Колесо бесконечных реальностей

ПОДСКАЗКА «ХОДЯЧЕЙ ЭНЦИКЛОПЕДИИ»

Писатель-фантаст Валентин Валентинович Вишневский пребывал в хорошем настроении. Его просторная спальня в новом загородном доме была залита солнцем, через открытое настежь окно слышалось многоголосое пение птиц, и теплый майский ветерок усиливал ощущение благостного пробуждения.
Сегодня во сне Вишневский сделал серьезное открытие. Оно не только подтверждало его необычайные умственные способности, но и позволяло поправить финансовое положение писателя, которое заметно ухудшилось после завершения строительства двухэтажного дома. Валентин Валентинович разработал безупречный алгоритм для стопроцентного сбыта любых товаров покупателям. Друзья-финансисты Вишневского тут же подсчитали, какую выгоду можно из этого извлечь, и предложили свое содействие в реализации беспроигрышной идеи.
Однако через несколько минут после пробуждения Вишневский вспомнил, что никаких финансистов среди его друзей никогда не было, да и приснившийся ему чудо-алгоритм он уже совершенно забыл. Получалось, что воспользоваться финансовыми выгодами не представлялось возможным. Однако Вишневского это не очень огорчило. Главное, он получил долгожданный ответ из загадочного потустороннего Зазеркалья! До сегодняшнего утра в голове Валентина Валентиновича не было сюжетов для написания новых произведений, а ведь он привык ежедневно сочинять, растворяясь в фантастических мирах, наполнявших его сознание.
У Вишневского было развитое воображение, восхищающее его многочисленных поклонников. Писатель настолько привык к потусторонним подсказкам, что двухнедельное отсутствие творческой музы его серьезно обеспокоило. Вишневский несколько дней взывал о помощи к высшим силам, которые, как он полагал, подсказывали ему очередные сюжеты. И вот сегодня Валентина Валентиновича осенило: как же он смог забыть о своем давнем товарище Валерии Ивановиче Лидине! Этот незаурядный человек его часто вдохновлял. Шутка ли, приятель время от времени соприкасался с параллельными мирами! Вдобавок Иваныч (так Вишневский обращался к Лидину в неформальной обстановке) обладал флорокинезом, оказывая телепатическое влияние на поведение растений, и ясновидением – мог, например, подробно рассказать, что делает в данный момент тот или иной человек, находящийся от него за десятки, а иногда и за сотни километров. Правда, эта удивительная способность проявлялась у товарища не всегда, да и свои неординарные возможности психики Лидин тщательно скрывал, потому что был сотрудником одного из закрытых КБ, где занимался моделированием конструкций ракетно-космической техники. «Если я кому-нибудь из коллег заикнусь о своих паранормальных формах восприятия, меня тут же уволят, посчитая сумасшедшим», – пожаловался однажды Вишневскому Лидин. Изредка встречаясь с Валентином, Валерий сразу же спешил поделиться с писателем очередным фантастическим открытием, говоря о таких неправдоподобных вещах, которые другим показались бы безумием. «Понимаешь, кому я еще могу все это рассказать, как не писателю-фантасту?» – неоднократно говорил товарищу Лидин.
Валерия Ивановича называли ходячей энциклопедией, но его обширные знания часто вредили ему в обыденной жизни. Лидину всегда было интересно разобраться во многих вещах, с которыми он ежедневно сталкивался. Сначала своими непрестанными «почемучками» он изводил родителей, потом учителей в школе, а впоследствии и преподавателей университета, который сумел успешно окончить, несмотря на то, что лекции посещал крайне редко и к сессиям почти не готовился. Лидин прекрасно знал астрономию, квантовую физику, а заодно мог дать фору электрикам и сантехникам, так как часто помогал своей теще, у которой все время что-то ломалось и перегорало. Желание овладеть многими науками не давало ему сосредоточиться на самом интересном. Главного специалиста КБ Лидина больше всего привлекала идея параллельных миров и тех необычных реальностей, в которые он умудрялся попадать.
Существование других пространственных измерений интересовало и Вишневского. Не потому, что он хотел казаться чересчур умным среди своих читателей, а потому, что тогда он мог объяснить для себя многие загадочные случаи, которыми были заполнены уфологические издания и интернет. По мнению писателя, если бы параллельных реальностей не существовало, то люди не зависали бы во времени, не пропадали бы неизвестно куда и так же неожиданно из ниоткуда бы не появлялись, не говоря уже о таких фантастических историях, когда кому-то удавалось узнавать свое будущее или заглядывать в прошлое. К тому же в объективы специальной аппаратуры иногда попадали странные существа, которые на Земле не водились или считались сказочными персонажами. Такие случаи живо интересовали Вишневского, потому что он сам несколько раз становился очевидцем подобных явлений. Особенно сильное впечатление на него произвело лицезрение призрака.
Происшествие, которое произошло несколько лет назад, писатель запомнил в мельчайших деталях. Дело было так. Ранним летним утром Вишневский вышел от своей знакомой, жившей на даче около леса, и направился на автобусную остановку. Первый рейсовый автобус отправлялся в город через двадцать пять минут, и Валентин Валентинович вполне на него успевал. После приятно проведенной ночи со знакомой у писателя было отличное настроение, к тому же сосновый лес опьянял запахами, щебетали птицы, на асфальтовом шоссе играли солнечные блики. Вдруг Вишневский заметил впереди фигуру человека в длинном темном плаще. «Кому в такую рань не спится и кто в такую жару в плаще ходит?» – удивился писатель. Однако в следующее мгновение он почувствовал необъяснимую тревогу и стал внимательно всматриваться в удаляющуюся фигуру. Тут только Вишневский осознал, что странный незнакомец был огромного роста – не менее двух с половиной метров, да и плащ у него был почти до земли. Писателя обуял дикий страх. Он интуитивно замедлил шаг, стараясь не приближаться к незнакомцу. Через мгновение темная фигура исчезла, словно растаяла в воздухе. Вишневский стоял в нерешительности несколько минут, и когда убедился, что никого нет, чуть ли не бегом преодолел оставшееся до остановки расстояние и успокоился лишь тогда, когда очутился в салоне автобуса. Потом он долго не решался ходить по этой дороге, хотя прежде проделывал этот путь десятки раз.
При наличии гипотезы существования параллельных миров, все вставало на свои места. При этом Вишневский допускал, что Вселенная в действительности может иметь не три пространственных измерения, как считалось, а гораздо больше. Будучи писателем-фантастом, Вишневский часто представлял, как путешествует по мультивселенной. На этой основе он и подружился с ученым Лидиным, который утверждал, что лично посещал эти параллельные реальности.
Именно поэтому Вишневский и решил позвонить товарищу, в надежде услышать от того о каком-нибудь очередном потустороннем путешествии. Рассказ Валерия Ивановича мог бы стать захватывающим сюжетом для фантастической повести.
Не успел Вишневский взять мобильный телефон, как раздался звонок Лидина.
– Мне показалось, что ты хочешь со мной поговорить, – сразу же огорошил писателя товарищ. – Думаю, что смогу тебе помочь. Слушай внимательно! Вчера я побывал в нескольких реальностях. Утром просыпаюсь и вижу, что обои в моей комнате не того оттенка, да и мебель какая-то странная. Тогда я подумал: «Наверное, я еще окончательно не проснулся». Уснул еще раз. Просыпаюсь, смотрю – вроде бы мебель нормальная, но потолок какой-то другой, да и люстра не так выглядит. Думаю, проснусь еще раз. Проснулся – все нормально. И люстра обычная, и потолок. Посмотрел на часы. Опа! У меня на часах в спальне ободок коричневый, а на этих зеленый! Ну что такое? Проснулся еще раз – ободок-то коричневый, но что-то оттенок обоев опять не тот. Тогда я твердо решил: «Так можно просыпаться до бесконечности. Встану я в привычной реальности и проснусь окончательно!» Проснулся, оделся и пошел на работу. Во время обеда зашел в столовую. Сел за стол, поднес ко рту ложку – и чуть не подавился: на стене висели новые часы, точно такие, какие были в моей комнате, но ободок на них был зеленый, как в моем сне!
Сделав небольшую паузу, Валерий Иванович продолжил:
– Как тут не задуматься, в какой реальности мы живем. То ли наша реальность – это всего лишь сон, то ли наши сны – это и есть настоящая жизнь. Ведь в сновидениях возможности людей намного круче, чем в жизни. Кем мы в них только не были и где мы только не побывали…
Вишневский усмехнулся:
– Знаешь, Иваныч, не тебе одному такие мысли в голову приходят. В свое время китайский философ Чжуан-цзы во сне увидел себя бабочкой, порхающей над цветами. Проснувшись, философ подумал: «Кто я: философ, которому кажется, что он бабочка, или мотылек, который сейчас спит и представляет, что он Чжуан-цзы?»
– О, – довольно хмыкнул Лидин, – в таком случае можешь считать, что я современный Чжуан-цзы. Разве я тебе не рассказывал сон про кота? Нет? Знаешь, много лет назад в зоопарке я уже «разговаривал» с тигром, а недавно увидел сон глазами своего кота! Чтобы тебе все было понятно, поясню: способность воспринимать чувства и слышать мысли животных называется зоопатия. Так вот, вечером мой короткошерстный Фердинанд терся около меня и как-то загадочно заглядывал мне в глаза. Я лег спать и вижу сон: вроде бы я не человек, а кот Фердинанд. Знаешь, как интересно! Я-Фердинанд увидел свою подружку Белку (ну, ты помнишь мою пушистую кошечку). Она выглядела во сне совсем по-другому: вместо пушистой шерсти торчали какие-то одиночные волосы-антенны. Руки моего хозяина – мои, значит, – были огромными, и видел я лишь ладони. Запомнил еще огромные ступни, под которыми перемещался пол. Неужели котам наш мир представляется таким ужасным? Я даже запутался вначале: то ли я на самом деле стал котом, то ли такой сон коту приснился, а я его каким-то образом смог увидеть.
– Иваныч, – запротестовал Вишневский, – ты меня сейчас вконец запутаешь! Дай передохнуть!
– Хорошо, но мне кажется, что сегодня мы еще побеседуем на эти темы, – загадочно ответил Лидин.
Вишневский отключил телефон и стал размышлять. «Валера утверждает, что окружающие нас реальности непрерывно сменяют друг друга, но не каждый это замечает. А тот, кто их все-таки замечает, каким-то образом может оказаться в любой из них. О, это же благодатная тема для фантастической повести! Вот этим я сейчас и займусь», – и Вишневский в очередной раз поблагодарил высшие силы за своевременную подсказку из потустороннего Зазеркалья.
Однако прежде чем начать сочинять, писатель стал вспоминать о своем личном мистическом опыте, о том, как он соприкоснулся с таинственными цветными энергиями.
В мае прошлого года, как-то вечером дописывая свой нашумевший впоследствии рассказ «Запахи другого времени», Вишневский увлекся и просидел за компьютером почти до утра. Лег спать лишь в три часа ночи. Закрыл глаза – и пространство мгновенно засветилось интенсивным синим цветом. Таинственное свечение медленно пульсировало, заполняя сознание писателя. При этом цветное марево казалось живым, обладающим собственным разумом. Валентин Валентинович решил не искушать судьбу и открыл глаза. В комнате было совершенно темно. Ему захотелось еще раз соприкоснуться с цветным разумом, но… писательская интуиция подсказала, что желанная встреча может заключать в себе серьезную опасность. Вишневский постарался успокоиться и перекрестился: синее марево больше не появлялось.   
Через некоторое время писателя посетило еще одно видение, о котором он старался не вспоминать. Оно было запутанным и вызывало тревожные ощущения.
Вишневский всегда писал по ночам, потому что в это время суток он был предоставлен исключительно самому себе. Его никто не отвлекал: ни домашние, ни многочисленные друзья и знакомые. Обычно Валентин Валентинович засиживался за компьютером до двух часов ночи. А в этот раз просидел до четырех.
Не успел писатель окончательно уснуть, как перед его мысленным взором появилась цветная картина в формате 3D. Это были колышущиеся узкие ленты сине-голубого цвета с разноцветными крапинами. Валентин Валентинович услышал звонок будильника, и странное видение исчезло. Отключив звук, Вишневский начал засыпать, но в это время необычное зрелище вновь появилось. На этот раз оно представляло собой широкие воздушно-шелковые материи темно-краплачного цвета, расцвеченные светло-малиновыми пятнами. Они искрились, словно в пещере поблескивали крупицы драгоценных камней, освещенных пламенем факела. Цветопредставление продолжалось всего пару минут. Причем в это же время Вишневский отчетливо слышал, как встала жена. Уходя на работу, она сказала: «Валя, позвони по телефону» и назвала номер абонента. Вишневский ответил: «Хорошо». Открыв глаза, он увидел себя в другой комнате и почему-то вновь услышал голос жены: «Я немного отдохну, сильно устала, пойду прилягу». Вишневский вновь ответил: «Хорошо» – и снова открыл глаза. В комнате было темно. Писатель решил включить освещение. Щелкнул выключателем, но света не было. Вишневский заглянул в соседнюю комнату. Там стояла большая елка с разноцветными гирляндами. Валентин Валентинович подумал: «Хорошо, что жена поставила в эту комнату елку» – и проснулся. Супруга была на работе. Никакой елки не было. На дворе стояла июльская жара...
Чтобы сосредоточиться и приступить к работе, Вишневский прошел на кухню, заварил зеленый чай с добавками из тропических растений и фруктов и, наслаждаясь любимым напитком, стал думать о новом произведении, контуры которого в его сознании уже начинали вырисовываться. Недавний рассказ Иваныча не давал покоя, и воображение рисовало яркие фантастические картины.
– Нужно написать повесть, главным героем которой станет Лидин! – решил Вишневский. Валентина Валентиновича всегда привлекали люди, обладающие неординарными способностями. Их он называл людьми не от мира сего и к ним же он причислял себя. «Они, как иноходцы, стараются бежать по-своему, будоражат сознание человечества» – так однажды охарактеризовал подобных героев Вишневский в своем рассказе. Писатель считал, что такие люди принадлежат к особой когорте: их постоянно влечет неизведанное, потому что без метаморфоз во времени и пространстве им жить неинтересно. Может быть, поэтому людям не от мира сего позволяется заглядывать туда, куда запрещено остальным…
Налив еще чаю, Вишневский направился к компьютеру, чтобы приступить к написанию повести. «Как же Лидин меня так чувствует? – удивленно думал Вишневский. – Неужели он обладает телепатией? Не успел я ему позвонить, как Иваныч меня опередил, да еще и помог, подбросив хорошую идею. Кстати, нужно выяснить какие еще необычные способности имеются в его арсенале?» Вдруг Вишневского осенило: «Как же я сразу не сообразил! Иваныч «показывает» мне параллельные реальности, словно хочет пригласить с собой в загадочное путешествие, для того чтобы я смог написать потрясающую книгу! Ведь если мы будем вместе, то повесть станет еще интересней. Он же технарь, а я – гуманитарий. Союз что надо!»
Сев за компьютер, писатель отхлебнул любимого напитка. Но как же попасть в параллельный мир? Если такое возможно, то уже одно это станет всемирной сенсацией! И Вишневский стал набирать номер Лидина.
Товарищ звонку писателя не удивился.
– Валентин, я же говорил, что мы сегодня еще побеседуем на эти темы, – напомнил Вишневскому Лидин.
– Ладно, два ноль в твою пользу. Давай через час встретимся в кафе «Аквариум». Там музыка тихая, народу мало, рыбки в аквариумах. Посидим, пивка попьем и все обсудим.
– Хорошо, я скоро подъеду, – согласился Лидин.
– Надеюсь, по дороге необычных происшествий не предвидится? – на всякий случай уточнил Вишневский.
– Я тоже надеюсь, но не факт, – сухо ответил Лидин.

ЭТО СДЕЛАЕТ НАС ЗНАМЕНИТЫМИ

Через час друзья сидели в кафе и с удовольствием пили янтарное холодное пиво, которым запаслись в большом количестве, – разговор предстоял долгий и обстоятельный.
– Знаешь, сегодня какой-то знаковый день. Ничего подобного у меня никогда не было! – взволнованно говорил Вишневскому Лидин. – Утром мне пришла информация, что тебе нужно помочь и что у нас потом состоится разговор о путешествии в параллельную реальность, но вот то, что по дороге сюда я увижу еще картинку на остановке, этого никак не ожидал!
– Что за картинка? – насторожился Вишневский.
– Представляешь, собрался я в «Аквариум», подошел к автобусной остановке. Никого нет. Смотрю, с одной стороны ко мне идет молодая девушка, а с другой – две женщины с ребенком и активно что-то обсуждают. Пока автобуса не было, я отошел покурить. Прошло минут пять-семь, возвращаюсь, смотрю – на остановке никого. И тут опять вижу: с одной стороны ко мне идет та же девушка, а с другой – те же женщины с ребенком, и опять они активно что-то обсуждают. Думаю, что такое? Это же самое я видел пять минут назад! Единственное различие состояло в том, что в первый раз девушка была в белых джинсах, а во второй – в голубых.
– И как ты это можешь объяснить?
– Скорее всего, кто-то активно готовит нас к путешествию, как ты любишь выражаться, «в Зазеркалье», – понизил голос Валерий Иванович. – Приучает к параллельным реальностям, чтобы мы привыкали к тому, что там сможем увидеть. Я же тебе говорю, такого обилия картинок из потустороннего мира я никогда прежде не видел.
Лидин замолчал и стал жадно глотать пиво.
– К пу-те-ше-стви-ю… – задумчиво произнес Вишневский. – Заманчиво! А если мы там сгинем? Что тогда?
– Лично я готов. – Лидин нахмурился, взял вторую кружку и сделал большой глоток. Глаза его сверкнули решительным огнем. – Признаюсь, нынешняя жизнь меня тяготит. Делаешь вид, что ты такой, как и все, а это так тяжело. Тебя не понимают ни жена, ни дети, ни коллеги по работе. – Лидин еще раз отхлебнул из кружки. – Знаешь, о своих особых ощущениях я не рассказываю ни сверстникам, ни родителям, так как рано понял, что отличаюсь от других людей. – Валерий Иванович, оглянувшись по сторонам, придвинулся к Вишневскому вплотную. – Скажу тебе еще одну важную новость. Я придумал антигравитационный аппарат, с помощью которого можно спокойно преодолевать земное притяжение и перемещаться в пространстве. За это точно дадут Нобелевскую премию, но о своем открытии кроме тебя мне и рассказать некому, потому что в лучшем случае мою разработку своруют и выдадут за свою, а в худшем – убьют, так как я многим перейду дорогу. Ты же понимаешь, какие деньги выделяют на ракетно-космическую технику. И вдруг – мой аппарат, простой, как велосипед.
Лидин опять оглянулся и, не заметив ничего подозрительного, успокоился.
– Да, ты прав. Такие вещи говорить никому не стоит, – на этот раз понизил голос Вишневский.
– Вот поэтому я и хочу найти такую реальность, где смогу быть самим собой и мои способности в обществе будут восприниматься не с настороженностью и страхом, а с благодарностью. Не люблю пустых людей, которые довольствуются лишь тем, что целыми днями сидят у телевизора и мечтают об удовлетворении своих мелких эгоистических желаний. Как говорил восточный поэт и философ Абай, худший человек из числа людей – это человек без стремлений. Мне среди таких некомфортно. Ведь окружающая реальность зависит только от нас самих, потому что создается из мыслей и действий, из нашего внутреннего содержания. – Лидин еще раз внимательно окинул взглядом полупустое кафе и продолжил: – Представь, если я кому-нибудь скажу, что в очень возбужденном состоянии могу увеличить свою силу в несколько десятков раз? Однажды я ткнул указательным пальцем мужика в грудь, и он с дороги улетел на газон метра на три. А если кто-то на моей работе узнает, что для пополнения жизненных сил я использую солнечную энергию или выхожу за пределы физического тела астральным двойником? Меня тут же уволят или посадят в дурдом.
Вишневский еще раз удивился прозорливости Лидина. Несколько часов назад писатель хотел узнать о его сверхспособностях – и вот, пожалуйста, получил исчерпывающий ответ.
– Я уже устал скакать по реальностям, – продолжал исповедоваться Лидин. – Некоторые хуже предыдущих, некоторые лучше, но все не то. Надо найти свою реальность. Я пока не нашел. Но ищу!
Друзья несколько минут пили пиво молча. Лидин, наверное, жалел о сказанном, а Вишневский не знал, как тактично продолжить разговор. 
– Иваныч, то, что ты изобрел антигравитационный аппарат, – новость потрясающая, но я надеюсь, что ты также знаешь, каким образом можно попасть в параллельную реальность, – прервал тягостную паузу Вишневский. – Ведь это не менее грандиозная задача! Как ученый, ты должен хорошо понимать: посещение потустороннего Зазеркалья – это не банальная поездка в Сочи!
– О чем и речь! Ты хоть и фантаст, но даже тебе это кажется чересчур! – оживился Лидин. – Вот профессор Роберт Ланц утверждает, что после смерти человеческое сознание попадает в иное измерение. Там оно продолжает жизнь в другой форме, отличающейся от нашей реальности. Однако я продвинулся дальше Ланца! В течение двух лет я разрабатывал методику посещения параллельных реальностей через сновидения. Американский режиссер Ричард Линклейтер в своем фильме «Пробуждение жизни» сказал: «Самое главное – совместить свои рациональные способности при бодрствовании с безграничными возможностями в своих снах. Если ты можешь это – ты можешь все...»
Видя, что товарищ слушает его очень внимательно, Лидин разоткровенничался.
– Валентин, ты удивишься, но я в детстве снов почти не видел. Первый сон приснился мне в семь лет. Причем это был черно-белый сон, который начал постепенно окрашиваться: сначала трава стала зеленой, потом небо голубым, и так до тех пор, пока «картинка» полностью не стала цветной. До пятнадцати лет я видел всего четыре сна, поэтому принимал их за какую-то аномалию. Неудивительно, что каждое сновидение я хорошо запомнил. С возрастом снов стало появляться все больше и больше. Сейчас я вижу их часто: раз в две недели. Ты спросишь, почему же я тогда обратился к сновидениям? Ответ простой: попасть в параллельный мир, имея физическое тело, – задача для меня пока непосильная, но со временем, может, что-то и придумаю. А пока мы воспользуемся снами, потому что я уже путаюсь, где сны и где реальная жизнь. Я же тебе сегодня не зря рассказывал, как путешествовал по реальностям. Даже советовал, чтобы ты слушал внимательно. Так вот. Я свою методику почти освоил. Осталось еще немного потренироваться и доработать кое-какие детали. Знаешь, есть такое понятие: «управление снами», когда непосредственно проникаешь в сновидения и изменяешь их содержание. Помнишь, как у Гарри Поттера? Разбегаешься в одной реальности, пробегаешь сквозь стену – и оказываешься в другой реальности. Такой трюк во сне сделать еще легче, используя астральное тело вместо физического. Таким образом я уже посетил Марс. Об этом я расскажу позже. А сейчас давай вернемся к главному.
– Давай. Ты меня заинтриговал, – согласился Вишневский.
– Валентин, тебе пока придется оставить написание повести и заняться освоением моей методики. Я тебе продемонстрирую, как это срабатывает. – Лидин говорил таким уверенным тоном, будто речь шла о давно решенном деле. – Когда освоишься, нам нужно будет научиться попадать в один сон. Такие сновидения мало кто видит. Они называются синхронными, или, как я их еще называю, двойными. Это когда двое или больше людей видят один и тот же сон. Подобные случаи описывали еще буддийские монахи. В «Жизнеописании преподобного Иккю» упоминается, что в 1459 году его ученики увидели вещий сон о неожиданном прибытии Мастера в обитель, где он отсутствовал в течение долгого времени. – Глядя на Вишневского, Лидин откровенно наслаждался произведенным эффектом. – Ну что? Согласен? Или еще подумаешь?
– Допустим, такие сны существуют. Допустим, их видели буддийские монахи – они умеют медитировать и выходить из своего тела. Думаешь, мы тоже сможем достичь таких высот?
– А почему бы и нет?! Я тебе об этом не рассказывал, но однажды я уже оказался в таком сне. Правда, речь шла о моем близком родственнике, но это по большому счету ничего не меняет. Такие сны возникают у людей, между которыми существует определенная энергоинформационная связь, как у нас с тобой, между прочим. Иначе как ты объяснишь что я «чувствую» тебя, предугадываю твои желания? Кстати, ты меня своими мыслеформами тоже часто «достаешь». Надеюсь, не забыл, как мы встретились в петербургской подворотне двенадцать лет назад? – улыбнулся Лидин и отхлебнул из кружки.
– Было дело, не отрицаю, – охотно подтвердил Вишневский и стал вспоминать.
Однажды они с Лидиным решили съездить на выходные в Санкт-Петербург на концерт знаменитого джазмена, однако купить билеты на один поезд не получилось. Тогда Вишневский выехал первым, а Лидин должен был приехать на следующий день. Оказавшись в северной столице, Вишневский пошел ночевать к родственникам, которые жили недалеко от Лиговского проспекта. На следующий день он должен был встретиться с Валерием около Эрмитажа. Утром, когда до назначенной встречи оставалось еще часа два, Вишневский направился в сторону Лиговского проспекта. Пройдя через какую-то арку, он оказался в безлюдном переулке, где, к своему крайнему изумлению, увидел идущего навстречу товарища.
Выяснилось, что, приехав в Санкт-Петербург, Лидин решил перекусить. Зайдя в ближайшее от вокзала кафе, он присел у окна и стал неторопливо завтракать, наблюдая за жизнью пробуждающегося города. За этим занятием Валерий Иванович скоротал час. Потом решил пойти не на Невский проспект, как планировал, а на Лиговский – и завернул в тот же переулок, что и Вишневский.
– Да, стоило нам чуть-чуть разминуться, как наша встреча произошла бы гораздо позже, – сказал Вишневский Лидину. – До сих пор удивляюсь, каким внутренним «навигатором» пришлось нам воспользоваться? Мы, сами того не зная, двигались навстречу друг другу и умудрились в одно и то же время зайти в один и тот же неизвестный нам переулок.
– Вот видишь, обоюдный навигатор у нас есть, – засмеялся Лидин. – Поверь, все, о чем я сейчас говорю, – не просто мои досужие вымыслы, а продуманный научный эксперимент. 
– Если все так, как ты рассказываешь, то можно попробовать, – уклончиво ответил фантаст. Однако видя, как сияет лицо товарища, Вишневский впервые осознал, что идея Лидина действительно может оказаться правдой, и тогда… Он внутренне похолодел.
– Иваныч, постой! У меня сразу же возникает много вопросов. Я, как писатель, должен знать хотя бы основную линию сюжета, а ты, как ученый, должен все досконально продумать.
– Ладно, писатель, не суетись! Все продумаем, все решим. Я дам тебе одну уникальную книгу, которая называется «Вести из Зазеркалья». Это своеобразная энциклопедия сновидений. Автор наглядно показал, что многие знаменитые люди в своей деятельности обращались к тому, о чем мы сейчас говорим. Книга меня натолкнула на мысль использовать сновидения для посещения параллельных миров. Там есть и про синхронные сны, между прочим. Вот смотри. 
Лидин вытащил из своей сумки объемную книгу и, раскрыв на заложенном закладкой месте, протянул Вишневскому.
Писатель прочел подчеркнутые карандашом строки:
«Классик итальянского кино Федерико Феллини охотно рассказывал журналистам о своей жизни и творчестве, обязательно вспоминая о собственных фантазиях, снах и детских видениях, которые часто предшествовали его засыпанию. О них он подробно писал и в своих воспоминаниях.
«Вечерами, перед сном, я мог мысленно перевернуть спальню, – признавался режиссер Шарлотте Чэндлер, – сделав пол потолком, что проделывал в комиксе Маленький Немо, и это было настолько убедительно, что я крепко держался за матрас, боясь свалиться с потолка. Мог заставить комнату кружиться, словно дом подхватил вихрь. Я боялся, что когда-нибудь мне не удастся вернуться в обычное состояние, но даже это меня не останавливало: так хотелось опять пережить эти волнующие моменты».
Лидин восторженно воскликнул:
– Вот видишь! Феллини тоже попадал в параллельные миры!
– Да, не ожидал, – удивился писатель.
– Валентин, вижу, в душе ты уже согласен, а раз так, то давай закрепим наше обоюдное желание, наше поистине историческое решение беленькой! – торжественно произнес Валерий Иванович и подозвал официанта. 
В тот день друзья изрядно набрались и, говоря о предстоящем фантастическом предприятии, настолько разошлись в своих мечтаниях, что им казалось: вот, осталась всего лишь какая-то малость, чтобы очутиться в неведомом мире.
– Это величайшее путешествие сделает нас знаменитыми и позволит изменить дальнейший ход человеческой истории! – убеждали заплетающимися языками друг друга приятели.
Покидая заведение, они были уверены, что являются непризнанными гениями, и чтобы всем это доказать, жаждали побыстрее осуществить задуманное.

ВЕСТИ ИЗ ЗАЗЕРКАЛЬЯ

На следующий день Вишневский проснулся поздно – далеко за полдень. Первым делом он пошел на кухню, налил рюмку коньяка и залпом выпил. На душе у писателя было муторно, к тому же его еще реально мутило. Вишневский умылся ледяной водой, заварил крепкий чай и стал понемногу приходить в себя.
Вспоминая вчерашние посиделки, писатель усмехнулся. Если бы они с Иванычем еще немного выпили, то уже вчера смогли бы посетить с десяток параллельных миров. А что? Хорошая идея для фантастического рассказа: «Друзья изрядно выпили, вышли из кафе – и очутились в параллельном мире в гостях у Клавки». Вишневскому стало весело. Как там пел Владимир Семенович?

Ой, где был я вчера – не найду, хоть убей!
Только помню, что стены – с обоями...
Помню, Клавка была и подруга при ней,
Целовался на кухне с обоими 

Валентин Валентинович с удовольствием начал фантазировать:
– А наутро выяснилось, что Клавка с подругой оказались инопланетянками, возраст которых давно перевалил за сотню лет. А что? Рассказ многим придется по нраву. Вот так и появляются шедевры – перлы народной мудрости. Надо написать рассказ, и тогда ни в какие параллельные миры перемещаться не нужно.
Однако вспомнив, с каким жаром вчера Лидин убеждал его в реальности планируемого путешествия в иные сферы, Вишневский загрустил: «Ладно, почитаю книгу, которую он мне дал, и сразу почувствую, смогу ли овладеть сновидческими премудростями. В конце концов, отказаться никогда не поздно», – удовлетворенно подумал Валентин Валентинович и принялся за чтение.   
Книга начиналась с диалога Алисы с отцом из фильма Тима Бертона «Алиса в Стране Чудес»: «Думаешь, что я сошла с ума? Так оно и есть. С ума сошла, спятила, чокнулась. Но открою тебе секрет: безумцы всех умнее. Во сне не случится плохого. Но если испугаешься, можно и проснуться от легкого щипка».
Прочитанное заинтересовало Вишневского. Во-первых, сказочный мир Кэрролла всегда будоражил творческую натуру Вишневского яркими неподражаемыми образами, заставлял восхищаться тем, как далеко может зайти человеческая фантазия. Во-вторых, диалог Алисы как нельзя лучше настраивал на задуманную друзьями тему.
«Да, сны – посланцы потусторонних миров, населенных неизвестными нам сущностями, живущими в ином времяисчислении. Может быть, об этом нам говорил Льюис Кэрролл, когда писал свои книги об Алисе?» – подумал Вишневский и удивился, почему эта простая мысль его раньше не посещала. И чем больше писатель читал, тем больше удивлялся прозорливости Лидина. Эта книга являлась своеобразной инструкцией к их будущему путешествию. И еще Вишневский заметил, что каждая прочитанная глава каким-то непостижимым образом оживляла в его памяти давно забытые сновидения, которые писатель старался не вспоминать, потому что они тревожили его душу, напоминая о тяжелых моментах жизни. Оказалось, что этому есть свое объяснение. В книге говорилось, что шестьдесят четыре процента сновидений связаны с дурными предчувствиями, страхами, раздражением, гневом и только восемнадцать – с радостными и веселыми ощущениями.
«Видимо, мои сновидения входят в это печальное большинство, – подумал Вишневский. – Очень радостных снов у меня почти не было. Не видел я ни райских кущ, ни ангелов, ни тех миров, которые описываю в своих произведениях. Даже любимый чай и тот почему-то не снится. Зато несколько раз меня посещали сновидения, которые оказались вещими. Были и такие, которые определили мою дальнейшую судьбу».
ххх
С каждым днем Вишневский чувствовал, что книга изменяет его сознание. Ему начали сниться яркие многоцветные сны со сложными, почти детективными историями, в которых он принимал активное участие. Потом, неожиданно для себя, Валентин Валентинович ощутил, что может влиять на сновидения, в которых пребывал почти каждую ночь. Причем делать это оказалось не так сложно. У Вишневского появился собственный сновидческий опыт: основываясь на каких-то малозначимых деталях, он предполагал, что происходящее является сном. Чтобы убедиться в своей догадке, начинал расследование: «откручивал назад пленку» и просматривал сюжет заново. Если подозрения Вишневского оправдывались, то писатель мог поменять сюжет сна, думая, что уже проснулся и лишь вспоминает увиденное.
Лидин, слушая рассказы товарища, довольно потирал руки.
– Вот ты уже видишь сны во сне, можешь разобраться в ситуации и, находясь в сновидении, принять какое-то решение. Значит, твое любимое Зазеркалье тебя не отторгает! И хотя там ты еще не получил разрешения на ПМЖ, но временную визу уже имеешь.
По совету Лидина Вишневский завел специальную тетрадь. В нее он должен был записывать свои необычные сны и ощущения. Потом друзья их читали, стараясь разобраться, к какой категории относятся увиденные сновидения и что из этого следует.
Вишневский напрочь забыл о повести. Его захватила тема сновидений. Сознание писателя стало выдавать такие сновидческие сюжеты, которые он при всем своем желании не смог бы придумать. Подобно одному из героев комедии Вильяма Шекспира «Сон в летнюю ночь», Вишневский мог воскликнуть: «Ну и сон же мне приснился! Такой сон, что не хватит ума человеческого объяснить его!»
Просыпаясь, Валентин Валентинович скрупулезно записывал увиденное. Его удивляло, что свои сновидения он стал запоминать и даже мог в деталях воспроизвести их в течение часа после пробуждения.
Являясь писателем-фантастом, Вишневский поражался фантасмагоричности происходящего. В Зазеркалье существовали свои законы, не подвластные никакой земной логике. Постоянные перевоплощения, перескоки во времени, мгновенные преодоления любых расстояний, умение летать, проходить сквозь стены, встречи с умершими, общение с людьми, живущими в других странах и городах, невиданные существа, всевозможные образы, цвета, запахи и звуки создавали потрясающий сознание сновидческий калейдоскоп.
Вишневский открыл тетрадь и прочитал свою первую запись:
«Как и предполагал Лидин, мне, обладающему тонкой психической конструкцией, после чтения книги начали сниться сны во сне. Не знаю, может быть, я видел их и раньше, но не запоминал. Теперь не только запоминаю, но умудряюсь их еще анализировать, а некоторые даже изменять.
Недавно привиделось, что загорелись какие-то бревна, и я подумал: пожар во сне – к болезни, а мне этого не нужно. И тут же, к моему удовольствию, пламя стало быстро уменьшаться: действие стало развиваться по другому сценарию. Некоторые ученые называют такие сны осознанными. Обычно, когда я вижу сны во сне, то по ходу сюжета анализирую происходящее. Например, начинаю задумываться, а мог ли я на самом деле так поступать? Прихожу к выводу: нет, не мог. Это сон, и доказательством такому умозаключению служат определенные детали, которые в жизни выглядят по-другому. Свою догадку пытаюсь подтвердить экспериментом: начинаю восстанавливать и воспроизводить сюжет, который я перед этим уже видел. Заново творю что-то наподобие сна с продолжением. Увиденное ранее повторяется, но при этом не все детали совпадают: некоторые воспринимаются по-новому. Замечаю разницу и понимаю: это был сон – и… реально просыпаюсь. Получается, что и в первый раз, когда я анализировал, и во второй, когда проверял свои догадки, я находился во сне. Значит, в моем сознании происходило многомерное восприятие «реальной нереальности» – когда я одновременно и смотрю, и анализирую сновидение. К сожалению, дословно «показать» любой сон очень трудно, ведь сновидческие размышления и ощущения, записанные на бумаге, утрачивают свою фактурность и значимость, становясь лишь неким подобием увиденного и перечувствованного. Еще одна трудность сна – особая последовательность происходящего, которая в Зазеркалье является естественной. И хотя в реальности она нелогична и нелепа, во сне ей веришь, там она представляется крайне достоверной. В качестве иллюстрации приведу «сюжет», описать который, оказалось не так-то легко, хотя бывают сновидения и покруче.
ххх
Жена ушла на работу. Я ложусь и начинаю засыпать. Вдруг кто-то в спальне проходит рядом с кроватью и идет на балкон. Странно! Я не слышал, чтобы супруга возвратилась. Потом опять кто-то проходит: отчетливо слышу шаги и звук открываемой балконной двери. Понимаю: это кто-то чужой, и мне становится страшно. Пытаюсь, не привлекая внимания, осторожно посмотреть, кто пришел. Но сделать это невозможно – почему-то не могу открыть веки. Делаю несколько отчаянных попыток, но все безрезультатно. В этот момент с надеждой думаю: «А может, это сон?» Я теперь знаю, что есть такие сны. Их называют фактическими. Они связаны с влиянием окружающего мира: шум за дверью, звуки за окном. Да, скорее всего, шаги и открываемая дверь – это звуки дождя. Нужно проверить догадку!
Опять делаю усилие. Наконец-то получилось! Вижу: дверь балкона открыта, с улицы дует сильный ветер, развевая штору, которая почему-то оказывается не в комнате, а на балконе. Отталкиваю ее и закрываю перед ней балконную дверь. Так и есть: это сон, а ветер и дождь меня-то и смутили. Успокаиваюсь, но вдруг опять слышу шаги. Кто на этот раз? Не знаю, ведь я снова лежу на кровати и мои глаза закрыты.
Вдруг раздается телефонный звонок. Я просыпаюсь. Как и всегда при реальном пробуждении, без всяких усилий открываю глаза, встаю и подхожу к балконной двери. Она закрыта. Штора, как и положено, висит в комнате, а не на балконе, куда я оттолкнул ее несколько минут назад. На улице ярко светит солнце. Никакого дождя нет и в помине. Я осознаю, что это был сон во сне, но все было настолько реально, что я до сих пор помню охватившие меня в сновидении чувства!»
Вишневский отложил тетрадь в сторону и подумал: «Да, Лидин прав, в Зазеркалье все не так, как у нас. Нужно приучать сознание к иному видению мира. Прежде всего – исключить чувство страха, научиться анализировать происходящее, чтобы в любое мгновение остановить увиденную картинку и переделать сценарий сна». 
Вишневский сходил на кухню за чаем и вернулся в кабинет. «Золотой эликсир» – так чай называли японцы – прекрасно стимулировал умственную деятельность, настраивая Вишневского на творческое состояние.
Валентин Валентинович сделал несколько глотков и блаженно закрыл глаза. Через несколько секунд он вновь взял тетрадь и записал:
«В нашей жизни просто так ничего не случается. Сколько лет я уже знаком с Лидиным, но у нас никогда не было такого творческого единения, когда один начинает, а второй дополняет. Увлеченные общей идеей, мы трудимся не покладая рук, готовим себя к грандиозному событию – посещению параллельной реальности. Видимо, настал момент, когда мне нужно заглянуть в потустороннее Зазеркалье, чтобы познать многое из того, что в нем существует.
Летят дни, бегут недели, уходят годы, жизнь движется к своему завершению – и весь этот путь расцвечен лишь несколькими яркими событиями. Во сне, наоборот, насыщенно все до крайности, один сюжет перебивает другой, но при этом все кажется логичным. Там за тебя решат, придумают и покажут то, что ни одно земное воображение не сочинит, ни один ученый не сконструирует. И неудивительно, что каждый фантаст жаждет заглянуть в те неведомые дали, которых для других попросту не существует. Это редчайший шанс для моего дальнейшего творческого роста, ибо я хочу почувствовать те ощущения, которыми насыщены потусторонние миры. Получив оттуда информационный импульс, пишущий человек в меру своего таланта и разумения будет взращивать его в своей душе. Если чувствования были заимствованы из темных сфер, то и произведения будут источать негатив, если из обителей светлых, то произведения будут радостны и легки. Что увижу я там и какой плод взращу? Не знаю, но могу твердо сказать: любой литератор, включая меня, не упустит возможности попасть туда, куда запрещен доступ другим».
Написав эти строки, Вишневский почувствовал усталость. Хватит философствовать. Пора пойти подышать свежим воздухом, благо до леса несколько минут ходьбы. Сны снами, но ничего лучшего, чем общение с природой, пока не придумали. Писатель встал из за стола и выйдя из дома, направился на прогулку.

ЧТОБЫ ЛУЧШЕ ПОЗНАТЬ СЕБЯ!

Со времени знатной попойки в «Аквариуме» (ту встречу друзья гордо именовали исторической) прошло несколько месяцев. Вишневский, следуя инструкции Лидина, постоянно думал о предстоящем визите в Зазеркалье, представляя самые невообразимые ситуации, в которых он мог бы оказаться. Потом он записывал свои фантазии и сравнивал с реальными сновидениями. Придуманные Вишневским сюжеты по сравнению с тем, что он видел во сне, казались неумело раскрашенными картинками. Валентину Валентиновичу не хватало нелогичности воображения – не всегда в повествовании получалось перевернуть все с ног на голову. Однако со временем сознание писателя стало меняться: появились определенные способности, которыми он раньше не обладал. Сновидческие выкрутасы и несуразности становились для него более естественными, иногда даже понятными, неизведанные до сей поры предощущения и предвоспоминания – привычными. По еле уловимым колебаниям невидимых энергий Валентин Валентинович стал чувствовать мысли и желания людей, предугадывать некоторые события.
В поведении Вишневского появилась еще одна странность, которая его насторожила. Каждую ночь из изначального положения писатель непонятным образом перемещался в кровати на сорок пять градусов. Как это происходило, он не мог понять, но такое движение во сне повторялось регулярно. Он предположил, что у него изменилось сознание, которое стало улавливать энергетические потоки, влияющие на его местоположение в кровати.    
Вишневский подробно рассказывал Лидину о своих ощущениях и изменениях сознания, предварительно занеся их в сновидческую тетрадь. Слушая писателя, товарищ загадочно улыбался, успокаивал его, заявляя, что нет причин для беспокойства, все идет по плану.
Завершив анализ последних записей, друзья решили передохнуть и попить чаю. После третьей кружки Валерий Иванович решил пофилософствовать.
– Валентин, ничему не стоит удивляться. Человек настолько универсален в своих проявлениях, что все наши знания о нем частичны и поверхностны. В известном нам изображении, именуемом «Homo sapiens», существуют лишь определенные фрагменты, которые мы можем увидеть и оценить, – высокопарно начал Валерий Иванович. – До занятий экстрасенсорикой мне казалось, что я многое знаю, по крайней мере себя-то уж точно. Но когда я соприкоснулся с мистическим опытом предыдущих поколений, то понял, что стою в начале пути. Теперь, с возрастом, стараюсь себя контролировать и не демонстрировать то, что умею, чтобы не попадать в курьезные ситуации, о которых сегодня и вспоминать смешно.
– Ты это о чем?
– Сейчас расскажу, но вначале напомню, что такое биополяризм. Это способность управлять биополями, изменять их и создавать взрывные волны с помощью собственного биополя. Так вот. Было это давно. Я был молод и интересовался всем, что казалось таинственным и запретным: втайне от сослуживцев окончил модные тогда курсы экстрасенсов. А тут на работе подошел мой отпуск. Я взял билеты на поезд и поехал в гости к брату в Лабинск. Собрались родственники, знакомые. Накрыли стол, включили телевизор (тогда почему-то было принято для гостей включать телевизор), начали отмечать мой приезд. Посидели, выпили, знакомые стали спрашивать, чем я занимаюсь, чего смог добиться в столице. Чтобы произвести впечатление на гостей, я начал рассказывать о модной тогда в московской интеллектуальной среде теме: о биополях, об энергоинформационном пространстве и прочих вещах, которые в Лабинске воспринимались как небылицы. Рядом со мной сидел давний друг брата. Слушая мой рассказ, он постоянно вставлял обидные реплики: «Ну, это явные сказки!», «Чушь!», «Такого не может быть». Я сильно разозлился и едва сдержавшись, чтобы не запустить в него миску с винегретом, с вызовом спросил: «Значит, не веришь? А хочешь, я сейчас сконцентрирую свою энергию и… взорву, например, лампочку на люстре?» Гости весело зашумели, даже мой брат заулыбался и покачал головой, словно бы говоря: «Ну, ты, Валерка, загнул!» Я сконцентрировался и сосредоточил взгляд на люстре, в которой тут же взорвалась лампочка.
– Напряжение скачет, – со знанием дела прокомментировал случившееся мой оппонент.
Разговор продолжался дальше. При очередной ехидной реплике спорщика я снова посмотрел на люстру. Взорвалась вторая лампочка.
Этот умник все же надеялся выйти победителем в нашей дискуссии и продолжал язвить:
– Надо же, какая случайность, но все-таки ты говоришь абсолютную ерунду!
– Да?!
Взорвались все остальные лампочки в люстре.
Гости перестали жевать. В наступившей тишине брат испуганно сказал: «Я только позавчера купил новый телевизор» – и посмотрел на друга. Не сговариваясь, они с двух сторон схватили кресло, в котором я сидел, и отнесли его вместе со мной в дальний угол комнаты.
Вишневский засмеялся:
– Представляю, какой шорох ты там навел!
– Да, навел! – криво усмехнулся Лидин. – На следующий день свидетели произошедшего опохмелились и пришли к единому мнению, что все лампочки перегорели из-за перепада напряжения, а упрямый оппонент, обозвав меня «московским терминатором», больше никогда со мной не разговаривал.
Вишневский сделал вид, что пьет чай, но было заметно, что он еле сдерживался от смеха. Лидин, увидев это, сначала нахмурился, но потом и сам заулыбался.
– Сейчас это кажется смешным, а тогда я хотел не только все лампочки в доме этого умника испортить, но еще и телевизор с магнитофоном – сделать энергетическое короткое замыкание. Потом подумал: а вдруг пожар случится? Да и спорщика мне стало жаль. Теперь-то я хорошо понимаю: он, как и большинство других людей, живет в своей реальности, которая годами не меняется. Они сами не стремятся ее менять. Их устраивает, что они мелкие винтики большого механизма! – воскликнул Валерий Иванович и с воодушевлением добавил: – Слушай, раз пошел такой разговор, принеси чего покрепче! Только не новый чайный пакетик!
– Иваныч, опять ты читаешь мои мысли, – удивился Вишневский. – Я только что об этом подумал.
Писатель принес бутылку коньяка, плитку шоколада и два бутерброда с копченой колбасой.
– Я тебя хорошо понимаю, и поэтому расскажу свою историю, – начал повествование Вишневский, разлив спиртное в бокалы. – Несколько лет назад я попал в больницу. В моей палате оказался сосед, которого помню до сих пор. Мне тогда было лет двадцать пять, а ему около пятидесяти. Он был абсолютно седой и выглядел намного старше своих лет. Оказалось, что этот человек – простой работяга – рубил на станке какие-то железные уголки. Сосед похвастался, что работает в своем цехе уже двадцать четыре года и за это время нарубил столько-то тысяч уголков. Причем назвал конкретную цифру, я ее уже не помню, пусть будет сорок восемь тысяч восемьсот шестьдесят восемь штук. Я удивился: откуда такая точность? Работяга снисходительно посмотрел на меня и важно сказал: «В день я рублю столько-то уголков, потом считаю, сколько нарубил за неделю, за месяц, за год, и полученное число умножаю на количество лет, отработанных на заводе. Я же не дурак, все подсчитал. А как иначе!»
Вишневский глотнул еще коньяка и продолжил:
– Я его спрашиваю: «И что, вы все двадцать четыре года рубили уголки? Каждый день, каждый год одно и то же количество?» Он: «А что тут удивительного? Станок, на котором я работаю, привезли к нам на завод после Великой Отечественной войны. На нем больше не нарубишь, даже если и захочешь. А мне до пенсии осталось немного. Зачем что-то менять?» Представляешь, Иваныч? Каждый день одно и то же, и так всю жизнь! – разволновался Вишневский, словно рассказанная им история касалась его лично. – Поставьте современный станок, пусть уголки рубит, а человек займется чем-то другим, более нужным и творческим. Иначе зачем тогда жить? – обращаясь к кому-то неведомому, с жаром сказал писатель.
– Да, я этому мужику не завидую, – посочувствовал Лидин и тоже выпил.
Валентин Валентинович встал, несколько раз прошел из угла в угол, потом присел и продолжил свой патетический монолог.
– Научно-технический прогресс нужен, чтобы освободить людей от тяжелого физического труда и от монотонной работы, которые отупляют и унижают. Необходимо упражняться духовно, расширять свои творческие способности. Ведь кроме повседневной суетной жизни существуют еще и глобальные вселенские законы, влияющие на нашу судьбу. Нужно учиться мечтать, стремиться к познанию непознанного, а не тупо рубить какие-то дурацкие уголки. Раз уж мы выбрали путь технического совершенства, то должны по нему и продвигаться, потому что прогресс избавит человека от ненужной траты времени и сил. Гомо сапиенсу нельзя без духовности. Он сможет использовать научно-технические достижения в благих целях лишь при наличии таких качеств как любовь, совесть, милосердие, жертвенность, долг, чувство справедливости.
Лидин поднял свою рюмку.
– О деталях можно поспорить, но в целом ты прав. Да, мы стремимся в параллельные миры не только для того, чтобы узнать новые технологии, но и для того, чтобы лучше познать самих себя: правильно ли мы живем? на верном ли пути? А те, кого все устраивает, так и будут жить в своей реальности, потому что им в ней комфортно, даже если они там всю жизнь рубят уголки и закручивают шурупы. Поэтому давай выпьем за людей, ищущих истину!
– Давай еще выпьем за нас и за наше мероприятие! – поддержал товарища Вишневский. – Кто знает, чем закончится наша задумка?
– Честно говоря, я и сам точно не знаю, но есть одно мудрое выражение: «Самое обидное – это когда твоя мечта сбывается у кого-нибудь другого», – и Лидин быстро опустошил налитую рюмку. 

ОБРЕТЕНИЕ ДОЛГОЖДАННОГО КЛЮЧА

С каждым днем друзья все больше и больше погружались в мир сновидений, и, как и предполагал Лидин, их восприятие окружающей действительности стало меняться. Вишневский за это время уже несколько раз перечитал книгу «Вести из Зазеркалья» и обнаружил важные моменты, на которые с первого раза не обратил внимания. Так, утверждение русского философа-эзотерика Петра Успенского о том, что привычной для нас реальности не существует, уже не казалось Вишневскому явным преувеличением.
Философ-эзотерик выдвинул идею многомерного мира, в котором четвертым измерением является время. Успенский уделял пристальное внимание снам, считая, что ему удалось понять механизм сновидения. В своей книге «Новая модель Вселенной» он подробно описал свою, на первый взгляд, фантастическую теорию:
«Сны никогда не прекращаются. Мы, – утверждал Успенский, – не замечаем их в бодрственном состоянии, в непрерывном потоке зрительных, слуховых и иных ощущений по той же причине, по какой не видим звезд в ярком солнечном свете. Но точно так же, как можно увидеть звезды со дна глубокого колодца, мы можем увидеть продолжающийся в нас поток сновидений, если хотя бы на короткое время случайно или преднамеренно изолируем себя от потока внешних впечатлений. Нелегко объяснить, как это сделать. Сосредоточение на одной идее не в состоянии создать такую изолированность; для этого необходимо приостановить поток обычных мыслей и умственных образов, хотя бы ненадолго достичь «сознания без мыслей». Когда наступает такое состояние сознания, образы сновидений начинают постепенно проступать сквозь обычные впечатления; внезапно вы с изумлением обнаруживаете, что окружены странным миром теней, настроений, разговоров, звуков, картин. И тогда вы понимаете, что этот мир всегда существует внутри вас, что он никуда не исчезает.
И тогда вы приходите к совершенно ясному, хотя и несколько неожиданному выводу: бодрствование и сон – это вовсе не два состояния, которые следуют друг за другом, сменяют друг друга; сами эти названия неверны. Эти два состояния – не сон и бодрствование; их правильнее назвать сон и сон в бодрственном состоянии.
Это значит, что, когда мы пробуждаемся, сон не исчезает, но к нему присоединяется бодрственное состояние, которое заглушает голоса снов и делает образы сновидений невидимыми».
Размышляя над этими строками эзотерика, Вишневский задумался. Может быть, говоря о непрерывности снов, Успенский не рискнул сформулировать другую, более серьезную, но одновременно и более фантастическую идею. Человек, находясь в состоянии полусна, когда еще до конца не уснул или до конца не проснулся, видит необычные картинки не снов, а тех параллельных реальностей, которые существуют. В такие моменты «ни сна, ни яви» человеческое сознание находится в измененном виде, позволяющем извлекать информацию из тех миров, которые проявляются в промежутке между реальностью и снами. Видимо, об этом русский поэт Евгений Боратынский говорил:

Есть бытие; но именем каким
Его назвать? Ни сон оно, ни бденье...

В последнее время Вишневский иногда замечал у себя такое состояние – ему удавалось «лицезреть» то, что помогало ему в ситуациях, наступивших позже «увиденного».
Получив такой мистический опыт, писатель рассчитывал на скорое проникновение в Зазеркалье. Он, как и Лидин, изменив собственное сознание, мог контролировать сновидения, однако попасть в один сон с товарищем не удавалось.
– Нет общего эмоционального шока, – комментировал ситуацию Лидин.
Сколько бы времени продлилось такое положение дел, неизвестно, как вдруг случилась трагедия с их общим знакомым. Она-то и активизировала нужное долгожданное сновидение.
Когда Лидину сообщили о трагической гибели художника Шестопалова, Валерий Иванович тут же позвонил Вишневскому. Оба дружили с ним последние десять лет. Друзья часто собирались у него в мастерской, беседовали не только об искусстве, но и о сновидениях, так как художник относился к снам очень серьезно: вел сновидческий дневник. Именно поэтому Вишневский рассказал ему о желании проникнуть вместе с Лидиным в параллельную реальность. Художника эта идея вдохновила, и он пообещал передать коллегам-сновидцам свои дневниковые записи, в которых, по его мнению, они найдут кое-что интересное. Вишневский с Лидиным уважали Шестопалова. Тот был талантливым акварелистом, обладал большой фантазией, имел незлобивый характер. Несколько лет назад Вишневский даже посвятил художнику небольшой рассказ. Раз в два года акварелист ездил на Кавказ писать горные пейзажи. В пути Шестопалов попал под сошедшую лавину и погиб.
Смерть художника произвела на Лидина с Вишневским тягостное впечатление.
После похорон Шестопалова прошло несколько дней, и писателю приснился мрачный, гнетущий сон. Они с Иванычем оказались в каком-то подвальном помещении, где было много темных коридоров и комнат. Тускло светили лампы, и друзья скрывались от каких-то беспощадных врагов, которые хотели их погубить. Вишневский с Лидиным прятались от них по разным закоулкам этого странного «подземелья». Вдруг они услышали голоса и осторожно заглянули в один из слабоосвещенных коридоров. Там стояли несколько человек, среди которых находился и погибший художник. Шестопалов, видимо, знал о том, что его товарищи где-то поблизости, и отвлекал внимание тех, с кем стоял. Это были враги, разыскивающие сновидцев. Вишневский и Лидин осторожно, чтобы их не заметили, пошли дальше.
Валентин Валентинович при встрече посетовал Иванычу на то, что увидел очень неприятный сон, в котором они вместе скрывались в подземелье. В этом сне был и погибший Шестопалов. Лидин, перебив Вишневского, стал уточнять, в какие именно коридоры они заходили, какого цвета было освещение и кого конкретно они там видели. Оказалось, что друзья не только присутствовали в этом сне, но и видели его вместе!
Лидин и Вишневский обнялись. Наконец-то они серьезно продвинулись в достижении своей цели! Загадочный ключ от дверей Зазеркалья наконец-то был получен!
Лидин был как никогда возбужден.
– Теперь я понимаю, как нам оказаться в параллельной реальности. Тебе, как писателю, нужно придумать какую-нибудь необычную реальность, куда нам необходимо попасть. Потом мы вспомним нашего погибшего товарища, настроимся – и… снова попадем в то нехорошее подземелье. Условно назовем его «энергоинформационным чистилищем», через которое осуществляется переход в разные реальности.
 – Лучше пусть будет «информационный распределитель» или «переходник», – поправил Лидина Вишневский. – В чистилище нам рановато.
– Хорошо, пусть будет «переходник», – согласился Лидин. – Теперь предложи идею, куда нам податься. 
– Знаешь, оригинальничать не буду. Предложу апробированный Льюисом Кэрроллом вариант. Как тебе реальность, где все наоборот? – отозвался Вишневский.
Лидин молчал. Вдруг глаза его загорелись и он испытующе посмотрел на Вишневского.
– Знаешь, я тут недавно придумал такую теорию, что все звери и птицы произошли от человека. Сначала появился он, а от него – все остальные. Сейчас объясню…
– Подожди, Иваныч, – перебил товарища Вишневский. – Это уж слишком. Даже я, писатель-фантаст, и то не готов к такому. А что, если мы попадем в реальность, в которой люди считают технический прогресс великим злом, стремятся уйти от него и слиться с природой?
– Это еще зачем? – насторожился Лидин.
– Помнишь, ты мне говорил, что человек настолько универсален в своих проявлениях, что все наши знания о нем частичны и поверхностны. Так вот, благодаря техническому развитию человек лишился многих способностей, которыми изначально обладал. Такие вещи, как ясновидение, телепатия и многое другое, стали ему не нужны. Я уже не говорю о том, что люди перестали понимать язык животных и птиц…
– А также поглощение солнечной энергии для пополнения жизненных сил, флорокинез, которым я, кстати, обладаю, – поддержал его Лидин. – Знаешь, а ты прав! Я как-то тебе сказал, что мы отправляемся в параллельную реальность не только для того, чтобы прославиться, но и чтобы лучше познать самих себя. Да, ученым будет крайне важно узнать, какими способностями обладал человек изначально и как он ими распоряжался. Слушай, а ты хороший фантаст, я даже не ожидал! – одобрительно засмеялся Лидин. – Ну что, давай готовиться к путешествию!

ПРЕОДОЛЕТЬ «ЧИСТИЛИЩЕ»

На следующий день Лидин позвонил Вишневскому и интригующе произнес:
– Срочно приезжай в «Аквариум». Я получил знак. Нас там уже ждут!
Валентин Валентинович удивился: какой знак? кто ждет? где? Но выяснить не успел – Лидин отключил телефон.
Товарищ расположился за их любимым столиком, отгороженным от основного зала большим аквариумом. Иваныч, уже успевший пропустить пару рюмок водки, внимательно читал какую-то тетрадь. Увидев Вишневского, тут же придвинул ему наполовину опорожненный графинчик с водкой и жестом пригласил выпить, а сам продолжал читать.
Через пару минут Лидин взглянул на Вишневского и совершенно серьезно сказал:
– Вот ключ от входа в Зазеркалье. Это знак, что нам туда пора! – и протянул Вишневскому тетрадь. – Это дневник художника Шестопалова, о котором он нам говорил. Вчера вечером мне позвонила его мать. Она разбирала вещи сына и в его столе нашла запечатанный конверт, на котором был написан мой телефон, а внизу – приписка: «Передайте Лидину. Это важно».
В тетради лежала записка: «Друзья, видел плохой сон. Надеюсь, что он не сбудется, хотя чему быть – того не миновать. Если параллельные реальности существуют, то, может быть, там когда-нибудь и свидимся. В любом случае постараюсь вам помочь».
Лидин плеснул себе водки. На его скулах заходили желваки.
– Спасибо. Ты нам уже помог. Теперь дело за нами. Будем проникать в Зазеркалье!
Лидин придвинулся ближе к писателю и, понизив голос, сказал:
– Валентин, давай сделаем так. Сегодня ночью в три часа тридцать минут мы ляжем спать с мыслью оказаться в параллельной реальности. В такой же жизни, как и у нас, с одной лишь разницей, что там время идет вспять. С собой можно положить какую-нибудь вещь, которая теоретически сможет там пригодиться. Например, я положу рядом с собой фонарик, а ты надеть золотой перстень, который тебе достался от твоей бабушки. Вдруг там это будет в чести. Будильник нужно будет завести на четыре часа тридцать минут утра. Долго в той реальности нам находиться не стоит. К тому же мы не знаем, как их время соотносится с нашим. Может быть, там и с Шестопаловым сможем увидеться. Ты на ночь почитай его дневник – много интересного узнаешь. Это станет еще одним эмоциональным шоком, который необходим для симметричного сна.
Придя домой, Вишневский сказал жене, что будет спать в кабинете, объяснив это решение тем, что нужно срочно закончить одну важную работу, и поэтому придется всю ночь писать. Он также попросил супругу разбудить его без двадцати минут пять, чтобы, если он уснет, смог встать и продолжить начатую работу.
Оставшись в кабинете один, Вишневский выпил кружку крепкого чая и принялся читать дневник погибшего художника. Оказалось, что Шестопалов с детства видел необычные сны, но о них старался широко не распространяться – понимал: те, кто не видел подобных сновидений, будут воспринимать его рассказы как какую-нибудь психическую аномалию. Как-то раз он рассказал одноклассникам, что видел в ночном небе необычный объект, похожий на светящуюся медузу, и предположил, что это мог быть межпланетный корабль из другой галактики. С тех пор в классе его стали дразнить фантазером.
Оказалось, что старшей сестре Шестопалова Гале тоже снились странные сны. Однажды она увидела свое замужество и развод задолго до того, как эти события произошли в реальности. А когда ее лучшая подруга скоропостижно умерла, то снилась Гале больше года. В сновидениях они совершали частые прогулки и долго разговаривали. Умершая делилась своими размышлениями, советовала, как поступить в той или иной ситуации. Причем делала она это всегда доброжелательно. Она также рассказывала о своей жизни там, в потустороннем мире. Похвалилась, что у нее родились трое детей. Галя удивилась: «Это же тяжело! Как ты с ними будешь справляться?», на что услышала в ответ: «Здесь это просто». Когда Шестопалов от сестры узнал о регулярных посещениях умершей подруги, то окончательно поверил в то, что параллельно существует другой мир, с которым можно общаться через сновидения.
«Когда я спросил у своего коллеги, видит ли он вещие сны, тот сильно удивился, – так начал свой дневник Шестопалов. – Подозрительно посмотрев на меня, он воскликнул: «А что, разве такие бывают?» После этого я решил завести дневник, куда буду записывать самые сокровенные сновидения, но его прочтут лишь те, для кого сны – не пустой звук, а дверь в другие измерения».   
Особенно Вишневского взволновала запись, сделанная Шестопаловым незадолго до гибели:
«В последнее время я убеждаюсь, что мои фантазии – не вымысел, – писал художник. – Бывает, я что-то «вижу» или чувствую в других людях. Раньше я сомневался, правильно ли я понимаю то, что чувствую. Но сейчас понемногу начинаю доверять своей интуиции.
Сны у меня бывают вещие. Это немного неприятно, потому что заранее знаешь, что может произойти. Однажды я на секунду увидел один магазин в совершенно ином виде, чем он был на самом деле, а через несколько лет этот магазин приобрел точно такой вид, каким он мне показался тогда в сновидении.
Когда я впервые увидел свою будущую жену, сразу подумал: если у меня когда-нибудь будет жена, то она будет очень похожа на эту девушку.
Бывают сны в форме притч, смысл которых я понимаю. Поэтому воспринимаю такие сны и видения как предостережение, добрую весть или как совет кого-то, кто желает мне добра. Я человек верующий и думаю, что это от Бога.
Еще бывают плохие сны и чувства, в которых все видится в преувеличенно дурном свете. Такие сны и мысли я гоню от себя, так как думаю, что это не от Бога, ведь Бог всегда дает человеку надежду.
Я благодарен Богу за то, что мы способны наполнять наш мир чувствами, нежностью и фантазией. Именно эти чувства сопровождают меня и сегодня везде, где бы я ни был, в какой бы уголок света меня ни заносил мечтательный дух.
Недавно я разговаривал с Вишневским и Лидиным. Они хотят попасть в параллельные реальности. Если им это удастся, то откроются великие тайны. Человек наконец-то узнает, что ждет его в других мирах. Однако у меня есть предчувствие, что я не узнаю о результате их фантастического путешествия».
У Вишневского навернулись слезы. Он отложил дневник художника, взял свою тетрадь и записал:
«До начала нашего эксперимента остается тридцать минут. Дневник Шестопалова меня эмоционально всколыхнул. Жаль, что мы с этим человеком общались не так часто. Сейчас я бы его о многом расспросил. Теперь я отчетливо чувствую, что сегодня у нас все получится. Честно говоря, боюсь того, что нас может ожидать в неведомых мирах, но думаю, что в своей жизни человек хоть раз должен сделать какой-то необычный шаг, полностью довериться мечте и рискнуть ради других. Если все удастся, то мы поможем человечеству открыть новый путь развития. В любом случае мы с Лидиным узнаем то, что нас изменит, а это уже немало.
Иду спать. Если что, не поминайте лихом!»
Вишневский выключил компьютер, завел будильник и лег спать, пожелав себе проснуться в параллельной реальности.
Время было позднее, и уже через несколько минут писатель увидел сон.
Он очутился в том же подземелье, в котором видел погибшего Шестопалова. «Информационный переходник» излучал негативную энергию.
Вишневский вспомнил, что подобное же ощущение он испытал внутри египетской пирамиды, где несколько лет назад оказался с группой туристов. Писатель заметил, что находившиеся там люди вели себя как-то неадекватно. Кто-то нарочито громко разговаривал, кто-то непрестанно вытирал струившийся по лицу пот, хотя было прохладно, кто-то жаловался на неожиданную усталость. Неважно почувствовал себя в тот момент и Вишневский: у него закружилась голова, сильно забилось сердце, не стало хватать воздуха. Писатель присел на какой-то выступ и начал усиленно молиться. Он всегда так делал, когда чувствовал «плохую» энергию. Вот и сейчас Валентин Валентинович стал молиться, прося защиты у Господа. Страх начал отступать.
«А где же Иваныч?» – подумал Вишневский. Идти по туннелю без товарища он не решался. Однако Лидина рядом не было. Вишневскому пришлось действовать на свой страх и риск. Писатель стал осторожно продвигаться по слабоосвещенному коридору, прислушиваясь к каждому шороху. Вдруг он отчетливо услышал чье-то предупреждение: «Тебя ищут враги, которые идут по твоему следу. Тебе нужно спрятаться, и как можно быстрее!»
Вишневский нырнул в оказавшуюся рядом нишу и замер. Послышался шум. Какие-то люди злобно кричали – видимо, искали писателя и не могли найти. Вдруг их голоса неожиданно смолкли. Наступила зловещая тишина. Вишневский почувствовал, что ему грозит еще большая опасность, и опять стал молиться. В проломе стены он увидел какое-то чудовище, похожее на огромного змея. Это отвратительное существо медленно ползло в опасной близости от Вишневского, который даже дышать перестал, чтобы себя не выдать. Существо проползло мимо, обдав писателя холодом и смрадом.
Как только Вишневский понял, что опасность миновала, он сразу же выскочил из ниши и, пробежав несколько метров по коридору, пролез в небольшое отверстие в стене, откуда исходило неяркое свечение. Писатель оказался в небольшом проеме рядом с железной дверью, из-под которой струился свет. Вишневский рванул на себя дверь – и… зажмурился от яркого света. Через мгновение он увидел, что находится в каком-то городском парке.
Ярко светило солнце, пели птицы, по песчаным дорожкам неторопливо прогуливались пары, одетые в живописные костюмы начала XIX века, звучал духовой оркестр. Вишневский понял, что оказался в параллельной реальности, и, облегченно вздохнув, присел на деревянную лавочку, оказавшуюся поблизости. Писатель стал с интересом разглядывать место, в котором очутился. Было ощущение, что он попал на съемки художественного фильма, рассказывающего о жизни европейского города начала двадцатого века. Красивые барышни в ярких платьях, держа зонтики над головами, прогуливались по липовым аллеям. Вокруг цветников резвились дети, за которыми наблюдали стоящие рядом родители и гувернантки.
На соседней лавочке сидел важного вида господин в цилиндре. Он делал вид, что читает газету, хотя поминутно откладывал ее и смотрел на карманные часы. Скорее всего, он кого-то ждал. Прошло несколько минут. Господин, оставив газету, поднялся и пошел в конец аллеи. 
Вишневский сразу же пересел на скамейку, где лежала газета, и стал с интересом ее разглядывать. Газета была на французском языке, называлась «La cloche»  и была датирована 23 августа 2016 года.
На первой странице писатель увидел различную рекламу услуг и изделий, а на второй располагалась статья с броским заголовком: «Наконец-то создан аэроплан будущего!» Под черно-белой фотографией, где был изображен странного вида коробчатый агрегат, было написано: «Известным братьям Сикорским удалось воплотить давнюю мечту людей: они создали сверхсовременный аэроплан «Ветерок»! Будучи тяжелее воздуха (283 килограмма), он пролетел тридцать метров за двенадцать секунд, набрав при этом высоту три метра.
– Что за чудеса? – удивился Вишневский. – Я ведь французского языка не знаю, но сейчас все понимаю, словно он мой родной. И потом, при чем здесь 2016 год и какой-то допотопный аэроплан?
В это мгновение он вспомнил, что попал сюда через сновидение.
– А, во сне всякое возможно! – попытался успокоить себя писатель и принялся за чтение.
«Деревянный аппарат с бензиновым двигателем с двойным деревянным пропеллером может взлетать только при встречном ветре и со специальных рельсов. Это свидетельствует о большом изобретательском таланте конструкторов, тем более что они смогли соединить двигатель с пропеллером велосипедной цепью». В конце статьи автор, Альфонс Фисунов, патетически восклицал: «Невероятно, как стремительно продвинулась вперед научная мысль! Нашими соотечественниками создан аппарат, который недалеко летает и не может нести на себе тяжелые бомбы, мины и перевозить людей. А ведь еще несколько лет назад существовали страшные машины, которые несли смерть в Третьей световой войне. Продажные правительства и кровожадные политики поощряли использование варварских орудий убийства, в частности таких аэропланов, которые могли поднимать смертоносный груз и бомбить позиции неприятелей с большой высоты. Надеюсь, что еще при нашей жизни мы станем свидетелями того прекрасного момента, когда вообще сможем обходиться без летательных аппаратов. Тогда можно будет воскликнуть: «Дело птиц – бороздить воздух, а человека – ходить по земле!»
Вишневский подумал: «Интересно, что по этому поводу скажет Иваныч?» – и тут же спохватился: а где он, собственно, есть? Его нужно срочно найти! Но как?
Валентин Валентинович стал вспоминать, о чем они говорили с Лидиным в последнее время. В его памяти всплыла картинка, как много лет назад они отыскали друг друга в Санкт-Петербурге.
– Нужно настроиться на Иваныча и пойти на поиски, доверяясь своему внутреннему навигатору, – решил Вишневский и, прихватив с собой газету, поспешил покинуть парк. 
Найти выход не представляло труда. Вишневский шел по главной аллее, где прогуливалось наибольшее количество людей. Валентин Валентинович заметил, что жители параллельного мира почему-то не обращали на него никакого внимания, словно его и вовсе не было, лишь проходившие мимо собаки оглядывались и недовольно рычали. Писатель сразу вспомнил свидетельства очевидцев о снежном человеке. Когда его замечали, тот неожиданно исчезал из поля зрения – видимо, обладал способностью блокировать чужое внимание.
Выйдя из парка, Вишневский направился к самому заметному зданию, величественно располагавшемуся на высоком холме. Однако вскоре он заблудился: многочисленные улочки, петляя, уводили его от намеченной цели.
Валентин Валентинович вспомнил одну из прогулок по Парижу, на который этот неизвестный город был сильно похож. Он с женой и двумя друзьями шел к Собору Парижской Богоматери, а вышел в другом месте – около Версальского дворца. Несмотря на досадную промашку, никто из компании не расстроился. Посетить дворец захотели все без исключения. 
Вот и сейчас так бы заблудиться, чтобы найти Лидина, подумал Вишневский и ускорил шаг, одновременно стараясь запомнить дорогу. Прошло минут десять, и писатель понял, что уходит куда-то в сторону от того здания, которое, скорее всего, располагалось в центре города. Больших магазинов с яркими витринами стало меньше. Публика была уже не такая изысканная. Начали появляться винные и пивные забегаловки. Писатель решил повернуть назад. Обходя многоэтажное здание, Вишневский заметил узкий проход. Ему показалось, что через него он сможет, сократив путь, выйти на улицу, ведущую назад, к центру. Однако проход привел в безлюдный двор, окруженный двухэтажными зданиями, в которых располагались фруктовый магазин, маленькое кафе и мастерская по починке ювелирных изделий.
– Вижу, что попал не туда, – тяжело вздохнув, разочарованно промолвил Вишневский – длительная прогулка его порядком утомила. – Придется возвращаться.
Он хотел было повернуть, как вдруг за спиной услышал знакомый голос Лидина:
– Вот те раз! История повторяется. Почти как в Санкт-Петербурге.
Друзья обнялись.
– Ну, ты, Иваныч, даешь! – искренне обрадовался Вишневский. – Ты вовремя появился. Еще немного – и я бы запаниковал. Теперь я точно знаю, что у нас с тобой существует информационный канал, которым наши предки пользовались в древние времена.
– Сейчас ты мне еще расскажешь, что на заре человечества люди могли общаться каким-то особым способом, когда расстояние и время не являлись для них преградой, и что с какого-то момента эта способность, позволявшая находить и передавать информацию через слои тонкого мира, стала ослабевать и исчезать, – засмеялся Лидин. – Однако есть одно небольшое уточнение, – лицо Валерия Ивановича сияло. – У некоторых личностей, вроде меня, эта таинственная способность все-таки сохранилась, поэтому я и стал развивать свою интуицию. А что касается нашей встречи, то нетрудно было догадаться, что ты будешь меня искать и выберешь для этого уже испытанный нами способ.
– У нас же содружество науки и искусства! – воскликнул Вишневский. – Слушай, Иваныч, а как ты пробрался через «переходник», хотя он все-таки напоминает чистилище, как ты его и окрестил? – взволнованно спросил Валентин Валентинович.
Напоминание о перенесенном в туннеле испытании омрачило радостное настроение друга.
– Давай не будем о грустном! Мы живы, осуществили нашу мечту – и это главное! – решительно сказал Лидин.
И тут Вишневский с удивлением заметил, что у его товарища на голове появилась седая прядь, которой раньше не было.
– Не все такие везунчики, как ты, – перехватив взгляд Вишневского, заметил Лидин. – Ладно, потом расскажу, а сейчас давай перекусим. Силы нам еще понадобятся, а затем мы решим, что делать дальше. Предлагаю посетить это кафе и отведать местного вина. Надеюсь, господин писатель, что и в этой реальности спиртное существует.
– Было бы здорово, но кто нас будет бесплатно угощать? К тому же местные жители нас не замечают, – резонно заметил Вишневский.
– Пока я тебя здесь дожидался, я кое-что сопоставил и пришел к выводу, почему это происходит. Вспомни, как в нашей реальности появляются все странные существа, включая снежного человека? Всегда неожиданно, так же, как и исчезают. Видимо, они попадают к нам из своих параллельных миров через какие-то переходы. Те на какое-то время открываются и закрываются. Оказавшись у нас, потусторонние существа начинают собирать информацию о нашей действительности, чтобы к ней приспособиться. В это время их сознание направленно на конкретную цель. В этом состоянии они для нашего восприятия проявляются, и мы можем их увидеть. Так глухари не чувствуют охотников, когда в брачный период заняты важным делом – поют на токовище. Когда существам-пришельцам начинают угрожать, их сознание переключается на другой режим, и они исчезают. Может быть, используют гипноз или каким-то иным образом блокируют наше восприятие. Если здесь, в этой реальности, все наоборот, то и наше сознание может работать по-иному.
– Это как? – удивился Вишневский. – Поясни.
– Чтобы жители этой реальности нас заметили, мы должны мысленно блокировать их сознание, а если будем вести себя естественно, они нас не увидят. Когда мы сюда попали, так и случилось, поэтому нас никто и не видел.
– Допустим, ты прав, а как насчет бесплатно покушать?
– Почему бесплатно? – усмехнулся Лидин. – Я и это предусмотрел. Помнишь, я посоветовал тебе прихватить с собой золотой перстень, а сам решил взять электрический фонарик.
– Ты предлагаешь их обменять на еду?
– Почти угадал. – Валерий Иванович улыбнулся. – Знаешь, незадолго до нашего путешествия я подумал: «Почему в древности к умершим людям в могилы клали вещи? Не настолько же наши предки были примитивными, чтобы верить в то, что на том свете будут ими пользоваться буквально?» И тогда меня осенило! Видимо, они хорошо знали о существовании параллельных реальностей, в которые можно попасть несколькими способами: через сновидения или в тот момент, когда человек умер и его душа покинула физическое тело. Вот и получается, что энергетическим двойникам нужны не натуральные предметы, а лишь их образы – фантомы. Если у живых существ имеются энергетические копии, то почему подобных копий не может быть у предметов? И в этом нет ничего необычного. Когда я начал заниматься экстрасенсорикой, то узнал, что есть специальная методика визуализации, с помощью которой фантомы можно создавать лишь силой воображения. Тогда я не стал заниматься этой практикой. Меня интересовало развитие других сверхспособностей, которыми я обладаю.
– Ты вновь меня удивил! – восхитился Вишневский. – Все так логично подвел. Просто молодец!
 – Это звезды сошлись, – заулыбался Лидин. – Однако я озвучу сейчас еще одну важную информацию, о которой нам не стоит забывать. Известно, что вещи и предметы сохраняют энергетику прежних хозяев. Например, люди приобретают драгоценности с «кровавой историей», а потом начинают замечать, что эти вещи негативно влияют на их жизнь. Поэтому и здесь мы тоже должны быть очень осторожными. Вдруг нам захотят подарить какие-нибудь местные раритеты? А что касается визуализации, то она развита у многих творческих людей: у художников, музыкантов, литераторов. Ты же придумываешь и образы, и сюжеты, когда создаешь свое произведение.
– Иваныч, ты абсолютно прав! Однажды мой хороший знакомый, скульптор Николай Рогатнев, рассказал, что перед тем как изготовить какую-нибудь скульптуру, он мысленно создает ее визуальный образ, а затем «рассматривает» под разными углами. Он мысленно вносил нужные коррективы, чтобы потом сразу воплотить замысел в металле, не делая лишних отливок. Самое интересное, что к изготовлению реальной скульптуры Рогатнев приступал лишь после создания ее мыслеформы. А начинал он осваивать такую визуальную методику с простого спичечного коробка, который сначала себе представлял, а затем как хотел проецировал. Визуализировать предметы ему посоветовал в Строгановке старый преподаватель, который узнал этот секрет от своего учителя.
– Да, все верно, – поддержал Вишневского Лидин. – В статье «Энергия пустоты» профессор Чернетский писал: «Если создать мысленный образ в любом месте, например в углу комнаты, то прибор зафиксирует «оболочки» (ауру) этого фантома, если же мысленно размыть этот образ, то «оболочки» исчезнут – прибор ничего показывать не будет». – Лидин откровенно наслаждался глубоким знанием затронутой темы. – Я понял, что бестелесные сущности рассчитывали в других мирах обрести фантомы своих любимых вещей, животных и слуг. 
Иваныч вынул из кармана небольшой светодиодный фонарик и показал на перстень на руке Вишневского. – А вот и подтверждение моим размышлениям!
– А зачем ты взял фонарик? Лучше бы какое-нибудь кольцо с изумрудом! – укорил товарища Вишневский.
– А вот тут ты ошибся! – Лидин опять заулыбался. – Мы же точно не знали, куда попадем? Золото для современников всегда в цене, а фонарик для древних народов – такая же драгоценность, как и стеклянные бусы. К тому же он пригодится и нам самим. Здесь ведь тоже бывает темное время суток?
– А куда вначале пойдем? В мастерскую или в кафе? – поинтересовался Вишневский.
– Лучше в кафе. Скажем, что иностранцы, мол, что наши вещи прибудут позже, а нам нужно подкрепиться. Предложим перстень хозяину. Если он заинтересуется, то сбегает к соседу-ювелиру и узнает, не подделка ли тот и сколько стоит. А так нам в мастерской предложат минимальную цену. Конечно, обманет нас и хозяин кафе, но зато будет с нами любезен и стражей порядка вызывать не станет. У него мы отдохнем в безопасности и наверняка найдем словоохотливых соседей. Легче всего знакомства между людьми случаются в поезде или в пивнушке. Помню, как мы в Феодосии зашли в одно крохотное кафе. Там было всего два столика. За одним из них сидели три человека. Все оказались интереснейшими личностями: один из них – разведчик, полковник в отставке, второй – мастер спорта по шахматам, а третий – старожил, который с удовольствием рассказывал о чем угодно, главное – чтобы ему заказали очередную кружку пива. Думаю, и здесь информация обойдется нам недорого: в пару рюмок спиртного.
Друзья зашли в кафе, стараясь мысленно отгородиться от находившихся там людей. Заведение оказалось пустым, лишь пожилой мужчина в роговых очках сидел за столиком у окна. Навстречу посетителям поспешно вышел высокий сухощавый хозяин. Видимо, в это послеобеденное время сюда редко кто заходил.
– Что угодно гражданам? – услужливо спросил он, с интересом рассматривая гостей. – Вижу, что вы приехали из дальних краев, но хорошо, что заглянули именно в мое заведение. Здесь вас ждет вкусная и недорогая еда и к ней отличное вино. Тем более что в моем кафе вас никто не потревожит.
Хозяин указал на столик в нише небольшого зала.
– Граждане хотят перекусить бегло или основательно? – услужливо обратился он к друзьям.
– Мы не торопимся и хотим основательно поужинать. Чем вы нас удивите? – поинтересовался Лидин.
– О, могу предложить легкий салат, артишоки под соусом, картофель «Шато», телятину с брусникой и грибами, жареные колбаски, жульен из филе индейки и грибов, вино, водку, коньяк. Все, что ни пожелаете!
– Вижу, мы действительно зашли в ваше заведение не зря, – решил польстить хозяину Лидин. – Уважаемый, мы готовы все это отведать. И вы справедливо заметили, что мы приехали издалека. Наши вещи привезут позже. Если не возражаете, сейчас мы готовы расплатиться с вами золотым перстнем. Его качество и стоимость вам подскажет сосед-ювелир.
Вишневский незаметно снял с пальца перстень, и как только Лидин закончил фразу, протянул его хозяину. Расчет Иваныча оказался верным. Тот повертел перстень в руках, потом нерешительно улыбнулся и со словами: «Хорошо, подождите немного, я сейчас все уточню» – мгновенно исчез.
Через несколько минут хозяин подошел к друзьям, которые что-то тихо обсуждали. Увидев лежащую на столе газету, приторно улыбнулся:
– О, граждане интересуются местной прессой? Похвально! Что касается перстня, то… Вообще-то у нас расплачиваются деньгами, но… Вы – гости заведения, и поэтому я решил пойти вам навстречу. Делайте заказ. Я к вашим услугам.
– Вот и славно. Принесите нам для начала по бокалу хорошего вина, потом все остальное. – Лидин обратился к хозяину заведения запросто, словно они уже стали хорошими знакомыми.
Когда на столе появились вино, сыр и хлеб, Валерий Иванович поднял бокал.
– Валентин! Мы – первые из современников, кто в этой параллельной реальности дегустирует местное вино! Надеюсь, что оно окажется лучше уксуса!
– А что? – Сделав несколько глотков, удовлетворенно заметил Вишневский. – Здесь, в общем-то, неплохо, и вино хорошее. Надеюсь, что сыр и хлеб тоже съедобные, – и, наклонившись к Лидину, добавил: – Самое страшное – это ожидание неизвестности. Но первый шаг мы уже сделали. И это главное!
– Не забывай, что остается сделать еще один важный шаг, – заметил Валерий Иванович. – Чтобы не погибнуть и благополучно вернуться, нужно собрать дополнительную информацию – узнать, какие здесь законы. – Лидин отставил бокал в сторону. – Хорошо, что у нас есть газета. Кое-что становится ясным. Уровень здешней жизни сопоставим с началом нашего двадцатого века. В США в 1903 году был создан почти такой же летательный аппарат. Но самое удивительное заключается в другом: их прошлое воспринимается у нас как будущее. Мы стремимся к техническому прогрессу, а им регресс подавай!
– Да, сюжет покруче, чем в каком-нибудь фантастическом романе, – согласился Вишневский.
– Как ни странно, но и в их поведении должна быть логика, – задумчиво произнес Лидин. – Мы должны узнать здешнюю историю: с чего все тут началось. Тогда мы будем в курсе того, что нас ожидает в ближайшем будущем.
– Думаю, нам в этом поможет вон тот посетитель. Он уже давно за нами наблюдает, но, видимо, не знает, как к нам подступиться, – заметил Вишневский.
– Вначале выясним, что он собой представляет и стоит ли овчинка выделки.
Лидин подозвал хозяина заведения, который пару минут назад принес им салат, артишоки, картофель и телятину, и, указывая ему на Вишневского, произнес:
– Любезный! Мой товарищ – литератор. Его интересуют всякие незаурядные личности, о которых можно упомянуть в путевых заметках. Что, например, вы можете сказать о посетителе в очках, который наверняка является вашим постоянным клиентом?
– Вы правы. Этого человека я знаю давно, и он действительно постоянный посетитель моего заведения, – охотно отозвался хозяин. – Это Иван Готье. Раньше он подавал большие надежды. Был старшим инженером на Восточной железной дороге. К сожалению, жена его рано умерла. Бедняга страшно переживал и лишился рассудка. Он стал доказывать, что нет ничего плохого в сохранении железнодорожного транспорта. Его, конечно, с работы уволили, лишили государственного вознаграждения. Готье – человек простодушный, и если бы он ни с кем не делился своими бредовыми фантазиями, то спокойно дожил бы до пенсии. Сейчас Иван осознал свои ошибки, и если угостить его бокалом вина, то он охотно поведает вам свою печальную историю.
– Да, это не тот герой, о котором бы мне хотелось написать, – разочаровано произнес Вишневский. – Но… как пример явного неудачника, потерпевшего фиаско в жизни, может быть, и подойдет. Включите в счет бокал вина для бедняги Готье и пригласите его за наш столик, – попросил Валентин Валентинович.
Когда хозяин заведения отошел, Лидин одобрительно улыбнулся:
– Тебе впору бросать писательство и идти служить в театр. Такой дар перевоплощения пропадает!
– Я же писатель. – Валентин Валентинович был польщен похвалой товарища. – А хороший писатель, как и актер, должен вживаться в роль создаваемых им героев.


ТАЙНА ПРАДЕДА ГОТЬЕ

Иван Готье оказался весьма разговорчивым собеседником. Он с жадностью выпил принесенное ему вино и с удовольствием стал отвечать на вопросы гостей. Его персона давно ни у кого не вызывала такого интереса, как у этих иностранцев. Поэтому бывшему работнику железнодорожного транспорта было очень приятно, что гости так подробно интересовались его жизнью. Им было важно знать не только где и когда он работал, но и отчего умерла его супруга. Дотошные собеседники даже поинтересовались у Готье, живет он сейчас один или с родными. Валентин Валентинович в основном спрашивал о местных достопримечательностях, интересовался новинками литературы. Иваныч же оказался не только знатоком железнодорожного дела, но и вообще хорошо разбирался в технике. Его обширные знания удивляли бывшего инженера. Готье так расчувствовался, что даже не обратил внимания на явную странность: первым делом собеседники уточнили у него название страны и города, в котором находились. Бывший инженер с гордостью напомнил гостям, что они имеют честь ужинать в кафе его любимого города Москвиж, расположенного в республике Западная Скифия.
За разговором незаметно пролетело два часа. Принесенная еда уже была съедена, а вино выпито. Рабочий день в городе закончился, и в кафе стали заходить посетители. Готье пригласил новых знакомых к себе домой, чтобы продолжить интересную беседу. Узнав, что бывший инженер живет в нескольких минутах ходьбы от кафе, те с радостью согласились.
Поблагодарив хозяина за гостеприимство и пообещав непременно зайти к нему в ближайшее время, Вишневский с Лидиным покинули заведение. Они поняли, что гражданин Готье будет для них весьма ценным информатором, а главное – они могли у него переночевать, в связи с чем одной серьезной проблемой станет меньше.
Когда троица вышла из кафе, уже стемнело. Газовые фонари оказались лишь на центральных улицах, а в узких переулках была темнота хоть глаз коли. Лидин достал фонарик и стал освещать путь своему провожатому. Тот, изменившись в лице, остановился. Он попросил у Лидина фонарик, поводил им из стороны в сторону и тут же отдал назад.
– Граждане, пожалуйста, не создавайте проблем ни мне, ни себе, – умоляюще попросил Готье. – Не знаю, как у вас, но здесь я настоятельно не советую использовать этот осветительный прибор. Лучше дойдем до моего дома в темноте. Не беспокойтесь, дорогу я хорошо знаю и ходить без фонаря давно привык.
Вишневский с Лидиным недоуменно переглянулись, но выполнили просьбу бывшего инженера. Хорошо, что дом гражданина Готье оказался рядом, и поэтому никаких происшествий по дороге не успело произойти.
Инженер пояснил: чтобы попасть к нему в жилище, нужно воспользоваться черным ходом. Там Готье попросил гостей включить свой осветительный прибор, потому что на узкой лестнице было совершенно темно, а подниматься предстояло на четвертый этаж. Зайдя в квартиру, Готье включил свет, подошел к окнам и плотно задернул шторы. Жил бывший инженер в небольшой однокомнатной квартире весьма скромно. Он пригласил гостей на кухню, затопил чугунную печь и поставил чайник.
– Извините, угостить мне вас особо нечем: лишь кофе и сухари. Когда меня уволили с работы, мои сбережения быстро растаяли. – Готье тяжко вздохнул. – Через полгода я был вынужден отказаться и от горничной, служившей у нас много лет, потом пришлось продать двухкомнатную квартиру, в которой я до этого жил с женой, и купить эту. На какое-то время вырученных средств хватало, но и они сейчас закончились. Хорошо, что удалось продать кое-какие вещи. Но основное мое богатство представляла обширная библиотека. Вы же знаете, я был успешным инженером. У меня было много редких книг по науке и технике. Но время не стоит на месте – прогресс неумолимо движется вперед, и мои книги сейчас уже никому не нужны. Знания быстро устаревают. Кому в голову придет копаться в чертежах машин и приборов, которых теперь уже нет и которые уже никогда не появятся? Сейчас современная техника воодушевляет все наше общество – она громоздкая и тихоходная.
Готье замолчал и испытующе посмотрел на Лидина.
Закипела вода. Хозяин квартиры заварил кофе и пригласил новых знакомых к столу. Пили молча, исподволь поглядывая друг на друга. Наконец бывший инженер нарушил молчание:
– Иваныч, позвольте еще раз осмотреть ваш осветительный прибор.
Лидин протянул ему свой фонарик со словами:
– Могу предположить, что много лет назад в вашей республике подобными фонарями могли пользоваться ваши деды и прадеды. У нас их используют до настоящего времени и называются они светодиодными фонарями. Например, этот осветительный прибор работает от одной полуторавольтовой батареи. Хотя понимаю, что эти термины вам мало о чем говорят. Просто я подумал, что вам, как думающему инженеру, это может быть интересно.
Готье внимательно разглядывал миниатюрный фонарик, то включая, то выключая его. Вдруг глаза его увлажнились.
– Я не знаю, кто вы такие, но то, что мы встретились, для меня очень важно, – произнес он с чувством. – Можно сказать, что таких собеседников, как вы, я ждал в течение последних десяти лет. Сейчас я расскажу вам о том, о чем никому не решался поведать все эти годы. Я уже говорил, что моя супруга умерла от гриппа. Мы прожили вместе долгие годы и всегда очень любили друг друга. Те лекарства, которые в то время у нас имелись, были не в состоянии ее спасти. Мне захотелось узнать, а была ли возможность исцелить мою жену, если бы она жила в древности. В дневнике своего прадеда я обнаружил упоминание, что пару столетий назад ученые могли воскрешать умерших: создавали их точные копии – клоны. Когда я узнал об этом, со мной случился эмоциональный срыв! Мне показалось, что, отказавшись от технических знаний предков, наша цивилизация пошла по неправильному пути. Подобные мысли приходили в голову и моему прадеду. Он был известным историком. В его распоряжении находились многочисленные документы и хроники, скрупулезно изучая которые мой предок пришел к выводу, что техническое засилье имело не только отрицательные стороны. За эти утверждения его стали воспринимать как опасного вольнодумца, и ему пришлось претерпеть много бед и лишений. Чтобы его потомки не подвергались гонениям, прадед в конце жизни публично заявил о собственных заблуждениях. Однако в нашем доме тайно хранился его дневник, где он объяснял свое отречение тактической уловкой. На самом деле прадед остался верен своим убеждениям до самой смерти!
– Если это не тайна, то нам хотелось бы подробней узнать о тех выводах, к которым пришел ваш прадед, – попытался уточнить Лидин.
– На ваш вопрос я отвечу позже. Вначале расскажу о том, что утверждает наша официальная история, иначе вам трудно будет понять всю необычность предположений моего прадеда.
Готье снял очки, вытер вновь навернувшиеся на глаза слезы. Через пару минут инженер справился с эмоциями, надел очки и продолжил.
– В каждом учебнике вы найдете информацию о том, что много веков назад  люди были крайне невежественны: они не имели понятия о разумном человеческом существовании. Судите сами, разве можно назвать наших предков умными, если они жили в огромных городах, похожих на гигантские муравейники? В них проживало по нескольку сотен тысяч, а порой даже и миллионов человек! – Готье поднял вверх указательный палец. – Естественно, при такой скученности людей и наличии огромного числа машин и заводов воздух был ужасно грязный. Энергией солнца, ветра, внутреннего тепла земли и биотопливом пользовались тогда лишь богатые люди. Малоимущие слои населения довольствовались нефтью и электричеством. Всю работу за людей выполняли многочисленные машины и роботы. Вследствие этого наши предки были физически не развиты. У них был совершенно ослаблен иммунитет: приходилось постоянно принимать специальные лекарства, чтобы обезопасить себя от многочисленных болезней и вирусов. Мужчины и женщины мало чем отличались друг от друга. Повсеместно процветала смена пола. И хотя зачатие происходило искусственным путем, численность населения сокращалась, потому что позволить себе иметь нескольких детей могли лишь зажиточные граждане. Семьи со скромным достатком их вообще не имели. Почти все заработанные средства уходили на поддержание здоровья. Физические тела непрерывно улучшались имплантатами. Многие человеческие органы «выращивались» в лабораториях. Ученые в древности активно разрабатывали машинно-человеческие гибриды. В результате массового применения всевозможных технологий люди выглядели иначе, чем сейчас. Гонка самоулучшений приводила к непредсказуемым побочными эффектам. Но и это еще не все. Почти все продукты питания изготавливались искусственным путем. Чистая вода стоила очень дорого. Те страны, где она имелась,  получали от ее продажи солидные финансовые вливания в экономику. Воздух был загрязнен отходами многочисленных производств, поэтому в аптеках и больницах продавались специальные кислородные баллончики для поддержания  работы легких. – Готье подлил гостям уже остывший кофе. – Однако мой прадед сомневался в объективности этой информации. Существовала версия, что в древности ученые могли продлевать жизнь, но документы на эту тему были засекречены. В открытом доступе можно было найти лишь упоминание о воссоздании различных органов. Через какое-то время  моему прадеду все-таки удалось выяснить, с чем это было связано. Оказалось, что даже в те далекие времена не все было подвластно техническому засилью! Клонируя людей, ученые так и не смогли добиться абсолютной идентичности личности. В отличие от тела, никак не получалось воссоздать прежнее сознание индивидуума. Знания пытались восстанавливать, загружая необходимую информацию в человеческий мозг, однако некоторая ее часть почему-то исчезала. У клона возникали провалы в памяти. Иногда он хорошо помнил то, что происходило с ним много лет назад, а то, что было совсем недавно, не помнил. Значит, «воскресить» мою жену абсолютно такой, какой она была прежде, не удалось бы даже в те дикие времена!
Готье помолчал и через минуту грустно добавил:
– Не хочу кривить душой и буду с вами предельно откровенен. Существовал способ, запечатлевающий происходящие события. Можно было сохранять объемный облик умерших людей, которые, словно живые, говорили, ходили, смеялись. Иллюзия их присутствия была абсолютной – несравненно выше, чем современный синематограф. – Голос инженера дрогнул. – Если бы я смог так же сохранить облик своей супруги, я страдал бы еще сильнее. Поймите, глядеть на нее, слышать ее голос, вспоминать совместную жизнь и одновременно осознавать, что это всего лишь искусная иллюзия, было бы выше моих сил.   
Инженер задумался. Чтобы разрядить обстановку, Лидин спросил:
– Вы сказали, что у вас в доме был дневник прадеда. А где он сейчас? Можно нам его посмотреть? Поверьте, для нас это очень важно!
 – Да-да, я понимаю, – откликнулся Готье. – После смерти жены я неоднократно его перечитывал – искал ответ на вопрос, который меня мучил. Мне было очень важно знать, могли ли в то время спасти мою жену. Обнаружив отрицательный результат, я проявил человеческую слабость и уничтожил дневник. Зачем хранить опасную информацию, тем более что она меня сильно разочаровала? Но если вам действительно это очень важно, я могу кое-что восстановить по памяти.
– Печально, – с явным сожалением произнес Лидин.
– Иваныч, пожалуйста, не расстраивайтесь! Несколько выписок из дневника у меня все-таки сохранилось, и через какое-то время я смогу их вам показать. Сейчас они находятся вне этого здания, – обнадежил Готье.
Валерий Иванович повеселел.
– Хорошо, что хоть что-то можно восстановить! Может быть, вы знаете, где находятся образцы древней техники, например средства связи, аппараты, сохраняющие изображение, и тому подобное?
– Дело в том, что со временем предметы старины испаряются. Сначала перестают функционировать, потом тускнеют, теряют вес, рассыпаются – и… исчезают. Благодаря этому наша цивилизация продвигается вперед, иначе пережитки прошлого нас бы серьезно тормозили. 
Лидин слегка поморщился. Заметив это, инженер воскликнул:
– Представляете, если бы вся эта ужасная техника сохранилась до настоящего времени? Мы бы так и остались дикарями! Ведь главная беда наших предков заключалась в том, что они, обладая оружием огромной разрушительной силы, оставались крайне бездуховными: уничтожали себе подобных, наносили флоре и фауне огромный вред. В результате деятельности наших предков на планете образовались многочисленные безлюдные территории, зараженные какой-то радиацией. Многие виды животных и птиц регулярно вымирали. Время шло, и люди стали сознавать насущную необходимость отказа от технического засилья, которое грозило окончательно уничтожить все живое. Рост духовности приблизил эпоху Возрождения. Предки стали стремиться к природе, пытались модернизировать технику, ограничивая ее возможности.
В это время механическая кукушка в настенных часах-ходиках несколько раз прокуковала. Готье вздрогнул.
– Друзья, я вынужден прервать нашу увлекательную беседу, – произнес он извиняющимся тоном, взглянув на часы. – С этого часа все электрическое освещение в домах должно быть отключено. Я сейчас зажгу свечи.
Лидин с Вишневским удивленно переглянулись.
– Наши власти считают, что так люди быстрее перейдут к очередному достижению цивилизации. Свечи и факелы – плоды природы, а электричество – тяжелое наследие прошлого.
Готье поставил на стол подсвечник и зажег свечи. Выключив электричество, он присел к столу.   
– Так на чем мы остановились?
– С техническими достижениями все ясно, – иронически заметил Вишневский. – А в чем заключается идея вашего духовного возрождения?
– Сто восемьдесят лет назад наш соотечественник, известный философ-гуманист Лев Легран, написал трактат «Моя вера в Страну незаходящего солнца», где сформулировал основные положения развития общества. По мнению Леграна, человечеству нужно слиться с природой. Тогда станет возможным общение с землей, с растениями и животными. Люди должны упроститься, чтобы воспринимать мир подобно детям. Недаром детство – это самая счастливая пора в жизни. Дети многому верят и думают, что окружающий мир ничем не отличается от сказки.
– А что конкретно подразумевал под духовным усовершенствованием ваш идейный лидер? – попытался уточнить Вишневский.
Теоретические постулаты Леграна были мало приспособлены к реальной жизни и оттого казались писателю наивными.
Глаза Готье загорелись.
– Все очень просто. Нужно отказаться от знаний, которые отделяют нас от других людей. Необходимо искать то, что всех соединяет. Когда мы достигнем единства, то каждый гражданин станет совершенным. Исчезнет зависть, люди перестанут грабить и воевать – жизнь изменится к лучшему. Граждане разовьют те способности, которые в них были изначально заложены природой. Проявятся ясновидение, ясноосязание, телепатия, телекинез.  Естественной реакцией организма на повреждения будет регенерация. Продолжительность жизни заметно увеличится, благодаря замедленному процессу старения. Все смогут летать, научатся становиться невидимыми. Граждане будут беречь природу, напрямую общаться с животными. Чистый воздух, вода, натуральные продукты придадут людям силы, помогут жить долго, без стрессов и гнева, так как делить будет нечего – даров природы хватит на всех, к тому же каждый человек сможет получать дополнительную энергию от солнца, земли и воды. Homo sapiens должен достичь абсолютной естественности, для того чтобы стать всемогущим без приспособлений и механизмов.
– Это звучит достаточно убедительно! Человек будущего, развив сверхспособности, кардинально изменит реальность в нужном ему направлении! – воодушевился Лидин.
Вишневский скептически заметил:
– Однако сразу же напрашивается вопрос: а где та сила, которая заставит человека переродиться духовно? Насколько я понимаю, одного желания здесь явно недостаточно. Каким образом в людях будет увеличиваться степень любви и милосердия к ближнему, не говоря уже о врагах?
Из беседы с Готье друзья узнали, что в той реальности, где они оказались, понятия о Боге и загробной жизни не существовало. Высшей добродетелью и основным предназначением в жизни считалась служба на благо государства. Люди ориентировались на учения известных философов, моралистов и публицистов, разработавших положения о том, как отдельным гражданам взаимодействовать между собой и государством.
– Одного ограничения науки и техники для улучшения каждой личности недостаточно! – убежденно воскликнул Вишневский. – Лишь неисправимые романтики вроде Леграна доверяют свою судьбу туманному будущему, пусть даже и расцвеченному красивыми сполохами мечтаний. Хочу напомнить, что хозяин кафе, где мы недавно обедали, не стал кормить нас бесплатно. Да и вы сами, Готье, ощущаете серьезные проблемы из-за нехватки средств. Что, в вашей республике нет средств, чтобы помогать больным и бедным гражданам?
– Наше общество находится сейчас в состоянии формирования духовности, время которой еще не наступило, – попытался парировать слова Вишневского бывший инженер. – Надеюсь, что через пару веков все будет по-другому.
– Да, пока вы будете продвигаться к своему лучезарному будущему, войны и революции продолжатся. Как и сейчас, убийства и грабежи будут омрачать вашу жизнь, потому что частная собственность никуда не денется. Одни будут жить в роскоши, а другие – едва сводить концы с концами. Хотя при этом вы достигнете больших результатов: у вас не будет аэропланов, поездов, автомобилей, трамваев, телеграфа, – продолжал отстаивать свою позицию Вишневский.
Слушая Готье, Валентин Валентинович вспомнил Льва Николаевича Толстого. Великий русский писатель ненавидел прогресс и не любил ученых. Он утверждал: «Люди, считающиеся среди нас самыми образованными, – в сущности люди самые невежественные, знающие множество того, что никому не нужно знать, и не знающие того, что прежде всего нужно знать всякому человеку». Толстой думал, что каждый человек может стать другим, узнав об истинной цели своего существования. Поэтому он разработал философскую систему непротивления злу насилием. Однако люди так и не вняли его призывам: активно продолжали убивать и грабить друг друга. После смерти писателя-философа разразились еще более страшные революции и войны.
– Давайте не будем спорить. Лучше расскажите нам о выводах вашего прадеда, – попробовал их примирить Лидин.
– Да, конечно. Я же обещал вам об этом рассказать, – охотно согласился Готье, чувствуя, что доводы Вишневского небеспочвенны. – Мой предок был очень добросовестным ученым, обладающим большой внутренней свободой. Он терпеть не мог, когда кто-то безосновательно покушался на его убеждения. Когда прадед тщательно проанализировал исторические данные, то пришел к неожиданным выводам. Будучи человеком своего времени, он искренне верил в то, что человечество, обремененное научными знаниями, деградировало как вид и не имело будущего. Однако полностью исключить наличие техники из жизни он считал неправильным. – Произнеся последнюю фразу с вызовом, Готье внимательно посмотрел на своих гостей. Заметив, что его заявление их не насторожило, бывший инженер с жаром продолжил: – Во-первых, нашим бездуховным предкам, губившим себя и природу, тем не менее удавалось минимизировать тяжелые последствия экологических катастроф: ураганов, лесных пожаров и наводнений. Во-вторых, в древности умели спасать новорожденных детей, имевших серьезные врожденные и наследственные заболевания. К тому же наши предки создавали необходимые условия для полноценной жизни инвалидов: глухие могли слышать, слепые – видеть, немые – разговаривать, хромые – ходить. Нынешние ученые считают, что такое поведение является явным проявлением отсталости людей того времени. Современная наука считает, что все должно развиваться естественным путем, поэтому спасение плохо приспособленных к жизни индивидуумов ведет к ослаблению человеческого рода, с чем мой прадед и я не совсем согласны. У нас в семье было одиннадцать детей, пятеро из них умерли в детском возрасте.
Увидев, что кофе закончился, Готье сделал несколько жадных глотков обычной воды из стоявшего на столе медного кувшина и продолжил свой рассказ.
– В-третьих, если кто-то совершал серьезное преступление, его быстро находили и доказывали причастность к содеянному, используя специальные технические средства. Причем даже весьма неблаговидные поступки становились известными не только в тех местах, где их совершали, но даже в других городах и странах. Раньше для этого использовали мгновенную связь оповещения, которая действовала по всему миру. – Готье смущенно улыбнулся. – Сейчас, к сожалению, поймать преступника удается очень редко. Моего соседа, например, недавно ограбили. Я даже знаю кто, так как случайно увидел происходящее из окна, но доказать этого не могу. – Бывший инженер кашлянул. – Извините, что вновь отвлекся. К плюсам технического засилья прадед также относил всемирную информационную сеть и многочисленные средства массовой информации. Он считал, что сокращение информационного поля влечет за собой усиление органов власти, которые используют незнание граждан в своих корыстных или преступных целях. Прадед полагал, что одного этого уже достаточно, чтобы изменить взгляд на историю развития нашего общества. Исходя из вышесказанного, он предположил, что некоторые достижения науки и техники могут помочь гражданам, но должны находиться под жестким контролем общественности. Однажды в присутствии сослуживцев прадед заявил, что, постигая новое, нужно сохранять все лучшее из того, что когда-то использовали предки.
– И как общественность прореагировала на его утверждение? – поинтересовался Лидин.
– Началась травля в газетах. Коллеги-ученые объявили его реакционером и ретроградом и попросили покинуть кафедру, где он читал лекции.
– Это как раз подтверждает мои слова о том, что по мере развития вашего общества оно будет все больше и больше разделяться, – вступил в разговор Вишневский. – Представители высшего света и банкиры будут оттеснять народ от тех природных богатств, о которых говорил ваш Легран. Распространятся телесные наказания, казни будут публичными, а поступки и преступления, совершенные властями, будут скрываться от общественности, так как мгновенной связи информационного оповещения существовать уже не будет. С каждым годом будет уменьшаться число газет, со временем не станет радио и электрического телеграфа. На смену газовым фонарям придут масляные, а потом и они исчезнут – города погрузятся во тьму. Время доставки писем заметно увеличится. Оспа, чума и тиф будут опустошать земли, унося миллионы жизней.
– Вы так уверенно говорите, словно знаете все наперед, – возмутился Готье, – а сами тем временем интересуетесь развитием нашей цивилизации. Где же логика? Или вы что-то недоговариваете?
– Я ведь писатель-фантаст, привык конструировать картины будущего. К тому же мы живем в труднодоступной местности, куда ваша цивилизация еще не проникла.
Вишневский продолжал вдохновенно импровизировать, чтобы как-то замаскировать свой серьезный «прокол», который он так неосторожно допустил.
– Вы упоминали, что в древности на земле были мертвые территории – земли, зараженные радиацией. Несколько столетий назад наш народ, спасаясь от врагов, проник на одну из этих территорий. Несколько сот человек смогли там укрыться и каким-то образом выжить. С тех пор мы жили обособленно от всего остального мира и не могли отслеживать развитие вашей цивилизации. Поэтому наше мировоззрение отличается от того, которое у вас общепринято.
– Судя по вашему фонарю и одежде, вы являетесь потомками тех диких племен, жизнь которых зависела исключительно от науки и техники? – искренне удивился Готье.
Лидин укоризненно посмотрел на Вишневского и, пытаясь выровнять ситуацию, стал фантазировать.
– Уважаемый гражданин Готье! Мы перед вами в долгу. Вы рассказали нам то, что скрывали от других. Теперь мы откроем свою тайну. – Лидин сделал таинственное лицо и понизил голос. – Постарайтесь с доверием отнестись ко всему, что вы сейчас услышите, хотя мы понимаем, что сделать это не так легко. Там, откуда мы приехали, каким-то необъяснимым образом изменилось время. Оно ускорилось. Это могло случиться или из-за ядерных взрывов, грандиозных по своей разрушительной силе, или от генерирования землетрясения в этом регионе в результате использования оружия, которое наши предки применяли во время войны. Как бы там ни было, но мы знаем, что произойдет у вас в течение ближайших трех столетий. Дело в том, что на нашей территории три года равняются одному вашему году. Получается, что мы опередили вас в развитии, и то, о чем говорил мой друг-писатель, уже случилось.
– А как же фонарь? – спросил Готье.
– Ваш прадед считал возможным не отказываться от всех древних технологий. Такое же мнение было и у наших людей, поэтому кое-какие технологии мы сохранили, ведь на нашей территории поменялось не только время, но и сознание людей.
Лидин быстро вошел в роль и с удовольствием продолжил игру. Ему явно понравилось просвещать инженера, вызывавшего у него симпатию.
– Все это очень интересно, но сложно для понимания. Мне нужно время, чтобы полностью осмыслить услышанное, – откровенно признался Готье. – А пока позвольте узнать цель посещения нашей республики. Надеюсь, что вы здесь не будете демонстрировать свои старинные технологии, которые у нас запрещены? Иначе к вам применят репрессивные меры. В нашей конституции четко сказано, что обязанность каждого гражданина – решительно искоренять ошибки технического прошлого и прилагать все силы и умения для достижения светлого будущего. Все несогласные с законами республики подвергаются уголовному наказанию.
– Дорогой Готье, спешу вас успокоить! Наша задача – сбор информации, которая будет использована исключительно для научного анализа. Нас интересует процесс развития общества на территориях с замедленным временем. Причем мы должны собирать данные инкогнито, чтобы о нашей миссии никто не знал. Надеюсь, что вы нам в этом поможете.
Готье задумался.
– Знаете, все, что вы сейчас мне рассказали, похоже на фантастическую историю, но наличие фонаря склоняет меня к мысли, что вы действительно являетесь пришельцами из какой-то таинственной земли. А каким образом вы смогли добраться до нашего города? Ваша одежда и незнание явных вещей должны были привлечь внимание. Разве ваши документы и паспорта не проверяли пограничники и полицейские?
– Готье, давайте отложим дальнейшие разговоры до завтра, – оставил вопрос без ответа Лидин. – Честно говоря, сейчас нам нужно отдохнуть. Ведь путь в вашу республику был тяжелым и опасным. Если не возражаете, мы ответим на ваши вопросы утром.
Валерий Иванович понимал: чтобы успешно выйти из сложившейся ситуации, необходимо продумать дальнейший ход действий, а заодно и выспаться.
– Хорошо, – согласился бывший инженер. – Мне тоже необходимо привести мысли в порядок. Ваше признание явилось для меня полной неожиданностью. Кто бы мог предположить, что у нас существуют неизвестные народы, обошедшие нас в развитии? Да, вы правы. Отложим все разговоры до следующего раза. Сейчас главное – разместить вас на ночлег. К сожалению, условия для полноценного отдыха у меня не совсем подходящие. Я лягу на раздвижном кресле-шезлонге, а вам придется спать на этом диване. Другой мебели у меня нет, – и Готье указал на стоявший у стены узкий диван с высокой спинкой.
«На нем придется спать сидя, как в автобусе», – недовольно подумал Вишневский, но вслух произнес:
– Не беспокойтесь, мы и так благодарны вам за помощь.
Готье застелил диван и кресло и, пожелав всем спокойной ночи, выключил свет.
Как и предположил Вишневский, диван оказался настолько узким, что уснуть на нем вдвоем оказалось невозможно. Пришлось спать сидя. Засыпая, каждый из них думал о том, что еще несколько часов назад они находились в привычной для себя обстановке, в мире, который был знаком им с самого рождения. Теперь же они оказались в реальности, которая хоть и напоминала земную жизнь, но таила в себе неизвестности и опасности. Это необычное путешествие сулило друзьям много интересного, но одновременно и сильно тревожило. Перед мысленным взором Вишневского мелькали картины прошлого. Лидину тоже вспомнились самые яркие и интересные моменты детства, юности, взрослой жизни, и каждый из друзей в той или иной мере пожалел, что отказался от своего привычного существования, цена которого в полной мере осозналась только сейчас. Однако утомленные событиями, которые им пришлось пережить, друзья уснули уже через десять минут. Правда, хорошо отдохнуть у них не получилось. Спать сидя было крайне неудобно, да и сны оказались тревожными. Вишневский и Лидин время от времени просыпались, до конца не осознавая, где находятся, и вновь проваливались в очередные сновидения.
Через несколько часов, когда в окнах забрезжили первые лучи солнца, путешественники в чужие реальности почти одновременно проснулись. Чтобы не разбудить Готье, они стали тихо переговариваться. Нужно было ему объяснить, как они незаметно смогли оказаться в столице республики. Причем рассказанная ими легенда должна выглядеть убедительно и в то же время скрыть реальную суть их появления. Задача казалась сложной, но все разрешилось как нельзя лучшим образом. Они услышали взволнованный голос Готье.
– Граждане, где вы? Я слышу ваши голоса, но почему-то вас не вижу?
Вишневский с Лидиным, обсуждая свои дальнейшие действия, совсем упустили из виду важную деталь: чтобы стать заметными в этой реальности, необходимо было мысленно блокировать свои образы – только тогда они становились видимыми. Проснувшись, они забыли сделать подобную блокировку.
Лидин понял, что произошло, и как можно спокойней обратился к хозяину квартиры:
– Вот, Готье, вы нас тоже не видите. Поэтому нас и не могли обнаружить ваши полицейские и пограничники. А достигается такой прием очень просто.
После этих слов Валерий Иванович шепнул Вишневскому:
– Валентин, блокируй свое восприятие, а я ему тем временем все популярно объясню.
– Мы же вам говорили, – Лидин вновь обратился к Готье, – что время в той местности, где мы живем, ускорилось, и разница с вашим летоисчислением составляет триста лет. За это время мы заметно усовершенствовались. У наших людей стали проявляться удивительные способности, изначально заложенные в человеческом роде. Одна из них позволяет становиться невидимым, когда этого требует ситуация: например, чтобы спастись от врагов или незаметно подойти к человеку или животному.
Закончив свое объяснение, Лидин произвел необходимую блокировку вместе с Вишневским, и в то же мгновение Готье их увидел. Бывший инженер испуганно смотрел на гостей, которые проявились буквально из воздуха.
– Такая способность может не только спасти, но и сильно напугать, – недовольно пробурчал Готье. – Надеюсь, вы понимаете мое состояние. Ваши голоса я слышал, а самих вас не видел. Я даже не знал, что и подумать. Потом я вспомнил ваш фонарь и решил, что вы демонстрируете какой-нибудь оптический фокус.
– Извините, что напугали, – искренне сказал Лидин. – Мы настолько привыкли к таким перевоплощениям и не подумали, что для вас это окажется неожиданностью. Я с удовольствием бы рассказал вам, как это делается, но… Дорогой Готье, представьте, что об этом секрете, кроме вас, узнают бандиты, вражеские разведчики и другие темные личности. Тогда в вашей стране начнутся грабежи, убийства, вспыхнут мятежи и войны. Чтобы этого не случилось, мы с товарищем пока воздержимся от рассказа о том, как это делается.
– Тем более что в нашей истории уже так и произошло, – поддержал Лидина Вишневский. – И только по прошествии времени люди усовершенствовались и не стали применять эту способность для злых целей.
– Да, вы правы, – поспешно согласился Готье. – Пока в нашем государстве существуют суды, армия и полиция, защищающие власть и частную собственность, иметь такую способность крайне опасно. При желании вас можно обвинить в чем угодно. Могут приписать и свержение конституционного парламента, и кражу секретных документов, и хищение золота в центральном банке.
– Мне очень приятно, что вы, дорогой Готье, трезво мыслите. Сразу видно, что имеете научный склад ума, – одобрительно сказал Лидин. – Поверьте, если ваши горожане услышат даже половину из того, что мы знаем, и поймут, откуда мы появились, это будет для нас равносильно смертному приговору. И хотя у вас тут республика и все вы называете себя гражданами, это не помешает властям уничтожить или навечно посадить нас в темницу.
– Да, мы можем нейтрализовать ваших постовых, но и у нас есть слабые места, – поддержал товарища Вишневский.
– Я, конечно, не знаю, что вы имеете в виду, но раз вы говорите, значит, так оно и есть. Мне бы очень не хотелось, чтобы наше знакомство завершилось таким печальным образом, – заволновался Готье.
– Поэтому, чтобы все закончилось благополучно, мы в ближайшее время вас покинем. Вернемся к себе домой и, имея полученные от вас данные, более основательно подготовимся к новому визиту, – предупредил Вишневский.
– Надеюсь, вы одолжите нам пару газет, несколько книг, какое-нибудь техническое приспособление небольшого размера, – обратился к инженеру Лидин. – Мы, в свою очередь, привезем вам такие вещи, против которых наш фонарик покажется вам простой детской игрушкой.
– Я все приготовлю, но вначале давайте позавтракаем. Думаю, что вам еще понадобятся силы в дороге. Пару дней назад я отнес в кафе золотые серьги, которые когда-то купил жене. Это была последняя вещь в память о моей супруге. За них хозяин кафе обещал кормить меня неделю. Он скупает дорогие вещи, если они достаются ему по дешевке. Я возьму у него хлеба, несколько яиц, масло и бутылку вина. Скажу, что ко мне приехал старый университетский товарищ. Вы пока умывайтесь, приводите себя в порядок, а я скоро приду, – как-то уж чересчур любезно сказал Готье и торопливо вышел из комнаты.
Лидин с Вишневским переглянулись.
– Как думаешь, куда он пошел? Может, решил нас сдать в полицию? – поинтересовался писатель. 
– А как бы ты поступил, если бы в твоей квартире оказались гости из параллельной реальности? – вопросом на вопрос ответил Лидин.
– Скорее всего, я бы попытался от них отделаться. Я бы тоже испугался, увидев, как кто-то появляется из воздуха, – честно признался Вишневский.
– Так-то оно так… – задумался Лидин.
– Давай рассуждать логически, – начал развивать свою теорию Вишневский. – Вчера мы все были навеселе. Наверное, поэтому Готье отнесся к нашим откровениям как к вымыслу, посчитав пьяной шуткой. А когда утром увидел наше появление из ниоткуда, испугался по-настоящему. Принял за шпионов – и, считая себя истинным патриотом, сейчас бежит в парламент, желая спасти республику.
– Теоретически ты прав, но… У него же дед-вольнодумец, претерпевший гонения от властей, да и он сам… Мне показалось, что Готье в своем мире так же одинок, как и я в своем. Мы бы наверняка сработались. Но ты прав: нужно подстраховаться. Давай разблокируем сознание, чтобы нас не обнаружили. Выйдем во двор и посмотрим, чем дело кончится. 
Сделавшись невидимыми для местных жителей, друзья поспешили вниз. Во дворе они спрятались за кустами и стали ждать. Все было спокойно: дворник подметал двор, жильцы верхних этажей спускались вниз, торопясь на работу.
Прошло около часа, и друзья увидели Готье. Он шел неуверенной походкой, держа в руке корзинку с провизией. Друзья переглянулись: видимо, их подозрения оказались беспочвенными.
Когда инженер проходил мимо кустов, Лидин тихонько его окликнул:
– Гражданин Готье! Не торопитесь. Мы здесь.
Инженер вздрогнул и испуганно стал озираться по сторонам.
Лидин и Вишневский заблокировали сознание и вновь стали видимыми.
– Дорогой друг, мы подумали, что что-то случилось, и решили спуститься во двор.
– Да-да, извините, я… – Готье замялся. – Я обещал сразу вернуться, но… Никак не могу осознать что вы – представители другой цивилизации. Мне к этому нужно привыкнуть. Вот я и пригубил для храбрости. Думаю, окажись вы на моем месте, стали бы вести себя так же.
– Готье, не оправдывайтесь. Вы смелый и честный человек, настоящий ученый, – проникновенно произнес Лидин. – Когда вы задержались, мы подумали, что вы пошли заявить о нас в полицейский участок.
– Честно говоря, большинство наших граждан так бы и поступило. Но я не могу предать память своего славного прадеда. – Готье перешел на шепот. – В его дневниках имелась таинственная запись о том, что однажды он встретился с необычными людьми, которые выглядели как мы, но думали по-другому. Они сказали, что в будущем нашу республику ожидает много тяжелых испытаний. Будут кровавые войны, революции, бунты. Мы считали, что эта запись появилась вследствие разочарования прадеда в политике нашей республики – видимо, таким образом он решил подтвердить свои фантазии. Но дело в том, что слова тех странных людей были похожи на то, что говорил вчера гражданин писатель. Я подумал, что если на нашей земле существуют места, где время идет по-другому, то те люди, о которых упоминал прадед, возможно, были оттуда, откуда и вы.
– Это очень важно! – воскликнул Лидин. – Что же вы нам сразу ничего не сказали?!
– Об этой записи я вспомнил лишь сегодня утром, когда вы так неожиданно появились из ниоткуда. В записях прадеда написано, что те люди, так же, как и вы, появлялись и исчезали неожиданно.
– Да, действительно есть что-то общее. Но вы, Готье, на нас не обижайтесь, если мы тоже исчезнем. В вашей реальности мы долго находиться не можем, – вступил в разговор Вишневский. – В любом случае наша встреча дала всем нам много ценной информации. Когда мы ее у себя тщательно проанализируем, то, надеюсь, вновь отправимся к вам в гости. Только к следующему путешествию мы подготовимся намного лучше.
– Мы привезем с собой образцы техники, приборы. Вам, как инженеру, будет это очень интересно, – поддержал Вишневского Лидин.
Готье встрепенулся:
– Друзья! Те люди, о которых мой прадед написал в дневнике, тоже обещали к нему приехать и привезти удивительные вещи. Я, правда, не знаю, встречались ли они еще раз. Дело в том, что мой прадед завещал вскрыть оставшуюся часть дневника через сто лет после его смерти, а эта дата исполнится лишь через месяц. Может быть, там он все и написал?
– О, вы себе не представляете, как это важно! – воскликнул Лидин. – Эта информация может изменить ход истории! 
– Так что же мы здесь стоим? Пойдемте скорее ко мне. Там за рюмкой хорошего вина мы все это и обсудим. Я тоже хочу о многом вас расспросить! – взволнованно предложил Готье.
– Да, действительно, нам есть о чем поговорить! – поддержал предложение Готье Вишневский.
Вдруг раздался неестественно громкий звук. Валентин Валентинович открыл глаза. Стрелки будильника показывали четыре часа тридцать минут утра. Вишневский какое-то время тупо смотрел на будильник и только потом почувствовал тепло кровати, на которой лежал. За окном начинало светать.
«Подождите, а как же Готье, Лидин? – с тревогой подумал Валентин Валентинович. – Как же они там без меня?» Вишневский старался понять: был это сон или он действительно сумел побывать в параллельной реальности?
Раздался звонок мобильного телефона. Звонил Лидин.
– Жаль, не успели поговорить. Я ведь тоже хотел задать Готье много вопросов, – услышал Вишневский разочарованный голос друга. – Он сказал, что оставшаяся часть дневника существует. Представляешь, какая там может быть информация? Теперь мы просто обязаны навестить Готье! – почти кричал Лидин. 
– Да, очень жаль, что нам не хватило времени, – согласился писатель. И вдруг до него наконец-то дошло, что он только что вернулся оттуда, где мало кто побывал. Его сердце учащенно забилось. – Ивыныч, а ведь мы победили! – восторженно закричал Вишневский, и тут же услышал из-за двери испуганный голос жены.
– Валя, у тебя все в порядке?
– Да! – радостно отозвался Вишневский. – Лучше не бывает!
Вскочив с кровати, писатель распахнул дверь.
– Дорогая, как хорошо, что ты у меня есть! Какое счастье, что мы живем в этом уютном доме! И обо всем этом я скоро напишу! Ты даже не представляешь, какая это будет удивительная книга! – радостно воскликнул Вишневский и нежно поцеловал жену.