Баня - это маленькая смерть

Что такое вечность — это банька,
Вечность — это банька с пауками.
Если эту баньку позабудет Манька,
Что же будет с Родиной и с нами?
© Виктор Пелевин



параноидальная трагикомедия
в одном действии



   ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА



   Митя, 24 года.
   Дима, 23 года.
   Антон, 25 лет.
   Александр, 53 года.
   Михаил, 42 года.
   Леонид, 36 лет.
   Егор, 40 лет.
   Борис, 51 год.
   Мансур, 42 года.
   Алла, 55 лет.
   Жанна, 42 года.
   Елена — банщица, 46 лет.



   …



   Начало третьего десятилетия двадцать первого века. Парилка общественной бани в каком-то российском городе. Банщица Елена заходит из мыльного отделения в парилку с ведром воды и останавливается в дверях.

   Е л е н а.  Я тебя услышала! Я поняла! Если бы ты знал, как у меня всё болит!

   Елена закрывает дверь парилки, берёт щётку и совок, разговаривает сама с собой и очищает пол и лавки от листьев и иголок, опавших с банных веников.

   Е л е н а.  Как жаль… Не важно, что он сказал. Важно, как он сказал… Наконец-то никого нет в парилке… Кстати, нужно взять такую тишину за основу продуктивной уборки! Блин, какой печальный момент… Вот как тут не спросить его имя? Так ведь вроде бы нашла его веник даже… Только вот разделила все ветки напополам… А он ведь далеко не дурак… Снова стою одна тут… Видела бы меня моя мама… Пойду покурю…

   Елена обливает лавки ведром воды и выходит из парилки. Заходят пьяные Дима, Митя и Антон, направляясь к лавке. Антон с банным веником.

   Д и м а.  Первый?! Самый первый раз в бане вообще? Смелей дыши, Митяй!
   А н т о н.  Сперва нормально. Но баня — наркотик. Потом как начнёт ломать без неё! Но опять же, это тебе не бессмысленно жрать палёную наркоту на рейвах. В бане можно дождаться и более клёвого прихода.
   М и т я.  Лучше бы убили меня побыстрее, пока я сам это не сделал. Здесь чё, паутиной окно затянуло? Какой-то сладкий привкус горечи…

   Дима, Митя и Антон садятся на лавку.

   А н т о н.  Да это, как всегда, пенсионеры надымили. На печку льют воду с хрен знает чем. И чё мы здесь делаем так поздно… И зачем пришли… Я вообще не понимаю, какой смысл… Через час нас выгонят — начнутся женские часы.
   Д и м а.  Ну так мы же пьяные были час назад. Забыл уже, как бухали на морозе? Вместе приняли решение: отрезветь. Ветер страшный на улице. Ты же сам бросался на меня, нервничал и согреться предлагал! Ну и вот. Как видишь, я не растерялся в догадках о твоём самочувствии. А то ты бледный какой-то был. Ну? Чувствуешь теперь банный аромат по коже? Чё-то у меня глаза слипаются…

   Антон начинает хлестать себя банным веником по животу.

   А н т о н.  Объявляю войну своему сраному телу! Ультиматум! Вмажем веничком по кубикам!
   Д и м а.  Дальше-то что делать будем после бани? Антон! Делать что дальше предлагаешь?
   М и т я.  Предлагаю вам связать мне руки, отнести в купель, закинуть прямо на дно и оставить меня в покое.
   А н т о н.  Чувак, заткнись! Расслабиться попытайся. Чё как сука-то? На небо забирают достойных, между прочим. А у тебя, вон, уже даже язва на шее от того, что тебе постоянно не нравится всё происходящее в твоей жизни.
   Д и м а.  Как же, наверное, больно, пусто и грустно тебе сейчас, Митя. А можно я тебя убью?
   М и т я.  Да пожалуйста, Дима. Я уже ни о чём не жалею. Ни о чём не мечтаю. Я уже не я.
   Д и м а.  Прости, Митяй. Нервы сегодня у тебя внатяжку, конечно.

   Александр, Михаил и Леонид заходят в парилку. Михаил со стаканом жидкости.

   А л е к с а н д р.  Ну и как теперь климат в бане? Тот или не тот?
   М и х а и л.  А я ещё сейчас махну стакан на камни. Подышим эвкалиптом!

   Михаил плещет стакан жидкости на горячие камни на печке и смотрит на градусник, висящий на стене. Александр и Леонид садятся на лавку.

   М и х а и л.  Туман уже вроде спал. А вот температура поднялась… Кони ход прибавили, как говорится.
   А л е к с а н д р.  А мне нужна сырость как раз.
   Л е о н и д.  Ну так и застелите горизонт нормально здесь — вентиль немного откройте. Пусть водичка капает на камни. Только оставьте её литься так, чтобы струйка была, как тоненькая нить. Эти ваши эвкалиптовые смеси — как капля сожаления для тех, кто после работы устал и попариться пришёл. Люди же сюда приходят, чтобы как всегда, так сказать, улететь, забыться и — в новый день. Эвкалиптом, конечно, полезно подышать — расслабляет, но, может, только на мгновение.

   Михаил крутит вентиль над печкой и на горячие камни начинает литься вода. В парилке появляется густой пар.

   М и х а и л.  Думал, что же мне не хватало… Теперь всё на месте!
   А л е к с а н д р.  Да, теперь мы мазаны одним миром. Дышим одним чудом.
   Л е о н и д.  Эх. Пропащая душа ты, Миша! Ну что за чёрт? Что не говори тебе — всё для тебя пустяк. Не послушал меня и на полную воду врубил! Всё как всегда.
   М и х а и л.  Ну а ты посмотри теперь на потолок — дождь… А то и не дождь. Как будто бы слёзы с неба капают.
   А л е к с а н д р.  Да, Миш, у тебя получилось придать бане знакомый с детства вид.
   Л е о н и д.  Бог тебя хранит, Саша. Тоненькую нить воды нужно, а не толстую. В нашем детстве всех этих кранов не было. Ковшичком заливали.
   М и х а и л.  Не знаю как ты, Лёня, а мою душу радует такой огромный купол пара в бане.

   Егор, Борис и Мансур заходят в парилку.

   М а н с у р.  Вместо того, чтобы сделать мыльное отделение тёплым, они эти зелёные стёкла понаставили. Через них же тепло уходит, да и видно всё — просвечивает.
   Б о р и с.  Просвечивает и видно всё, потому что не от кого прятаться. Это единственная общественная баня в городе с одним отделением — для мужчин и женщин.

   Дима встаёт, смотрит на Митю и направляется к выходу.

   Д и м а.  Ну, как дела, Митя? Захотелось быть счастливее?
   Б о р и с.  Мансур! Да не печалься ты по пустякам в такой ответственный для тебя день. У тебя же сегодня день радости! Не ворчи. Не порти сам себе настроение, хотя бы сегодня.

   Антон встаёт, смотрит на Митю и направляется к выходу.

   А н т о н.  Скрючил свои обрубки здесь. Позу-то поменял хотя бы что ли. Пойдём, может, пивком раскумаримся по полстакана? Я чипсов накупил. Поваляемся. А то так и сдохнешь здесь от температурного передоза.
   М и т я.  Оставьте меня в покое. Простите, но я здесь задержусь. До начала следующего дня. Убирайтесь прочь.
   А н т о н.  Напоминаешь подростка-наркомана…
   М и т я.  А чё? Есть сомнения?
   Д и м а.  Фак ю! Бесполезно с ним говорить. Пьяный он страшно. И нервный. Брось его. Согреется — может и станем ему нужны.

   Дима и Антон выходят из парилки.

   Е г о р.  Вчера в кармане паспорт оставил и постирал случайно. А сейчас, пока раздевался, окурок в ботинке нашёл. Но самое смешное, что я только сегодня обнаружил, какие истоптанные у меня ботинки. Четыре года им. Так что у тебя, Мансур, ещё как у людей всё.
   М а н с у р.  А ты, Егор, когда-нибудь не платил за электрический свет?
   Е г о р.  Такого у меня никогда не было. И нету.
   М а н с у р.  А ты, Боря, брал когда-нибудь у соседа в долг сигареты и чай?
   Б о р и с.  А зачем тебе платить за электрический свет? Ты же верующий? Ну так вот бог и есть твой свет. И в нём, кстати, нет никакой тьмы. Представь, что у тебя по вечерам дома храм.
   М и х а и л.  Храм по ночам как раз только в доме и представлять… Сейчас ночью в церкви ни души. Волки в поле воют, как говорится.
   Б о р и с.  Да. Время такое. А в нашей стране кроме волчьей зари и нечего всем ждать.
   А л е к с а н д р.  Что-то грусть налетает от ваших разговоров. Пойду пройдусь до курилки. Не с кем мне здесь веру делить.

   Александр встаёт и направляется к выходу.

   Л е о н и д.  Верить или нет, что не говори — всё так, как всегда, так и не так. Саша, ну где твои вопросы? Где ответы? Чужая жизнь — это же тебе не твой дом. Вот и не с кем тебе её здесь делить.
   А л е к с а н д р.  Разговоры об истории своей страны, врагах и несломленном народе — это я, конечно, всегда хочу, пока живой и в силе. Но мудрей здесь от них не станешь.

   Александр выходит из парилки. Митя начинает неистово плакать и смеяться.

   М а н с у р.  Смех и слёзы… Смотрите, как у него вены пульсируют…
   Б о р и с.  Это ж, господи, зрячему видно — наркоман.
   Е г о р.  Резвые колёса…
   Л е о н и д.  Хэй! Парень! Хоп! Хэй! Лалалэй!
   М и х а и л.  Друзей бы его этих позвать сюда, да вот только синие они. Кто его поймёт теперь? А простит кто? Заплачет вместе с ним кто?
   М и т я.  Хватит!!! Завалите!!! Молчать всем!!!

   Митя встаёт с лавки, начинает ходить по парилке и неистово осматривать всех присутствующих.

   М и т я.  Прекратите разговаривать фразами из одних и тех же песен!
   М а н с у р.  Вот это перемена настроения! Ждали-ждали, когда же тебя накроет… Дождались…
   М и т я.  Вот оно! Ты — Виктор Цой! Говоришь словами из песни «Мы ждём перемен», какую-то хрень несёшь про тепло и зелёные стёкла. В песне так и поётся: «Вместо тепла зелень стекла». А ещё ты на электрический свет, чай и сигареты жаловался. Прямо как в песне: «Электрический свет продолжает наш день», и ещё «Сигареты в руках, чай на столе».
   Л е о н и д.  Да у нас тут просто счастье и беда… Пойду я, наверное, банщицу позову. Надеюсь, она не так далеко улетела. И друзей его поищу.

   Леонид встаёт с лавки и выходит из парилки.

   Е г о р.  А вот это правильно, Лёня. И главное — ясно.
   Б о р и с.  Сколько нас тут в бане? Семь человек? Не расходитесь и смотрите за ним, пока этот конь бледный своих подруг не признает.
   М и т я.  Да когда вы уже остановитесь? Сколько, сука, можно?! Вот сейчас же опять было! Друг ваш вышел! Видели? Лёня. Это же Агутин! Он сидел тут и всё время произносил слова из своих же песен. Чё-то про тоненькую нить воды и про вентиль этот на печке! Про эвкалиптовую смесь и каплю сожаления. А когда он «Хоп! Хэй! Лалалэй!» сказал, так я тут же всё и понял! Не просто так он рассуждал о пропащей душе и повторял всё время «Бог тебя хранит». Это же тоже из песни! Он даже вышел с этими словами: «Всё так, как всегда, просто счастье и беда. Но кто-то скажет: не везёт — пропащая душа. Хоп-хэй, ла-ла-лэй, но бог тебя хранит».
   Б о р и с.  Я, кажется, поспешил, когда сказал, что бог есть свет и в нём нет никакой тьмы. Перед нами сама тьма в её истинном воплощении. Сейчас твои подружки придут. Ты лучше это всё для них повтори.
   М и т я.  Ну ты и мудила, конечно. Ещё ведь наглости хватает разговаривать со мной строчками песен Аквариума! Тебя же тоже Боря зовут! Ты весь вечер сидишь и впариваешь всем песню «День радости». Про бога тут гундел и про волчью зарю. Даже семь человек откуда-то в бане насчитал, хотя здесь явно больше сегодня парится. Бледным конём меня обозвал, а друзей — подругами. Всё в точности, как там: «Когда семь разойдутся, чтобы не смотреть, кто войдёт в круг. Когда белый конь узнает своих подруг. Это значит — день радости». И до этого ещё: «Говорят, что нам нечего ждать, кроме волчьей зари. Бог есть свет, и в нём нет никакой тьмы».
   Е г о р.  А ты откуда столько песен знаешь? Или это всё, что было? Все песни вспомнил? Ну? У тебя всё или как? Все слова истлели?
   М и т я.  А вот и Летов! А самое главное, зовут так же — Егор! Тебя я сразу же раскусил, падла такая. Как там поётся? «Вот и всё что было. Не было и нету. Все слои размокли. Все слова истлели. Всё как у людей. В стоптанных ботинках. Годы и окурки. В стиранных карманах. Паспорта и пальцы. Резвые колеса». Надо же, даже байку рассказал про паспорт и ботинки. Но вот про колёса, конечно, обидно мне было. Я уже больше года их не употребляю, между прочим.
   М и х а и л.  Судя по сложившейся ситуации, ты их явно заменил чем-то новым. Тюрьма по тебе плачет, парень. Центральная-наркологическая, конечно же. Так сказать, духовная тюрьма. Сейчас, к сожалению, нет расстрельной статьи для подобных случаев. И хорошо, что ты просто психически ненормальный, а не очередной нарколыга-убийца. Иначе поубивал бы нас тут всех. В общем, могильщикам на кладбище не повезло с тобой — им для нас ямы рыть не придётся. А нам вот повезло — такое представление не каждый день увидишь…
   М и т я.  Ух ты, как заговорил наш Мишка Круг! Красиво стелишь, фраерок. Особенно про стакан с эвкалиптом мне понравилось, который ты лил на камни! И про дождь, слёзы и потолок в этой бане! Про туман и пар ещё… И вот ты и про тюрьму вспомнил, наконец-то… «Дом казённый предо мной, да тюрьма центральная. Ни копейки за душой, да дорога дальняя. Над обрывом пал туман, кони ход прибавили. Я б махнул сейчас стакан, если б мне поставили». Но как же меня твои последние слова тронули. Вот после них-то я и не смог удержаться. Я их как услышал, понял — сейчас вас всех вскрою, здесь или никогда. Как там пелось у тебя в песне? «Кто простит и кто поймёт и кто по мне заплачет. Золотые купола душу мою радуют. А то не дождь, а то не дождь — слёзы с неба капают».
   М а н с у р.  Это слишком простая схема с именами! Даже если их имена и песни совпали — я-то не Виктор Цой! Я — Мансур! Вот и всё. Вот так на мне и замыкается круг твоей шизофрении.
   М и т я.  Виктор и Мансур — одинаковые имена! Означают одно и то же: победитель! А ты даже и сейчас не удержался, сволочь: «Это схема проста… Так замыкается круг». А вены у меня действительно пульсируют, как ты и подметил до этого: «В нашем смехе, и в наших слезах, и в пульсации вен. Мы ждём перемен». Ну, чё смотрите? Дождались перемен, суки?

   Митя продолжает неистово плакать и смеяться. В парилку забегают Антон и Дима. За ними заходят Елена, Леонид и Александр.

   А н т о н.  Разойдитесь! Где он? Что за пати ты здесь устроил?!
   М и т я.  А вот и Джанк пожаловал! «Я мог бы устроить себе пати — накупить чипсОв и валяться на кровати». А я всё думал, чё за сходство у тебя с Бурзиком… Оказалось — не только имя. А чё мелочишься-то? Мог бы и сразу песню целиком исполнить. А то зачем-то втирал мне тут про палёную наркоту, рейвы, приходы, передозы, чипсы и полстакана пивка. Расслабиться мне предлагал, а потом сукой и подростком-наркоманом меня называл. О язве мне напомнил даже: «Эй, чуваки, это вы забрали последний спид? Не-а, видишь тёлка на углу стоит? Ну да, вон та сука с язвой на шее. У нее есть спид, а еще гонорея». Но веничком ты, конечно, прекрасно по своим кубикам помахал! Как ты там хотел по сраному телу вмазать? По кубикам и с ультиматумом? Это же прямо построчник: «Моё сраное тело объявило мне войну. Ультиматум, чувак. Вмажем по кубу?».
   А н т о н.  Всё, что я уяснил из твоей ахинеи — так это то, что я — это какой-то там Джанк или Бурзик, о которых, между прочим, я сам ничего не знаю и понятия не имею. Мне лично просто нравится, как эта песня качает.
   Е л е н а.  Да не важно, что он сказал! Важно — как. Я его увидела и сразу поняла… Он, конечно, далеко не дурак, но полицию вызывать придётся.
   Д и м а.  Какую полицию?! Он первый раз в бане. Самый первый раз. Парень он у нас не особо смелый. Но успел чем-то тут надышаться. Перенервничал. Перегрелся. Ну, смотрите, какой бледный! Этот банный мир чужой для него.
   М и т я.  А вот и Дима из Психеи подрулил! Вот ты оказывается почему согреться предлагал: «Первый, самый первый раз. Вздохнув несмело. Кожи бледный аромат. Теряю мир в догадках. Пьяный, страшный ветер. Вырвал птицу из гнезда. И нервно бросил в небо. Согрей меня, моя звезда. Может, я всё же нужен? Сплюнут богом в лужу. Мир такой большой. Мир такой чужой». Убить меня предлагал…
   А л е к с а н д р.  Ну что ж. Вот так и выходи покурить. Пойду, думаю, пройдусь. Прихожу — а тут целое театральное представление о русском народе, сломленном главным врагом — наркотой.
   М и т я.  Точно же! Чуть про Розенбаума не забыл! Он тут всё про климат и сырость в парилке затирал, и грусть на него всё налетала: «Налетела грусть. Ну что ж, пойду пройдусь, ведь мне её делить не с кем. И зеленью аллей в пухе тополей я иду землёй Невской. Может, скажет кто, мол, “климат здесь не тот”, а мне нужна твоя сырость. Здесь я стал мудрей, и с городом дождей мы мазаны одним миром». Ну так вот и иди ещё пройдись! Чё встал-то? Сам же сказал, что мудрей здесь не станешь. Ну? Посмотрел, как живёт врагом не сломленный народ? Я отсюда никуда не уйду, пока вы мне не расскажите всё как есть.
   М а н с у р.  Он, кстати, до сих пор смеётся и плачет одновременно. И до сих пор у него вены пульсируют. Даже отсюда вижу. Ну так что? Будем ждать, пока что-то переменится или сразу же оттащим его в раздевалку?
   Б о р и с.  Здесь нечего ждать. Сколько нас здесь без его друзей? Семь? Предлагаю разойтись, чтобы не смотреть как он в себя приходит. А иначе не придёт.
   Е г о р.  А вот это правильно! И главное — ясно!
   Л е о н и д.  Бог тебя хранит, парень. Не пойму теперь, верить или нет во всё это. Имена у нас действительно совпадают с твоими описаниями… Ну? И где ваши вопросы, господа? Где найти ответ на всё, что мы сейчас здесь наблюдаем? Вроде бы всё так. И не так. Но после таких случаев этот мир уже и не мир. А так — пустяк, как будто бы…
   М и х а и л.  Да у него же ни копейки за душой! Это всё такая чертовщина, что у меня в один момент сердце дрожь охватила. Если честно, после такого хочется стакан водки махнуть… Кто со мной?
   Е л е н а.  Так! Тихо! Тишину за основу взяли все!
   М и т я.  Ё-моё! Да тут даже работница — сама Елена Ваенга: «Снова стою одна. Снова курю, мама, снова. А вокруг тишина, взятая за основу». Долго этот музыкальный спектакль продолжаться будет? Димон! Антон! Вы зачем меня сюда привели? Да ещё и в одежде. Почему в этой вашей бане все в одежде? Здесь же жарко, мать вашу! Все потные! Пар повсюду, а вы в одежде! Это так надо в общественных банях? Я, конечно, первый раз в бане, но что-то подсказывает мне, что сюда без одежды ходят. Это всё пранк, да? Ну! Скажите! Чё смотрите, как будто я шизик какой-то?! Ещё раз повторяю: я и с места не тронусь, пока всё не узнаю.
   Е л е н а.  Блин, какой печальный момент. Он ведь не только песни слышит, но и думает, что вы все одеты. Хотя в одежде одна я. Вроде бы все абсолютно голые. И он сам тоже голый. Наверное, думает, что он в одежде. Ох, если бы ты знал, как мне жаль, парень, но мне придётся попросить всех вынести тебя в раздевалку до приезда полиции. Мне всё-таки здесь прибраться ещё после вас нужно. С минуты на минуту начнутся женские часы посещения. Так что, ребята, давайте! У меня болит всё. Взяли его все дружно! Раз-два и потащили отсюда.
   М и т я.  У меня дежавю… Я уже был здесь! Что происходит?! Это чистилище?!

   Елена открывает дверь парилки и крутит вентиль над печкой. На горячие камни прекращает литься вода. Все дружно, кроме Антона и Димы, берут Митю за ноги и за руки и пытаются вынести его за дверь. Митя неистово кричит и сопротивляется.

   М и т я.  Я всё отдам! Назовите мне цену… Я здесь целую вечность… Я клянусь! Я просто хочу понять почему… Я не знаю, есть вы или нет… Минуты… Дни… Часы… Бесконечность…

   Антон и Дима пытаются всем помешать, ругаются и матерятся.

   М и т я.  Баня — это маленькая смерть! Смерть внутри смерти! Баня — это маленькая смерть! Чистилище! Баня — это маленькая смерть! Чистилище! Маленькая смерть! Мы все мертвы!

   Все выходят из парилки и в ней возникает абсолютная тишина. Густой пар рассеивается по остывшим стенам и потолку. Через несколько минут Елена заходит обратно и начинает уборку.

   Е л е н а.  И говорить не надо… Всё и так понятно… Напились… Смеются дети… Желаю, чтобы все они были здоровы… Чтобы горя не знали… Мира им… И добра… Лично мне приятно это всем говорить… Ох… Как же хочется бросить всё и уехать куда подальше… А куда ехать-то? Ну куда вот?! Куда-куда… Да без разницы! Да хоть на Мадагаскар!

   В парилку заходят пьяные Алла и Жанна. Жанна с банным веником. Елена продолжает уборку.

   А л л а.  А я с баней про всё на свете забываю!
   Ж а н н а.  Вагон-то полупустой был! И баня эта пустая. Сейчас в отель приедем, а там тоже никто нас и не ждёт!
   А л л а.  Всё понять тебя пытаюсь… Кто же ты на самом деле…
   Ж а н н а.  Вот как прилетим на этот чудо-остров, так ты и поймёшь меня. Лучшей страны не найдёшь для этого.
   А л л а.  Там у входа в баню гора снега выросла. Выглядит как айсберг. Предлагаю после парилки в этот сугроб броситься с головой, как в море.
   Ж а н н а.  Как в море цветных огней?
   А л л а.  Как в холодный и опасный океан с печальной и чёрной водой.

   Елена замирает и роняет щётку на пол. Алла и Жанна молча смотрят на Елену.

   Е л е н а.  Вы Алла и Жанна?
   А л л а.  Я же говорила — догадается кто-нибудь. Всё-таки опасен в океане айсберг встречным кораблям.
   Ж а н н а.  А я и не скрывала ничего. Этот город живёт счастьем своих людей. А судя по её взгляду — она тоже наша. Своя. Прекрасна, как сказка. Глубока, как сон.
   Е л е н а.  Блин. Да что же это такое-то?
   А л л а.  Что?
   Ж а н н а.  Да-да. Что?
   Е л е н а.  Вы разговариваете строчками песен Пугачёвой и Агузаровой? Верно?
   А л л а.  Всё верно. Она сегодня Агузарова.
   Ж а н н а.  А она — Пугачёва.
   Е л е н а.  Вы шутите?
   А л л а.  Да. Шутим. Как встретились в поезде, так и шутим…
   Ж а н н а.  Всё остановиться не можем…
   А л л а.  А вот и остановились как раз. Песни имеют свойство заканчиваться.
   Е л е н а.  То есть вы психически нормальные?
   Ж а н н а.  Что за хамство?!
   А л л а.  Дорогая! Это не хамство. Ну утомился человек в рабочую смену… С кем не бывает? Сама же видела, как там на входе этот наркоман кричал…
   Ж а н н а.  А вы-то, кстати, нормальная? Как зовут вас? Почему без бейджика?
   Е л е н а.  Елена.
   А л л а.  Ты видела сколько мужиков отсюда вышло? За ними всеми убрать ведь нужно! Баня эта хоть и общественная, но необычная — с одним отделением, предназначенным одновременно для мужчин и для женщин. Честно говоря, первый раз такую вижу. Интересный у вас здесь город, Елена…
   Е л е н а.  А вы проездом?
   А л л а.  Что-то вроде того. Мы с ней в поезде как познакомились, так и решили выйти прямо в этом городе. Передислоцироваться.
   Е л е н а.  Куда передислоцироваться?
   Ж а н н а.  На Мадагаскар!

   Елена садится на лавку и не отрываясь смотрит на Аллу и Жанну. Алла и Жанна переглядываются и смотрят на Елену.

   Е л е н а.  Как так на Мадагаскар?!
   А л л а.  Как-как… Обычно! Сегодня в отеле переночуем. А завтра сядем на поезд до ближайшего города, в котором есть аэропорт. Ну, а затем и на Мадагаскар!
   Ж а н н а.  Переночуем в старом отеле, прошу заметить!
   А л л а.  А я попрошу заметить: не просто в отеле, а в отеле с названием «Айсберг».
   Е л е н а.  У нас действительно есть такой отель… Он здесь недалеко… Блин. Какой печальный момент. Вы ведь далеко не дурочки… Простите за мою бестактность, ради всего святого. Я почему вообще спросила нормальные вы или нет — здесь до вас один псих был, так он тоже вместо слов песни слышал. Всей баней его отсюда за руки и за ноги выносили. Он тут кого только не видел в парилке: и Агутина, и Розенбаума, и даже Мишу Круга. Но он-то в отличие от вас действительно был не в себе и не шутил совсем. Я его как увидела, так поняла: шизофрения или паранойя. Наркоман, наверное… А тут и говорить не надо… Всё и так понятно… Напились… Смеются дети… Но я всё равно желаю, чтобы все они были здоровы… Чтобы горя не знали… Мира им… И добра… И вам того же… Лично мне приятно это всем говорить…
   Ж а н н а.  Я же говорила — наша! Мы сегодня слушали эту песню.
   А л л а.  Вот это я понимаю. Вот это совпадение! Ты тоже это услышала? «Я тебя увидела, я поняла. Да и ты далеко не дурак». «Блин, какой печальный момент».
   Ж а н н а.  «Снова стою одна. Снова курю, мама, снова. А вокруг тишина. Взятая за основу».
   А л л а.  «Солнце ярко светит, и смеются дети. И мы рука об руку идём с тобою рядом. И говорить не надо — всё и так понятно. И мне приятно всем вам говорить. Желаю, чтоб вы все были здоровы! И чтобы над вами сияло солнце ярче, чем на Мадагаскаре! Чтоб до ста лет жили! Чтоб горя не знали».
   Ж а н н а.  Елена Ваенга!
   А л л а.  Она самая. Кто бы мог подумать…
   Е л е н а.  Но я не шучу…
   Ж а н н а.  А мы разве шутим? Мы в эту игру, вообще-то, серьёзно начали в поезде играть. Общаемся песнями наших любимых артисток! Ничего смешного в этом нет, конечно. Но самое главное — нам весело!
   А л л а.  Присоединяйтесь, Елена. Нам и так уже известно, кто ваша любимая артистка. Вам и придумывать ничего не нужно. Вы её песнями так и сыпите.
   Е л е н а.  Ничего не понимаю…
   Ж а н н а.  А чего тут понимать? Поехали с нами в отель, выпьем по писярику, и всё прояснится.
   Е л е н а.  Откуда вы узнали про Мадагаскар?
   А л л а.  Ну так мы в поезде эту песню услышали. В соседнем плацкарте кто-то весь день тёзку вашу слушал прямо с телефона. Она там про Мадагаскар поёт. Нам настолько смешно стало, что мы решили незамедлительно отправиться прямиком на этот райский островок.
   Ж а н н а.  Вот так мы и встретились. Два одиночества.
   Е л е н а.  Чтобы вы понимали: перед тем как вы пришли, я сказала вслух, что хочу на Мадагаскар. Честное слово — не знаю, откуда мне пришло это в голову…
   А л л а.  От Елены Ваенги и пришло. Не от Земфиры же. Ваенга вас услышала. Вот мы и здесь. Любая песня — это молитва. Ваенга — ваш бог.
   Е л е н а.  А я Ваенгу и не слушаю. Так, знаю пару песен. Да и вообще я музыку не так сильно люблю, как другие люди…
   Ж а н н а.  Пары песен для нашей игры достаточно. Ну? Поедешь с нами?
   Е л е н а.  Куда?!
   Ж а н н а.  На Мадагаскар! Ну ты чё как не родная?
   А л л а.  Абсолютно с тобой согласна, Жанночка. Давай заберём её из этого адского пекла. Леночка! Поехали с нами в отель. Отдохнём там, сил наберёмся, а завтра и на Мадагаскар! Такие совпадения только раз в жизни бывают. Правда ведь?
   Ж а н н а.  Это чистейшая правда, Алла! Как же мне это нравится! Мы всё оплатим. Втроём — веселее. Ты, Лена, лучшая кандидатура для нашей компании. Терять тебе нечего, как и нам.
   Е л е н а.  Это что, сказка, да? Я сплю? Розыгрыш?
   А л л а.  Ну-ка, веником хлестани её хорошенько!

   Жанна подходит к Елене и хлещет её банным веником.

   Е л е н а.  Вы что делаете?!
   А л л а.  Это она так сказку разоблачает.
   Е л е н а.  Что происходит?!

   Жанна прекращает хлестать Елену и садится обратно к Алле. На потолке парилки появляется маленькая капелька воды.

   Ж а н н а.  Никакая это не сказка. Обычное совпадение. Судьба. Карма. Божья воля. Чё там ещё?
   Е л е н а.  И ведь действительно, совпадение… Вы не лжёте… Вы это всё по-настоящему… Я это чувствую… Я вам верю… И… Может, тот сумасшедший был прав? Может действительно в бане все люди умирают? И всё это — чистилище… Может и я сдохла здесь давно?! Не по-настоящему, конечно, а метафорически. Работаю уборщицей в банном аду! А ведь люди сюда ходят каждый день не просто так… Умирают здесь, перерождаются и выходят в жизнь, как новенькие. А иначе бы они в баню не ходили… А я-то что здесь делаю вообще? Ходила вот весь день, курила. Маму вспоминала. Всё думала — увольняться или нет. А тут вы. И такое предлагаете… Думала всё… Но вот опять же… Уволюсь я из этой бани, и что? Всё равно ещё долго не смогу найти новую работу… А тут вы… Подождите… Но как же?.. Подождите…
   Ж а н н а.  Ну а чего ещё-то ждать?! Просто поехали с нами. Бросай эти швабры. Райский Мадагаскар ждать не будет!
   Е л е н а.  Действительно. А чё ждать? Встала и пошла!
   А л л а.  А вот это, попрошу заметить, уже из другой оперы. Не надо тут. Но тоже, кстати, неплохо. Вперёд в большую жизнь, Елена!
   Ж а н н а.  Every Russian woman needs to know! You're strong enough, you're gonna break the wall.
   А л л а.  Кстати, а что этот ненормальный здесь говорил до нас?
   Е л е н а.  Он говорил, что баня — это маленькая смерть.

   Елена, Алла и Жанна выходят из парилки. Маленькая капелька воды капает с потолка, и от её падения на пол по всей парилке в одно мгновение эхом раздаются все песни мира.



   КОНЕЦ



   © В. В. Емельянов, 2023
   vldmremlnv@gmail.com