Белый гастарбайтер в Африке

                Вступление

  Звучное название «Аддис-Абеба» – столицы Эфиопии, страны на африканском континенте – запомнилось мне на уроке географии в 5 классе. На русский язык с амхарского «Аддис-Абеба» переводится как «Новый цветок». Город был основан в 1886 году императрицей Таиту, обожавшей цветы и национальный колорит. Каким-то образом наша учительница географии побывала в Эфиопии в 60-е годы прошлого века, которая в те времена уверенно двигалась в направлении построения социализма. Как выяснилось несколько позднее, любой правитель любой страны, заявивший о стремлении влиться в социалистический лагерь, получал от Советского Союза практически даром немыслимые материальные блага в виде гуманитарной помощи, невозвратных кредитов, техники, строительства инфраструктурных объектов и прочих значительных преференций. Эта поддержка была частью геостратегии Союза в борьбе с мировым империализмом, чем успешно пользовались предприимчивые государства по всему миру. Все это осуществлялось за счет советского народа, разумеется. Но народу об этом знать было совсем необязательно.

  Итак, наша географичка увлеченно рассказывала об этой удивительной африканской стране, которая расположена на Абиссинском нагорье, примерно на высоте двух с половиной километров над уровнем моря. Из-за своего уникального расположения на такой значительной высоте Эфиопия никогда не была колонизирована, что для Африки является исключением. Просто белым колонизаторам было «влом» карабкаться в горы, чтобы получить по башке от вольнолюбивых эфиопов, когда внизу повсюду в джунглях и на побережье за бусы и зеркальца можно было легко договориться с любым вождем о поставке рабов или разработке алмазных и других месторождений. В попытках захватить Эфиопию усердствовала Италия, особенно в конце 19 века, но 1896 г. в битве при Адуа итальянские захватчики потерпели поражение и отступили, на время прекратив свои попытки. Позднее, уже в 20 веке итальянцы снова напали на Эфиопию в 1935 году и даже захватили столицу страны Аддис-Абебу, но с началом второй Мировой войны итальянская армия начала боевые действия на стороне Гитлера и удерживать оккупированные земли стало невозможно, таким образом, о полноценной «качественной» колонизации Эфиопии с масштабным выкачиванием ресурсов страны говорить не приходится. Эфиопы не даром гордятся тем, что их страна всегда была свободной. В наследство от итальянской оккупации остались многочисленные пиццерии, и пицца перешла в разряд национального эфиопского блюда.

  Как же мне довелось побывать в Эфиопии, необычное название столицы которой – «Аддис-Абеба» – с детства засело в моей памяти? Здесь надо немного вспомнить новейшую историю бывшего Советского Союза и России – самой большой страны на глобусе.

                Немного истории

  Уже с начала Хрущевских времен когорты почивших большевиков во главе с Лениным и Сталиным переворачивались в гробах от экспериментов с кукурузой, разгона артелей кооператоров и уничтожения налогами личной скотины населения. Спайка подпольных цеховиков (бывших кооператоров), торговой мафии и партийной номенклатуры в середине восьмидесятых годов заставила переворачиваться в гробах их еще быстрее.  За что боролись? Где земля – крестьянам? Где заводы – рабочим? По правде сказать, и при советской власти у крестьян земли не было после раскулачивания и коллективизации, а рабочие все также оставались низкооплачиваемыми наемными работниками, но только в советское время это подслащивалось профсоюзными плюшками в виде санаториев и прочих благ. Эта самая спайка при поддержке иностранных буржуев запустила перестройку, чтобы легализовать свои капиталы и возродить частную собственность с целью передачи всех благ по наследству, в том числе и собственность на средства производства.

  С 1991 года победная поступь победившего капитализма распинала бывшие братские союзные республики по задворкам Запада и Востока.  Маркс и Энгельс крутились бы в гробах как волчки, наблюдая за «подвигами» Горбачева и Ельцина с прислужниками, а пролетарский писатель Аркадий Гайдар от проделок собственного внука Егора, настоящего мальчиша-плохиша как по облику, так и по поведению, напоминал бы работающий вентилятор. По современным оценкам потери в экономике от перехода на дикие рыночные рельсы капитализма были сопоставимы с потерями в Великой Отечественной войне. Таким образом капиталы партократии, торговой мафии и подпольных цеховиков легализовались и многократно умножились за счет «прихватизации» всенародной собственности с помощью западных «партнеров».
 
  Ситуация в капиталистической России к 2016 году была в целом стабильной, экономика потихоньку оправлялась от кризиса конца нулевых годов. Еще оставались в 21 веке «родимые пятна» социализма в сфере образования и медицины, да и процент владельцев жилой недвижимости на территории бывшего Советского Союза был одним из самых высоких в мире – это тоже наследие проклятых коммуняк. А вот полезные ископаемые из недр самой богатой этими ископаемыми страны уже принадлежали кучке олигархов, которые успешно перекачивали эти самые ископаемые за границу и полученные прибыли тоже оседали в основном на зарубежных счетах. До 90 процентов крупных промышленных и агротехнических предприятий и торговых сетей приносили прибыль иностранным буржуям. Страна фактически управлялась международными финансовыми структурами Запада через Российские либеральные структуры. Каким-то немыслимым образом удалось сохранить оборонку и только поэтому капиталистические «партнеры» не разодрали Россию на клочки, как было с Советским Союзом.

  И вот по указке из Вашингтонского обкома Центробанк РФ обрушил рубль в конце 2014 года. Промышленные предприятия, закупающие комплектующие и материалы за границей, несли убытки. Генеральный директор частной компании, где я тогда работал, отменил все премии, даже за выполненный план, остались только голые оклады. Эта ситуация меня не пугала, так как с 1991 года были и покруче переделки, не только с банальной задержкой зарплат, но и со стрельбой и взрывами, и тогда внутренний голос посоветовал посмотреть по сторонам в поисках альтернативных источников дохода. К этому моменту я успешно работал уже почти четыре года ведущим инженером в отделе очистных сооружений в крупной производственной компании в Санкт-Петербурге. Я всегда прислушиваюсь к советам и пока еще внутренний голос меня не подводил: обычно я вовремя покидал трудовые коллективы, в которых появлялись проблемы разного рода. Я уволился и устроил себе каникулы в начале весны 2016 года, параллельно просматривая сайты по трудоустройству. К этому времени у меня был богатый опыт в поисках работы, хотя на некоторых предприятиях я работал и девять, и пять, и четыре года. Правда, были и такие коллективы, в которых я задерживался всего на несколько месяцев, так как некоторые негативные моменты проявлялись не сразу, и, если меня что-то не устраивало, я без опаски покидал такие места и как правило, оказывалось, делал это вовремя, до начала печальных событий в этих фирмах, опять же, прислушиваясь к советам внутреннего голоса. Перебрав несколько вакансий, я нашел должность эксперта по запуску очистных сооружений в Эфиопии, на африканском континенте. За свою жизнь я побывал в Прибалтике, Восточной и Западной Европе, на Крайнем севере, в Сибири, на Кавказе, российском северо-западе, юге и черноземье, а вот на другие континенты судьба не приглашала. Я стал знакомиться с эфиопским проектом и выяснилось, что в Эфиопии уже работает пара специалистов из Латвии, русские ребята. Я связался с одним из них, Андреем, и оказалось, что я лично знаю его отца, так как в советское время мы работали на одном заводе в Риге, даже в одном цеху. Геннадий, отец Андрея, был заместителем начальника нашего цеха, а я трудился мастером на сборочном участке, самом ответственном, выпускающем готовую продукцию для министерства судостроения СССР. Как тесен мир! Я вспоминаю, что в нашем летнем «палаточном городке» на Гауе – так называли заводские базы отдыха советских предприятий в экологически чистых природных зонах – бегало множество детишек, среди них был и Андрей, конечно.

                Подготовка к отъезду

  Андрей к этому времени был женатым взрослым мужчиной и уже несколько месяцев работал в Эфиопии мастером на строительстве очистных сооружений в университетских кампусах (студенческих городках). Очистные сооружения строились по типовому немецкому проекту в 15 кампусах, некоторые из них были уже построены, строительство других подходило к завершению, и эти очистные требовалось запустить в работу. Вот для этого и была открыта вакансия эксперта, на которую я претендовал. По Скайпу я прошел собеседование с немецкими инженерами, ознакомился с проектной документацией сооружений и понял, что моя квалификация позволяет мне участвовать в этом проекте. После разговоров с Андреем и Паулем, который организовал подбор персонала для завершения строительства и ввода в эксплуатацию очистных сооружений, я был почти готов ехать в Эфиопию. «Не ходите, дети, в Африку гулять» – напомнили мне некоторые знакомые песню про Бармалея, но мне было все-таки интересно поработать в этой далекой экзотической стране, о которой отложились воспоминания со школьных уроков географии. В ходе подготовки к отъезду я познакомился с еще одним экспертом из Латвии, имеющим богатый опыт в работе с очистными сооружениями, Иваром. После юридической проверки и подписания договора, оформления необходимых документов, включая визы, и вакцинации нам предстояло вместе с Иваром отправиться в африканскую экспедицию. Вместе с нами собиралась ехать супруга Андрея – Жанетта. По условиям договора Андрею уже был положен отпуск, но ему так понравилась жизнь в Эфиопии, что он попросил вместо отпуска оплатить визу и перелет туда и обратно своей жене. Руководство компании, которая предоставляла эту работу, согласилось на такое предложение, поэтому нам было суждено путешествовать втроем. В компании как-то спокойнее и проще в чужой стране, без знания обычаев и местного языка. Как позднее признался Ивар, в одиночку он вряд ли согласился бы на такую работу.

  Андрей начал нам помогать советами еще до нашего отлета в Африку, он рекомендовал обязательно брать с собой головные уборы с полями, рубашки с длинными рукавами, лекарства от диареи и запоров, активированный уголь и прочее. Насчет прививок от малярии и других тропических болезней он высказался, что они актуальны для тех, кто близко общается с тропической флорой и фауной в болотистых джунглях, а наши объекты расположены в сухих горных местностях, как правило. Но мы с Иваром все-таки привились рекомендуемыми препаратами, на всякий пожарный, как говорится. С Андреем мы общались по Скайпу или с помощью других сервисов и как-то однажды я говорил с ним 9 мая, в День победы, когда он устроил праздник эфиопским коллегам по работе за счет нашего работодателя – немецкой компании. Оказалось, что такое общение с местными коллегами в неформальной обстановке поощряется и все затраты оплачиваются отдельно. Конечно, это все должно происходить в нерабочее время.

                Перелет в Африку

  Наконец мы встретились в аэропорту Рига все втроем: Ивар, Жанетта и я. Как выяснилось, Жанетта будет путешествовать на самолете первый раз в жизни, поэтому её немного «потряхивало» – боязно, однако. Попрощавшись с провожающими, поддерживая Жанетту с двух сторон, мы пошли на посадку после объявления нашего рейса. Наши места были рядом, из иллюминатора было видно крыло, и, чтобы отвлечь Жанетту от страхов первого в её жизни полета, я стал рассказывать, как устроено крыло и что это двигается на крыле, когда стали «оживать» элероны и закрылки. Когда мы оторвались от земли, она уже пришла в себя и не тряслась как осиновый лист. Через пару часов мы были уже во Франкфурте-на-Майне, в одном из крупнейших европейских аэропортов, из которого предстояло лететь в Эфиопию. В гигантском аэропорту расположено два терминала, между которыми курсирует бесплатный полностью автоматический (без машиниста) поезд-шаттл Skyline. Полюбовавшись на цены в многочисленных кафе, мы перекусили в какой-то забегаловке незатейливым стандартным кормом и отправились к выходу, откуда вылетал наш рейс в Аддис-Абебу. Там уже были пассажиры разных цветов кожи: и белые, и черные, и желтые. Выделялись мусульмане в своих балахонах и тюрбанах, китайцы, которые громко разговаривали, а европейцев было немного, и они выглядели как туристы; наша троица тоже была спокойна, мы болтали и обменивались впечатлениями. Позднее мне пришлось по этому же маршруту путешествовать одному, когда я летал в отпуск в Ригу и обратно, и вот в одиночку я испытал несколько тревожных минут, когда чуть было не заблудился в этом Вавилонском столпотворении.

  В шикарном огромном Боинге Эфиопской авиакомпании с удобными сиденьями и мониторами в спинках кресел нам предстояло провести около семи часов, наши места оказались снова рядом – спасибо предусмотрительным немцам, заказавшим нам билеты заранее. Темнокожие стюардессы с белоснежными улыбками имели правильные, почти европейские, черты лица, никаких расплющенных носов и вывернутых губ, как у настоящих негров. Как выяснилось позднее, коренные эфиопы – это этнические группы народностей оромо, амхара, сомалийцев и тиграи – составляют более 75% населения. В переводе с древнегреческого слово «эфиоп» означает «человек с обожженным лицом», обожженным на солнце лицом, видимо, подразумевали древние греки. Эфиопы представляют собой смесь негроидной и европеоидной рас, причем, чем более светлая у них кожа, тем более высокий считается статус красоты, и больше всего эфиопы похожи на темнокожих испанцев. Тиграи – это вообще семитский народ, а вот настоящие эфиопские евреи – фалаша – с 1977 года почти все переселились в Израиль.  Всего в Эфиопии проживает около восьмидесяти народностей, причем, есть и настоящие негроиды, с цветом кожи как у крышки рояля (черного, разумеется). Численность населения Эфиопии по разным данным достигает 115-120 миллионов человек, и за последние 60 лет население увеличилось более чем в 5 раз. Из этих миллионов отобрали самых симпатичных девушек и наиболее способных парней для Эфиопской авиакомпании Ethiopian Airlines и обучили их в авиационной академии в Аддис-Абебе специальностям стюардесс и пилотов. Эта государственная авиакомпания – крупнейший авиаперевозчик в Африке с парком довольно современных пассажирских самолетов в количестве 127 штук, которые летают не только по Эфиопии, но и по всему миру.

                Первые впечатления в Аддис-Абебе

  Рано утром мы благополучно приземлились в аэропорту «Боле» в столице Эфиопии Аддис-Абебе. Этот город расположен на высоте 2 400 метров над уровнем моря в самом центре страны в том же часовом поясе, что и вся Европа, поэтому переводить стрелки на часах не пришлось. Население Аддис-Абебы составляет более трех миллионов жителей, он является крупнейшим в мире городом, расположенным в стране, не имеющей выхода к морю. Современный аэропорт на окраине города встретил нас ранним утром приятным теплом, недаром за уникальный мягкий климат без дикой жары и без лютого холода Аддис-Абебу называют городом вечной весны. Везде, где возможно, растут диковинные деревья и кустарники, нередко встречаются клумбы на улицах города, все яркое, сочное. Средняя температура там около 25-28 градусов, в сезон дождей падает до 18-20 и тогда местные модники и модницы наряжаются в кожаные куртки, кутаются в толстые вязаные шарфы и шапки, а на ногах у дам длинные кожаные сапоги. В столице народ одевается современно, в привычные нам джинсы, кроссовки и разноцветные майки или рубашки.

    В аэропорту нас уже ожидал шаттл (челнок) – микроавтобус из гостиницы Lobelia (Лобелия), куда нас троих довезли за несколько минут. Эта уютная гостиница расположена недалеко от аэропорта и в дальнейшем мы неоднократно останавливались в ней, перемещаясь по разным объектам, так как все пути в Эфиопии вели нас через Аддис-Абебу.  Современная гостиница с вежливым персоналом и приличными номерами дала нам возможность отдохнуть после длительного перелета. В каждом номере было все необходимое для путешественников, включая электрический чайник с пакетиками чая и даже сейф. В санузле чувствовался непривычный слабый запах, к которому я быстро привык, так как он присутствовал практически везде и в других гостиницах, иногда и на улице, этакая «отрыжка канализации».

  Передохнув и освежившись, мы встретились в ресторане гостиницы. Меню на амхарском (это государственный язык) и английском было разнообразным, представленным как экзотическими местными блюдами, так и вполне европейскими, включая овощи и рыбу. Я оценил это позднее, работая в отдаленных провинциальных городках, где практически не бывало белых людей и поэтому пища была исключительно эфиопская, то есть сырое, полусырое или пережаренное мясо (баранина, говядина или курятина) с минимумом овощей и максимумом ПЕРЦА. Именно так, ПЕРЦА, большими буквами, жгуче острого, в разных видах: сырого в стручках, сухого молотого или горошком, в соусах и приправах; разного цвета: зеленого, красного, черного, желтого, фиолетового, но всегда огненно-обжигающего. Обычному туристу за пару недель такая экзотическая еда существенный урон не нанесет, возможно лишь обострение гастрита или несколько часов на унитазе…

   Я вообще-то люблю, вернее, любил острую еду и поначалу с удовольствием все пробовал в Эфиопии, сначала без опаски, но за несколько месяцев на местной острой пище приобрел не только нелюбовь к острому, но и некоторые проблемы с желудочно-кишечным трактом. Как я понимаю – все количество острого, предназначенное мне до конца моей жизни, я съел в Эфиопии. Но об этом подробнее напишу в отдельной главе.

  В этот же день мы встретились с Дитрихом – представителем немецкой компании, под руководством которой местные строители возводили очистные сооружения, а мы должны были запускать эти сооружения в работу. Дитрих оказался русским немцем из Казахстана, переехавшим в Германию, поэтому по-русски он говорил отлично. Дитрих отвез нас в офис генерального подрядчика – местной строительной компании, где мы познакомились с руководством – упитанными, если не сказать – толстыми, эфиопами. В дальнейшем за все время пребывание в стране я таких фигуристых мужчин не встречал, в основном эфиопы худые и без животов. Мы говорили о предстоящей работе на английском, к счастью, Ивар отлично их понимал и говорил, так как имел большой опыт общения на английском. Эфиопский английский имеет свои особенности и сначала я мало что понимал, так как они смягчают некоторые согласные, например, говорят «филь», подразумевая «feel», которое обычно мы произносим как «фил». Некоторые словосочетания у них звучат слитно, в одно слово: «талбой» – это «tall boy» и так далее.  Дитрих уже длительное время работал здесь, периодически возвращаясь в Германию на отдых, знал местные порядки и проинструктировал нас начет попрошаек и воровства. Местные коллеги за глаза называли его «мистер Кыкль» за любовь к эфиопской похлебке с костями и овощами, очень острой, разумеется.

                Ресторан Yod Abyssinia
 
  С Дитрихом мы посетили пиццерию, где поняли, что пицца – она и в Африке пицца, только очень острая, а потом пешком отправились в самый известный ресторан в Аддис-Абебе – Yod Abyssinia. Дитрих объяснил, что в этом ресторане дикие цены, поэтому мы под завязку поели и налились пивом в пиццерии – настоящая немецкая прижимистость! На входе в ресторан нас попросили вынуть все из карманов и пройти через рамку металлоискателя – как в аэропорту. Такие предосторожности были связаны с неспокойной политической обстановкой, позднее мне пришлось не раз столкнуться даже с личным досмотром в одном университете и в аэропорту, а также вспомнить запах слезоточивого газа при разгоне демонстрации, вблизи которой я случайно оказался. Этот запах мне был знаком с армейских времен.

  Интерьер ресторана оформлен в национальном стиле, публика в основном местная, хотя было несколько белых и китайцев. На сцене играла живая музыка с певцами и танцорами в национальных одеждах – настоящее шоу. Танцы удивительные, красочные костюмы – я таких никогда раньше не видел, с оригинальными движениями танцоров плечами. Особенно запомнилась одна эфиопка, которая под музыку в течение нескольких десятков секунд бешено вращала головой с развевающимися волосами – удивительно, как не открутилась голова! В дальнейшем часто слышал подобную своеобразную эфиопскую музыку по радио в автомобиле и по телевизору, а вот привычная нам музыка типа западного рока практически не попадалась, потому что здесь предпочитают слушать свою музыку. Они не только её слушают, но и подпевают и пританцовывают, в том числе и путешествуя в автомобиле.

  Эфиопы кушают руками, обычно национальное блюдо подают на большом подносе, которое покрыто инжерой – это традиционный эфиопский хлеб, представляющий из себя тонкий блин из муки злака тэфф, который растет в Эфиопии и Сомали. На этот кисловатый блин (некоторые предпочитают называть его лепешкой) выкладывают мясо и овощи, отрывают кусочек инжеры и уже этим кусочком берут еду и отправляют себе в рот, в случае особого почтения кормят этим соседа. По краям блюда раскладывают свернутую в трубочку инжеру – это очень похоже на салфетку, не только по виду, но и по вкусу. Есть мнение, что успехи эфиопов в беге обусловлены питательными веществами, находящимися в инжере. Все едят с одного подноса, один поднос обычно не более чем на 4 – 5 человек, предварительно в ресторане официант подает кувшин с водой для мытья рук. В более скромных заведениях посетители моют руки из рукомойников сами, обычно это канистра с краником, рядом кусочек мыла.

  Трапеза как правило сопровождается чашечкой крепкого кофе, ведь Эфиопия считается родиной этого напитка, и в настоящее время страна – один из крупнейших экспортеров кофе по всему миру и эфиопы гордятся этим. Еще они утверждают, что пиво тоже их изобретение, но что позднее египтяне украли рецепт и теперь утверждают, что первые пивоварни были в Египте. Сейчас уже до истины не докопаться. Этот слабоалкогольный напиток широко представлен в Эфиопии разными сортами, одна из самых популярных марок пива – Saint George (Святой Георгий), где на этикетке изображен Георгий Победоносец с копьем и на коне, победивший змея. Качество пива приличное, но я пробовал только местное пиво, сваренное в заводских условиях и разлитое в стеклянные бутылки, хотя в ресторанах есть крафтовое пиво, сваренное в домашних небольших пивоварнях, его я не рисковал попробовать.
 
                Город Адама (Назрет)

  Примерно в ста километрах от столицы Аддис-Абебы на высоте 1700 метров расположен город Адама, второе его название – Назрет. После Второй мировой войны последний император Эфиопии, Хайле Селассие, переименовал город в Назрет в честь библейского Назарета, это название официально просуществовало до конца XX века. В 2000 году городу было возвращено традиционное название Адама, однако название «Назрет» по-прежнему широко используется. Туда мы отправились по шикарному шоссе, огороженному от диких и домашних животных сетчатым забором и имеющему до трех рядов в каждую сторону. Эта дорога напомнила немецкий автобан по качеству, но движение по нему было хилое. Ограничение скорости до 120 километров в час в крайнем левом ряду никто не нарушал, на такой скорости практически никто не ехал, весь транспорт двигался около 90. Мы путешествовали на незнакомой мне трехдверной модели Toyota Land Cruiser 70, которая до сих пор выпускается в Португалии для жарких стран и имеет неубиваемый дизельный двигатель, два девяностолитровых бака и классический полный привод.
 
  Автомобиль отличался ограниченным комфортом с жесткой подвеской, без кондиционера, но для Африки главное – это надежность. По моим наблюдениям, такие Тойоты разных модификаций, например, двухместные с грузовым кузовом, четырехдверные и т.д. составляют большую часть легковых автомобилей в Эфиопии.

  В Адама мы посетили местный университет, где уже были построены очистные сооружения, познакомились с местными коллегами и получили эфиопские сим-карты для связи. Мы поселились в приличной гостинице Rift Valley Hotel с большим количеством различных экзотических растений на территории, где ползала большая черепаха. Видимо, кто-то пытался полакомиться черепаховым супом когда-то, так как в панцире была пробоина, но либо этот живодер был слишком медленным, либо помешали «зеленые» или еще кто-то, тем не менее живая черепаха привлекала посетителей в кафе гостиницы.

   Там же я впервые столкнулся с непунктуальностью персонала ресторана, когда ждал заказанную пиццу больше часа, при этом несколько раз напоминал о заказе официанту, но он просто сразу забывал о моем заказе. После этого случая я понял, что со временем эфиопы не очень «дружат», их надо постоянно дергать и напоминать о себе, это касается как официантов, так и водителей. Вечером мы с Иваром в ресторане наслаждались покоем, окружающей зеленью с цветами и вкусными дессертами из тропических фруктов, рассуждая о том, что такие рабочие условия напоминают больше курорт, да еще за это и деньги платят хорошие! Просто рай на земле! Действительно, город Адама, тем более что местные православные христиане утверждают, что Эдем находился именно здесь! Но этот рай нам скоро пришлось покинуть.

                Автопробег в 400 км

  Нам с Иваром очень повезло, что первое длительное путешествие в Эфиопии мы совершили вместе, вместе же работали на объекте в Дыре Дауа (Dire Dawa) пару самых первых сложных рабочих недель «в знойной жаркой Африке» – как пел Высоцкий. Из Адама мы ехали в Дыре Дауа по хорошей дороге «с ветерком», так как кондиционера в крузаке, то есть, Ланд Крузере, не было. Нам предстоял путь в 400 километров сначала по гористой местности, потом по более равнинной. Город Дыре Дауа находится на востоке и считается вторым по величине в Эфиопии после столицы. Он был основан в начале прошлого века в связи с началом строительства железной дороги Аддис-Абеба – Джибути, железнодорожные пути сопровождали нас в этом путешествии. Мы любовались окружавшими нас пейзажами и тропическими деревьями, проезжали мимо деревень и возделанных полей, верблюды и стада крупного рогатого скота тоже попадались.

   В дальнейших моих многочисленных путешествиях эти удивительные пейзажи примелькались и стали вызывать зевоту и дремоту, иногда переходящую в тревожный сон. А пока мне еще только предстояло посетить несколько объектов, расположенных по всей стране, и позднее я побывал на севере, юге, западе и востоке. Но это были не туристические маршруты, а глубокая провинция, где белые в диковинку и порой отсутствовали элементарные блага цивилизации, такие как здоровая пища, чистая вода, интернет и т.п. Тогда я понял, как мне повезло родиться в СССР, а не в Африке, и я благодарил об этом судьбу практически каждый день.

   А пока мы совершали наш первый автопробег и время близилось к обеду, поэтому мы остановились в небольшом городке около «ресторана» – такое громкое название носила забегаловка с грязными пластиковыми столами под тентами и пластиковыми же стаканами, по виду неоднократно использованными. Мы рискнули поесть яичницу, а наши эфиопские коллеги, сопровождавшие нас, с аппетитом уплетали традиционную еду руками. Вилки в этом «ресторане» отсутствовали как класс, но мы легко управились ложками. Мне понравилось местное пиво, и я попросил принести мне бутылочку с собой в дорогу, чтобы веселее было путешествовать. Оказалось, что это не принято, так как все открытые стеклянные бутылки выпиваются исключительно на месте в ресторане и потом должны сдаваться поставщикам напитков в обмен на полные. Мы обратили внимание, что стеклянные бутылки из-под пива и колы были сильно затерты от многоразового использования, а в пластиковых бутылках я пиво в Эфиопии не встречал, хотя питьевая вода и кола в пластике присутствовала повсеместно.

  На оживленной магистрали с многочисленными грузовиками (в основном китайскими) и внедорожниками изредка встречались легковые автомобили – это обычно были пожилые тойоты. В городках попадались нагруженные ослы, верблюды, конные повозки и трехколесные крытые мотороллеры синего цвета, наподобие индийских тук-туков – местные такси «баджадж» (bajaj). Пассажирские автобусы китайского или японского производства – как правило небольшие, типа советских «пазиков», и микроавтобусы тоже присутствовали на дорогах, в основном заполненые «под завязку» и даже на крышах был закреплен какой-нибудь груз.

  Наш первый автопробег по Африке закончился вечером в Дыре Дауа в дешевой гостинице без кондиционера и с сомнительной чистоты постельным бельем, откуда мы с Иваром переселились через день в более комфортабельное заведение.

                Начало гастарбайтерства
 
  И вот я осознал себя гастарбайтером, то есть, как трактует это понятие интернет: «гастарбайтер – термин, обозначающий иностранца или жителя другого государства, работающего по временному найму». Мы привыкли называть гастарбайтерами турков с поляками в Германии, а позднее друзей из Азии, приехавших на заработки в Россию, например. Обычно гастарбайтерам платят значительно меньше, чем их коренным коллегам по специальности в стране пребывания, но в нашем случае таких специалистов, как мы, в Эфиопии просто не было, поэтому наша зарплата многократно превышала среднюю по стране, но все-таки она была меньше, чем у работавших с нами вместе немцев.

   Аддис-Абеба и Адама располагаются на значительной высоте, поэтому климат там мягкий, без удушливой жары, а вот высота Дыре Дауа всего 1200 метров над уровнем моря, поэтому «теплое» дыхание Африки мы тут ощутили. На работу нас везли все в том же крузаке «прохладным» утром, когда было всего 30-32 градуса. В это время футболисты на стадионе увлеченно пинали мяч, бегуны готовились поставить рекорды, а некоторые прохожие, в основном дамочки-эфиопки, уже открывали зонтики от солнца.

  Наша деятельность заключалась в контроле процессов, происходящих на очистных сооружениях хозяйственно-бытовых сточных вод, обучении персонала и подготовке отчетов, поэтому основное рабочее место находилось в помещении офисного здания, хотя и без кондиционера. Одноэтажное офисное здание с рабочими, бытовыми и складскими помещениями было расположено рядом с открытыми железобетонными резервуарами различного назначения, соединенных между собой трубопроводами и оборудованных специальными механизмами, такими как задвижки, насосы, аэраторы и миксеры. Технологическая линия представляла собой стандартный комплекс сооружений, состоящих из предварительной механической очистки в виде канальной песколовки и ручной решетки, насосной станции, первичного двухярусного отстойника Imhoff Tank, аэротенка с поверхностной аэрацией и погружным миксером-образователем потока, вторичного отстойника Dortmund Tank. Обезвоживание осадка и избыточного ила осуществлялось под открытым небом на полях Sludge Drying Bed. Автоматизация на очистных отсутствовала полностью, контрольные датчики представлены только расходомером, технологические параметры исходной и очищенной воды проверялись в слабо оборудованной лаборатории, но это не представлялось большой проблемой, так как экологические нормы на сброс воды в Эфиопии отсутствуют.

   Для проведения некоторых работ было необходимо выходить на солнышко, когда температура воздуха достигала 36-38 градусов. Моя широкополая шляпа с дырочками не смогла справиться с африканским солнцем и поэтому через несколько дней уши и шея «подгорели», а вот шляпа Ивара со сплошными полями спасла его от этой напасти. На обед нас везли в нашу приличную гостиницу, где можно было выбрать почти европейскую еду, принять душ и даже подремать часик в прохладном номере с кондиционером – этакая сиеста для восстановления сил. Футболистов в это время на стадионе уже не наблюдалось. В ресторане надо было обязательно строго напомнить официанту: «Никакого перца!», – тогда эту пищу можно было есть, если её не заливали уксусом.

  Общий уровень технических знаний у людей в Эфиопии невысок, видимо, слишком много солнца и плодородная почва, на которой растет все что угодно, не способствуют развитию точных наук. Мы сталкивались неоднократно с тем, что выпускники колледжа не умеют применить теорему Пифагора на практике, чтобы рассчитать длину лестницы, рабочим надо было объяснять, в какую сторону должно вращаться сверло перфоратора, чтобы просверлить отверстие в бетоне, и прочие простые вещи. С нами работало несколько технически грамотных эфиопов, но общий уровень понимания техники в целом очень низок. На машинах ездят они как-то неуверенно, обгоняют, не используя всех возможностей автомобиля, такое ощущение, что в основном они самоучки и никто не научил их грамотно ездить.  Например, водитель внедорожника с двадцатилетним стажем не понимает, что надо подключить полный привод, чтобы выехать из грязи в сезон дождей, а рычаг подключения полного привода у него служит стержнем для рулона туалетной бумаги. Этим пользуются местные жители на дорогах при разливе мелких ручьев, когда толпой выталкивают автомобили из грязи. Дорожных знаков немного, работающие светофоры в основном в столице, по городу они ездят не по правилам, а по понятиям – кто больше, тот и прав. При этом отчаянно сигналят, за одну поездку по Аддис-Абебе я услышал больше клаксонов, чем за всю свою жизнь.

  Пишут вручную по-английски они медленно и очень мелкими буквами, больше похожими на завитушки государственного амхарского языка. Зато они очень любят свою музыку, песни и танцы, даже в самой убогой провинции кругом клумбочки-цветочки, при общей нищете на стенах развешаны картины, в общем – творческие натуры, это у них в крови. Недаром дедушка Александра Сергеевича был из этих краев и в Аддис-Абебе даже есть памятник Пушкину.

  Мы с Иваром жили в гостинице Blossom (Блоссом), где при выборе номера мы проверили работу всего оборудования, включая сантехнику, кондиционер, освещение и телевизор. Свободный номер, где работало все, был только один, и я уступил его Ивару, а вот в моем не было освещения в санузле. Гостиничный менеджер предложил вставить новую лампочку, я посветил фонариком телефона, чтобы понять какой патрон в светильнике, и увидел, что из потолка торчат только два оголенных проводка в том месте, где должен быть светильник.  Менеджер не растерялся и притащил из свободного номера торшер, который я и использовал в этом санузле. Через некоторое время я заметил, что с потолка в том месте, где когда-то был светильник, капает вода – видимо протекает с верхнего этажа. Тогда пазл сложился: вместо того, чтобы обеспечить гидроизоляцию и устранить протечку сверху, от которой постоянно перегорали лампочки в светильнике, местные умельцы просто сняли светильник, даже не заизолировав концы проводов.

  Так как у Ивара в номере слишком громко работал кондиционер, мы решили разобраться, в чем дело. Оказалось, что дребезжащий звук шел с лоджии, где вентилятор конденсатора (теплообменника) задевал за защитный кожух, потому что кожух был плохо закреплен. Мы исправили подручными средствами этот недостаток и раздражающее противное дребезжание прекратилось.

   Вообще с централизованным электроснабжением иногда бывали перебои и тогда прекращалась подача воды и работа кондиционеров, поэтому в номерах некоторых гостиниц рядом с душем всегда стояло ведро с водой (иногда и с ковшиком). Такая предусмотрительность однажды помогла нам в затруднительном положении, когда в обеденное время пропала вода в тот момент, когда Ивар уже намылился, как инженер Щукин в бессмертном романе «Двенадцать стульев». Своего ведра с водой Ивару не хватило, поэтому он позвонил мне в номер, и я притащил ему свое полное ведро.

  Нам с Иваром очень повезло, что некоторое время мы были вместе – ведь так преодолевать первые африканские трудности было легче. Еще нам очень помогли советами наши опытные коллеги, которые работали в Эфиопии на других объектах. Это был Андрей, к которому приехала Жанетта, и Слава – они уже несколько месяцев трудились в Африке и были знакомы с местными особенностями. Мы общались по мобильной связи, которая оставляла желать лучшего, потому что кругом в основном была гористая местность и имелся лишь один единственный государственный оператор без конкурентов, что не способствовало повышению качества связи. Мобильный интернет на рабочих объектах был временами настолько слабый, что иногда было сложно даже просто отправить отчеты о нашей работе по электронной почте, когда мы находились на объектах. Wi-Fi в гостиницах тоже был обычно хилый, только в столичной Лобелии более-менее. Лишь на одном объекте, где я позднее работал, был проводной хороший интернет. Слава нам посоветовал пользоваться туннельным приложением, которое хоть как-то улучшало связь. Раньше я о таких приложениях слыхом не слыхивал, а ведь оно реально улучшило качество интернета, и мы смогли общаться с родными и друзьями, которые находились в России и Латвии. Правда и с приложением приходилось ловить лучшую зону приема, например, в одной гостинице народ с гаджетами собирался на улице под сенью раскидистого дерева неизвестной мне породы. Так как ботаника не моя специальность, из растений в Эфиопии мне были знакомы только пальмы. Никаких березок с дубами там я не встречал.

                Тэппи

  Если в Италии все пути ведут в Рим, то в Эфиопии все дороги ведут в Аддис-Абебу, так как столица расположена в самом географическом центре страны. Наша с Иваром совместная деятельность подошла к концу, и мы попрощались с Дыре Дауа, чтобы вернуться в Аддис-Абебу. Окружающие пейзажи были знакомы, путешествие прошло без приключений и практически запомнилась только жара, к которой мы уже начали привыкать. В столице мы остановились в гостеприимной Лобелии, где нас встретили как родных, персонал даже помнил наши имена.  Наш короткий отдых длился до понедельника и на память пришли стихи:

                Дан приказ ему на Запад,
                Мне – в другую сторону,
                Разъезжались гастарбайтеры
                Кто куда по одному!

Потом я сообразил, что это переделанная песня о комсомольцах и гражданской войне, но фактически мое рифмоплетство отражало вполне реальную ситуацию. Ивар уезжал на объект в Nekemte (Нэкэмте), который расположен на высоте 2 000 метров от уровня моря, западнее Аддис-Абебы на расстоянии немногим более трехсот километров, а я в этот же день направился на юго-запад в Tepрi (Тэппи) – это был мой самый длинный автопробег длиной шестьсот километров. Большая часть маршрута проходила по гористой местности со спусками и подъемами по серпантинам, периодически даже закладывало уши, как в самолете при наборе высоты. Но пейзажи этой горной страны были великолепны! Снежных шапок на вершинах, как на Кавказе, правда, не наблюдалось, зато на склонах часто были заметны террасы с сельскохозяйственными культурами.

  Скорость передвижения по этой горной местности была невелика, поэтому к вечеру мы преодолели только триста шестьдесят километров и остановились на ночевку в какой-то гостинице города Jimma (Джимма). Как мне объяснили сопровождающие меня эфиопы, ночью на автомобилях по трассам никто не ездит, так как возможно нападение диких зверей или людей (бандитов или мятежников). Говорят, бывали случаи нападения суданцев на деревни на западе и юго-западе с целью захвата людей для продажи их в рабство, а мы как раз в эту сторону и ехали.

  На следующее утро мы тронулись в путь по такой же горной дороге, в целом очень приличной по состоянию асфальтового покрытия, но извилистой. Изредка попадались следы камнепада, но с трассы камни были убраны. При вынужденной остановке водители грузовиков выставляют на обочине булыжники вместо знаков аварийной остановки. В основном все машины двигаются осторожно, я бы даже сказал, слишком осторожно. Но этому есть простое объяснение: не очень осторожные слетают с дороги и своими разбитыми в хлам автомобилями напоминают окружающим об осторожности.
 
  После этого путешествия я перестал есть в придорожных кафе во время остановок на обед и брал с собой в дорогу бананы, воду в пластиковой бутылке и какие-нибудь снеки, типа чипсов или печенья. Я и раньше с подозрением относился к качеству вымытой посуды в кафе, а в этой поездке убедился, что мои подозрения имели основания, так как увидел, как моется посуда: без всяких моющих средств просто ополаскивается водой в тазиках.

  Последние семьдесят километров до Тэппи преподнесли неприятный сюрприз в виде разбитой грунтовой дороги, по которой, вероятно, когда-то проходила трасса ралли Париж-Дакар. Этот участок мы преодолели за какие-то два с лишним часа, при этом крузак трясло так, что телефон выскакивал из моих рук, когда я попытался снять видео на память. Справедливости ради хочу заметить, что это была единственная реально плохая дорога в Эфиопии, по которой мне пришлось ездить. Как выяснилось позднее, была более ровная объездная дорога, но она на тридцать километров длиннее.

  Гостиница, в которой мне предстояло жить, считалась лучшей в городе и представляла собой несколько отдельно стоящих коттеджей и здание кафе, все это утопало в тропической зелени и цветах. Для ботаника тут было бы раздолье среди разнообразных диковинных растений, но я смог идентифицировать только пальмы. Присутствующая всюду тень от зелени смягчала жару, хотя Тэппи находится всего лишь на высоте 1000 метров над уровнем моря. Удивительно, что в окнах коттеджей не было стекол – только ставни; не было и кондиционеров, но я уже акклиматизировался, видимо, поэтому жарко было только на самом солнцепеке. Номер в коттедже отличался спартанской обстановкой: кровать, тумбочка, стол с телевизором, три стула и несколько картинок на стенах. Ни шкафа, ни вешалки, ни одного крючка или гвоздика, куда можно повесить одежду, даже в душевой пришлось вкрутить в дверь случайно найденный шуруп, чтобы повесить полотенце. Влажная уборка проводилась каждый день, но по мнению уборщицы – все, что выше плинтуса – не ее зона ответственности, поэтому стены в комнате и санузле не отличались чистотой. Полагавшееся в комплекте полотенце было похоже на половую тряпку, поэтому я попросил его заменить. Мне принесли практически такое же, но влажное, «только что постиранное» – как мне объяснили. В этой же гостинице жил представитель нашего работодателя – немецкой компании, это был гражданин Германии родом из Непала по имени Дипак, его называли «доктор Дипак», потому что он защитил докторскую диссертацию. Щедрый непалец не поленился сходить на рынок и подарил мне большое чистое полотенце, сделанное в Египте, которым я пользуюсь до сих пор, вспоминая Дипака добрым словом.

  Этот случай убедил меня в том, что я правильно делаю, самостоятельно стирая свою одежду каждый вечер в раковине умывальника хозяйственным мылом. Выстиранную рубашку и белье я развешивал на стульях и к утру почти все высыхало. Про утюги здесь не имели понятия, но я специально взял с собой рубашки, которые не надо гладить («No iron»), а вот в предыдущих гостиницах утюги присутствовали.

  Андрей с Жанеттой в это время находились в соседнем городке Mizan Teferi (Мизан Тефери) в пятидесяти километрах от Теппи. Андрей к этому времени купил себе мотоцикл, и они вдвоем приехали ко мне в гости. Он уже работал раньше в Теппи и знал здесь как наш строительный объект, так и окрестности городка, поэтому я узнал много полезного по работе и быту. В Мизан Тефери он с Жанетой жил в более солидной гостинице с приличной обстановкой, позднее и я там провел несколько дней. Как я уже писал, Андрею очень нравилось жить в Эфиопии, он уже успел поработать на нескольких объектах в разных частях страны и чувствовал себя прекрасно, ему нравилась и острая еда, и климат, и почтение эфиопов. У него даже были мысли после окончания работы на текущих объектах остаться здесь и открыть свое дело, автосервис, например. Так как эфиопы в автомобилях и технике вообще разбираются не очень, это начинание могло бы быть успешным, но дальнейшие события и политическая нестабильность в стране не позволили сбыться этим планам.

  А с каким удовольствием он выкуривал на улице первую утреннюю сигарету с чашечкой кофе, сидя на стуле перед чистильщиком обуви в своих черных «колонизаторских» ботинках!

  Кроме Андрея с Жанеттой я встретил в Теппи только одного белого, это был немецкий агроинженер, который с утра одевался в защитную форму, шляпу с накомарником и резиновые сапоги. Утром за ним приезжал внедорожник, а вечером привозил обратно и он, выжатый как лимон, рассказывал за кружкой пива, как целый день провел верхом в седле, объезжая сельскохозяйственные угодья под палящим солнцем. В такие минуты я радовался вполне комфортной работе на объекте в относительно прохладном офисном помещении и особенно нашей ежедневной обеденной сиесте с раздолбанным прохладным душем, пускай даже в замызганной душевой. Как мало надо человеку для счастья!
                Традиционная еда

  Так как белых в Теппи практически не было, то в местных кафе готовили только эфиопскую еду, даже пиццу здесь я ни разу не встретил, видимо, итальянцы в прошлом веке сюда не добрались во время своего нападения на Эфиопию. То есть, кроме ОЧЕНЬ острого сырого, полусырого или пережаренного мяса, риса, макарон и инжеры, здесь можно было поесть только яйца, пожаренные на пальмовом масле, да тропические фрукты. Пережаренные, но экологически чистые цыплята по своей комплекции напоминали жилистых бегунов-марафонцев и могли подаваться с картошкой фри, а бифштекс напоминал подметку ботинка по виду и по вкусу. Еще попадались булочки из полусырого белого теста, но только от одного взгляда на них мог начаться заворот кишок.

  При отсутствии курицы и яиц я несколько раз пробовал популярный супчик «кыкль», который представлял собой обглоданный суповой набор с остатками жилистого полусырого мяса на костях и несколькими жалкими кусочками морковки и лука в жиденьком козлином или бараньем бульоне. Иногда там было немного риса или макарон, но всегда ужасно много перца. Приходилось есть эту отраву, так как иногда ничего другого просто не было.  В местных магазинчиках встречались консервы с тунцом, но это случалось не часто. Бананы, манго, ананасы и другие тропические фрукты немного скрашивали жизнь, их на базаре мне покупал наш водитель, но основным продуктом питания они быть никак не могли. Если бы я сам решил покупать себе фрукты, то стоимость их возросла бы многократно, потому что в глазах эфиопов любой белый человек – ходячий кошелек, который надо опорожнить максимально, поэтому эти покупки для меня делал водитель.

  Особенно популярна у местных сырая говядина или баранина, которую они едят руками, оторвав кусок инжеры и этим же куском взяв кусочек мяса. Макнув это все в перец, эфиоп наслаждается огненным вкусом, причмокивая и закатывая глаза! Я сырое мясо так и не попробовал, а вот Андрею такая еда была по вкусу, как говорится – на вкус и на цвет товарища нет! Никаких молочных продуктов типа кефира и творога мне не встречалось, как и самого молока, хотя однажды в каком-то ресторане был продукт под названием «сыр», но какого-то странного вкуса. Холодильники в Эфиопии в основном используются для охлаждения напитков: пива, колы и воды. Воду нам рекомендовали пить только бутилированную, ею же желательно и зубы чистить. Причем питьевая вода в пластиковых бутылках была, похоже, исключительно после обратного осмоса, то есть без всяких солей. Через несколько недель у меня под глазами появились темные круги, я испугался, что это начали вымываться соли из организма, поэтому пришлось чаще пить пиво и чай вместо воды, чтобы круги исчезли. Только в одном месте намного позднее я наслаждался минеральной водой в стеклянных бутылках. Никогда не думал, что я так сильно завишу от питания.

  Как правило, ресторан в провинции представляет собой деревенский двор со столами и стульями, возможны деревья, навесы или зонты от солнца, по территории гуляют будущие обеды в виде кур, официант лихо открывает бутылку, не заботясь о том, куда падает пробка.

  Вилок практически не бывает, а вместо ложки могут принести нож, потому что все эфиопы обычно едят руками. Как-то раз после посещения такого заведения пришлось полночи промывать желудок раствором фурацилина, благо привез с собой целый набор медикаментов. Периодически приходилось принимать активированный уголь, а вот когда он закончился, мы с Иваром в местных провинциальных аптеках так его и не нашли – эфиопы его просто не знают.

                Отпуск

  Я поехал в Африку с условием, что работодатели предоставят мне краткосрочный отпуск для празднования девяностолетнего юбилея моей мамы. Мне оплатили перелет из Эфиопии в Ригу и обратно, а из Риги я поехал на верном Санта Фе в небольшой город в Ленинградской области, где жила мама. По сравнению с рабочим Крузаком в Эфиопии мой Санта Фе показал себя комфортным, удобным и быстрым кроссовером, я стал ценить его еще больше. Праздник мы планировали отмечать в «бабкином доме» – так в просторечьи называется территориальный центр социального обслуживания населения, который разместился в здании бывшего детского сада. Это дневное заведение посещали пенсионеры, где их кормили, развлекали настольными играми, организованно водили на экскурсии в музеи, на выставки, то есть здесь пожилые люди развлекались и общались, а вечером расходились по домам. Тут же можно было померить давление и пройти медосмотр.

  Праздник состоялся 28 июня 2016 года, из администрации города прибыла официальная дама с поздравлениями от губернатора Ленинградской области и мэра города, и все было очень торжественно. Маме подарили много цветов и подарки в виде разных книг. После официальных речей веселая ведущая и все присутствующие спели хором любимую мамину песню Землян «Трава у дома», которую она любила напевать в восьмидесятые годы. В основном присутствовали бабульки, некоторые так растрогались, что промокали глаза от навернувшихся слез. Я снял видео этих поздравлений и иногда с удовольствием и гордостью просматриваю эти кадры. В заключение мы с мамой танцевали вальс, но, к сожалению, это снять было некому.
Было еще одно поздравление, которое нам передала официальная дама в конверте с надписью «Кремль», она попросила открыть его позднее в кругу семьи – это было поздравление от президента Путина. Позднее я с гордостью показывал фото этого поздравления коллегам в Африке, и все просто поражались. Кстати, Путина в Эфиопии местные жители знают. Когда меня спрашивали, откуда я и как меня зовут, я отвечал, что я русский и зовут меня Владимир. «О, Владимир, из России – как президент Владимир Путин!» – часто слышал я в ответ. Ивар на такой же вопрос сначала отвечал, что он из Латвии – но это вызывало только недоумение в глазах спрашивающих, поэтому позднее он стал отвечать: “From Europe” (из Европы) – это было уже более понятно эфиопам.

  Во время двухнедельного отпуска мне кроме юбилея посчастливилось побывать на свадьбе моей племянницы в Санкт-Петербурге, искупаться в прохладной воде лесных озер, даже немного позагорать под нашим ласковым солнышком – ведь в Эфиопии загорать ни то что не принято, а просто небезопасно. Это, конечно, касается белых, ведь эфиопам и загорать-то незачем. В общем, отпуск прошел замечательно, эти незабываемые впечатления я сохранил на всю жизнь и самое главное в тот момент – я вспомнил вкус нормальной пищи и искренне наслаждался им. К сожалению, впрок наесться нельзя, ведь мы люди, а не верблюды.

  Из Аддис-Абебы в отпуск я летел налегке, с пустым чемоданом, потому что все вещи оставил в гостинице, а вот обратно мой багаж на колесиках был заполнен орехами, семечками, сухофруктами, гречкой, овсянкой, консервами, черными сухарями, шоколадками и прочими недоступными в Эфиопии продуктами. Великое изобретение – чемодан на колесиках – позволил мне доставить это богатство в Эфиопию и сгладил остроту и несъедобность местной пищи. Особенно меня выручили гречка и овсянка, которые я на ночь заливал кипятком, немного подсаливал, а на следующий день с удовольствием ел. Если в гостиничном номере не было электрического чайника, я доставал маленький советский кипятильник, знакомый по фильмам о командировочных, а если даже не было электричества – просто заливал тарелку с гречкой бутилированной водой. Вот и сейчас я гречку для себя не варю, а просто заливаю кипятком и даю настояться несколько часов.

                Отношение к белым

  Белые люди в Эфиопии – это, как правило, туристы, их немного, и они в основном встречаются на туристических маршрутах. Простые эфиопы в этих местах на улицах считают белых своими ходячими кошельками и назойливо попрошайничают. В столице попрошайничество развито на дорогах перед светофорами, где постоянно «дежурят» калеки и молодые мамочки с грудными детьми. Около некоторых гостиниц и ресторанчиков крутятся шайки малолеток, от которых трудно отвязаться. Некоторые детишки на улицах не видят разницы между белыми европейцами и желтыми китайцами, поэтому кричат: «Чайна, чайна!», – что очень задевало Андрея. В Эфиопии довольно много китайцев, они занимаются строительством, сельским хозяйством, инвестируют свои капиталы. В стране есть современное предприятие, которое выпускает продвинутые мобильные телефоны по китайской лицензии. Кроме китайцев я встречал поляков, французов, индусов, немцев и даже одного американского негра, пардон, афроамериканца. Этот накачанный бро из Бронкса разительно отличался от местных эфиопов и так и не сказал мне, чем тут занимается. В общественных местах, например, в магазинах, гостиницах, банках, университетах, отношение к белым уважительное. Когда мне понадобилось в банке совершить операцию перечисления денег, меня пригласили пройти за стойку и обслужили вне очереди, хотя перед стойкой толпилось много местных. Когда я прилетел из отпуска в аэропорт Боле в Аддис-Абебе, то для проверки документов встал в очередь для граждан Эфиопии (там было мало людей и после долгого перелета я не заметил соответствующую надпись). Несколько недоуменный таможенник с моим паспортом сходил к соседней стойке регистрации, где оформлялись иностранцы, после чего вернул мне документ с необходимым штампиком и разрешил пройти дальше. В длительных переездах иногда приходилось останавливаться по нужде в безлюдных местах и скрываться в ближайших кустиках. Как-то раз любопытный паренек так резво пробежал метров триста в мою сторону, что я только-только успел застегнуться и запрыгнуть в автомобиль. А вот Ивар однажды проявил недюжинную смелость и решил сфотографироваться на память с несколькими ребятишками, игравшими у дороги, изображая льва Бонифация из советского мультфильма. Моментально со всех сторон его окружили сорванцы и ему пришлось с помощью подоспевшего водителя ретироваться в машину, швырнув горсть монеток в толпу.

   Кстати, национальная валюта Эфиопии – быр, он состоит из 100 центов. «Быр» означает «серебро» на амхарском языке, шесть лет назад 1 американский доллар стоил 20-25 быр, а сегодня, в 2023 году, составляет уже 50 быр. То есть быр, как и российский рубль, подешевел в 2 раза по сравнению с долларом за последние годы. Быры – это самые ветхие и грязные бумажные банкноты в прямом смысле этого слова, которые я встречал в своей жизни. Кто сказал, что деньги не пахнут? Быры ещё как пахнут и не французскими духами! Эта ветхость и запах обусловлены привычкой эфиопов всячески мять и складывать купюры, особенно мелкие, когда им нечем заняться, я неоднократно это наблюдал у официантов и продавцов. По закону Эфиопии запрещено вывозить быры за пределы страны, как и зеленый не обжаренный кофе, впрочем. Центы – обычные блестящие монетки серебристого цвета, которыми приходилось отбиваться от попрошаек. Никаких пластиковых карт в Эфиопии я не встречал, оплата везде наличкой.

                Религия в Эфиопии

  Эфиопия — единственная традиционно христианская африканская страна.  По разным оценкам 50-60% населения регулярно посещают эфиопскую православную церковь, причем они верят, что рай на земле был именно в Эфиопии, тут же происходили события с Адамом, Евой и другие ветхозаветные истории. Как утверждают, царица Савская родила от царя Соломона сына – Менелика I, первого легендарного царя Эфиопии, отсюда и пошла история страны. О древности Эфиопии говорит и оригинальное летоисчисление: год состоит из 13 месяцев: 12 по 30 дней, а 13-й – пять дней (или шесть в високосный год). Месяцы имеют свои эфиопские названия, и их временные рамки не совпадают с привычными нам. Это связано с тем, что Новый год (дословно –  Аддис Амэт) наступает не 1 января, а 11 либо 12 (если следующий год високосный) сентября по нашему летоисчислению. В Эфиопии это 1 число месяца мэскэрэм – первый день Нового календарного года. Эфиопский календарь следует древнему коптскому, в основе которого лежит египетский солнечный год, поэтому сейчас в Эфиопии идет 2015 год, а в сентябре нашего 2023 у них начнется 2016 год.  Хорошо хоть в сутках здесь 24 часа, как и во всем мире, но вот новый день начинается в 6 утра по-нашему, и часы отсчитываются от этого момента, что объясняет некоторую неразбериху в производственных графиках и необязательность эфиопов.

  Самые древние православные храмы вырублены из скал в Лалибеле, городе на севере Эфиопии, они являются местом паломничества верующих и туристов. Эти храмы признаны объектом Всемирного наследия ЮНЕСКО, но мне не удалось их посетить, так как в тех местах я не работал, а самостоятельно без охраны и служебного транспорта путешествовать по стране я не решился. Тем более, что личные путешествия при шестидневной рабочей неделе затруднительны – официально в стране предусмотрен всего лишь один выходной день.

  Как правило обычные православные церкви располагаются на возвышенности, в некотором удалении от мирских строений, в тени леса или посаженного сада. По форме строение традиционно круглое с куполообразной крышей и крестом на вершине купола. Перед входом в церковь принято снимать обувь, а молиться можно даже за оградой – это считается посещением. Когда я попросил моих эфиопских коллег провести меня на службу в церковь, они согласились, но предупредили, что служба начинается в пять утра, продолжается около четырех часов и надо быть на службе от самого начала до конца. После этого мой религиозный интерес поутих.

  По статистике около 10% населения – протестанты, есть и католики, по некоторым данным их насчитывается до 1%. Службы христиан сопровождаются громким пением и музыкой, часто через микрофоны с усилителями.

  Еще более громогласно ранним утром заявляют о себе муэдзины с минаретов, призывающие правоверных мусульман на молитву, которых насчитывается более 30% жителей. Мусульмане проживают довольно компактно в разных регионах, включая столицу, а древний исламский город Харар почитается особо наравне с Меккой и Мединой. Этот город расположен на высоте 1880 метров над уровнем моря всего в шестидесяти километрах от знойного Дыре Дауа, и мне удалось его посетить как туристу в мой единственный выходной на неделе. Слава подсказал, что за небольшую плату водитель моего служебного крузака с удовольствием свозит меня на экскурсию в воскресенье. К моему удивлению, всего через час пути по горной дороге мы избавились от изнуряющей жары Дыре Дауа и очутились в прохладной атмосфере Харара. На улицах с мечетями было много мусульман в традиционных одеждах, старый город напоминал кадры из «Бриллиантовой руки». Сразу же к нашей машине подошел эфиоп, владеющий английским, и предложил свои услуги в качестве экскурсовода и охранника. Мой водитель рекомендовал себя обезопасить, что я и сделал, заплатив за экскурсию и оградив себя от попрошаек и воришек. В старом городе мы посетили несколько музеев с интересными картинами и экспонатами. Именно в Хараре в 1913 году русский поэт Николай Гумилев близко познакомился с будущим последним императором Эфиопии Хайле Селассие I, который в то время был губернатором этого региона. Оказывается, Гумилев несколько раз посещал Африку и накануне первой Мировой войны даже был руководителем экспедиции в Эфиопию, организованной Российской Академией наук. Только лично побывав в Африке в 21 веке, я осознал, насколько увлеченным и бесстрашным исследователем был поэт Гумилев, ведь лишь Хайле Селассие запретил в Эфиопии работорговлю и наказание за незначительные проступки отрубанием конечностей в 20 веке.

  По оценкам правительства около 12% населения Эфиопии верят в духов и одушевленность всей природы, по-научному – причисляют себя к группе последователей анимизма, проще сказать, это примитивные верования. В основном они распространены у нескольких народов на юге страны, где люди живут как в первобытном обществе. При этом выполняются ритуалы по задабриванию духов, когда гневается природа, исполняют ритуальные танцы, и некоторые ритуалы имеют место даже на обычных христианских службах.

  В Эфиопии проживает отдельными общинами несколько тысяч растафариан различных течений, в основном – выходцы с Ямайки. Это религиозное движение возникло в 1930-е годы на Ямайке вокруг культа последнего императора Эфиопии Хайле Селассие I, до коронации известного как Рас Тафари Маконнен. Приверженцы считают Хайле Селассие воплощением Бога. Основа растафарианства — любовь к ближнему и отказ от образа жизни западного общества (Вавилона). Отличительным свойством религии растафарианства является то, что её сторонники не занимаются обращением в свою веру, так как человек должен открыть в себе Джа (т.е. бога Яхве) самостоятельно. В ожидании Исхода растаман (последователь растафари) должен культивировать «африканскую» самобытность, стремясь отличаться от «слуг Вавилона» как внешне, так и внутренне. Их этическая система основывается на принципах братской любви, доброжелательности ко всем людям и неприятии западного образа жизни. Идеи растафари широко распространились в 1970-х годах благодаря музыкальному стилю регги, первоначально возникшему на Ямайке и сейчас особенно популярному в США, Великобритании и Африке.

   Самым известным растафарианцем считается певец регги Боб Марли из Ямайки, которому даже поставили памятник в Аддис-Абебе.

                Балча-госпиталь

  После неудачной попытки Италии колонизировать Эфиопию в конце 19 века в стране появилось много раненых, и Россия в 1896 году отправила на помощь санитарный отряд в составе 61 человека, в который входили доктора, санитары, студенты-медики, сестры милосердия. Первоначально они трудились в походных условиях, но в 1898 г. в Аддис-Абебе был открыт госпиталь Российского Красного Креста – это было первое лечебное учреждение в стране. Он просуществовал 8 лет, но до сих пор эфиопский народ хранит благодарную память о русских медиках, проявивших высокий гуманизм и самоотверженность во имя спасения жизни людей. В 1945 году Советский Союз установил с Эфиопией дипломатические отношения, а в 1946 году, идя навстречу пожеланиям эфиопского правительства, направил туда большую группу врачей и среднего медицинского персонала для организации советской больницы. В этот период культурный уровень населения и состояние здравоохранения Эфиопии были крайне низкими. Тяжелые жилищно-бытовые условия, незнание элементарных правил гигиены, многочисленные предрассудки способствовали распространению социально-бытовых болезней. В 1947 в Аддис-Абебе была открыта общедоступная больница Российского Красного Креста имени Деджазмач Балча, как её теперь называют «Балча-госпиталь», которую я посетил летом 2016 года. Посещение было вынужденным, так как незначительные болячки в условиях жары, неполноценного питания и отсутствия качественной питьевой воды стали проявляться сбоями в работе моего здорового в принципе организма. У Ивара тоже со здоровьем появились проблемы – его донимала головная боль, у меня же барахлил ЖКТ (желудочно-кишечный тракт). Поэтому я позвонил в Балча-госпиталь и договорился о посещении, причем в ходе разговора с дежурной в регистратуре мы перешли на русский язык. Меня пригласили приехать в любое удобное время и пройти прямо в администрацию. К этому времени мы с Иваром приехали с разных объектов в Аддис-Абебу и вместе на такси поехали в больницу. Убитая тойота королла ревела треснувшим выпускным коллектором и чуть было не отравила нас выхлопными газами, но быстро довезла нас до места.

  Само здание госпиталя – еще советской постройки, поэтому коридоры, лестницы, регистратура, кабинеты, очереди – напоминало знакомую типичную районную поликлинику. Только вот в очередях здесь томились темнокожие люди. Нас с Иваром без всякой очереди осмотрели врачи и мне было рекомендована щадящая диета без острого, жареного и жирного, а также отказ от алкоголя, включая пиво, которым хоть как-то я компенсировал отсутствие качественной питьевой воды. Такая диета в моих условия была невозможна, поэтому доктор посоветовал мне покинуть Эфиопию, и я решил не продлевать себе визу, а уехать, как только закончится действующая виза, тем более, что в стране начались очередные политические волнения.  У Ивара ничего серьезного не обнаружили, как и в другой больнице, скандинавской, хотя он даже прошел обследование на МРТ установке. По моему мнению, его головная боль была вызвана низким давлением на непривычной высоте Абиссинского нагорья. Во всяком случае, эта боль прекратилась через несколько недель после возвращения Ивара в Латвию.

  А вот мне по возвращении из Африки пришлось довольно долго лечиться и навсегда отказаться от острых и жареных блюд, а также поднятия тяжестей. Как я сейчас понимаю, регулярное употребления пива в Эфиопии тоже не принесло мне особой пользы, практически оно переросло в зависимость, от которой пришлось долго избавляться, зато крепкий алкоголь я там не пил совсем – слишком жарко было для этого.

                Чат, он же кат, он же джад.

  Пьяных эфиопов я встречал очень редко, чаще это были совсем немного подвыпившие персонажи, в основном в ресторанах отличались китайцы. В Эфиопии местные жители пьют обычно пиво, могут сидеть с одной бутылкой чуть ли не весь вечер, хотя в Аддис-Абебе в баре любимой гостиницы Лобелия был полный комплект крепких напитков, включая виски, текилу, ром всех сортов и даже водку из Латвии от Латвияс Бальзамс. Скорее всего крепкие напитки основной массе просто не по карману. Я также несколько раз наблюдал практически безалкогольные свадьбы, как в Советском Союзе во время перестройки. Православные венчаются в церкви, а свадебные обеды богатые эфиопы часто проводят в ресторанах при гостиницах, где все проходит очень нарядно и торжественно, с поздравлениями и тортами, на стенах плакаты с пожеланиями и разноцветные гирлянды, на столах много еды, все украшено цветами и воздушными шариками. Особенно выделяются эфиопки причудливыми прическами и шикарными нарядами, думаю, что взятыми напрокат. Мужчины тоже любят наряжаться, и детей наряжают как на Новогоднюю елку. Никаких длительных пьяных застолий и драк на свадьбах я не наблюдал, только песни и танцы, поздравления и конкурсы неугомонного тамады. Длятся торжества не очень долго, каких-то два-три часа обычно.

  Но некоторые эфиопы постоянно что-то жуют и это – не жевательная резинка. Это листья наркотического вечнозеленого кустарника семейства Бересклитовые, под названием «чат» или «тщат» по-амхарски, «джат» по-сомалийски или «кат» на йеменском диалекте арабского языка. Эти листья начали жевать в стародавние времена в качестве стимулятора или легкого наркотика еще до начала использования кофе, по одним источникам это впервые произошло в Эфиопии, по другим – в Йемене. Позднее из высокогорного эфиопского района Харар чат пришел в Сомали, Джибути и Эритрею, а затем в Танзанию и Кению, и, в конечном итоге, уже добрался до берегов Европы и США. Следует отметить, что свежесрезанные листья ката должны доставляться до пункта назначения как можно быстрее, иначе они теряют свои дурманящие свойства и падают в цене. В России эти листья под запретом и приравниваются к наркотикам.

  Листья чата помогают африканцам расслабиться и отвлечься от тягот жизни, но когда действие наркотика проходит, то реальность бьет обухом по голове: галлюцинации, бессонница, потеря аппетита, а при длительном использовании чата в желудке появляются язвы, которые впоследствии могут привести к раку желудка.

  Наркотическое растение свободно используется на свадьбах и похоронах, как дома, так и на улице, в мечетях и церквях, солдатами и возлюбленными. Некоторые мусульманские суфии называют чат «пищей праведных», чтобы оправдать его использование на своих религиозных встречах. В свою очередь, зарубежные исследователи считают жевание чата африканской традицией, которая похожа на западную традицию пить кофе.

   Сомали — это ближайшая страна к Эфиопии, где впервые был выращен чат, что сделало сомалийцев главной жертвой пагубного влияния этого растения. По некоторым данным, три четверти мужчин в Сомали жуют чат. Практически в каждом доме есть большая комната, где мужчины собираются вместе и жуют листья чата. Следует отметить, что чат нарушил гендерные границы, так как его одинаково употребляют и мужчины, и женщины. Тем не менее, нет достоверных данных о количестве женщин, которые жуют чат, но особое внимание заслуживает тот факт, что мужчины открыто жуют чат на улицах, а женщины — только дома. В Йемене по некоторым оценкам чат употребляет до 90 % всего мужского населения и 25 % женщин.

                Эпилог

  Моя работа в Эфиопии продолжалась четыре месяца, Андрей с Жанеттой уехали раньше, Ивар и Слава задержались еще на несколько недель, пока не стало откровенно опасно там находиться из-за политических волнений. Туда приезжал еще один молодой парень из Латвии, но он смог выдержать только месяц. После возвращения в Ригу мы все несколько раз встречались и вспоминали наши приключения, к сожалению, Андрей уже ушел из жизни. С Иваром мы дружим до сих пор, он приезжал ко мне в Санкт-Петербург, а я бываю у него в Риге. Хотя я и объехал большую часть страны, но мне не удалось посетить достопримечательности Эфиопии, которые привлекают немногочисленных смелых туристов со всего мира. Я побывал в древнем Хараре, но экстремальный аттракцион ночного кормления сырым мясом диких гиен в этом городе так и не увидел, как не увидел и водопады Голубого Нила, вулканы и соляные озера на безлюдном севере, примитивные племена в долине реки Ома на юге, древние православные храмы в Лалибелле.

  Последние события в мире радикально меняют политическую и экономическую ситуацию на нашей планете, существующая глобалистская финансовая система разрушается на глазах, но я все-таки надеюсь снова увидеть уже безопасную Эфиопию глазами безмятежного туриста.