Лейтенант Груздев - после ранения

     А н а т о л и й    П и в о в а р о в


   




    Лейтенант   Груздев – после ранения 



  Художественно – документальный рассказ

  Посвящается 75-летию ПОБЕДЫ советского народа
в Великой Отечественной войне внесшим решающий 
    вклад в разгром фашистской Германии.       



 Творческая Лаборатория Литературно - Музыкальной
 Направленности (ТЛЛМН) «Конфедерация» при Центральной
 библиотеке города Ачинска Красноярского края

                От  автора

 Посвящается старшему лейтенанту Грибову Павлу Николаевичу,командиру роты, ворвавшейся в рейхстаг c центрального входа. 
 
 Случайно отданная из-за ненадобности рукопись фронтовика поразила меня главным: героизмом сибиряка сбежавшего, пролежав неделю, из госпиталя с ранением средней тяжести, в свою 150-ую Идрицко – Берлинскую ордена Кутузова 2 степени стрелковую дивизию генерала Шатилова, штурмовавшей рейхстаг и расформированной в декабре 1945 года. Не успел герой на несколько часов по смехотворной причине попасть в первую волну ворвавшихся в цитадель третьего рейха.
 
 Из рассекречиваемых ныне скудных архивных документов следует, «сибирские дивизии» являлись Сталинским резервом, внёсшим решающий вклад в битвах под Москвой и Сталинградом. Название – «сибирская дивизия» вымарывалась в документах: пресекалась информация о территориальной принадлежности дивизий по политическим мотивам. Но в немецких архивах слово «сибирская» упоминается, поскольку солдаты воевали чуть-чуть злее и бесшабашнее остальных.
Повествование состоит из двух частей - «Лейтенант Груздев – после ранения» и «Лейтенант Груздев – после Победы».

 Во второй части (будет издаваться позже)прототип героя (Павел Грибов) оказывается в тюрьме, борясь с несправедливостью на Родине. Потому и нет упоминания в книге «Герои штурма рейхстага» командира полка и первого коменданта рейхстага полковника Ф.М. Зинченко о командире роты Груздеве Петре. Справедливость должна восторжествовать… Тем более, в 2016 году принято решение: возродить легендарную 150-тую мотострелковую дивизию в России.

  ©   А. С. Пивоваров

  P.S. Начало повествования книги из 16-ти глав несколько скучноватое (мой герой некоторое время служил в штабе),затем динамичность активизируется...

                Глава 1

                После ранения       

 С большим трудом разыскал транспорт – «газик» - чтобы добраться до намеченного хутора. По дороге разговорились с шофером, выяснилось - свой, правда, из другой части, но хорошо знает нашего Сучкова. Предложил, несмотря на преодоление дополнительного крюка, добросить к самому хутору, отсрочив выполнение своего задания, которых у фронтовых водителей всегда уйма.  Причина доброжелательности ясна - боевая судьба на фронтовых ухабистых дорогах…
 - Как не знать такого командира, - заговорил шофёр, - помог в самую трудную минуту… Лишь благодаря его помощи успел завести мотор вот этого самого «газика».
 Считай, почти в лапы к оккупантам попал, он выручил. С того времени и помню его – спасителя, командира автотранспортной роты 150 стрелковой дивизии.

 Я умолкаю со своими мыслями… За короткое лето привыкли к латышским хуторам, к местному образу жизни, говору, узнали некоторые латышские слова. Можно было и не торопиться к линии фронта. Хуторяне не отказывали в куске хлеба и стакане молока, да и на ночлег уголок отводили. Ан нет, перебрались скорей ближе к передовой. Как будто неведомая сила гнала вперёд, как в той песне: «Вставай, страна огромная…»

 На новом месте предстала картина: опустевшие поля, скирды под навесами, скот разгуливает в загонах, кое-где на яблонях висят плоды. – Настоящая золотая осень.
 Трудно представить и определить, что здесь проходила война – оставил немец деревню или хутор либо нет.
 Зато с какой жестокостью, карающей местью фашисты глумились над всеми и вся на территории восточнее Прибалтики. Оставили после себя одни печные трубы и развалины на изуродованной земле да в некоторых местах ровные ряды берёзовых крестов на могилах немецких солдат. Отступая, обязательно сжигали насиженное место дотла. Примета: показались огненные пожоги, знай – варвары дали тягу. Можно смело двигаться вперёд.
 Всё виденное не могло не сказаться на желании скорейшего завершения неслыханной бойни. Ненависть и презрение копились к непрошенным извергам. 
 
- Вот и приехали, это тот самый хутор, куда тебе надо, - нарушил мои думки шофёр.
 Я благодарю за оказанную помощь и обещаю при случае передать привет спасителю от спасённого. Расстаёмся как давнишние друзья. «Газик» развернулся и, взревев, рванулся обратно, оставляя за собой шлейф пыли. Провожая взглядом уходящий транспорт, подбираю рифму:

                «Газик» быстро развернулся,
                Круг на почве очертил,
                И назад, взревев, рванулся,
                Пыльным шлейфом укатил.

 Забегаю в дом и прошу воды. Утолив жажду, получаю разрешение пройти к начальнику офицерских кадров дивизии, располагавшемуся в дальней комнате, которую отвела хозяйка дома. Получив одобрение, вхожу и докладываю:
- Товарищ майор, старший лейтенант Груздев прибыл из госпиталя в ваше распоряжение для прохождения службы.

 Теплоухов, улыбнувшись, поднялся со стула, оправил гимнастёрку, проведя большими пальцами под ремнём от центра живота к бокам, тем самым убрал складки. Мои действия – положение – смирно, руки по швам.
- Давай без доклада, присаживайся.

 Присаживаюсь напротив майора. Сбоку стола сидел симпатичный черноволосый моложавый капитан с папкой бумаг, которого я вижу впервые. Теплоухов обратился к незнакомцу:
 - Посмотри на него, какой болезненный вид, пожелтел. И опять на передовую в окопы, к стрелкам?

 Я вынимаю из кармана направление из госпиталя и передаю начальнику. Бегло пробежав глазами по бумажке, передаёт документ капитану:
 - Вот, полюбуйся, опять эта «маруха» мучит человека. А что если мы дадим отдохнуть воину? Понравился мне лейтенант ещё с декабря сорок третьего в боях за Осетки. Возьми его к себе, пока не вернётся твой шифровальщик? Позанимаешься, и будет тебе надёжный помощник начальника штаба - ПНШ-6.

 Капитан, просмотрев бумагу из госпиталя, перевёл взгляд на меня. Чуть-чуть прищурившись, как бы изучая, не стал томить ожиданием:
 - Если начальник офицерских кадров рекомендует работника, стало быть, на него можно положиться. Только в полку, куда его нужно направить, может возникнуть сложность: новоиспечённый командир полка, не вошедший в курс дела, да ПНШ-6 новый…
 - Карту хорошо знаешь? – обращается ко мне капитан.
 -Только на «пять» прошёл весь курс обучения в училище.
 - В таком случае положение складывается в нужном направлении. Согласен, возьму к себе в отдел.

 В полк пришёл в сопровождении связного пункта сбора донесений. Оба промокли: начались осенние дожди. Посыльный, оставив меня с рыжеусым старшим лейтенантом, который представился Шейкиным, отправился искать начальника штаба. Тот, со слов Шейкина, ушёл оформлять боевое донесение. Через несколько минут я перед новым командиром – майором Воробьёвым, который, на первый взгляд, показался унылым, неразговорчивым, чрезмерно строгим. Коротко бросил:
 - Идём, представлю командиру полка.
 
 Все знали, что новый командир полка строг, но никто не называл его фамилии. Захожу с Воробьёвым в дом к командиру полка. Сопровождавший доложил, что в полк прислали ПНШ-6. Когда командир полка, разглядывающий карту приподнял голову, сразу узнаю в нём комбата из 756 стрелкового полка майора Аристова, ранее командовавшего первым батальоном 151 отдельной стрелковой бригады под Старой Руссой.
 Наверняка и он помнил меня. Принял хорошо. А кто не порадуется пополнению? А особенно комполка…

 Поначалу трудности были: люди и адрес полевой почты новые. На какое-то время прекращаю личную переписку. Самому приходится таскать вещмешок на загорбке, думать о пропитании…

 Через несколько дней пригласили в шестой отдел штаба дивизии на инструктаж. Ознакомили с работой и дали «ключи» кода, образец переговорной таблицы. Получил указание на предмет строгой секретности. С этим делом я – могила.
 Кое – что даётся с трудностями – самому заниматься буквоедством и требовать от других (подумаешь, по телефону назвал командира или пушку своим именем).

 Нарушения, на первый взгляд, безобидные, чреваты потерями. - Вдруг противник подслушает информацию по рации или подключится к телефонному разговору? Без умысла отчизнолюб может нанести ущерб Родине. Чтобы систему кодировки поставить на высокий уровень пришлось потрудиться…

 Разрезаю пополам ученическую тетрадь и вношу военные термины, а рядом новые названия. Злились на «переговорник» особенно командиры батальонов: «Когда нам смотреть в эту переговорную таблицу «полкового словаря», чтобы знать, под какие названия переименованы пулемёт или патроны», «Подчас некогда копаться в полутетрадке». С кодированной картой было проще и дисциплины было больше. – Не ленись, смотри на квадраты и координаты, там обозначены цветным карандашом цифры, действуй по ним и никаких проблем.

 Дополнительно в мои обязанности входило следить за разговорами по средствам связи. За некодированные разговоры в первую очередь взыскания получал я. Стало полегче – появились «окна» - после внедрения и обкатки кодировки. К тому ж не накапливал в полевой сумке много бумаг, таскать приходилось самому (ординарец не положен), как можно скорей оформлял и доставлял документы по назначению.

 Повезло со знакомством. Добропорядочная семья – заместитель командира полка по строевой части майор Елизаров и медичка Валя. Очень интересные люди. Как-то не принято было на фронте называть пожилых командиров по имени и отчеству, но зам комполка – исключение. Думаю, из-за кареглазой жены Вали, которая любила, следила, ревновала… Ходила благоверная в штанах и гимнастёрке, накоротко подстриженная.

 В свободное время любила нежными пальчиками закручивать усики своему Борису. Он лежит, закрыв глаза, кайфует, а она крутит, крутит. А потом лежащий как щёлкнет зубами, резко повернув голову в сторону руки. Валюша заливается смехом. Иногда с испугу хлопнет по щеке. Он не обижался, а подставлял другую. Валя, хлопнув по другой щеке, обязательно с поцелуями обвивала руками шею любимого.

 Неразлучное супружество началось с финской кампании, где Борис командовал батальоном, Валя – медик. Я впервые встретил на фронте супружескую пару, не скрывающую от окружающих свои отношения. – В присутствии постороннего обсуждаются и решаются семейные вопросы. Иногда разногласия оканчиваются царапинами на лице Бориса Ивановича. Через пять минут разговоры, смех, будто ничего и не было. Чета давно изучила друг друга в своей боевой жизни.

 Валентина много рассказывала о финской кампании. Уверяла, что было труднее, чем сейчас: обмороженных воинов было больше, чем раненых. Валя, смелый и решительный человек, это подтвердили дальнейшие события…
 
 Наш полк попадает под Добеле в трудную ситуацию. Противник яростно сопротивляется, используя водную преграду. Усмотрев, что наши части наступают редкими цепями, решает контратаковать при поддержке танков и артиллерии. Наши бойцы дрогнули, и некоторые повернули обратно.

 Борис Иванович находился на правом фланге в одном из батальонов. Мне пришлось быть на НП (наблюдательный пункт) полка рядом с Аристовым, чтобы помогать оперативно разбираться с картой. Он очень не любил эти коды. В очередной раз говорит:
 - Намалевал, так сам и разбирайся.

 И умолк. Неожиданно дрогнули сражавшиеся слева и драпанули от врага. Аристов кинулся к средствам связи, но забыл, что нужно по коду общаться и начал называть всё своими именами. Нет-нет да бросит суровый взгляд в мою сторону, видимо, помнит, что рядом ответственный за прямые разговоры.

 Его можно понять – тут не до кода. Туго пришлось бы без Валентины… Она возилась с ранеными: перевязывала, уговаривала потерпеть, насказывая женитьбу и отцовство. Когда узнала, что наши слева драпанули назад, бросила всё и, выхватив из-за пазухи пистолет, побежала наперерез «бегункам» со словами:
 - Стойте, бабы! Куда вы бежите?! Наза-а-ад! «Ё-бэ-вэ-гэ-дэ!» На кого вы раненых бросаете, креста на вас нет? Наза-а-ад! А то стрелять буду!

 Бегущие остановились. Появившиеся командиры повели бойцов опять вперёд. В этом бою были большие потери. Иначе и не могло быть: на долю полка выпала самая тяжёлая участь, поскольку полк находился на стыке фронтов. Как правило, в таких местах образовывалась большая брешь. Этим, разведав, пытался воспользоваться неприятель.
- Какое тут может быть наступление, - вырвалось у Аристова, - удержаться бы на занятых рубежах. Соедините меня с командиром дивизии, - приказал майор связисту. Получив трубку, заговорил:

 - Первый, Первый, я Пятый, поддержи чем можешь? Впору, хоть огонь вызывай на себя. …Вас понял. Понял. Приму все меры. Спасибо за приятную новость!
 - Что там, товарищ майор? – спрашиваю у него.
 - На левом фланге Елизарова выправила пошатнувшееся положение. Остановила драпавших и повернула обратно. Комдив обещал ввести резерв в бой.

 Обещание воплотилось в реальность: через короткое время - правее нас - появляется батальон из соседнего 469 полка. Впереди в кубанке бежал комбат Токарев, увлекая за собой бойцов.

 Критическое положение ликвидировано. Нужно признать: чем дальше двигаемся вглубь Прибалтики – к Риге, тем ожесточённее сопротивляется враг. Как поясняли знатоки, Латвия делится на две части – восточную - Латгалию и западную – Курляндию.

 Последняя была у правительства Ульманиса в привилегированном положении, потому и жили здесь   побогаче и не приветствовали наше появление, а некоторые курляндцы старались исподтишка при помощи оружия нанести урон нашим войскам. К таким экземплярам приходилось применять меры военно-полевого времени – (……..).

 Наступила пауза между боями. Начальник штаба нашёл мне новую работу…
 - Вот видишь эту книгу?  Возьми её и береги так же, как свои коды. Заполняй боевыми донесениями. Это самая важная книга: история полка.

 В руках оказалась увесистая в картонном переплёте папка размером – 30 на 40 сантиметров, прошнурованная, на последнем листе печать 674 полка. Вместе с папкой штабной начальник вручил донесения за последние три месяца, которые следовало внести в полковую книгу.
 В донесениях было буквально всё: масштаб карты; место нахождения полка и его состав – количество офицеров, сержантов, рядовых; сколько лошадей, фуража, продовольствия; количество орудий, миномётов, лёгких и тяжёлых пулемётов, автоматов, винтовок, карабинов, пистолетов, снарядов, мин, ручных и противотанковых гранат, всех видов патронов и даже трофейное вооружение.
 
 Вписывалось также прибытие и убытие каждого офицера - поимённо, независимо от того, отличился он или нет; сержанты и рядовые вписывались только те, кто отличился – поимённо; остальные общим количеством – прибывшие и убывшие, раненые, переведённые, убитые; на каждого отличившегося обязательно было краткое описание подвига.

 Эта книга была тяжелее моей основной ноши. Чтобы не носить лишний груз, постарался оперативно - за несколько дней – внести данные всех донесений в историю полка и передать её начштаба, а тот – в кадры.

 В одном из боёв ранило штабиста - ПНШ-1, и его должностные обязанности вменили мне. Посему Аристов не отпускал меня от себя ни на шаг. Теперь самому приходится оформлять донесения.