Полином

                "Та ветвь была светла"
               
                Дю Белле

         Город наполнен мягким теплом начинающегося лета. Ели и лиственницы отбрасывают длинные, прозрачные тени. Скамья, на которой он сидел,  когда-то  была голубой, но краска облупилась, и дерево от дождей и солнца стало темно-серым, тёплым на ощупь там, где на него сейчас падало солнце. Отсюда видна часть улицы и розовое с белыми колоннами здание на противоположенной стороне. Старое здание филармонии. Зимой на втором курсе он часто бывал там, на концертах симфонической музыки с русоволосой девушкой, такой лёгкой и светлой, словно сошедшей с  акварели. На концерты  она  приходила в  темно-вишнёвом платье с белым кружевным воротничком, которое ему очень нравилось. Потом он провожал её  по темным пустынным улицам. На прощанье она быстро целовала его холодными губами и убегала в подъезд. Он вспомнил об этом без волнения и грусти.
         Как всегда в начале лета, город  пустеет, но  в августе  начнутся приёмные экзамены, и  улицы вновь  оживут от притока молодой крови.  В октябре на триста тысяч жителей опять будет    шестьдесят пять тысяч студентов.
         «Но меня уже здесь не будет» -  спокойно подумал он.
         Заботы прошедшего дня по-прежнему были с ним. Чертежи, расчёты,  лабораторные журналы, пояснительная записка.  Осталось три листа  c графиками,  но пока не закончены все расчёты, их не сделаешь. Ортогональные полиномы.   Как странно все связано. Университетская библиотека и эта девушка. Они познакомились там два месяца назад, когда он решил облечь в формулы результаты испытаний и начал вникать в теорию. Конечно, можно было бы выбрать метод попроще.  С чужим читательским билетом он пришёл в  библиотеку, и незнакомая девушка  помогла ему  разобраться в каталогах.  Потом они случайно  встретились в городе и заговорили как старые знакомые. Трёх рублей им было достаточно.   В  "Белочке" они пили кофе из маленьких керамических чашечек,  ели шоколад и говорили обо всем на свете.   Спорили о "Треугольной груше",  сошлись на том, что "Пепел и алмаз" - потрясающий  фильм, а "Анжелику " можно посмотреть,  но только один раз,  зато  «Фиесту» можно читать сколько угодно.  Оказалось,  что эта кондитерская - её любимое место.  В этом городе было ещё много любимых мест, которые нравились им обоим, и  было странно, что они до сих пор не встретились.  Теперь, словно навёрстывая упущенное, они встречались каждый день.   
          «Сегодня девятнадцатый день, -  подумал он - или двадцатый, нет девятнадцатый».
         День был  удачным.  Утром ребята ушли в институт,  он остался в комнате один и  работал, не отвлекаясь. Все удавалось, и все было под рукой.  Тушь не стекала с пера,  расчёты сходились, и нужные формулы находились сразу же. Он прервался лишь однажды, спустившись вниз, в столовую, и даже воспользовался своей привилегией, пообедал без очереди.  Он работал целый день напряжённо и собрано и все время думал о том, что вечером они встретятся. Сейчас  было  приятно сидеть на старой скамье в палисаднике, чувствовать тепло заходящего солнца, смотреть на проходящих по улице людей и  ждать девушку, которая тебе очень нравится и о которой ты думал весь день. Можно было бы пойти в зал, но сидеть  в душном помещении и смотреть, как она кричит, падает, злится, а без этого  в игре никогда не обходится, не хотелось. 
         «Наверное, это самая тёплая весна, за все эти пять лет», -  подумал он.
         Хлопнула дверь, потом ещё и ещё раз.  И  он сразу  различил её смех и увидел между спортивных костюмов  светлое льняное платье. Тёплой волной прихлынуло к сердцу: нежность,  волнение,  радость,   все сразу.  Она подошла к нему, улыбаясь,  и он взял её руку в ладони, словно хотел согреть. Ему захотелось обнять и поцеловать её.  Она  это поняла, ведь  и ей хотелось   того же, и  засмеялась, угадывая его мысли.
- Ты давно ждёшь? - спросила она, передавая ему  сумку.
- Нет, вы кончили раньше, чем я рассчитывал.
- Проиграли в трёх партиях.
- Пальцы целы? – В ответ она кивнула. - Тогда все в порядке, не расстраивайся.
-  Ну, вот ещё. У них был основной состав…. Ваши девчонки то же проиграли. Как твои дела? Хорошо поработал? Много ещё осталось?..
- Нормально. Если так пойдёт и дальше, то у меня останется время, и мы с тобой будем гулять целыми днями.
- А действительно сколько ещё?
- Почти две недели, но расписания пока нет.
- Но гулять мы не будем.
- Да я знаю. Ты все собрала?
- А что там собирать..
         Они вышли на улицу. Он положил ей руку на плечо, и слегка прижал к себе и ее волосы коснулись его щеки. «Милая моя», -  подумал он. Этот молодой свежий запах ей принадлежащий будил в нем нежность и желание. Они шли вниз по улице, освещённой заходящим солнцем, и старались не думать о том, что их ждёт, у них ещё было время об этом не думать.
- Есть хочешь?
- Помыться хочу. В душе горячей воды не было. Чуть ополоснулась холодной. И в "общаге" горячей воды нет уже неделю.
- Тогда поехали купаться.
- А не поздно?   
- Нормально. Тебе надо привыкать к полевым условиям. Ты не  купалась?
- Только один раз с тобой, ноги помочила.  Но мне тогда показалось что вода холодная.
         Они прошли мимо помпезного здания института радиоэлектроники, выкрашенного в грязно жёлтый цвет, мимо старых корпусов мединститута и напротив входа в университетскую рощу  перешли на другую сторону улицы.
- Зайдём ко мне на минуту. Я брошу сумку и переоденусь.
         В  общежитии царило вечернее оживление. Они поднялись на третий этаж. Где-то играла музыка. В комнате стояло пять кроватей. Четыре из них были заправлены, а над голой сеткой пятой на стене  бордовым карандашом было написано: ул. Мира 122 и размашистая роспись.
-Это Люся вчера уехала.  Нас на практику разделили... А ты завтра сможешь меня проводить?
- Конечно, - он притянул её к себе  и поцеловал, потом обнял ее покрепче и поцеловал ещё раз.
 -Ну, что ты, - тихо сказала она, обнимая его за шею, - выйди на минутку, я переоденусь.
В дверях они ещё раз поцеловались.
         Комната была в  конце коридора. Напротив двери вдоль стены на боку лежал узкий голубой шкафчик. Он сел на подоконник. Стекло в окне склеенное из нескольких кусков, было мутным и пыльным,  сквозь нежную зелень больших тополей, которые росли у дома, был виден кусочек улицы.
         Она собралась действительно очень быстро. Теперь на ней была мужская рубашка в клетку с закатанными выше локтя рукавами, тёмная короткая юбка и в руках два пряника.   
-Угощайся, больше ничего нет.
- Так мы едем купаться или ужинать?
- Конечно, купаться - она засмеялась.
        Они прошли вверх по улице, обогнули общежитие политехников и вышли на трамвайную остановку.
- Куда поедем?
- А сколько времени?
- Уже почти  девять.
- Все равно поедем на наше место.
     И от того, как она это сказала, ведь они были там лишь однажды, он опять ощутил это невыразимое    чувство теплоты и нежности.  И в кафе они садились за   тот же столик, где сидели первый раз,  а в кино покупали билеты на те же места. Это была их маленькая, только им принадлежащая история.  Снизу громыхая на кривой, подходил трамвай. Они втиснулись во второй вагон и устроились у окна на задней площадке. Их прижали друг к другу, и он упёрся руками в поручень, оберегая  её от  чужих прикосновений.  Солнечные блики, скользившие  по её лицу, чередовались с тенью, когда солнце заслоняли стволы деревьев, столбы, крыши домов.  Русые волосы уже начали выгорать, большие  серые глаза смотрели прямо на него и  улыбались. На Дзержинского, трамвайный путь перешёл на другую сторону улицы, которая была в тени,  но когда у вокзала   повернул направо, солнечные блики заиграли в стёклах вагона с обеих сторон. Теперь они ехали навстречу заходящему солнцу.  И  трамвайный вагон, выкрашенный  внутри в жёлтый цвет, был наполнен солнечным светом.   Узенькие сиденья, обшитые деревянными планками, на которых они теперь сидели, тоже были жёлтыми.
         Трамвай дёрнулся и остановился. За остановкой виднелась насыпь железной дороги, а за ней большие деревья старинного кладбища. Они повернули направо и мимо старых деревянных домов вышли к сосновым посадкам, потом по пыльной дороге пошли вниз к реке. Сойдя с дороги, они повернули налево. Можно было   спуститься  прямо на берег, но он хотел сразу выйти на то место, где они были в прошлый раз, и которое ей  нравилось.    Пройдя по трассе, где прошлой  весной проходили соревнования по мотокроссу, и которая, уже заросла жёсткой травой,  они спустились на пойму реки и,  разувшись, пошли по траве среди редких деревьев. После пыльной духоты города идти по мягкой, свежей  траве было особенно  приятно. 
          На берегу  царило оживление.  В мягком вечернем свете ещё шла игра  в волейбол, а кто-то уже  пытался разводить костёр. Над тихой водой звенели голоса не многочисленных купальщиков.
         Справа за рекой заходило солнце.  Они разделись у небольшого куста, росшего  у самой воды.      Вода была прохладной и чистой. Песчаное дно сразу от берега круто уходило вниз, место было  глубокое. Они оба хорошо плавали. Быстрое течение подхватило их. Они проплыли метров сто и побежали назад, обгоняя друг друга, что бы согреться, после воды на воздухе было прохладно.      
- Ну что, ещё раз? - спросила она, когда они добежали то того места, где раздевались.
- Только зайдём повыше.
      Они прошли вдоль берега вверх по течению.  В этом месте река была шире, и течение  было  не таким быстрым. Они дурачились, плавая у берега, а потом опять поплыли вниз по течению,  касаясь, друг друга. Она положила руку ему на плечо, и теперь плыла, загребая только одной рукой.
- Тебе не тяжело?
- Нет, -  течение несло их.  Ему было приятно её прикосновение и то, что она плывёт рядом и как мокрые конца волос падают ей на глаза и она пытается их сдуть, забавно выпячивая нижнюю губу.
Они вернулись назад и вытерлись одним полотенцем
- Я переоденусь. Чур, не подглядывать. – Она ушла за куст, а он  выжал  плавки и одел рубашку.
- Тебе не холодно?
- Немножко... Обними меня.
        Он обнял её и поцеловал,  и в открытых глазах увидел тёмный отблеск воды и вечернего неба, и какой-то потаённой тревоги.  На мгновение в светлой печали замерло сердце, и все слова были лишними.  Обнявшись, они сидели на берегу и смотрели, как в светлых сумерках серебрится река, как над противоположенным берегом темнеет светлое небо, на далёкие огни уже невидимого жилья.  В тишине были слышны гитарные переборы, чей-то смех и не ясные разговоры.
         Лес, выше по берегу,  казался совсем черным.  И его свежие запахи смешивались с прохладным запахом  реки.  Обнявшись, они тихо шли по траве на звон гитары.
         Костер уже разгорелся. Парень, игравший на гитаре, сидел на тарном ящике. Вместе с ними подошли ещё трое ребят с гитарой и устроились  напротив. Сначала две гитары ни как не могли попасть в унисон, но потом настроились, и теперь, когда один начинал  второй  сразу подхватывал. Постепенно собрался народ, и стало тесно. Теперь песни звучали она за одной.  Знакомые и не очень,   добрые и ироничные, весёлые и исполненные нежной грусти, наполненные ветром дальних странствий и пылью ещё не пройденных дорог, задорные и печальные. В юности можно позволить себе такую роскошь - быть печальным. «Последний троллейбус по улице   мчит...»,   «а синуса график волна за волной по оси абсцисс  набегает…», «Колумб Америку открыл страну для нас совсем чужую....», «а перекаты, все перекаты, послать бы вас по адресу..», «тридцать метров крепдешина, пудра крем одеколон...»,  «ах перестань не надо про Париж…»,  «я смотрю на костёр, догорающий в нежно розовый отблеск огня...», «к черту лейтенантские погоны, пусть о них мечтают карьеристы...»,  «на каждого умного по дураку, все правильно все справедливо».  Это были их песни.    Когда слова  была  знакомы, они  пели вместе со всеми, и  было легко и весело. Постоянно кто-то подходил и уходил в темноту. И теперь они были внутри тесного  круга, и жар костра согревал их лица.  Он обнимал свою девушку, которая стояла перед ним. Горьковатый запах дыма смешивался с запахом её волос.    Кто-то дал им напиться. Вода была ледяная. Он знал этот родник, где вода течёт через горлышко бутылки из-под шампанского воткнутой прямо в откос. Но сейчас вряд ли бы нашёл его. Последний раз он был там, на практике по геологии.  Искры костра летели в чёрное небо.  И он  физически ощущал течение времени. Ему  и раньше, часто казалось, что время, которое его покидает самое лучшее, но сейчас это так и было.  Он вдруг почувствовал, что  уже ни когда не будет этой ночи, костра и песен, и этой  необыкновенной девушки прильнувшей к нему.   И от этого похолодело  внутри,  и защемило  сердце.
- Ну, что ты, все  будет хорошо, - повернув голову, сказала она, словно читая  его мысли. Он ощутил, как  ресницы коснулись его щеки, и ещё крепче прижал  ее к себе. Она опять все угадала. Его все время поражало как она при всей своей лёгкости, беззаботности  чувствовала его настроения. Они словно были настроены на одну волну.
          Они выбрались из толпы,  и пошли в темноте, которая после света костра казалась особенно густой. Потом глаза немного привыкли, но когда они стали подниматься вверх по склону, и пошли между деревьями, стараясь найти  тропинку, которая бы вывела их на дорогу, то тьма опять стала непроглядной.   В  конце концов, после нескольких попыток,  они уткнулись в какие-то кусты и поняли, что заблудились в темноте.
- Ну, что, мой друг, где  же эта  верная дорога?  - в темноте глаза ее блеснули озорно и весело.
-  Где-то она, несомненно,  есть. Но мне кажется, среди нас был  географ? 
- Ну,  я же юный географ, нельзя все валить на маленьких.
- Тогда возвращаемся назад.
- Правильно. Настоящие герои всегда идут в обход.
         Они опять спустились к реке пошли по тропинке у самой воды. То что они не нашли дорогу их  не расстроило. Тёмная вода  тускло поблёскивала в свете далёких огней.
         Бесшумно, словно призрак, прошла лодка под косым парусом.  Плавно повернув,  она ткнулась носом в песок метрах в пятидесяти впереди.
- Эй, на шхуне, пассажиров не берете - крикнула она, когда они поравнялись с лодкой.
       Двое ребят возились в лодке, поправляя парус.
- Только прекрасных невольниц, - откликнулся тот, что был пониже  с головой  повязанной платком, как у настоящего пирата. Второй, высокий, крепкий с копной курчавых волос показался ему знакомым, и он даже вспомнил, как его зовут, но  при каких обстоятельствах и где они познакомились,  припомнить не мог.
- Привет, Слава, до Лагерного сада подбросите?
- Помоги  нам,  держи конец.
       Он поймал конец мокрой верёвки и натянул её. В темноте было плохо видно, но, в конце концов,  верёвки были распутаны,  парус расправился, и лодка развернулась.
- Садитесь, – скомандовал Слава.
           Девушка прошла на нос вместе с "пиратом", который галантно поддержал ее.  Вдвоём со Славой они  оттолкнули лодку и забрались на корму. Слава поправлял парус, стараясь поймать ветер. Лодка  начала рыскать, но потом выправилась и пошла по течению  тихо и бесшумно. Глядя на далёкий  противоположенный берег, можно было подумать, что она стоит на месте, и лишь журчание воды за бортом говорило о том, что она  движется. Девушка перегнулась и опустила руку за борт  в тёмную воду. Теперь он вспомнил, где познакомился со Славой. Это было зимой. День рождения в чужом   общежитии.  А потом, непонятно как  он оказался у них в комнате. Почти до утра они играли в шахматы, сверяя  ходы с шахматной энциклопедией и отчаянно споря.  Кажется, я там и заночевал, - подумал он.
- Слава, откуда у вас  лодка?
- Да мы с Серёгой  уже второй год подрабатываем летом на лодочной. Лодка была казённая теперь почти наша.  Давно мечтал походить под парусом. Долго мачту не могли найти. Да и рассчитать все надо было
- А парус, почему жёлтый ?
- Это  полога от списанных палаток. Всю зиму шили. Бермудский парус или типа того, - он сказал это не без гордости. - Мы только второй раз вышли. Днём почему-то  хреново  выходило,  может ветер не тот, да и советчиков слишком много.  Решили ночью попробовать.      
 - Сейчас  нормально получается
- Это, наверное, вы сели, пригрузили, а так она оказалось не   очень устойчива, киля то нет. Вроде  и парус рассчитывали.
- Ну, вы известные теоретики
- Это точно.
- А как  вы обратно, против течения?
- При таком направлении ветра должна пойти, мы уже пробовали, а если что у нас весла есть. 
         Лодка шла вдоль  высокого берега почти в полной темноте, кромка воды лишь угадывалась и иногда днище её скребло по гальке. Впереди показалась какая-то тёмная масса, перегораживающая реку.
- Вот черт, чуть в понтонный мост не въехали. Тут камни, к берегу не подойдём, придётся вам вброд.
- Ничего, - он снял брюки и спрыгнул за борт. Вода была чуть выше колена,  Ноги заскользили по плоским камням,  покрытым тиной. Он отнёс одежду на берег, потом  повёл лодку, пока она не заскребла по камням, и помог  своей девушке. Она обняла его за шею, и он донёс её до того места где было совсем мелко, потом вернулся,   развернул лодку и оттолкнул её.
- Пока, ребята, спасибо за приятное путешествие, -  крикнула она.
- Чао, - донеслось с лодки, и она  растворилась в темноте, словно её никогда и не было.   
         Они остались вдвоём на пустом  берегу в полной темноте.  Над ними было бездонное ночное небо, но не чёрное, а все-таки темно-синее, усыпанное звёздами, небо фантастов. Они были на дне этого бесконечного пространства.   Два живых человека на берегу вселенной. Бездонное небо   поглощало их, растворяя в себе, и одновременно  соединялось  с ними в одно целое. Вечность вливалась в мгновение. И от  этого   кружилась голова.
- Тебе не страшно?
- Нет. Просто дух захватывает, – ответила она, держась за его руку и одевая, босоножки.
         Они медленно шли по камням на свет далёких огней, стараясь выйти на дорогу, которая поднималась от понтонного моста в город.
- Ты не устала? - спросил он.
- Немножко, а ты откуда этих парней знаешь?
- Это геологи из политеха.  Хорошие ребята. Довелось как-то зимой  играть с ними  в шахматы и пить водку.
- Так ты оказывается и водку пьёшь?
- Только  когда играю в шахматы.
- А  со мной   почему-то играешь просто так?
Он не стал отвечать, обнял  и поцеловал её.
         Они прошли вдоль насыпи и там, где она переходила в выемку,  поднялись на проезжую часть. Дорога  круто шла вверх. Редкие фонари тлели голубым светом. Окна  домов, мимо которых они шли, были закрыты ставнями.   На углу в  деревянном двухэтажном доме с красивыми резными наличниками  была булочная. Над дверью, выходившей на перекрёсток, горела лампочка.  Девушка взбежала на  высокое крыльцо магазина, ступеньки которого спускались под прямым углом   на разные улицы, а он  снизу  схватил её за лодыжки.  Перегнувшись через балюстраду, она больно щёлкнула его по макушке. От этого ему стало обидно, но пока бежал за ней, обида прошла.
          Обнявшись,  они шли по узкому тротуару под низко свисающими ветвями клёнов.
- Пить хочу
- Очень?
- Очень,  очень.
- Сейчас мы найдём колонку
         Они прошли вдоль улицы и на углу действительно увидели чугунный столбик водопроводной колонки. Рядом на деревянном столбе под жестяным колпаком горела лампочка. Он нажал на чугунную ручку. Она подалась с трудом, и тугая струя ударила  в подставленные  ладони и рассыпалась жемчужными брызгами. Он попробовал ещё раз, но результат был тот же, и только с третей попытки ей удалось напиться. Потом он пил из её ладоней и целовал её мокрое лицо. Непонятно от чего, но им опять стало весело.
         Они шли по пустынной улице, смеясь и дурачась.
- Как ты думаешь, сколько сейчас времени?
- Я не думаю и мне все равно. Если ты хочешь, я сейчас крикну, может, кто-то спит на балконе,  он нам скажет.
- Сумасшедшая… Спать не хочешь?
- Ни капельки.
- Тогда будем гулять до открытия буфета на вокзале, потом пойдём в кино и опять на речку купаться.
- А кто диплом будет делать?
- Бог с ним с дипломом, да и зачем он нам нужен. Я никуда не уеду. Опять буду работать кочегаром, а ты будешь учится и встречать меня после смены. А потом мы уедем с тобой куда-нибудь далеко-далеко.
- На Сахалин?
- В Таганрог. Построим дом на склоне, разобьём сад.
- И у нас будет  лодка с парусом.
- И большая собака.
- И петух, и он нас будет будить по утрам.
- Нас не надо будет будить, ведь мы не будем спать до утра.
- Как сегодня?…
- Как сегодня…
         Теперь  они сидели на скамейке пустого бульвара и  целовались. Старые тополя шелестели над ними  серебристой листвой.  По проезжей части, чеканя шаг, шли четверо парней и громко пели "Как просто быть не в чем не виноватым, простым солдатом, солдатом, солдатом..."
- Медики домой возвращаются.
- А почему ты думаешь, что медики?
- Здесь рядом их общежитие. Я там  жил, когда поступал в мединститут.
- Ух, ты! У тебя богатая биография. Представляю тебя в белом халате, - она засмеялась.
- Медика из меня не вышло, пришлось переквалифицироваться в инженеры.
- Не жалеешь?
- Нет, ведь тогда бы я с тобой не встретился.
         Начало светлеть. Странный,  не дающий теней свет заполнил все пространство.   Стало казаться, что и дома, и светлые стволы тополей и листва на них, и небо, и даже  воздух,  все вокруг  словно  сделано из старого  потемневшего серебра.
- Заколдованное царство, - сказала она,  прижимаясь к нему. Её волосы пахли рассветом, и он ещё крепче обнял её. Радость, вдохновение, нежность, любовь все было с ними, но было и ещё, что-то, о чем не хотелось думать,  и о чем они и не думали.
         На встречу, прямо по проезжей части,  шли парень и девушка. Парень был высокий, светловолосый в красивой белой рубашке.  Его тёмный пиджак был у ней на плечах. У девушки были черные волосы и большие голубые глаза.  Когда они поравнялись, парень весело поздоровался, и они ответили.
- А этих ребят ты откуда знаешь?
- Я не знаю, я думал, что это твои знакомые, – он рассмеялся.   
         Они  дошли до общежития и поднялись на третий этаж. Пустой и тёмный коридор казался бесконечным. Она заглянула в комнату.
- Все спят. Пить хочешь?
Вода в гранёном стакане была тёплой.
- Иди ко мне, - он усадил её к себе на колени.
         Они седели в конце коридора на перевёрнутом шкафу,   и не могли расстаться. В дверях они снова поцеловались
- Ну, иди, мой милый, до свиданья.
- С добрым утром.
  Когда он вышел, на улице было светло и прохладно. Она по-прежнему была с ним,  запах её волос, вкус её губ и нежность её кожи.

         Когда он проснулся, все ещё  было утро. Солнце освещало угол комнаты. Ребята уже ушли. На полу рядом с кроватью лежали книги и конспекты, он сбросил их, когда ложился. Чертёжная доска с наколотым листом ватмана была зажата шпингалетами окна и ждала его.
         Вечером они встретились. И опять ехали в трамвае, но теперь в другую сторону. Он стоял на задней площадке рядом с кучей рюкзаков и  смотрел на неё.  Она была со своими ребятами, в центре этого шума, смеха, криков, разговоров. Иногда она оборачивалась и улыбалась,  и он чувствовал, как сжимается сердце, и мурашки бегут по коже. На спине её защитной куртки ещё можно было различить сделанную под трафарет  надпись "горизонт" и ниже 68. «Значит, она была в стройотряде в прошлом году, - подумал он, - когда я  был на практике. Некоторые из ребят то же были в таких  куртках. А свою куртку   он потерял,  вернее просто кто-то  взял и не вернул, как и многое другое.   На его куртке тоже была надпись, но не «горизонт», а «магистраль». Куртки было совсем не жалко. Немного жаль было  значок, вот и у ней на куртке его тоже нет.  Маленький серебристый прямоугольник с мастерком.
         За рекой так же садилось солнце. Они шумной толпой шли по старинной улице от трамвая к пристани. Она шла рядом, держа его под руку, за спиной у него был ее рюкзак.
- Тебе не тяжело? - спросила она,   улыбаясь и заглядывая ему в лицо.
- Я думаю, как ты его будешь таскать.
- Нас там должны встретить.
         На пристани толпился народ. Проход на дебаркадер был ещё закрыт.   Ребята свалили рюкзаки, и сумки в кучу на траве, почти у самой воды,  там, где кончались бетонные ступени лестницы и начинались деревянные сходни,  ведущие на дебаркадер.   Они вдвоём поднялись  на набережную.  Он сел на парапет, а она стояла напротив светловолосая и чуть смуглая, в лучах заходящего солнца и такая красивая, что засосало под «ложечкой». Ему захотелось сказать ей об этом.
- Как ты быстро загораешь.
-В момент и волосы выгорают.
-Я не хочу, чтобы ты уезжала.
-Поедем со мной, – она улыбнулась.   
         Раньше они  не испытывали острой боли разлуки ибо  привыкли расставаться с друзьями каждые полгода, а потом полные новых впечатлений встречаться вновь. Но теперь для него все было по-другому. Он смотрел на неё, и чувствовал,  как  холодеет внутри.
- Какая была чудная ночь. Лодка под парусом. Это бездонное небо. И  странный, серебренный свет. Хочу, чтобы у нас с тобой была лодка, и мы будем плавать на ней вдвоём ночью под парусом.
 - Ходить. Говорят, не плавают, а ходят под парусом.
- Ты педант, всегда все испортишь.
- Не сердись, душа моя, - он встал,  обнял её за плечи и поцеловал в висок.
- Мне нравится, когда ты говоришь, «душа моя», делай это почаще.
         Они стояли  и смотрели, как  заходит солнце, как течёт  зеленоватая вода  и как швартуется, пыхтя и тяжело  разворачиваясь, пароход.
         Началась посадка.  Народ хлынул по дощатым сходням. Матроса, пытавшегося проверять билеты, толпа сразу оттеснила в проход на нижней палубе. Он равнодушно смотрел, как ломится народ, как матерятся мужики и плачут дети.   
         Троих парней, которые были в их группе, они пропихнули на палубу в числе первых,  и он  стал вместе с девчонками, кидать им вещи с дебаркадера.
        Посадка закончилась.  Теперь они стояли в проходе у дощатой стены между красным пожарным щитом и расписанием рейсов.
-  Напиши мне, когда защитишься.
- Непременно. Дам телеграмму, – он улыбнулся.
- Не напишешь. Ты даже не спрашиваешь куда.
- Ты мне сообщишь. Не дуйся.
- Когда  будешь защищаться?
- После пятнадцатого. Ещё расписания нет.    
- Поедешь по распределению?
- Нужно ещё защититься,  но, наверное, да. Когда ты вернёшься?
- В августе каникулы потом колхоз, сам знаешь, в октябре начнётся семестр. Ты приедешь?
             Он не ответил и  опять остро почувствовал, как течёт время, прекрасное и удивительное время их жизни.
      Пароход загудел. С борта  ей закричали.
- Удачи тебе, девочка моя.
- К черту, – она улыбнулась и побежала по сходням, которые уже начали убирать.
         Он почувствовал, как комок подкатил к горлу, и внутри стало холодно и пусто.   Сделав несколько шагов, он   остановился у края. Пароход ещё раз загудел и отчалил. На  мгновение  показалось, что он  видит, как  она машет ему с палубы, но  солнце слепило глаза, и было ли так на самом деле….
         Кто-то запел, отчаянно фальшивя "как провожают пароходы..."          Пароход уходил на север. Он стоял в конце дебаркадера и смотрел на широкий след за его кормой.   Когда волна достигла берега, дебаркадер закачало. Она по-прежнему была с ним.
          Им   не довелось встретиться, и он никогда больше не ходил под парусом.