Глава вторая. Коршун. Ху есть ху

Уже подхожу к ДК, уже дверь открываю, уже вижу, что моему хорошему настроению сейчас кирдык настанет. А ведь замечательное было настроение! А почему бы не быть тому настроению замечательным, если кроссовки новые не жмут и не трут, очки солнечные на мне те самые, что как у Терминатора. Почему? Конечно, потратился конкретно, зато ноги в тепле и глазам спокойно, а если им спокойно, то и голове тоже. В общем, и жизнь хороша, и жить хорошо, а тут - на тебе: Вера Ивановна нарисовалась. 
Ох, ты ж... Какую мы красоту навели: волосы отбелили "Гидроперитом", и теперь они не белые, не серые, а чёрте какие. И "красота" та аж дыбом стоит, потому что уборщица не летит, а несётся мне навстречу. Эй! Метлу у дворника взять забыла, Баба Яга. Дружище, если в полёте её где застукаешь, опрокинь, плиз, утомила строить из себя великого борца за чистоту.
Так. Полная боевая готовность, Маэстро! Враг на подходе.
Ничо, я уже настроился огребать, уже знаю весь расклад. Там знать-то нечего. Сейчас кисляк на морду натянет, губы подожмёт и на моё «Здрасти» кивнёт, как мумия саркофагу: вынужденно и холодно. Рosition number two -  орать примется: «Накурили! Пепельницы не вытрясли! Не уважаете труд уборщицы!». Проорётся, обратно в гардеробную запрыгнет, и дуэтом с королевой Марго будут мне в спину шипеть. Анаконды, блин. Самые нежные чувства между нами – это полный игнор с их стороны, типа, звать тебя никак, не вижу в упор, и моё вежливое, но всегда безответное «Здрассти».
Ну, чего? Чего? Захотелось с утреца размяться? Вперёд! Готов я. Ну!
- Сергей Анатольевич, здравствуйте!
Нифига се… Хорошо, что я успел очки на лоб поднять, а то б сами подпрыгнули. Даже по имени-отчеству? Однако… А что случилось-то?
- Срочно зайдите к Виталию Николаевичу! Срочно-срочно!
Блин… Не глаза у неё сейчас, а софиты, точечные правда, но светят не хило.
- Он Вас почти час уже ждёт.
Что? Птиц? То есть шеф ждёт час? С утра?! Не... Это точно из ряда вон. С утра поймать Коршуна можно только в полёте. Занят с утра Коршун.
Хм… А чего это королева Марго у  нас сегодня такая радостная? Улыбается мне, как Брежневу Фидель: дружественно-взасос. Или наоборот – Брежнев Фиделю? А без разницы. Чего-то нервно мне. У шефа встреча намечалась по делу, в курсе я. А дела с тараканами не только выгодные бывают. Так... Где Тал? Что с ним вообще?!
Лечу в кабинет, ног не чую, спину не чую. Какая, нафиг, спина? Чёрт… Вера Ивановна за мной увязалась. Не упади уже! Чуть в спину не дышит.
- Окно протру на площадке, вчера руки не дошли.
Ага, свято верю, что тебя энтузиазм посетил. Ведро не урони! Запыхалась ты. Вот как не терпится узнать, а не вломит ли мне шеф прям с порога и, если вломит, то за что. Проходите вперёд, Вера Ивановна, не надо мне на пятки наступать. Чего?
- Заодно полы в коридоре махну: всё пыли меньше.
Ну-ну… Доложилась она, нашла зам. генерального. Иди-иди, протирай окно с полами. Я вон в дверь кабинета уже стучу.
- Можно?
- Валяй!
Хм... Борзо, однако, но понятно почему: водярой прёт, хоть с порога начинай закусывать. Ага, почти не видим, однако лыко ещё вяжет.
- Привет, Серый, у меня до тебя вопрос имеется. Важный. Важнее, чем Юстас-Алексу. Жду сижу. Видишь?
А то! Вижу, конечно: задница в кресле, ноги на столе. Пальто подкладкой зацепил, как не порвал – фиг знает: теперь раз надцать повесить пытался, если вешалка оторвана. И чего ты мне лыбишься, как родному?
- Серёга... Нудеть будешь? Давай, начинай.
И развалился в кресле, словно кино смотреть собрался. Эй? Попкорн принести?
- Тал, ты не офигел часом? На работу в таком виде, да ещё и с утра, это надо было додуматься приползти.
Ох ты ж… А чего весь довольный? Я вообще-то не комплимент тебе отвесил, не за что: помятый, лохматый и … Хм… А вот это... Это не айс: костяшки пальцев на правой кисти стёсаны.
- Серёжка…. Как же я тебя люблю, зануда, как брата люблю.
Ну-ну... Сейчас поутихнет братская любовь, обещаю.
- Поздравляю, Виталий Николаевич: гардеробщице с уборщицей повод Вас трясти на неделю точно обеспечен. Ну-ка, убрал ноги со стола!
Солнце сквозь жалюзи протиснулось. Коньяк в бутылке тёмно-карий, а в бокале - бордовый, как кровь... На костяшках пальцев тоже кровь. Тал... Братишка мой... Что случилось?
- Серёг, да всё нормально. Чего ты? Не кипишуй.
Конечно, нормальнее не бывает, особенно в твоей тараканьей своре. А ну, хорош коньяк лохтать!
- Дай сюда бутылку. Дай, сказал!
Улыбнулся так светло, что коньяк заискрил. Подумал, кивнул чему-то утвердительно, бутылку мне протягивает.
- На, зануда, ты ж не отлепишься.
Да, не отлеплюсь, потому что хватит с тебя, и нефиг меня сквозь стекло бокала разглядывать. 
- Вам, шеф, чтобы догнаться, пары глотков вполне уже достаточно. Дай сюда ключи, Птиц. Все! Открою сам, домой отвезу тоже сам. Ясно?
Опять улыбнулся трезво, опять коньяк заискрил, но в бокале, а бутылку я в сейф закрыл, ибо нефиг.
- Протрезвеешь - выхватишь по полной, учти.
О... Плохо дело: нас на лирику прёт со страшной силой.
- Серёжка… А ты мне брат?
Да уж... И зачем я на него ору? Его вон заклинило: глаза в кучу, и скалится, и нос морщит – все эмоции собрал.
- Я тебя строго спрашиваю - брат?
- Сват, блин.
Чего брови свои самурайские свёл? Вспоминаешь, кто такой сват? Ну вспоминай, а я пока подушку с пледом достану.
Уцепил меня за рукав, головой кивнул довольно, и не поднимается больше голова. Всё, догнались мы на полную. Эй! Эй! Не надо на стол прикладываться!
- Обними меня за шею, Тал. Давай-давай: потихоньку, потихоньку... И на диван - опа!
Ах, ты ж... Спина взвыла так, что башка взвизгнула. Ничо, пройдёт.
Отключается он уже, но глазами вокруг водит - меня ищет. Чего такое?
- Серёжка, я за тебя порву…
- Ага, особенно сейчас. Спи, воин, блин...
Ветер, друже, погоняй холодную свежесть. Дэн... Дэн, отзовись. Где ты? Где?...
Так. Галстук развязали, ворот расстегнули, ботинки сняли. Чего тебе? А... В аут мы ушли. Нет, я не Ирина, шеф, сват я. Спи, Виталька, а я в кафе пойду, маму Чоли пытать буду. Может она знает, почему у тебя всё пальто в побелке? А побелка салатового цвета. Часть стен в фойе такой побелкой побелены.
Слышь, Пётр Алексеич? Хорош на шефа свысока поглядывать. Можно подумать, сам не кирял. Приглядывай вон лучше, чтобы он с дивана не упал. Если чо, я рядом.
Эх, ты ж… Нонсенс! Гардеробщица не спит. Хотя… Шеф в ДК, отсюда и острый приступ бессонницы, а вот почему замерла в верхней боевой стойке – непонятно. Не надо, не надо на меня смотреть, как рядовой на прапора, на генерала вон так смотри. Ему этого достаточно будет, чтобы тебя не уволить. Вот проспится генерал наш, выползет из кабинета и демонстрируй ему свою боевую готовность.
Так. Где там мама Чоли? Хм… Загадочная вся какая-то... В ореховых глазах удивления, как денег в кассе, а денег там прилично, потому что пончики - писк всех сезонов сразу. Молодец, шеф. Просто молодец!
- Серёжа, чего тут было! Чего было!
Ну вот, сейчас мне всю инфу добровольно сольют со всеми подробностями под бутеры и чай. Группенфюрер Мюллер, учитесь.
Да уж… Стулу скоро писец приснится, да и столу тоже: легла грудью и застонал стол, надо болты не забыть подтянуть. Ну? Слушаю внимательно.
- Виталий Николаевич чуть мужика не придушил прямо в фойе. Прямо в фойе!
А чего фойе? Фойе у нас здоровое и почти пустое – нормальное место, меня другое интересует.
- Что за мужик был?
- Хозяин "Ностальжи" - Сашка "скидка сто". Он, когда на рынке стоял, всегда такую скидку давал, и не больше.
Хм... Знаю я этого таракана, какой на женском белье кафе себе сделал. Важный теперь весь, мало кому руку протянет первым, и пофиг ему, если даже когда-то рядом на рынке стояли.
- Они в обнимку зашли, чуть не целовались, а потом Сашка говорит: «Свистни своего шныря, пусть нам музыку организует» - и началось…
Понятно... Виталька, ну ты, блин... Нашёл же повод с дерьмом сцепиться. Нафиг ты ведёшься? По всем понятиям тараканьего бомонда салага-музыкант без гроша за душой не может быть тебе другом, только шнырь, обслуга, пёс. Чего непонятного? Нафиг в драку полез?
- А уж как Виталий Николаевич возмущался, как возмущался, когда Сашку на улицу выкинул!  "Порву, - говорит, - за него! Всех порву!"
Хм... Возмущался он. Тёток чуть не до смерти напугал. Ладно... Неприятный эксцесс, но безопасный, потому что "Скидка сто" теперь сидит трясётся и ждёт, когда  ты, шеф, протрезвеешь. У него теперь одна забота - извиниться, поклониться и, если повезёт, поручкаться с тобой.
Фу... Можно расслабиться и позавтракать, наконец. Чего там у нас - каша? Ага, рисовая каша. Вкусно пахнет, однако.
Ну, ё... Чутка ложку не проглотил и не с аппетита, а от неожиданности: королева Марго залетела и прям от двери - ко мне.
- Сергей Анатольевич!
Даже так? Однако... Чего Вам, королева Марго? Я куртку у шефа в кабинете оставил, если чо.
А королева стоит платочек свой теребонькает: надо бы сдвинуть с уха, она ж почти не слышит, но стесняется. Хм... С чего бы ей меня стесняться? Чёрт... Не стесняется она, а побаивается показать, что не полноценный работник. Вот же ж... Не хватало ещё...
- Не дорос я ещё до Анатольевича. Лет через двадцать будете меня так называть, и то не обязательно. Слушаю Вас, Маргарита Борисовна.
Улыбаюсь ей, и она успокоилась, и тоже улыбается, и платочек сдвинула.
- Виталию Николаевичу пуговицу на пальто оторвали, а я её нашла. Принеси мне его пальто, Серёжа. Я его вычищу и пуговицу пришью.
- Сейчас чай допью и принесу. И вешалку на пальто тоже пришейте, пожалуйста. Хорошо?
Ага, хорошо - кивает, к выходу топает, а у двери оборачивается.
- Молодец наш Виталий Николаевич: разбирается, кто друг, а кто с боку припёка, и друзей в обиду не даёт.
Всё. Поперхнулся я чаем.
*
**
Стемнело. Ветер тополя качает. Высокие тополя, до четвёртого этажа достают. В моей... Хм... В бывшей моей комнате темно, а на кухне свет горит, ужинают, наверное.
Как ты там, папка? И сам не приходишь, и меня не зовёшь...
Из пакета рыбой вяленой пахнет. Солёный запах и горький немного.
Бурчи, Птиц, бурчи. Да, согласен: зануда я и перестраховщик. Сейчас пойдём к тебе, брат. Сейчас...
- Серёг...
- Чего?
- Всё у него нормально: довольный, счастливый даже, спрашивал про тебя. Переживает.
Свет на кухне погас. Наверное пошли сериал смотреть.
Ветер, друже, стукни веткой в окно - привет отцу передай...