Грабёж среди бела дня

Въехала  в своё первое съёмное жилье, оставив в прошлом две столичные  квартиры и дом за городом, где отдыхала летом.

       Квартиры  отдала  банку, у которого брала ссуду под залог недвижимости на развитие своего бизнеса,  но  потому что   не выдержала  конкуренции в новых государственных условиях проживания, а  потому что  впервые воочию   столкнулась  с людской непорядочностью,  когда с огромным трудом продала  свой так и не налаженный до конца бизнес, не воплотив в жизнь всё то, что хотела, но успев вложить в него не только деньги, но и душу,    — в   дело, с которым пришлось расстаться из -за жадности и глупости других людей.
 
       Не имея тогда  ещё  опыта общения с банками, не зная,  что это за бандитская структура, которая работает не на клиента, а только на себя лично и без каких- либо исключений, ловко всаживая нож в спину человеку, который стал зависим от банковских условий в своей жизни, которыми, как сетями,  ловили каждого, затягивая  в  них, а следом  делая из него  свою жертву, и уже не выпуская из своих лап озверевшего хищника  до того момента, пока не оставит тебя ни с чем.  Как и случилось с ней, хотя нельзя было  сказать, что совсем профаном была  она в делах финансовых. И всё равно эти преступные элементы умудрялись подставить тебя,  ведя расчёт на твою, не свою, порядочность.  И   всё. Ты, пойманный на какой- то выдуманной мелочи, как притянутой  за уши улике,  становился заложником их  бесстыдства  и непорядочности,  когда ей удалось в последний момент вырваться из  их цепких лап, кинув напоследок  им в зубы уже обглоданную кость  в виде имеющейся  у неё  тогда   недвижимости, которой они, разумеется,  даже не подавились, и с остатком нажитого рвануть куда подальше, оказавшись на чужой для неё  территории, которая так и не стала  для неё  до конца родной, потому что в качестве альтернативы   её  порядочности  была поставлена на карту  полная непорядочность  тех, с кем она столкнулась на первых этапах построения своей новой жизни, которую пришлось начинать в 50 с небольшим.


     О   том, что только  по причине отсутствия  совести у людей, ей придётся не только менять каждый год съёмное жилье, но и постепенно терять что- то из того, что удалось спасти от посягательств банковских зверёнышей, она даже не догадывалась, но это так было.  И её  мытарства  под конец грозили оставить  её ни с чем, то есть то, что не доделал банк, с успехом могли доделать её теперешние новые  сограждане, чья непорядочность проявилась   уже на первых этапах знакомства с ними, когда полностью отсутствовало желание  заключать договора об аренде сдаваемого жилья, из- за знакомой уже жадности и имеющейся мелочности,  упирающихся в этот раз в опасения  уплаты налогов,  13-ти  процентов  от полученной арендной платы за год, той самой прибыли  со своей предпринимательской деятельности, которая сразу становилась незаконной, и когда за нарушение законодательства можно было заплатить гораздо большую сумму, чем те, упомянутые   проценты  годовых с полученной прибыли за сдачу внаём  жилья.

            Короче, это уже было то начало, характеризующее этих людей,  как непорядочных.  Они не делали  временной регистрации, создавая немало проблем тем, кто и так переживал  не лучшие моменты  своей жизни, становясь зависимым от прихоти хозяев этих сдаваемых  квадратных метров,  а не квартир в своих  доходных домах,  которые сами были зависимы  от тех денег, что платили  им съёмщики, и на которые они часто  могли себе позволить даже безбедное существование.
 
         Но им этого было мало, потому что  на этом их непорядочность  не заканчивалась.   Они помимо  того, что чувствовали  себя хозяевами чужой  жизни, тех абсолютно незнакомых им людей, за чей счёт они по сути жили,  и которые   львиную долю своих честных заработков отдавали этим  злостным нарушителям  законов своей страны, оставались  верны своим натурам, мелочным  и жадным.  Они в любой момент могли  выгнать нерадивых съёмщиков  из своей собственности, которую те незаконно заняли, правда,  при
этом зачем - то оплачивали свое нахождение в ней, платя тем, кто мог для верности ещё  и пригласить работников правопорядка, чтобы  те, оторвавшись на полную  катушку, и получив удовольствие,   могли  бы  поучаствовать   в этом беспределе и беззаконии, разрешив одним, тем, что воры, и дальше воровать, и сделать  соучастниками нарушителей закона  тех, кто вел честный образ   жизни,    но вынужденно   позволял   себя при этом обворовывать.

    Ибо такие  часто находились  в безвыходной ситуации, когда воров было на порядок больше,  и они вынуждены  были  идти на их условия, дабы не остаться на улице, хотя при любом раскладе этой участи  рано или поздно мало кому удавалось избежать.
   
          Но  в чём   виноваты были перед этими преступниками  те люди, их сограждане, которых обстоятельства   жизни    вынуждали   жить не в своих домах и  квартирах, часто являющимися для них временным пристанищем, в которых  они не ощущали  себя в безопасности, потому  что эти короли жизни, жалкие манипуляторы чужой жизнью,  ещё  и наказывали  их тем,   что  воровали их вещи, во всей своей  красе демонстрируя всю мелочность и глупость своих  натур, начиная с той оговорки, что сдавали они не квартиры, имея доходные дома, а жалкие квадратные  метры, не приносящие особого дохода, а лишь  создавая ненужные  проблемы.

         Тем не менее, вещи они крали,   те, которые, возможно, были  дороги людям,   или являлись   напоминанием  об их былом благополучии, от которого теперь остались одни воспоминания, а у них и их забирали, бессовестно теша свою жадность и отбирая иногда   последнее.

        Она тоже не явилась исключением в этой череде человеческой непорядочности, направленной  против неё, и таких же,  как она, когда вынужденно покидая очередные ставшие  бывшими   съёмные  пенаты, всегда одинаково не гостеприимные,  уже позже обнаруживала, что часть её вещей взяли себе хозяева тех квадратных  метров, что не бесплатно приютили её у себя.

     Мелочь, но как   приятно.  Для них, для  тех, что чувствовали себя хозяевами жизни, являясь на самом деле хозяевами жалких   квадратных  метров, в которых жадность говорила сама за себя.


          Глядя на фотографии с  очередного места своего проживания, оставленного  позади,  она  видела те свои   вещи, которых не было на  новом.

         Не могла   понять, как такое  могло произойти, с удивлением спрашивала себя, как же так вышло.  Потому что  в спешке не проверяла  всё  ли упаковала, но при этом оставляя  пустыми  шкафы в съёмном жилье, где уже  не было  каких -то  её  вещей, которые успела расставить по местам, желая   создать  хоть временный, но  уют, но их уже на тот момент  не было,  потому- то и упаковывать  ей было нечего.

       Не было части статуэток лошадей, бережно собираемых  ею  многие годы.  Она занималась когда -то конным спортом и просто фанатично  любила этих животных, и потому коллекционировала  оригинальные фигурки тех же.

  Некоторые ей были  особенно дороги, как память, подаренные близкими  людьми.

      Какие -то она сама привезла  из поездок из - за рубежа, куда ездила на соревнования.

     Теперь же по прошествии н - го количества лет у  неё  на полке в секции, на комоде и в книжном шкафу за стеклом   в собственном жилье не стояла огромная керамическая лошадь - копилка светло-бурого цвета,  возле которой так любил когда- то лежать её  кот.  Он, будучи очень крупным, сибирских кровей,  был  в размер этой лошадиной  фигурки.  Или нет,  наоборот,  лошадь копилка была  размером с  кота.

Не наблюдала она и белого фарфорового  коня, вставшего  на дыбы,  и купленного ею в антикварной лавке, как и не было такого же, но  синего кобальтового, подаренного ей за какие- то бывшие заслуги. Зато  они были на фотографиях недавних прошлых  лет.
 
     В  общем, не перечисляя  всех подряд, кого больше не было рядом с ней из тех,  кто долгие годы, сопровождая её,  украшал   её  жизнь,  смело можно было сказать, что от  тройки запряжённых лошадей, которые исчезли в неизвестном направлении,   осталась  только одна повозка.

     Как и в том же направлении канула в лету стеклянная  голубая прозрачная фигурка смешной собачки пекинеса, привезённая из Австрии и подаренная её матери младшей сестрой, а потом после смерти той, украсившей  полку в серванте в её  квартире, тогда ещё не принадлежащей банку.

           Куда девались все остальные памятные сувениры, взятые ею с собой, на новое место жительства,  а их было немало, даже с учётом того, что большую часть  из них, как  и другие   личные  вещи  она раздала знакомым и друзьям, собираясь  к отъезду.   Где всё  это было, знал кто угодно, но  только  не господь бог,  знали  те люди, которые считали,  что брать не своё,  чужое, и присваивать его себе,  попросту совершая кражу, это нормально.

        И    было во всём этом, во всей   этой   истории воровства  средь бела дня,  одно  любопытное  "но" .     У нее ни разу не пропала ни одна книга,  из тех, что она  привезла с собой, тщательно проводя отбор и даже розня собрания сочинений, беря с собой  только самое любимое, не имея возможности взять всё.


        Видно,  это не был тот товар, который бы заинтересовал  эту преступно-убожескую  жадность,  а уровень их интеллекта и культуры позволял брать только те вещи, которые, как   они считали,   можно будет потом  продать и заработать по обычаю  на чужом несчастье.    Те вещи,  что вообще -то дело наживное, если бы не та память, в которой только они и остались,  ну, ещё на фотоснимках,  сделанных в период  проживания на арендованном  жилье.
      
           И ещё.   Удивительным образом не пропал запас её  золотых украшений, та самая воздушная подушка,  на всякий случай, тот случай, который оказался   далеко не единственным.  По видимому, не находясь на видном  месте,  рядом с лошадью копилкой, или со   смешной стеклянной  собачкой,  породы пекинес, которых она успела расставить  пусть и по временным, но местам, пытаясь создать  хоть какой- нибудь уют, и эти хозяева не хотели всё  же быть пойманными за руку, всегда имея  при себе ключи от сдаваемых  квартир, а значит, и   доступ  в них в любое время дня, когда и совершали  воровство средь бела дня в момент отсутствия хозяев своих вещей, и потому не успевали покопаться ещё и в шкафах, в поисках чего- то более дорогостоящего и  ценного.  Брали то, что плохо лежит, не считая такое,  как видно, преступлением.

       Это оказалось мерзким, та мелочность с жадностью, которыми руководствовались в жизни эти люди.


                *** 
 
         Уже спустя годы, когда этот   ад со съёмным   жильём, наконец,  закончился,  она, сидя в кресле в собственной квартире,  напротив пустующих мест на полках,   где должны  были бы  находиться украденные дорогие её сердцу фигурки  лошадей и не только,   часто спрашивала себя, а понимали ли эти люди,  нарушающие  законы  своей страны, скрываясь от уплаты  налогов, кем они являются на самом деле, совершая   кражу средь бела дня  и  обворовывая  тех, кто и так оплачивал  им их не бедную  жизнь,  догадывались ли они  о том,   что они есть банальные воры, те преступные элементы, которых за содеянное сажают в тюрьму, а тут,  оставаясь безнаказанными,  они порождали  ещё  большую преступность, совершая  такие  вещи, о которых знали,  как о преступлении, за которым, следует  вообще-то  наказание, и вряд ли  хотели бы они  сами  стать  жертвами таких же воров,  какими являлись, совершая кражу средь бела дня?


       Ответ на этот вопрос,  так и останется  для неё вопросом, означающим, а почему люди, населяющие этот мир,  много  и часто говорящие о чести и достоинстве,  оказываются  столь непорядочными  по отношению к себе подобным, зная наверняка  «Золотое правило нравственности» — общее этическое правило, которое гласит: не делай  другим то, что ты не желаешь  для себя, и поступай с другими так, как хотел бы, чтобы  поступили с тобой.

        Но вот увы, даже такие  знания,  имеющие непосредственное  отношение к человеческой порядочности, как показывает практика,  ни к чему толковому  не приводят.  И  люди воруют, совершая кражи  не только среди бела дня, убивают, насилуют, и при этом еще находят оправдания своей такой преступной деятельности.


      Для кого Иисус  сказал   —    не убивай, не прелюбодействуй, не кради, не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего, не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего,    короче,  соблюдай десять заповедей,  для кого это было сказано и записано,  вообще не понятно.   Мог бы и  вовсе   не говорить, потому что большинство людей, если и  читало их,  то давно забыло, что значит быть человеком, а не преступником, и делать всё наоборот, нарушая законы нравственности и морали, преступая  каноны человечности, наплевав не только на окружающих, но и на себя самих, став мало похожими на тех   людей, о которых    веками  принято было говорить среди человечества,  об их  честности и порядочности, говорить  о том, как это хорошо, здорово и   правильно,  самим    таковыми при этом  не являясь.

01.02.2023 г
Марина Леванте