Обыкновенно

Было самое обычное холодное утро. Начало ноября. Болезненно серые облака густой беспорядочной ватой окутали небо и не давали даже малейшего права сверкнуть лучику солнца. Воздух был неприятный, холодный, пробирающий до самых костей. Листья опали с деревьев, оголяя серые ломкие ветви и смешиваясь под ногами людей с грязью.
Я подошел к окну. С высокого этажа, дома казались игрушечными, бесцветными коробками, в которых вечерами в разных местах включался желчный свет. Сейчас эти картонки даже не моргали, отчего становились совершенно пустыми и ненастоящими.
Вскипел чайник. На улице бегали и весело кричали дети, а мамочки в это же время сидели на лавочках и судорожно поглядывали на своих ненаглядных. Людей было катастрофически мало, это ещё более снизило моё желание выходить в холодное, пресное, безлюдное пространство.
Заварив чай, я стал неспеша собираться в институт. Как жаль, но это было неизбежно! Снова нужно будет сидеть несколько часов в огромной аудитории совершенно одному. В огромной аудитории с множеством таких же студентов, как я, быть одному. Не к кому обратиться, не с кем поговорить. Я один посреди этого мира, этой галактики, этой вселенной. Я один. И везде я чувствую этот горький постоянный вкус одиночества и полного отчаяния.
Сегодня нет ничего, что хотя бы на мгновение отвлечет меня от неприятных мыслей. Все вокруг усиливает тяжесть моего разочарованного положения в жизни.
Я завязал красный шарф, пытаясь обезопасить себя от морозного ветра. У парадной никого не было. Вдалеке на детской площадке по-прежнему играючи бегали дети с багряными от холода щеками. Мамочки уже не могли спокойно сидеть на зеленой металлической скамейке, поэтому они, кутаясь крепко в осенние тонкие пальто, обсуждали бурно проблемы воспитания. Видимо, желая согреться хотя бы яркими эмоциями. С другой стороны двора, шаркая ногами, медленно шёл дедушка со скрещенными за спиной руками. От него так и веяло печальной безмятежностью и тоскливым спокойствием. Но именно в нем я почувствовал что-то родное и домашнее, отчего невольно улыбнулся.
Выйдя к светофору, поправил шарф. Я ни капли не хотел смотреть по сторонам и видеть все вокруг таким однотипным и ужасающе одинаковым. Даже лица! Даже они были одинаково отбелёнными и каменными. Я опять был один среди этих статуй. Один выделялся среди серой массы красной тканью у шеи.
Перед входом в метро еще раз взглянул на небо. Я ошибся в своем ожидании луча солнца, который мог бы ненадолго осветить мой день и мою душу. Я вновь оказался во тьме и тумане, которые так и хотели захватить меня полностью. Один, совершенно один думающий и чувствующий человек во всем мире. Боже, что же мне нужно сделать? Как же мне жить? Что делать?
Я один и абсолютно не воин. Но как же хочу я стать рыцарем культуры, защищающим ценности высокого, непостижимого, такого необъятного. Хочу вдохнуть полной грудью свежий воздух. Хочу. Неимоверно хочу.
Спустился в метро. Поезд только уехал, а я не успел. Ждать несколько минут его всегда почему-то до невозможности сложно и утомляюще. Рядом милая девушка читает какую-то книгу. Она так переживает все события в ней, что лицо ее оживленно реагирует, показывая, какая трагедия там происходит. Девушка такая живая, первый человек, не похожий на всех. Но даже в ней что-то не то. Ее шапка слегка съехала на бок, отчего весь образ принимает глупый вид.
Захожу в вагон и в отражении вижу себя. Красный шарф от ветра, что поднял поезд, неаккуратно раскидал свои хвосты. Поправляя его, краем глаза замечаю молодого человека в расстёгнутой куртке из какой-то клеёнчатой ткани. Он сидит очень вольно и даже вульгарно. Как ужасно!.. От него веет глупостью и пошлостью новой культуры. Целый вагон однотипности. Славно, что ехать мне до пересадочной станции относительно недолго, поэтому терпеть эту скуку нужно всего лишь семь минут.
Выхожу из поезда. Тут уже заметно больше людей, отчего воздуха еще меньше. Я быстрыми шагами иду на нужную мне станцию, периодически сталкиваясь с другими бегущими куда-то людьми. Абсолютное стадо, которое то и дело да задавит ни в чем неповинного человека. Маршрут до института меня всегда порядком раздражает, хоть он и не является особенно длинным. Тем не менее для меня он - абсолютно неприятный.
Мой поезд снова ушел. Опять мне нужно стоять среди людей и ждать, когда же наконец эта пытка закончится. Я опустил взгляд вниз и слева от себя увидел прекрасные ботинки на одном из моих "товарищей-пассажиров". Видимо новые, высокие кожаные ботинки ярко блестели, отражая приглушенный свет метро. Казалось, никакой грязи или, не дай бог, намека на нее на них не было. Глянцевые сапоги из натуральной кожи, сделанные уж слишком аккуратно и идеально. Коричневый цвет их отлично сочетался с темными брюками и великолепно подчеркивал их опрятность и прямолинейность. Я не мог оторвать глаз и так бы и продолжил любоваться, если бы не короткий, но громкий крик справой стороны.
Я повернул слегка голову по направлению шума. Женщина лет сорока упала на пол и судорожно пыталась привести свое дыхание в норму. Она схватилась за грудь, наверное, там у нее было сердце. Глаза чуть ли не вылезали из орбит, а белый платок уже съехал с головы. Это было ужасное, страшное зрелище! Я не мог вот так просто смотреть на это. И хоть какое-нибудь бестолковое существо протянуло бы руку помощи! Хоть бы на секунду кто-то из них остановился в этом бесконечном потоке и помог бы женщине! Нет! Никто вокруг не удосужился подойти. Все обступили вокруг ее и отошли на несколько шагов так, что в меня врезался человек. Я недовольно поправил красный шарф, который слегка поменял своего место.
Подъехал поезд. Я зашел в вагон. Сегодня пройдет опять ужасно обыкновенный и скучный день для меня. Из окна вагона я видел, что женщина уже не задыхалась. К неподвижному бледному телу медленно шли работники метрополитена.