Со вьюном я хожу, садовые страдания

 
   В начальном классе музыкальной школы - во втором, наверно, в первом канон вряд ли потянули бы - пели мы песню "Со вьюном я хожу". В интернете, я смотрю, эта песня длинная, а у нас она была такая:

"Со вьюном я хожу,
С золотым гуляю'.
Я не знаю, куда вьюн положить.
Я не знаю, куда вьюн да положить.

Положу я вьюн,
Положу я вьюн,
Положу я вьюн на правое плечо,
Положу я вьюн на правое плечо.

А со правого,
А со правого,
А со правого на лево перложу*,
А со правого на лево перложу."

Этим сюжет и ограничивался.

   Я эту песню пою вот уже часа три. А почему? Когда неделю назад в правлении нашего СНТ (садовое некоммерческое товарищество) платила я членские взносы, бухгалтер Ольга Викторовна - не взносами едиными, как говорится, жив человек - возьми меня да и спроси: "Ну, Вы как, всё посадили уже?" А я возьми да и ляпни как есть: "Нет ещё. Кое-что из огородных осталось, и цветочки хотела. Вы не знаете, если семена бархатцев и астр в грунт сейчас посеять, - не поздно?" А Ольга Викторовна: "Ой, да я как раз на рассаду их вырастила, буду на днях высаживать и с Вами поделюсь, - подождите, не сейте."   
   И вчера вечером вручила мне аж целую коробку из-под торта - как будто птенчики пушистые, молодо-зелено - из гнезда выглядывают, крылышками-листочками машут: "Привет! Привет!"

-  Это астры, это бархатцы, а это вот я Вам ещё многолетних, забыла как называются, с синими такими кругленькими цветочками.

- А их как, на солнце надо? А то у меня на солнце места уже нету.

- Да можно и под деревьями, у меня под деревьями растут. 

   Ну и сегодня, после ураганного ливня, беру я этот торт, совок... А развезло - не влезешь. Свои галоши и резиновые сапоги я что-то найти не смогла, взяла мужнины, сорок шестого размера, а у меня тридцать восьмой, ну, на два шерстяных носка - сколько было, переставляю ноги, как космонавт...
Начала с бархатцев. Десять штук вдоль баклажанов воткнула, ещё десять - вдоль перцев. Пересчитала - осталось тридцать. А астр и тех, которые многолетние, - ещё больше. Хожу, хожу, голову ломаю: где бы место найти ? А негде! Некуда сажать. Астры думала в ящики из-под рассады и на веранду, а пишут: нельзя, только в грунт. Вот так, сама собой, песня во мне и зазвучала: "Я не знаю куда вьюн положить, я не знаю куда вьюн да положить". Брожу, пою мысленно, смотрю вокруг да около и зверею: дел по горло, перцы слизняк заедает, помидоры не подвязаны, сорняки прут, по пояс уже... Что ж делать-то?
    Когда добрела до компостной кучи, вспомнила, как Татьяна Ивановна, знакомая, про свою родственницу Ксюшу рассказывала:
"Муж у неё грибник заядлый. Нагуляет спозаранку корзин шесть маслят, домой принесёт, выставит в ряд, сияет - рот до ушей: "Вот, дорогая! Будут у нас теперь грибочки жареные, грибочки маринованные, грибочки тушёные в сметане! Я сейчас родню по-быстрому обзвоню на вечер. А ты как? К их приходу успеешь? Почистить, помыть, пожарить?"
А "дорогая" - хохлушечка востроносенькая, шустрая такая, во всём порядок, улыбочка, передник с оборками, попка на отлёте, причёсочка, маникюр, - никогда мужу слова поперёк не скажет, только "Да, дорого'й", "Конечно, дорого'й", "Как скажешь, дорого'й" - не то, что её подруга ломовая лошадь Зинаида, та на всё - "бу-бу-бу, бу-бу-бу", до сварочного аппарата уже своим бабьим умом дошла, - теперь ей что щи, что забор сварить, а на себя вообще забила - нечёсаная, немытая, походка как у медведицы стала, зато благоверный у неё с работы сразу либо на диван, либо в гамак, по сезону, и знай себе оттуда: "Ты ду-у-ура, ты ду-у-ура"...  Ну, а разве нет? Загнётся - он ведь ей и стакан воды из гамака или с дивана не подаст, да и детки, глядя на папу, не подадут, и кому пойдут её труды? Какой-нибудь, какая поумней. И вот понять бы: неулыбой она стала - оттого, что все хомуты на себя понавесила? Или наоборот, все хомуты на ней - из-за того, что улыбаться как следует не потрудилась научиться? А Ксюша улыбается всегда. Даже когда спит. Улыбка у неё как у Моны Лизы - не поймёшь. Муж даже иногда - в ожидании, когда его есть позовут - ходит по комнате и то игриво напевает: "Мон Лизок, Мон Лизок", то декламирует как конферансье: "Джоко-о-нда - Анако-о-нда!" - просто рифма ему такая нравится.

Ну, значит, журчит Ксюша своему:
 -  Конечно успею, дорого'й! И какой ты у меня молодец! Подкрепись вот, - под нос ему при этом миску галушек, шмат сала, горилку, как в подкидного, и телефон, - Обзвони родню, да и баиньки ступай до гостей-то, устал поди, я уж и постелила.
  Сама за грибы. Сидит с улыбкой своей загадочной, чистит: чик-чик-чик ножичком. А ухом - в спальню. И как только оттуда громыхнёт первый  раскат мужниного храпа, она: "Ага!", по-быстрому корзинки хвать и на двор. И давай метать из них в компостную кучу и скорей лопатой прикапывать. Мечет и шипит: "Вот тебе грибочки жареные! Вот тебе грибочки маринованные! Вот тебе тушёные, в сметане!" - отсыпет две трети, ну, а оставшиеся - как надо: дочистит, помоет, поварит, обжарит, потушит. Гости соберутся, муж им с порога тост про шесть корзин, они рты как понараскрывают , так с разинутыми и бегом за стол, и сидят, не закрывая,  ждут. А Мона Лиза явится и подаст им изящно: на всех - одну сковородку в середину стола. Тут уже и у мужа челюсть отвисает. Моргает он, лоб морщит, за ухом чешет... :

- И это всё? Что-то, дорогая, мало как получилось, было ж много вроде?

- А так то ж они, дорого'й, ужарились".

    Нет, цветочную рассаду в компостную кучу - нехорошо, неудобно: по осени приду взносы вносить, а Ольга Викторовна обрадуется навстречу, спросит: "Ну как, цветут?" Помалкивать надо было. Посеяла бы семенами и через день бы забыла. Как вон там: поросла чистая грядка лопушками какими-то - непорядок, думаю, ну и повыдергала всё. А через неделю всплывает в голове: да это ж я там горчицу салатную "Красный гигант" сажала, она и взошла, покраснеть только не успела... Когда семена покупала, мечтала: посею, выращу, нарву, помою, порежу, посушу и буду зимой в суп бросать для пользы и удовольствия. Ну, ничего: и не возиться теперь, с гигантоманией этой, и раз никакой листовой горчицы ни разу в жизни не пробовала, так нечего на седьмом десятке и начинать. Тут и обычную-то горчицу в кои-то веки...
   А про астры я мечтала, как буду смотреть на них, вдыхать терпкую свежесть и вспоминать школьные годы... Батюшка наставляет: "Берите крест по силам! А мечтательность - это не полезно" - ну, жизнь есть жизнь - всего не рассчитаешь, так хоть помечтать. Вот и Ольга Викторовна с цветочками возится, а уж какой крест несёт - бухгалтерию... Как у меня - скотины полно, так и у неё то же самое: взносы никто платить не желает, а воду и свет всем им подавай...

   Так вот брожу туда-сюда с коробкой, вспоминаю то да сё, сама с собой разговариваю и "не знаю куда вьюн положить".
    Соседке Римме бы цветочки отдать, она бы посадила вдоль забора на своей стороне, а я бы потом ходила и через рабицу любовалась, нюхала. Как с ирисами: вон они у неё какие! От моих же развела, а у меня теперь никаких, пустыня - индоутки всю растительность извели под корень. Нет, ну большие-то деревья остались...
   Но Римма после такого ливня сразу домой уехала, небось на неделю. Чего ей тут киснуть? У неё всё давно посажено, прополото, ей теперь - хоть потоп.
      Что ж делать-то? И фонарь разряжается, не видно уже ничего... Ой, да пойду спать. Утро вечера мудренее.
     Вздыхая "Сена нет, укос только через неделю, в саду всё уже ободрано - чем коз кормить?...", погружаюсь в мутный, серый сон. Снилась рыба - свинцового цвета, длинная и тяжеленная, как бревно. Будто брожу я с ней туда-сюда по колено в вязком иле, и то на правое плечо закину, то на левое...

   А с утра пораньше звонок, соседка Галя:

-  Лена, у меня вчера ураганом алычу повалило, будем распиливать. Вашим козочкам не надо?

- Когда приходить?

- Да хоть сейчас.

- Ну, а ничего ещё не сломала при падении-то?

- Как же! Свалилась прямо на клумбу. Всё испорчено. А Лёша так цветы любит... Теперь придётся ехать рассаду покупать, ту-то я сама выращивала.

- Галя! Мне астры дали, а у меня места для них нет, не возьмёте? Я себе штук десять по луку посажу, а ещё там штук пятьдесят будет.

- Конечно! Спасибо огромное, а то я так расстроилась: как же без цветника?

- Я прям сейчас  принесу.
...

- Вот. Это астры, это бархатцы, а это многолетние какие-то, с синими кругленькими цветочками, сказали... А ведь алычу, я помню, вы и так уж который год всё собирались спилить.

   - Ой, да тут так много! Всю клумбу засажу! А то завтра Троица уже... Господи, какое счастье!

   Вот и получается, что мечтать всё-таки иногда не вредно.

   Я мечтаю, чтобы в следующей жизни у меня было почти как в этой, но ещё и ослик, и лошадка-тяжеловоз.

     18-19 июня 2021г. Всё тут, кроме некоторых имён, - быль.
               
P.S.1. Из высаженных мной бархатцев зацвёл один. Остальные в жару засохли. Астры вместе с луком курица порешила (подробности см. в рассказе "Горе луковое"). А про многолетние я забыла сразу после их посадки. Но Ольге Викторовне сегодня я с чистой совестью скажу, что всё цветёт отлично. И это будет истинная правда, потому что у соседки Гали на клумбе - так и есть.
P.S.2. Соседкин муж-инвалид Лёша зимой умер, но любимая клумба в той его последней осени всё-таки цвела!

 
* "Перложу" вместо "переложу" - у нас получалось при пении, а я думала, что так и надо. А Вы сами попробуйте спеть "перЕложу" в мотив, - получится?