад я была маленькой девчонкой,
ничего не понимающей в жизни. Как было хорошо не думать о своем
будущем. И вот я уже взрослая, сама отвечаю за свои поступки,
оцениваю их своим умом. Уходящий год принес мне много счастливых
минут и радостных дней, тоскливо провожать его, чтобы никогда
больше не встретить.

Вот так убегут отпущенные на жизнь года, и ты вслед за ними уйдешь
в неизвестность, чтобы никогда не появиться.

Хочется спать и видеть самое прекрасное, приятное, незабываемое,
что было в жизни совсем недавно, еще свежо в памяти.

3.01.1970 Суббота.

Какой замечательный был вчера день! С утра и до темноты в лесу на
лыжах катались. Вера Троицкая с нами была. Укатали мы ее до
невозможности, до обморочного состояния. А вообще-то она ничего
ходит, нормально. А я на новых лыжах своих летела, а не ехала, легко
так, хорошо. А как приятно слышать, когда тебе говорят: "Девушка,
вы спортсменка?", "Вы занимаетесь где-нибудь?", "Хорошо вы ходите".
На душе сразу теплеет и счастливо думаешь: "Нет, я еще не чайник,
я еще не сдалась, нет, я еще повоюю."

Радостно сжимается сердце, мчишься вперед, накатывая каждый шаг,
сильно толкаясь палками, резко поворачивая, не останавливаясь,
смело летишь со спусков. Вот она, жизнь! Вся жизнь моя в них, в этих
несчастных лыжах.

Лыжи-все для меня. Вспомнила, как Володя говорил когда-то:
"Машку хлебом не корми, дай только на лыжах покататься." Что бы
я отдала сейчас за эти счастливые часы скольжения по двум бесконечным
лыжным следам, уходящим в сказочную и прекрасную чащу леса.

4.01.1970 Воскресенье.

Вот и прошли праздники, пролетели быстро и незаметно, да еще
безрадостно, в смысле веселья. Сегодня-рабочий день. Я первый раз
кастрировала. Такая жуткая работка! Нудная, надоедливая и медленная.
Но я держусь довольно бодро.

Завтра мне к зубному, вся моя бодрость неизвестно куда денется. Ой,
господи, опять будни начались. Не хочется спать ложиться, хотя времени
много, уже около 12 - ти. Завтра буду заставлять себя подниматься, одеваться
и бежать на мороз. С каждым разом все труднее, старость, что ли?

7.01.1970 Среда.

Ой, столько новостей накопилось. Начну с самого интересного.
В понедельник после работы я к зубному поехала, а оттуда на радостях
в кино решила сходить. За билетом стояла, подошел какой-то тип,
спросил: "Девушка, Вам один билет нужен?"

Я дала ему трояк, он пошел к ребятам разменивать.

Тут ко мне подошел Холопов. Он стоял с ребятами около касс, я его не
видела, поэтому удивление мое было искренним на этот раз. Он протянул
мне руку.  " Наташ, давно я не видел тебя"

Я сразу же поинтересовалась насчет свадьбы.
 
- Как ты живешь? Вроде бы о свадьбе твоей поговаривали.  На Новый год.
- Было дело, - улыбнулся он, сдвинув шапку на лоб, - расстроилось.
- Как расстроилось? А я уж хотела прийти..., - мило лепетала я, а он вдруг
ошарашил: "Приходи! 16-го числа к восьми."
Я замолчала. Я ведь в шутку сказала, что так стремлюсь прийти.
- Обязательно приходи, - повторил он, - с Людкой.
- А что, приду, - улыбнувшись ответила я.

А вчера, ну надо же подумать, Людка приносит приглашение на свадьбу.
Теперь поздно отпираться. Да, разговариваем мы стоим, вдруг ко мне
подходит не кто иной, как Валька Зотов, громко говорит: "Здравствуй",
и протягивает руку. Я подала свою и изумленно пролепетала: "Здравствуй,
Валь..." Надо же, кругом одни знакомые. Ой, ну ты совсем не изменился."

Он, улыбаясь, смотрел на меня, молчал, потом пошел к ребятам.

Я, сказав Ваньке "до свидания", поспешила в кино, встретила Светку из
нашего цеха. Она окликнула меня: "Наташ, здравствуй!"   
- Здравствуй, Свет.
- Ты почему одна?
- Так получилось, виновато улыбнувшись, ответила я.

Ваньке я сказала: "Так надо мне". И вообще, почему я должна с кем-нибудь
быть? Глупо спрашивать об этом.

Фильм "Рожденная свободной" США очень трогательный, хорошо
поставленный, очень глубоко запала в душу любовь к тигрице.
О животных фильм, если бы нельзя было расстроиться, я бы  рассказала
о нем в дневнике. Вот таким путем, отделалась в этот вечер улыбочками.

Ой, хочу я выспаться, в свободное времечко об остальном.

12.01.1970 Понедельник.

Очень коротко о некоторых вещах. В субботу покатались бесподобно.
Недурно было бы написать, как встретил нас в то утро таинственный,
волшебный, засыпанный снегом лес, но времени у меня совсем нету.

В тот день мы прокатились по маршруту Усово - Перхушково с группой
ребят. Весьма обаятельные, особенно капитан, приглашали меня  в
следующую субботу (Надя работает). Я твердо решила ехать на 9-58.

Одно препятствие мне немного помешает, иду на свадьбу, купила сегодня
медведя за 15 руб., очень большой и милый. Как я себя буду чувствовать
после пьянки-не знаю. Занятия с Ириной, работа, спать совершенно некогда,
думать тоже, хотя на работе это возможно. Остается сказать: "О, боже!
Столько приятного сразу приведет к плохому исходу." Фу, ну и неделька!

14.01.1970 Среда.

Что-то устала я сегодня, еле корябаю. Да еще Надька, черт меня дернул
к ней зайти. Наговорила мне про кобелей, страху нагнала. Я все равно
поеду с ребятами на лыжах в субботу, правда, с другим настроением,
но все равно поеду.

17.01.1970 Суббота.

Ой, мамочки, убила двух зайцев, шкуры здорово попортила. Хоть немножко
описать столь душеприятные события.

В пятницу была на свадьбе. Ванька был, по моему, рад, что я пришла.
Когда я сунула ему медведя, сказала: "Поздравляю", он с такой
благодарностью посмотрел на меня, тепло так, потом подбежал ко мне,
начал раздевать. Ванька вообще меня поразил своим вниманием к
гостям, такой хороший, вежливый, обаятельный. Невеста мне
понравилась, симпатичная девчоночка.

Было весело. Кондратов — бесподобен, так пел, я просто не могу
словами выразить, одни чувства.

Ой, а плясала я, говорят, замечательно. "Плясуньей" меня назвали, я так
рада была. Не знаю, храбрости набралась, даже Кондратов удивился и
изрек: "Наташ, а ты мне сегодня нравишься." Ушли мы поздно ночью,
спали очень мало, я Людке все рассказывала про свои поцелуи.

Наутро в 9:45 я стояла на платформе и ждала Усовскую электричку.
Войдя в пятый вагон, я сразу увидела своих новых знакомых, даже
услышала голос одного из них: "А вот и Наташа наша!"

Удивились моему появлению и были рады все же. Сразу посыпались
вопросы, почему я одна, и где Надя? Я каждому объясняла, что Надя
работает, спросила, где остальные.

Вскоре из 4-го вагона пришли остальные, радостно со мной
поздоровались. И Стасик был удивлен, спросил, где Надя и все ли у
меня нормально. Я ответила: "Все нормально, только не выспалась."
Рассказала о том, как на свадьбе была.

Лыжня в лесу была проложена, хотя и неважная. На спусках я падала
почти все время. Чувствовала себя немного нехорошо, вчера в голову
ударило, сегодня-в ноги. Я внимательно слушала объяснения Стасика
по прыжкам и, все поняв теоретически, падала практически.

Я вся извалялась в снегу. Сначала просила меня отряхнуть, сама
отряхивалась, но потом решила не отряхиваться, все  равно еще буду
падать.

На одной из гор Стасик мне сказал: "Ну на кого ты похожа?"
- На кого? - спросила я, будто не зная.
- На снежный комок, - смеясь отвечал он. Я с восторгом следила, как
он катался с гор, умело поворачивая, прокладывая одну борозду (на
одной лыже). Горы все были раскатаны.

С некоторых из них Стасик не советовал кататься, говорил: "Пожалей
лыжи!" И я жалела. С двух горок не прокатилась, дальше предстоял
равнинный путь.

Дядя Коля лыжу сломал, мы со Стасиком ждали его, остальные ушли
вперед. Я сняла варежку, вяло начала отряхиваться. Снег на моей шкуре
превратился в комочки льда, и трудно было отдирать их. "Иди сюда,
я тебя отряхну", - сказал Стасик.

Я подъехала к нему. Одной рукой он держал меня, а второй сдирал со
спины и ног кусочки льда. Отряхнув, легонько стукнул под коленку,
нога моя не согнулась.

Мне показалось, что он удивился упругости моих мышц, почему-то
провел рукой по талии. Все было проделано так незаметно и быстро,
как бы, между прочим, что оставалось только думать-это просто
показалось, отряхивал и все. Я так и подумала, но что-то мешало мне
не сомневаться в этом. Я всегда гордилась упругостью своего тела
(Надя мне сказала как-то: "Не ущипнешь паразитку, а еще говорит,
что жирная") и мне были не безразличны его движения. Вообще-то,
возможно, показалось мне.

Допрыгалась и я в этот несчастный для всей группы день. Сломала и я
лыжу. Зашили. В конце пути Володька сломал, расстроился. Нас
называли инвалидами и острили, и успокаивали одновременно.

А Стасик по-прежнему неотразимо летал с трамплинов, сбивая
головой шапки снега с елок, и я в душе завидовала ему и
восхищалась им, считая идеалом. Он напоминал мне Володю
Полякова, такой же "Король гор".

В Перхушкове они пригласили меня в кафе, устроили дружеский обед.
Я отказывалась во всю пить. И так после свадьбы плохо чувствую себя,
а они мне опохмеление устраивают. Все уговаривали меня, Лариса была
с нами, та пила совершенно спокойно, а я им говорила, что буду лимонад
пить и чай.

Но Стасик просто и твердо сказал: "Пить ты будешь." Сел рядом, налил
мне перцовки. Я сделала последнюю попытку упросить  его: "Стасик, ну
не надо. Ты хочешь, чтобы я пьяной была, да?"

- Ну спляшешь нам что-нибудь. Здесь ты нас не обманешь. Я засмеялась:
"Да ну вас, вам расскажи"

Он был, мне казалось, строг ко мне, снисходителен, но приятно было видеть
его улыбку, такую обаятельную, ласковую. И я пила, даже чокнулась с ним.

Он удивился, но потом снова был недоволен тем, что я не ем. Но я так
устало чувствовала себя, что не могла съесть того, чем так мило угощали
меня. Ела через силу, но с удовольствием пила чай. А Стасик на полном
серьезе заявил мне: "За недостойное поведение в столовой ты исключаешься
из команды."

Прямо безобразие какое-то. Обратно ехали весело. Пели, шутили и смеялись.
Ребята про баню заговорили, я сказала, что тоже с удовольствием хожу в
парную.

Дядя Коля сразу же сострил: "Пойдем, Наташ?" И мне удалось парировать:
 "Я вас там совсем запарю!" Все засмеялись.

На Сетуни я выходила, меня даже провожали дружным маршем. Я, смеясь,
наклонилась к Стасику и сказала: "Надеюсь, в следующую субботу ты не
лишишь меня этого удовольствия?" Он кивнул.

Сказав "до свидания", я открыла дверь в тамбур и, оглянувшись, увидела
ласковую улыбку Стасика. На душе потеплело и хорошее настроение не
покидало меня весь этот день.

У Ирины Борисовны мы смеялись, она сказала, что ребята оценили мои
достоинства по тому, как я лыжи ломаю.

Наде я с упоением рассказала о поездке, и она позавидовала все же.
"Замечательные ребята", - сказала ей. Нелепы ее слова и глупы к тому
же: "Слишком много случаев, Наташк, я не завидую тебе  и советую
не ехать." Боже! Не было бы удовлетворения и настроения и приятных
мыслей, если б не поехала, но были бы целы лыжи.

Тоже верно. Но горе не беда! Все это ерунда. И лыжи целы будут, была
бы цела голова.

21.01.1970 Среда.

Валька сказала мне сегодня, что дневник вести неинтересно, потому
что неискренне все получается, когда запишешь, а потом перечитываешь.
А я не понимала, как можно рассказывать об интимности другому без
тени стыда на лице, а сама с собой поговорить об этом - уже искренности
как не бывало.

Я, например, могу только себе признаться в некоторых вещах, хотя
иногда замечаю, что даже наедине с собой я не всегда искренна. Просто
моя искренность не достигает предела.

Вообще, сегодня я не собираюсь описывать события, хочу пораньше
лечь спать, тем более, что мне нездоровится. Все мне надоело, устала я,
да и надежды маловато. Как мне  девчонка, по физике которая должна
со мной заниматься, сказала: "У Вас, девушка, спячее настроение, надо
бороться, дерзать, драка сейчас везде идет такая."

А я не хочу бороться, спать хочу. Мою любовь к лыжам назвали
слабостью, которую я не могу в себе подавить. Я только не понимаю,
зачем ее давить? Я ведь живу благодаря этой самой "слабости", которая
научила меня не пугаться жизни, смело смотреть на мир и радоваться,
что живешь, и в жизни есть любимое занятие.

24.01.1970 Суббота.

Ой, покатались сегодня хорошо. Лыжи шли великолепно, такой раскат...
Несло на спусках до ужаса. Падала я меньше, чем в прошлый раз, но
снег был мокрый, и я, стало быть, тоже здорово промокла и даже не
просушилась в кафе.

Не могла снять шкуру, под ней была не олимпийка, а кальсоны и рубаха.
Вообще, мне понравилось, как я сегодня попрыгала с трамплинов.

Дядя Коля сказал, что полет у меня красивый, осталось приземление как
следует отработать.

Он же рассказывал мне, как Стасик учился с трамплинов прыгать.
Сколько он нападался, прежде чем все освоил, любуюсь им, когда он
прыгает.

Ой, опять он ко мне сегодня прикасался, а я, как девчонка, радовалась
его прикосновению.

Упала я сегодня в самом начале пути, трактор нам  испортил всю гору.
Разогналась я, вдруг речка передо мной - упала неловко, на кобчик.
Встала - не могу — больно. И потереть неудобно.

 Стасик подъехал:  "Что, ушиблась?"
- Да...
Ну-ка, иди сюда.
Я подошла. Он обхватил мой "изящный корпус", спросил:" Где
болит. Здесь?"
- Да, - сказала я, хотя болел кобчик.
Помассировал, отряхнул.
- Ну, все?
- Все, не болит.
- Фу, слава богу.

И сейчас вот я подумала, что я все же женщина, не погладишь - не поеду.

Со Стасиком с гор катались, ребята острить начали, мол,  уединяемся.
И Стасик стал подальше от меня держаться, глупо даже. Вообще, странные
люди эти ребята.

Я думала, что веду себя с ними, как парень. Но они даже жен своих вывозят,
чтобы я не была одна с ними.

Но что мне эти девчонки? Плетутся где-то, в хвосте, горы объезжают.
А я лечу, как шальная, с любой горки.

Сегодня вот с одной горы никак не могла съехать. И так крутая, да еще
страшно до ужаса. Местный какой-то дядечка все прокладывал для меня
лыжню, говорил, что я смелая. Спрашивал, одна ли я приехала.
Я говорю: "Да нет, вон с той компанией."

- А, одна женщина на всех.
- Нехорошо вы выразились.
- А как, одна девушка на всех, да?

Я смутилась. Какой-то парень подошел к нему, тоже местный. Кивнув
на меня, спросил: "Что, натаскиваешь?"

Черти эти мужики, одно у них на уме, да и только. Ну, ничего, пока мне
с ними весело.

На соревнованиях попросили пробежаться 7 января, лыжи берутся
починить. Придется бежать. Отвыкла я от  скорости, страшновато.
Но родина не забудет своих героев. Побегу.

В кафе сегодня опять выпила, к тому же, белого.  А в электричке пели
с Федор Борисычем "Ой, цветет калина", c Аркашей "Там, где сосны."
Ну надо же, попала я в компанию.

Даже к Евгеше забыла сегодня заехать, банкет у них там, меня приглашали
очень. Евгеша меня давно просила зайти, а я идиотка самая настоящая.

Батюшки, тетрадка кончается. А хорошая тетрадь была, счастливая.
И много времени включает. Чаще всего буду, наверное, ее перечитывать,
меньше переживаний.

Дошло, наконец, до меня, что больше о радостях надо царапать, чтоб
оставались приятные воспоминания, а не горести и обиды. Чтоб любовь
была, искренность. О хорошем хочется писать много. Счастье - оно большое,
в страницу не вместится. Напишешь немножко и думаешь: вот главного и
нету, одна ерунда. А в памяти все до мелочей, сразу и не найдешь главного.

Ну ладно, отступления все, о погоде хотела черкануть из газет, между прочим.

"Нынешний январь достаточно суров. Снегу привалило изрядно, в холодах
тоже недостатка нет.

А оттепели нужны для наста. Не все же снегу в натруску  лежать: после
потеплений он захряснет, уплотнится, поверху покроется коркой, по
старинному -наслудом.

В узорочье кружев обрядились голые кусты, а мохнатые елочки прикидывая
обновы, так и не сбросили белые шубки, накинутые в оттепель при мокром
снеге. Только их пружинистые ветки способны выдержать груз тяжелой
налепи-кухты. Другие б деревца снеговал загубил, а елочкам хоть бы что:
от стоп до маковок - вылитые белые пирамидки.

28.01.1970 Среда.

Бестолковщиной занимаюсь. От Ирины приехала, сижу смотрю фильм
"Анна Каренина". Не могу взяться за уроки.

Я вообще не понимаю, что со мной происходит. Я нетерпеливо тороплю
время, приближая субботу. Я живу этой субботой, жду ее, как счастливый
день, день исполнения моих желаний.

Неужели мне приятно покататься с "моими старичками", полюбоваться
красивыми прыжками Стасика, полазить по горкам, наставить себе
ужасных синяков на ногах (никогда не думала, что синяки могут так
развлекать меня и радовать, как результаты труда) посидеть с ними в кафе,
выпить глоточек водки, к которой меня упорно, но безуспешно приучает
Стасик, ехать домой, непринужденно болтать, петь и улыбаться?

Наверное, мне это нравится хотя бы пока. Вот я и жду субботу. На работе
мне до того наскучили бабьи разговоры, что я научилась отвлекаться от
всего и блаженно предаваться своим мыслям. Сижу, зернышки посчитываю
и улыбаюсь, а чему - одной мне известно. Ерунде всякой.

Вспомню Славку, все подробности нашей безнравственности. Эта
девственная страсть меня захватывает. Я иногда неискренна с собой,
потому что мне стыдно. Мне кажется, что если я буду писать обо всем,
что заходит порой в мою дурацкую голову, то я могу переборщить,
написать такую сумбурную чушь, что кто-то, найдя когда-нибудь мою
писанину, подумает: "Ну и б**дь, а еще невинной себя считает. Тоже мне,
святая."

А вообще-то, каждому человеку свойственны такие мысли, которые надо
скрывать и таить.

Я вспомнила, как дрожала, когда меня в первый раз по-настоящему обняли.
Я боялась в дневнике признаться, что не могла побороть жуткую дрожь,
и написала, что замерзла и продрогла. И Сашка, наверное, поверил тогда,
что я замерзла, ему было привычно все это, а мне не страшно совсем, но
сердце колотилось и нещадно било, как котенка, при каждом прикосновении
его руки.

Сейчас я уже не реагирую. Подумаешь, парень обнял, никакого
трепетанья, сама даже прижмусь. Батюшки, тетрадка-то кончилась.
 
29.01.1970 Четверг.

Вот и новая тетрадь началась незаметно и бесцеремонно. Обычный
будничный день, ничем не примечательный.  И поздно уже, расписывать
не собираюсь, тем более, что новости неважные. Звонила Володьке,
лыжи будут готовы в понедельник.

А в субботу они работать будут, потому что конец месяца. У Нади
температура высокая. Вот так. Ждала выходных и жила ими.

Впрочем, мне одной никто не помешает покататься. Правда,
немножко непривычно, но раньше-то каталась, черт возьми.
Поеду, конечно, в любой мороз. С горок покатаюсь, какая-никакая
тренировка. Нельзя же выходным пропадать. А что касается
холода и ветра, то не беда, на Урале в сорокаградусный мороз
выгоняли нас, к тому же у меня есть теперь гусиный жир, намажу
свои нежные щечки и нос, не отмерзнут.

Валька письмо сегодня прислала. У них там в Хатанге -50 -60,
морозищи страшенные. С мужем у нее нелады по-прежнему.
Недаром его "куркулем" называли у нас в группе.

30.01.1970 Пятница.

Все беды к одной сводятся. Сегодня фокус со мной произошел.
Договорилась с девчонками пойти в кафе "Космос" к семи.
Ехать не хотелось, но все же поехала для успокоения души.
Кафе не нашла, приехала в жутком состоянии замерзания.

Господи, какой холодище. Очень резко сменяется температура
этой зимой: то оттепель, то сразу -30. Трудно привыкнуть.
поневоле заболеешь этим несчастным гриппом.

Задачи по геометрии все решила сегодня, устный выучила
и, как назло, без охоты еду завтра на лыжах.

Ой, Гешенька, дурачочек мой, приснись мне сегодня, успокой
душу грешную.

31.01.1970 Суббота.

Что за планида у меня в этом году? Настроилась на то, чтобы ехать
одной, надежда теплилась, что хоть дядя Коля поедет.

На платформе никого с лыжами. В вокзале подошел ко мне дядечка
один, спросил: "Куда едете, голубушка?" "В Усово", - ответила я.
"Ну, что ж, поедем в Усово", как бы соглашаясь, сказал он.

И мы действительно сошли в Усове. По дороге у нас шел интересный
разговор. Я рассказывала о своих гоненьях, о стремлениях, о
спортивном прошлом. Он говорил, что я должна вернуться в спорт,
если у меня есть сила воли. Я сказала, что таковой у меня нет.

"Тогда вам надо замуж выходить. Вам нужен наставник.
И не будете метаться."

- Нет, все что угодно, только не это! - мне стало смешно, нарисовал мое
будущее, ничего себе, -  "я буду бороться, я добьюсь своего, зачем мне
замужество."

В, общем поговорили весело и, с моей стороны, наивно. Обидело меня
только то, что Володя, так его зовут, дал мне на вид 25 лет.
В Усове кроме нас лыжников не было. Один нам сказал: "Вы - самые
отважные."

Покатались мы замечательно. Погода выдалась чудесная. Солнце,
легкий морозец и красота сказочного леса. Кроме того, он очень
хорошо ориентируется. Привез меня на "Птичью поляну", где
кормила я с упоением и любовью хорошеньких пташек.
Они такие милые, садились на руку, удивляя и умиляя.

И побывали мы в "Овраге диковинок", где я, как ребенок, любовалась
деревянными и снежными чудищами. Главное, столько раз мы катались
в этих местах и не видели таких прелестных вещей.

Завтра туда же отправимся, я хочу все сфотографировать.
И пшена возьму завтра пташкам. Еще одна весьма приятная новость
ждала меня сегодня.

Дядя Слава приходил, сказал, что Ваня Холопов на меня обиделся.
В воскресенье послал за мной. Подарок мой очень всем понравился,
мой мишка был единственный и неповторимый в своем роде.
Это меня очень радует.