Гуннугундур

Вперёд, на Запад!
Автор: Алексей Юрьевич Кузьмин

Глава 16:
Гуннугундур



Славянские моноксилы потеряли начальную скорость рывка, и уже не имели шанса остановить дромон. Но и обратно они не отворачивали, по берегу скакали два всадника, явно изрыгая проклятия.
Брунгильда бросила взгляд на Сандалфа:
– Давай!
Сандалф кивнул, и пошёл в каюту, быстро вернулся, неся в руках гуннский лук и стрелы.
Один славянский моноксил был достаточно близко, были видны истощенные мускулистые тела в лохмотьях, некоторые были голые по пояс, косматые и бородатые, впрочем, у одного выбритую голову украшал чуб.
– Убери того, с чубом, – указала Брунгильда.
Сандалф согласно кивнул, натянул лук, выстрелил и промахнулся, даже в моноксил не попал.
– Вторая попытка, – проворчал он, беря поправку на ветер.
Стрела ушла точнее, и пронзила грудь славянина, который грёб впереди чубатого.
Тело неудачника упало в воду, чубатый что-то прокричал, и поднялся, сжимая в руке короткое копьё. Расстояние было слишком большим для броска, он зарычал, и оставшиеся гребцы ещё сильнее забили своими короткими вёслами.
Капитану стало интересно, и он дал команду грести медленнее, давая моноксилу шанс подойти. Наконец, дистанция сократилась, чубатый размахнулся, и, балансируя на неустойчивой лодке, метнул короткое копьё.
Брунгильда бросилась вперёд, и поймала его на лету. Вопли радости на моноксиле сменились унынием. Чубатый меж тем взял второе копьё, и оскалив зубы, подмигнул Брунгильде.
Та в ответ поцеловала  наконечник.
Вновь раздались вопли радости.
Брунгильда и славянин одновременно размахнулись, копья взвились в воздух.
Брунгильда стояла устойчиво, не стала ловить, а просто развернулось, и копьё славянина вонзилось в палубу между ней и Трибонианом. А вот славянин слегка споткнулся, потерял равновесие, и копьё Брунгильды прошило его, выйдя из позвоночника.
Моноксил стал терять скорость, славяне бросили грести, над морем зазвучала грустная песнь.
Брунгильда вырвала из палубы копьё, подбросила, перевернув наконечником вверх, пристукнула о доски палубы.
Аспасия почувствовала головокружение, мысли-бабочки забились в голове с новой силой:
– Все ждут его назад с добычею и славой,
Напрасно — жалкий раб, — он пал, как зверь лесной,
Бесчувственной толпы минутною забавой…

Брунгильда обернулась, перевела взгляд с моноксила на Аспасию. Её глаза вспыхнули узнаванием, губы растянулись в улыбке боли, взор затуманился. Она медленно, нараспев, произнесла:
– Стараясь заглушить последние страданья,
Ты жадно слушаешь и песни старины
И рыцарских времен волшебные преданья —
Насмешливых льстецов несбыточные сны.

Садальф переглянулся с Валамиром, и они разом со значением подняли глаза вверх.
– Две прорицательницы это уже чересчур для одного посольства, – проворчал Трибониан.

Дромон шел вдоль берега, вода вокруг приобрела изумрудно-зелёный цвет, в большой лиман несли свои воды две великих реки – Гипанис и Борисфен.
Весенняя степь ещё блистала ковром ярких цветов, сочные травы колыхались над холмами, ближе к морю рос серо-зеленый ковыль и серебристая полынь.

– Поля должны тут быть, – произнес капитан, – всегда тут начинаются поля.
Трибониан обратился к Сандалфу:
– Пшеницу видно?
Сандалф недоуменно покачал головой:
– Пока только степь. Валамир, что скажешь?
Валамир скривил губы:
– Ничего хорошего. Вон! – он указал на некие неровности рельефа, нехарактерные для обычной степи.
Сандалф помрачнел.
– Что это? – Трибониан едва выглядывал над бортом, поднялся на фальшборт, держась ручками за канат. Ветер плеснул ему в лицо брызги с волны, капли побежали по щеке карлика.
– Теплой встречи нам сегодня не будет, – в сердцах произнёс капитан.
Из своей каюты вышел достойный Вардан, тоже вгляделся в маленькие, неравномерно разбросанные холмики, начал креститься, и бормотать слова молитвы.
Они подошли ближе к берегу, среди степных трав стали попадаться одинокие колоски пшеницы, но это были явно не поля.

Ещё несколько гребков, и дромон пошел мимо развалин хижин, полуземлянок с разрушенными каменными стенами. На эти убогие жилища явно шёл камень из старых античных построек, а скоро показались и они сами. Были видны многочисленные фундаменты больших домов, остатки длинных строений, а затем показались и развалины городских башен и стен древнего города.

– Ольвия, – произнес капитан, – пристанем тут!

Дромон осторожно сбросил ход, и ткнулся днищем о пологий песчаный берег. Матросы выскакивали на пляж, собирали плавник на костры, несколько человек с лопатой отправились к колодцу – откопать, если засыпан.
Посольство во главе с Варданом расположилось у высохшего ствола старого тополя. Дерево долго было в воде, ствол успел обрасти ракушками, цвет древесины стал серебристо-белым. Аспасия присела на ровный участок ствола, Меланья стала за её спиной, Брунгильда легла прямо на песок, глядя в небо, и положив руку себе под голову.
Вандалы и готы вчетвером организовали нечто вроде охранения.
Слово взял Вардан:
– Этот город разрушил Аттила ещё двести лет назад. Но тут жили люди, продолжали выращивать хлеб, был торг.
Похоже, зимой авары согнали всех славян с этих мест, и погнали мужчин на войну, под стены Константинополя. Детей и женщин они убили.
Аспасия вспомнила стены гавани, залив, полный раздутых полуодетых трупов.
– Мы уничтожили земледельцев, – произнес Трибониан, – тех самых, что должны были нас кормить? Почтенный Вардан, ты расскажешь императору эту замечательную новость?

Вардан никак не проявил эмоций, молча посидел минуту, и мягким голосом начал отдавать распоряжения:
– Теодорих, Гундемир, возьмите с собой Меланью и нашего нового раба, он на галере варварское койне хорошо изучил. Ищите выживших. Можете взять один хлеб, действуйте человеколюбиво, по возможности. Меланья, до темноты жду твой доклад, меня интересует всё, что ты сможешь узнать о земледельцах. Остальным разбивать лагерь, отдыхать. От корабля далеко не отходить. Трибониан, можешь помочь Меланье на допросах, твоё мнение мне тоже будет интересно. Приступайте!

Ночные сумерки уже порядком сгустились, когда, наконец, Меланья и Трибониан пришли с докладом. Вардан сидел у костра на складном стульчике, закутавшись в шерстяной хитон. Аспасия хлопотала за приготовлением пищи, Брунгильда маленьким топориком отрубала ветви от выброшенных на песок деревьев. Ночь обещала быть прохладной. Сандалф и Валамир натаскали воды из колодца, сейчас кипятили её для приготовления варварского напитка из трав.

Наконец, явились Меланья и Трибониан.
– Есть информация? – спросил Вардан, поворачивая свой стул боком к костру.
– Пусть лучше говорит Трибониан, у него язык побойчее. Я уже запуталась в этих племенах, – пожаловалась Меланья.
– Вандалы нашли здесь четверых уцелевших женщин, – сообщил Трибониан, – в плачевном состоянии. Также двое маленьких детей и старик. К ним недавно приезжали всадники, новости передали, и забрали последних мужчин.
Старик плох, но разговаривать согласился. Из расспроса удалось выяснить следующее:
Поселение земледельцев здесь очень древнее. Ещё во времена Рима часть иллирийцев, даков, и прочих племён бежали за Истр. Здесь их принимали скифы, сажали на землю, делали рабами, но жизнь была в целом, сносной.  Звались они скифы-пахари. Но скифов уничтожили готы, часть пахарей ушла обратно за Истр, часть остались здесь, некоторые к готам примкнули. Это место было когда-то колонией греков, но потом тут всё захватили скифы, однако, греков не изгоняли, как-то уживались. Доход от продажи зерна был крайне велик, в этом причина. А вот Аттила, наоборот, в торговле не был заинтересован, предпочитал прямой грабеж. Ольвию он разрушил, как и все города, до которых дотянулся.
Под гуннами жизнь стала совсем ужасной, земледельцы начали бежать в империю, откуда их когда-то изгнали.
Гунны, однако, разобрались в ситуации, и решили бежавших обратно получить. Разбили императора, взяли дань золотом, а кроме того, потребовали назад всех беглых.
И император выдал, что поделать.
Сами беглые к тому времени уже не помнили, кто из них фракиец, кто иллириец, кто македонец. Называли себя словене, по своему варварскому койне. Тут уже их по третьему разу в рабство обратили, и с того времени они более известны как славяне, от слова склавы – рабы.
Тем не менее, они это название приняли, так как на их языке слово Слава обозначает Глория, как ожидание грядущего возвышения.
– Суета сует, – промолвил Вардан, и перекрестился, –  но продолжай!
– Под гуннами они немного численность восстановили, – продолжил Трибониан, – но тут пришла новая беда. Из глубины Азии откочевали авары, воистину жестокие сердца. Для них издеваться над другими людьми – особый вид удовольствия.
Вардан вздохнул, и перекрестился:
– И вот авары убили всех, кроме крепких мужчин, и погнали их как скот, на стены Константинополя?
– Именно так, почтенный, склонил голову Трибониан.
– Ситуация сложная, – промолвил Вардан, но что-то мне подсказывает, что она ещё хуже, чем кажется на первый взгляд. Пока мы сюда шли, на нас постоянно пытались напасть, мы видели на горизонте множество дымов. В глубине страны что-то происходит.
Теперь вперёд вышла Меланья:
– Я поговорила с одной из женщин. В каганате аваров беспорядки. Авары понесли под стенами Константинополя большие потери, и против них восстало племя гуннугундур.
– Варвары, одно слово, – высказался со значением Гундемир. Теодорих только сплюнул. Валамир, сидящий поблизости, даже присвистнул:
– Ну и название, гуннугундур, они люди вообще?
– Они кочевники, хотят отложиться, создать собственный каганат, – ответила Меланья.
– Ещё одно племя славян, хорваты, выбило авар из Иллирии, – добавил Трибониан. Валамир только повёл плечами, мол, это дело императора, их не в Иллирию посылали.

Итак, – произнес Вардан, – эти гуннугундурцы теперь отложатся от аварцев, и, к гадалке не ходи, пойдут всё грабить в сторону Кавказа?
И всех местных пахарей разгонят окончательно?
Трибониан кивнул.
– Мы теряем урожай Тавриды как минимум на пару лет, промолвил Вардан, – император будет очень недоволен.
Трибониан вежливо покашлял:
– Осмелюсь обратить внимание величайшего, что мы ещё не достигли Киева на Днепре! По слухам, там есть независимое племя славян, они никогда не были в рабстве.
– Хотя и платят дань хазарам, – вставила слово Меланья.
– Так и империя платит дань всем, кто умеет сидеть на лошади, – пошутил Трибониан.
Вардан не улыбнулся шутке:
– И чем эти славяне с Днепра отличаются?
– У них есть войско, есть выборные князья, есть воевода, – сообщил Трибониан, – они пришли на Борисфен из войска Митридата Евпатора. Они способны обеспечить стабильные поставки зерна.

– Кажется, мы имеем шанс не быть посаженными на колья, – горько усмехнулся Вардан.


[Хан Кубрат, родился в 605 году,  глава  племени Гуннугундур, также известном как кутригуры, позднее взявшие название болгары,
был крещён императором Ираклием, получил от него титулы патриция и игемона, и взял в жены его дочь.
Когда в 626 году могущество авар было подорвано неудачным штурмом Константинополя, Кубрат начал восстание, и объединение племен вокруг себя.
В 630-х годах освободился от власти аварского каганата и основал Великую Болгарию в северном Причерноморье, потеснив Хазарский каганат из Крыма и Кубани. Предполагаемая могила Кубрата найдена близ деревни Перещепино Полтавской области в 1912 году.]
https://t.me/+Y85Pr4gUjH04NGMy