Букет сирени

Мы встретились с тобой, когда цвела сирень. Тогда теплый майский ветерок колыхал еще юную листву. Мир радовался и расцветал вокруг. Воздух был свеж и наполнялся разными ароматами юных цветов. Все оживало от долгой зимней спячки. И казалось, что люди становились добрей. На небосводе даже не успело взойти солнце, и еще не наступило утро. Лишь легкие первые солнечные лучи едва смели тревожить ночное небо.

      Я и представить себе не мог, что эта весна, а вслед за нею год, принесет мне такой широкий спектр эмоций, словно свежий, прохладный ветерок в жаркий день. Так и ты ворвался в мою жизнь. Ты стоял одинокий и потерянный на пустой трассе. Озябший, покрытый утренней росой, ты, не задумываясь, сел ко мне в машину. Если бы я только знал, чем закончится встреча со случайным попутчиком…

      Знаешь, я помню, как ты часами сидел на балконе и слушал ночь. Ты совершенно не любил спать и боялся своих снов. Словно ведомый безумием богини Ириды, ты делал все что угодно, лишь бы не уснуть. Я часто на тебя ругался за это. Поверь, я теперь жалею об этом! Как же я был слеп, стремясь за мнимым счастьем. Я не замечал, что ты жил моментами. Стараясь, просчитывая и стремясь к чему-то недостижимому, я смело глядел вперед, я жил своим воображаемым будущим. Ты же ценил каждый миг своей короткой жизни.

      Ты смеялся над моей прагматичностью, я же скептически относился к твоей беспечности. Да, определённо, мы были из разных миров. Ты не покинул свой детский мир, мир фантазий и грез. Смотря сквозь розовые очки, ты видел воздушные замки. Я же смотрел реально и строил свои планы.

      Из моей памяти никогда не выйдет та картина, где ты стоял под молодой весенней черемухой и, словно маленький ребенок, восхищался ее ароматом, я же настырно звал тебя к своим друзьям.

      Мой милый, самое печальное, что я не видел за всей твоей воздушностью тот груз, что могильным камнем давил тебя вниз. Ты медленно умирал на моих глазах, а я не замечал. Прости… Я понимаю, уже поздно лить слезы. Столько бед я наворотил. Метаясь от временных личностей к тебе и обратно, я делал тебе больно. О, одному лишь Богу известно, сколько ошибок я совершил. Все непостоянные красивые лица мелькали на полотне моей простыни. Не задерживаясь ни на ком, я шел с уверенностью вперед, пока на своем пути не встретил твой грустный щенячий взгляд.
      
      Ты боялся касаний, а я настырно и с твердой уверенностью хотел того, чего дать ты мне не мог. Не слыша твоего голоса, я мог лишь воображать себе его. Я всегда хотел узнать, насколько звонкий твой смех. Мне почему-то казалось, что он словно серебряные колокольчики. Думая о том, что я никогда не услышу его, на моих глазах наворачиваются слезы.

      Я знаю, ты любил сирень и полевые цветы, я упрямо дарил тебе розы. Порою мне казалось, что ты слишком простодушный для меня. Росший в пригороде, на природе, как дикий цветок, ты ненавидел шум и суету города и отчаянно стремился к тишине, я же насильно тащил тебя в самую гущу городского ритма.

      Мы часто ругались, и не раз я позволял себе лишнего. Я знал, как ты боялся моих замахов, но никак не мог себя остановить. И когда ты тихо плакал на кухне, я сжирал себя изнутри, метаясь по квартире и обвиняея всех в своих бедах, но не себя.

      Прости, я не подозревал, какую боль причинял тебе, склоняя тебя в свою кровать. Я горько жалею о том, что даже не хотел знать о тебе ничего. Но я любил твои плечи, тёплые и уютные. Располагав на них свою томную голову, забитую ненужными платами, и смыкая твою руку в крепкий замок пальцев, я не ценил счастливый миг, как это делал ты. Находящий прекрасное во всем, ты, казалось, прибыл с другой планеты, как ангел неземной.

      Я сегодня привез тебе твою любимую сирень. Нарвав большим букетом, поставил ее в вазу около тебя. И посадил пару кустов сирени и черемухи около твоей обители. Я знаю, ты улыбаешься мне, ведь в любое время года, когда я прихожу к тебе, всегда светит солнце, напоминая мне о твоей теплой улыбке.

      Ангельские крылья обнимали твой портрет. Мне больно смотреть на него. Обмотанный черной лентой, он словно кричал о спасении, как и ты, когда покидал меня. Тебе было больно, ты устало хотел покоя и мирно ждал забвения. Я же не мог смириться с этим, упрямо таскал тебя по больницам и врачам, делая только хуже. Упрямо отмахиваясь от записанных дрожащей рукой на блокноте твоих монологов, я тащил тебя за руку сквозь гущу событий.

      Помнишь, я напился на новый год? Побив тебя, а на утро сказав холодное «прости», я потащил тебя к друзьям и смеялся с ними, не замечая твоей печали. Я знал, что ты не спал уже двое суток. Всю ночь мы веселились, а утром, не спавший несколько ночей подряд, ты ушел на работу. По правде говоря, совесть сжирала меня изнутри, но я не мог переступить себя и попросить прощения.

      Не прыгнул я выше головы и в этот раз. Наорав, оскорбив, я оттолкнул тебя и ушёл к веселому мальчишке. Но сердце отчаянно тянуло к тебе. Сейчас мне ничего не нужно, кроме одного. Я бы многое отдал, лишь бы поднять тебя из холодной могилы и лишь на секунду заключить в свои объятия.

      Я не явился к тебе на похороны, и на девять дней, и на сорок. Поверь, я не мог прийти в себя! Я не мог смириться с такой утратой! Каждую ночь я закрываю глаза и вижу тебя, разбитого, сломанного, всего в крови, зажатого в цепких железных тисках твоей машины, а после я вижу твою улыбку. Ты же не любил алкоголь, так зачем тогда напился? Сел пьяный за руль...

      Просыпаясь со слезами и комом в горле, я обнимаю твою любимую кошку. А перед глазами картина той аварии. Ты долго ждал спасателей, которые не могли вырвать тебя из плена, хрипел от боли, а я стоял рядом и не мог помочь. Я примчался тут же, ты помнишь? Держал тебя за руку, вытирал твои слезы и убирал со лба прилипшие кровавые кудри.

       Знаешь… Знаешь, самое печальное, я каждый день смотрю твои блокноты. Твои слова живы. Да, я не могу разобрать твой почерк, но эти записи аккуратной стопкой стоят у меня на рабочем столе, рядом с нашей фотографией, с той, где мы катались на лыжах в деревенском заснеженном лесу.

      Прости меня, я был плохим тебе другом, ужасным спутником жизни и никчёмным советником. Я не знал, что детства у тебя не было, от того ты и был такой беспечный и ласковый. Ты любил мультики и добрые фильмы, я же упрямо включал драмы и ужасы. «Я люблю тебя!» — упрямо твердил я, не предавая особого значения этим словам.

      Спустя год, снова цветущей весной, сидя у твоей могилы и нежно гладя твое надгробие, я могу с уверенностью сказать: «Я и вправду тебя люблю, каждым клочком своей жалкой души. Прости меня, мой светлый мальчик…». И пусть эта сирень долго не простоит в вазе, на следующей неделе я привезу тебе еще. Скоро зацветут и кусты, что я высадил около тебя, и каждую весну ты будешь наблюдать за ними и вспоминать обо мне.