Тридцать дней надежды

Под интригующей табличкой с надписью RECEPTION клевала носом не первой молодости девушка с головой, напоминающей редьку хвостиком вверх.
 
(Кажется, подобную надпись я видела когда-то, очень давно...  Да-да... это было в гостинице... в какой-то другой стране).

Входная дверь за мной капризно огрызнулась,  что заставило Редьку встрепенуться и направить на меня несколько расфокусированный недовольный взгляд.

- Добрый день!

- Добрый, - не то спросила, не то выругалась девица.

- Будьте добры, скажите, милая барышня...  могу ли я поговорить с ...(на всякий случай заглянула в шпаргалку)...  я могу поговорить с Рустамом... Айгюном... Гусей... ном  Бюль-Бюль Тархун Заде?

- А кто они такие?

-  Такие?.. Мне сказали... а вообще... это же вроде как ваш начальник... или я что-то путаю? В ЖКХ мне сказали, что это директор УК, ну этой, как её... управляющей компании.

- Так бы и говорили сразу. Зачем он вам?

- Заявление насчёт...

- Написали уже?..  В канцелярию направо по коридору первая ступенька за углом.

***
Вежливо постучав в дверь канцелярии и не услышав ничего в ответ, я рискнула осторожно заглянуть вовнутрь. Крохотное помещеньице, несколько приставленных  вплотную друг к другу письменных столов, на столах – аккуратными многоэтажными стопами -  заявления, заявления, заявления...

И никого.

По верхнему заявлению ближайшей ко мне многоэтажки я с ужасом поняла, что писать-то надо было на бланке! Неужели переписывать придётся?.. Очки-то я как на грех не захватила...

- Люди, ау-у!.. Есть кто живой? – обнаглела я от страха.

В левом дальнем углу послышался бумажный шорох и появилась голова. Так из надкусанного яблока порой неожиданно появляется недовольная физиономия потревоженного червячка.

- Не вифисе, я вабофаю?  Озидайфе  жа двефью,  ошвобозусь – пожову, -  из-за неправильного прикуса, далеко вперёд выдающейся нижней челюсти и брекетов некоторые звуки в устах говорящей головы поменялись местами, а иные и вовсе отклонились от произносительной нормы русского языка. Но понять тираду в принципе было можно.  По крайней мере по интонации: мне велено было подождать в коридоре, так как Башмачкин мой в данный момент перегружен был неотложными бумажными делами государственной важности.

Слава богу, ожидать долго не пришлось,  а то  ведь в коридоре даже  и присесть ожидальцам некуда. Минут через двадцать  мой Червячок освободился от трудов праведных:

- Жайдисе!

Зашла...
 
- Сто хочели?

В кабинете кроме нас двоих никого не было, но я не сразу поняла, кому адресован вопрос: правый глаз секретаря смотрел влево, а левый – в каком-то неопределённом направлении, но оба – мимо меня. Эффект усиливали толстые линзы очков.

-  Вот тут... заявление... по поводу отопления, - лепетала я, тщетно пытаясь поймать взгляд Червячка и внутренне несколько трепеща от перспективы переписывать челобитную.

- Напифали узе? – обречённо промолвила голова.

Мне стало жаль её обладателя. Но тревога за свою судьбу была сильнее.

- Да, вот...  посмотрите, - стараясь придать как можно больше уверенности своему голосу, произнесла я с достоинством, но не без лёгкого заикания.

Башмачкин  выбрался  с некоторым трудом из-под вороха заявлений и оказался субтильным мужичком, довольно, впрочем, симпатичным. Он долго елозил взглядом(взглядами?) по моей писанине, потом решительно вытащил из верхнего ящика стола  три печати разной конфигурации и с неожиданной в столь тщедушном тельце мощью, со сладострастием палача, со смачным хряском поставил на мою рукопись жирные отметины: прямоугольную, круглую и о трёх углах. У меня аж дух захватило от восторга: такая виртуозность была в каждом его жесте! Но главное – гора с моих многострадальных плеч .

- Ответ через пятнадцать дней? – залихватски спросила я ( меня, мол, на мякине не проведёшь!  уж я-то знааю свои права-то!)

Про эти новые права мне по секрету рассказал один бывший служащий подобной конторы. Имени своего при этом просил нигде не упоминать. Строго-настрого!

Глаз чиновника (клерка?), направленный влево, выразил замешательство. Глаз, направленный непонятно куда, – непреклонность.

- Тлисать! (тридцать).

- Да? А я слышала, пятнадцать...

- Тли-сать!!!

- Спасибо, - съязвила я, покидая кабинет,  и очень многозначительно ( как мне казалось) взглянула на государственного служащего.

***


От пережитого ли волнения или ещё от чего, мне вдруг страшно захотелось...  pisser - как изысканно выразились бы французы .  Я побродила по лабиринтам ГБУ, как бы ненароком разглядывая  таинственные надписи на многочисленных дверях , но искомой надписи не нашла... Спросить у Редьки?..  Как-то не грело: весь её имидж явно  не располагал к подобного рода вопросам.

Может, обойдётся? Какое-то время я колебалась, прикидывая в уме километраж от ГБУ «Жилищник р-на N» до своего дома , сопоставляя его с водовмещением своего организма,  и с учётом ... голого льда на тротуарах. Решила не рисковать и , собрав остатки воли в кулак, направилась к ресепшину.

- Простите меня ради бога, вы случайно не знаете, где здесь туалет? – как можно непринуждённее спросила я Редьку, которая, на моё счастье, бодрствовала в этот момент,  вперивившись в   смартфон.

- До конца коридора налево вверх по правой лестнице, - после довольно увесистой паузы и недоброго взгляда отвечала Редька, с трудом разлепляя пельменные губы...

Налево, в конце коридора, аккурат под дверью Бюль-Бюль Джамбуля-Швондера,  в ожидании Главного Управляющего, отлучившегося то ли на объект, то ли на обед,  галдела стайка неугомонных просителей-правдоискателей. Судя по их изнурённым лицам, они томились здесь уже не первый час.  День? Год?.. В руках у каждого были пачки бумажек с фиолетовыми печатями - точь-в-точь, как и на моём заявлении.. Просители рьяно размахивали этими бумажками, тыкали ими друг другу в нос во взаимном негодовании и бесплодном стремлении доказать свою правоту  и восстановить справедливость .  Краем уха я выловила лейтмотив  их сетований: они пытались выясниить,  в какое море-окиян впадают денежные реки, которые граждане ежемесячно направляют на неотопление, на капитальный разгром, на невывоз мусора, на незапирающие устройства и т. п.

А и правда, - подумалось мне, - ведь и в нашем доме после капремонта неожиданно стали происходить совершенно  необъяснимые вещи. Например, дождевая вода с крыши почему-то не хочет   попадать в новые водосточные трубы... Потоки воды теперь больше напоминают водопад в горном ущелье... Красиво!

Покоцанные и облупившиеся за последние более полувека входные двери в подъезде так и остались напоминать мне о моём золотом детстве и мятежной юности.  К тому же они успели покрыться многочисленными культурными слоями... История! Ностальгия!

Ступеньки лестницы тоже хранят воспоминания светлого прошлого.  Правда, от времени они изрядно пообсыпались, так что прежде чем поставить  на ступеньку ногу, надо семь раз отмерить. Однажды я отмерила всего шесть... может, даже меньше -  и потом пришлось недели две мазать коленку и локоть йодом. Да и то сказать – поделом тебе, старая кляча, сиди дома!

Многое пронеслось у меня в голове в ту минуту. И всё бы ничего, но вот... зябнуть стала на старости лет. После замены старых добрых радиаторов в квартире почему-то наступили холода. Злобные, обиженные на весь белый свет сантехники мне всё доходчиво растолковали:

- А это, бабуля, потому, что раньше у вас трубы были толстые, а теперь вам поставили тонкие... диаметр не тот!.. Циркуляции нету...
 
- А... а почему же...

- Да нипочему!  И вообще, когда у вас ремонт был, у нас главного инженера не было.
 
И исчезли.

Надо заметить, что это подробное разъяснение заметно успокоило меня. Даже теплее как-то сделалось. Я и раньше замечала:  стоит порой просто объяснить недовольному человеку: что, как и почему – и он уже вроде бы и не недоволен...

Собственно,  таинственное исчезновение водовредителей вкупе с недавними морозами и привело меня в столь странное учреждение под названием «ГБУ Жилищник ...»
 
Кстати, вы не знаете, что такое ГБУ?..

И я не знаю.

А может, как раз эти-то волшебные буковки и скрывают тайну исчезновения денег, которые...

*

Однако мы немного отвлеклись. Где же всё-таки туалет-то?

Наверху по первой лестнице двери с вожделенной надписью , как читатель уже догадался, тоже обнаружено не было.

Внезапно в воздухе пахнуло сортиром. Тут-то меня и осенило,  куда двигаться дальше.

Моё чутьё (нюх?)  меня не обмануло. Оно привело к двери без надписи, изрядно обшарпанной, с болтавшейся на одном шурупчике  ручкой и...  подозрительными  подтёками в нижней части. Аромат, доносившийся из-за ненадписанной двери, не оставлял никаких сомнений.

***

Картина, представшая моему взору, повергла бы в смятение даже самых искушённых в  интерьерах общественных сортиров  советских граждан, многое повидавших  на своём веку. Впрочем, и сейчас ещё порой можно увидеть нечто подобное  в общественном привокзальном  туалете  где-нибудь  в городе N за пределами МКАД.

Куда же всё-таки впадают те реки, которые..?

Я оказалась в отхожем месте с выщербленным кафельным полом, не знакомым ни со шваброй, ни с половой тряпкой. Посередине заливался слезами Король этого королевства.  Давайте  не будем называть вещи своими именами, тем более, что Король этот, похоже, только что вернулся с поля боя, где явно потерпел поражение и лишился своих регалий. К тому же кто-то напоследок нагадил ему в душу. Униженный, утративший своё прежнее величие,   не мог он вызвать никаких эмоций, кроме презрения и брезгливости. Какое уж там pisser...
Но самым замечательным в сём храме уединённого размышления  оказалось соседство параши с  ... биде.
 
???

***

Изрядно озадаченная, забыв, зачем  сюда приходила,  я и не заметила, как добралась до дома, несмотря на непогоду, гололёд и еле сдерживаемое желание.

К тому же мне было подарено целых тридцать дней надежды!