Донские татары

Этноним «татары» открывает путь в лабиринт древних этнолингвистических традиций и косвенно связанных с ними самых современных, часто спекулятивных, идеологем.
Известный русский исследователь Центральной Азии Николай Пржевальский писал:                «Ко мне прибыли четыре татарина-калмыка, а с ними восемь верблюдов, с которыми мы, к счастью, могли продолжить путь». Какую красивую легенду о том, что калмыки — это настоящие татары, можно было бы сложить, опираясь на непререкаемый научный авторитет Пржевальского. Если только не знать точно, что этнические калмыки не являются татарами ни по языку (монгольская группа), ни по вере (буддизм), ни по генетическому коду (потомки ойрат - монголов). Вплоть до начала ХХ века термин «татары» применялся весьма широко, а его конкретная этнонимичность по отношению к поволжским татарам является предметом исторических исследований до сих пор. Например, известный казанский ученый А.Х. Халиков в своей книге «Кто мы — булгары или татары?» пытается всерьез разобраться: насколько применим этноним «татары» к современному тюркоязычному населению Татарстана, генетически восходящему к финно-угорским булгарам. Возник же этот термин в результате процесса социогенеза, запущенного в регионах Приуралья и Поволжья нашествием монголов Чингисхана и Батыя.
Монголы впервые применили этноним «татары» для отделения народов «белой кости» (племена ойрат-монголов и халха-монголов) от народов «черной кости», — то есть от покоренных, в основном тюркоязычных племен, стоящих в социальном отношении существенно ниже соплеменников Чингисхана.
В 1236 году венгерский монах Юлиан, воочию наблюдавший практику «этнических чисток» монголов Чингисхана, подробно описал, как это происходило. «Во всех завоеванных царствах монголы без промедления убивают князей и вельмож, которые внушают опасения, что когда-нибудь смогут оказать какое-либо сопротивление. Годных для битвы воинов и поселян они, вооруживши, посылают против воли в бой впереди себя. Других же поселян, менее склонных к бою, оставляют для обработки земли, а жен, дочерей и родственниц тех людей, кого погнали в бой, делят между оставленными для обработки земли и обязывают тех людей впредь именоваться татарами», — писал он.
Описание Юлиана находит подтверждение в записях фламандского монаха Гийома де Рубрука, который в 1252 году был отправлен королем Франции в качестве посла в ставку хана Батыя. «Рядом с монголами были бедняки, по имени татары», — пояснял он в своей книге.
Аналогичные сведения приводит мусульманский энциклопедист Рашид ад-Дин в своих наблюдениях второй половины ХIII века.
Таким образом, наименование «татары» впервые появляется в Восточной Европе вместе с войсками Чингисхана и первоначально является не этнонимом (то есть названием конкретного народа), а соционимом - наименованием социального слоя людей, сложившегося из представителей разных кочевых народов. В хронологическом смысле появление наименования «татары» никак не совпадает с процессом раннего этногенеза (возникновением) народа казаков, который состоялся примерно за два века до прихода монголов.

Ногаи.

Беспокойной и тревожной в военном отношении в 40-е гг. XVII в. была обстановка даже в подконтрольных  Русскому государству степях.  Конфликты в Ногайской орде происходили еще с XVI в., поэтому упомянутые события нельзя представлять себе как что-то из ряда вон выходящее. Взаимные набеги производились даже, несмотря на угрозу сыска, и возврата "погромного" имущества. Тем более естественны были набеги на "чужих" татар, имущество которых сыску и возврату не подлежало вовсе.
   В этом отношении важно отметить, что набеги донских казаков на подобном фоне оказываются лишь органичной частью беспокойной жизни степи, отнюдь не представляя собой чего-то необычного. На основе приведенного материала можно сделать вывод о сходстве казачьих и татарских приемов ведения степной войны. Это и малая численность отрядов, направлявшихся в набег, и нападения "украдом", "изгоном" (внезапно), нередко - ночью, и традиционная для степи цель набегов - лошадиные табуны и скот ("животина").  Не случайно "донские татары" неплохо чувствовали себя среди казаков, а использование их опыта в ходе набегов под татарские улусы только придавало казакам дополнительные шансы на удачу. 
Казачий быт Дона, целиком ориентированный на походы за добычей, весьма привлекал татар, многие из которых шли сюда "с бедности", в надежде (причем вовсе не призрачной) разбогатеть.
Безусловно, между казачьими и татарскими походами были и существенные отличия. Татары обычно не любили идти на жертвы, стараясь по возможности уклониться от боя. Казачьи же ватаги, вооруженные огнестрельным оружием и не боящиеся потерь, были в состоянии действовать более дерзко по сравнению с татарами. Тем не менее шансы на скорое обогащение, которые предоставляла "лихая" степь своим не менее "лихим" сынам, широко использовались как казаками, так и татарами.  Татары Большой Ногайской орды, и казачий Дон находились под властью московских государей. Это, по - видимому, и стало главной причиной той исторически сложившейся ситуации, что Дон для татар, кочевавших под Астраханью, был в какой-то степени "своей" территорией. В частности, в источниках нередко встречаются случаи, когда татары, у которых донские казаки в ходе "воровских" (разбойничьих) походов на Волгу и каспийское взморье захватывали с целью получения выкупа родственников, ездили выкупать последних прямо в казачьи городки. Между тем, совсем по-иному обстояло дело с татарами улусов Малых Ногаев, перешедших под "руку" московского царя. Эти татары продолжали сохранять традиционные для них связи с турецким Азовом, и что это было именно так, хорошо видно из следующего эпизода.
   В апреле 1652 г. из Астрахани на Ногайскую степь на правой стороне Волги с целью "проведывания вестей" про крымских татар был отправлен сын боярский Алексей Казанцев. С ним в поход пошло пятьдесят стрельцов-добровольцев и двое астраханских едисанских мурз с татарами (последних было 88 человек). После примерно двухнедельного следования по степи отряд остановился недалеко от Азова у р. Еи в "крепких местах" (т. е. в урочище), откуда были отправлены разъезды по ближайшим степным дорогам. "Ратные люди" стояли в засаде четыре дня, пока не подметили на "темрюцкой дороге" (в двух днях пути от Азова) ехавших со стороны этого города неких "азовских людей" в количестве около сорока человек, ставших в полдень на стан ("на коши"). Отряд А. Казанцева всеми силами ударил на них. В ходе боя двадцать человек "тех азовских людей" было убито, девять захвачено в плен, прочие бежали. Кроме того, в руки нападавших попало четверо "белорусцов"-полоняников - "баба, да девка" и двое "робят", три женщины-татарки, а также все татарское имущество и лошади. После этого отряд вернулся в Астрахань. Правда, троих татар на обратной дороге пришлось "побить" (убить), так как они от ран "были болны" и везти их с собой было "никоторыми делы нелзе", одному удалось бежать. Весь поход продлился с 28 апреля по 2 июня.
   В ходе допросов пленников в Астрахани выяснилось следующее. Татарский отряд состоял из азовских и казыевских татар, которые ехали из Азова в улусы Малого Ногая Арсланбек-мурзы Каспулатова, находившиеся в русском подданстве, всего татар было сорок два человека. Из взятых в плен один оказался торговым человеком из Крыма (г. Кафы), ехавшим в Малый Ногай "с товаром для торга". Он возил оттуда через Азов "масло коровье", причем уже не первый год. Другие пленники были из улусов Арсланбек-мурзы Каспулатова, ездившие в Азов для покупок. Купив в Азове кумача, сапог и пр., они возвращались в свои улусы, кочевавшие под Пятью Горами и на р. Куме. Еще двое ездили в Азов для выкупа из плена своей сестры, захваченной донскими казаками под Азовом. Они возили в Азов на продажу в счет выкупа коровье масло и гоняли "животину" - коров. Любопытно, что сестра этих татар оказалась уже до их приезда выкупленной азовскими "турскими людьми"; оставалось лишь вернуть сумму выкупа "с наддачею" (с. 407) (прибавкой). Вместе с казыевскими татарами в их улусы ехали и азовские татары - одни с "продажными полоняниками", другие с товарами. Из захваченных женщин-татарок двое были женами казыевских татар, одна - упомянутая выкупленная пленница. В итоге казыевские татары и женщины были отправлены в Малый Ногай по челобитной посла Арсланбека-мурзы (посол в тот момент находился в Астрахани), а крымский торговец был брошен в тюрьму. Отбитые православные пленники были отданы на время "для исправленья веры" в монастырь.

«Черные клобуки еже  зовомые  Черкасы»

Николай Карамзин на страницах своей «Истории государства Российского» специально отметил глубокую древность этничности народа казаков. «Откуда произошло казачество, точно не известно, - писал историк, — но оно, во всяком случае, древнее Батыева нашествия в 1237 году. Рыцари эти жили общинами, не признавая над собой власти ни поляков, ни русских, ни татар». Казаки раннего периода своей этнической истории никогда не именовались в древних летописях татарами. Их именовали черными клобуками (от смушковой черной казацкой папахи) или Черкассами. В Московском летописном своде ХV века под 1152 годом читаем: «Все Черные Клобуки еже зовомые Черкасы».
Черные клобуки в этническом аспекте были близки, вероятно, с древними русами, которые, по свидетельствам новейших исследований, имели алано-славянское происхождение. Только в этом смысле можно истолковать указание персидского энциклопедиста ХIII века Рашида ад-Дина о том, что «царевичи Бату с братьями Кадан, Бури и Бучек направились походом в страну руссов и народа черных шапок».
Посол германского императора в Московии в 1517 и 1526 годах Сигизмунд Герберштейн утверждает в своей книге, что территориально прародина казаков находилась в горах Западного Кавказа. Его характеристика казаков абсолютно точно соответствует позднейшим описаниям быта жителей  кавказских гор. «Этот народ, надеясь на защиту своих гор, не оказывает послушания ни туркам, ни татарам, — пишет Герберштейн. — Московиты утверждают, что это христиане, что они живут по своим обычаям, а службу церковную отправляют на славянском языке, которым главным образом и пользуются. Они по большей части смелые пираты. Спускаясь в море по рекам, которые текут с их гор, они грабят кого попало, а особенно купцов, плывущих из Кафы в Константинополь».
Таким образом, соционим «татары» для эпохи Средневековья, а тем более для позднейших периодов истории, никак не может быть сопоставлен в контексте этнической культуры и генетики с понятием «казаки».

Во время  существования Хазарского каганата, по Дону, казаки уже были. Хазары  использовали их не только для походов на Русь, но и в битвах с нашествиями Арабов, через "Железные ворота". В последней такой битве, они были разбиты, Каганат  ослаб. Это дало возможность Руссам, разбить силы Каганата.
В период после разгрома Хазарского Каганата, сообщество будущих казаков Дона, превратилось в обычных разбойников. Но примерно в 4-6 веках, нашей эры, на Дон пришли  группы переселенцев, из Мещеры. О княжеских  родоначальниках этой группы и расширения  территории вплоть до самого Дона, описано в работах М.Акчурина. Этот период , до прихода  Монголов, и есть время "Домовитых казаков." Да и само слово Казак, пришло на Дон, из Мещеры.
Но с приходом  Монголов Мещерский народ, ушел с Дона, обратно в леса Мещеры. Но на дону остались те, кто уже решил связать свою судьбу с Доном.
По сей день на Дону есть  Мамины, Худяковы.  Это ветви переселенцев гаплогруппы J2B; Они  вышли из страны Анатолии, которая существовала с 3-4 века Д.Н.Э. А попали  в Мещеру,  предположительно после похода А.Македонского  в Индию.