Ангельская груша

   Есть у нас в облаках такая маленькая комнатка. В нее можно прийти, когда ты перестаешь понимать и любить их. Ведь это, в некотором смысле, чудо - любить людей несмотря на их неблагодарность и  жестокость. Поэтому многие из ангелов проводят здесь целые годы, готовясь к тому, чтобы выйти в мир. Выходят, а потом снова летят в комнатку – сидеть там и думать.
   Кто-то настраивает себя на то, что смена короткая – не так и сложно продержаться 70-80 лет, а иногда и короче получается. Таких, вымеряющих свою вахту, у нас не очень любят; называют формалистами.  Ведь пока ангел «мотает свой срок»,  у человека проходит серая, скучная жизнь. Ангел больше бережет не своего подопечного от бед и испытаний, а себя, чтобы не разгневаться, пока человек будет учиться справляться с ними. Первые шажочки подолгу не вылезавшего из «уютного» страха и лени подопечного опять кончатся его падением. Лучше не усложнять его жизнь, а то вдруг что! Люби его потом чумазого, навернувшегося  в лужу переживаний, да еще с его непростым характером.
   Есть среди нас и те, кто искренне пытается все сделать правильно. Они вначале действительно искренне любят его. Маленького, капризного, порой жестокого, путающегося в своих желаниях. Видна эта любовь в том, что жизнь молодого человечка, еще ребенка,  наполнена чудесами и возможностями. Его где-то ловят, а где-то дают упасть, ведь скоро он научится ходить сам. Кому-то из ангелов везет и достается прямо таки воздушный подопечный – он не просто ходить, он почти что летать быстро научается. А другим ангелам бы терпения поднабраться, ведь его человек просто медленнее учится, просто ниже «летает»…  Да, не все у нас терпеливые. И чудес им на незадачливого подопечного уже жалко: столько труда положено, а он…
   Вот поэтому недавно разрешили в комнатку небесную и посреди смены отлучаться, ненадолго только. И когда совсем туго, можно слетать туда и подумать, посоветоваться. Сидит порой наш брат в комнатке да плачет, или кулаки сжимает, губы кусает, а кто сядет, глаза закроет и поет что-то. Подопечный во время этой отлучки, может, и кошмар какой во сне увидит, или голубь на него без присмотра покакает. Ну, да не случайно же говорят, что к счастью это: значит, ангел в нашей комнатке терпения и любви набирается.
   А я лучше придумал. Правда, когда узнали про мою выдумку, стали отчитывать меня старшие ангелы, возражали: «Что это ты не ангельским делом занимаешься? А вдруг слухи пойдут?». А я посмотрел тогда в мудрые глаза вечности и подумал: «Что же мы, слухов боимся, или людям помогаем?».
   И то ли за молодость мою, а может, за искренность ангельскую сошло мне это тогда с крыльев. Разрешили мне комнатку переоборудовать. Раздобыл я большой звездный анкер, в самое облако засверлился и повесил на анкерный крюк большую боксерскую грушу. И если гнев меня одолевает, я его в грушу эту кладу. Непринятие, нетерпение, раздражительность туда же складываю. А вдруг появились бы  – упаси, Господи – мстительность и жестокость, всё в нее запихнул бы. И со всей силы бью по груше, изничтожая гнев в себе. Но бывает, что такая тяжелая она становится, того и гляди анкер из небосвода вырвется. И тяжело тогда и больно бить по ней. Да не больнее же, чем носить в себе это. И летят тогда ангельские перья с небес. И верю я, что и человеку моему от этого легче на душе становится. А груша все легче, легче, легче. И вот остается висеть на крюке пустой мешок.
   Замечаю я тогда, что смотрят на это всё мудрые глаза вечности. С грустью ли? Со смирением ли? С пониманием и любовью? И видится мне, что и мы тоже подопечные, что и мы тоже ходить, да летать учимся.