Ходили мы походами в далёкие моря!!!

                Ходили мы походами в далёкие моря,
                У берега французского бросали якоря,
                Бывали мы в Италии, где воздух голубой,
                И там глаза матросские туманились тоской,
                Вспомним наши рощи золотые,
                Вспомним реки, горы  и моря,
                Милый край советская Россия,
                Ты морскому сердцу дорога.




Рзработка передовых оборонных технологий и военного оборудования является трудоёмкой отраслью, требующей внедрения самых передовых достижений науки и техники. Над решением таких задач трудятся большие коллективы учёны, инженеров и конструкторов. Об одной из таких разработок, и о её внедрении на флоте пойдёт рассказ в этой теме. Большой проблемой на флоте является дуплексная связь  кораблей управления с другими кораблями во время выполнения боевых задач. Трудности заключаются в том, что на корабле управления одновременно работают и высокочувствительные приёмники и мощные передатчики, которые глушат собственные приёмники. В статье речь пойдёт о том, как удалось решить эту проблему при помощи физики низких температур и  криогенной техники, когда на флагмане Черноморского флота крейсере Жданов была установлена такая аппаратура, разработанная и изготовленная в Научно-техническом комплексе Физико-технический институт низких температур АН УССР. Разработана такая аппаратура была в отделе №67, которым руководил д.т.н. Ф. Ф. Менде.

          Одна из оборонных задач, которую решал отдел Фёдора, касалась создания помехозащищённой системы связи. Сверхсекретная аппаратура предназначалась для установки на флагмане Черноморского флота крейсере Жданов, на котором находиться все командование  во время походов или боевых действий. Главной задачей флагмана является координация действий всех боевых единиц, которая осуществляется посредством радиосвязи. При этом возникают самые различные задачи. Очень часто необходимо иметь одновременную двухстороннюю (дуплексную) связь со всеми кораблями. Но это в то время было невозможно. Основная трудность  заключалась в том, что при одновременном включении на  корабле высокочувствительных приемников и мощных передатчиков передатчики глушили свои же приемники. Выход был только один, нужно было в несколько тысяч раз  увеличить избирательность по входу приемника, не дать возможности мощному сигналу передатчика прорваться на гетеродин приемника.
          Испытать созданную аппаратуру можно было только непосредственно на флагмане флота крейсере «Калинин», который в то время находился в Средиземном море.  То были очень трудные времена для Черноморского флота, когда корабли уходили на многие месяцы в Средиземное море и там лицом к лицу встречались с флотом США. Вот тогда то и поняли, что не только хорошее вооружение необходимо кораблям. Оказалось, что на кораблях должны обеспечиваться элементарные нормы гигиены, моряки в условиях похода должны купаться хотя бы раз в неделю. А для этого нужна пресная вода, запасы которой на корабле ограничены, да и душевых  тоже не было. Казалось бы мелочь, а из – за этой мелочи корабли просто долго не могли находиться в плавании.

          Возвращение в Севастополь крейсера Жданов ожидалось на конец апреля, и именно к этому сроку туда должна была быть доставлена аппаратура, разработанная в отделе.
          Не будем описывать здесь все трудности  доставки в Севстополь
криогенных электронных систем, заправленных жидким гелием, оставим
вопрос на суд специалистов. Но, так или иначе, к назначенному сроку
указанное оборудование ждало прибытия флагмана в Севастопле. И
Фёдор, и его сотрудники никогда не бывали на военных кораблях, тем
более, на таких, и все с нетерпением ждали его прибытия. В военном
флоте существует правило, что только очень ограниченный круг
командования знает время ухода в поход и время вазвращения корабля
или подводной лодки. Делается это в целях секретности. Уходя утром на
службу офицер не знает, вернется ли он домой сегодня, или через пол
года, а то и более. 

Прождали крейсер целую неделю, а его все не было. Погода была холодная, купаться было рано, от непривычной скуки спасала только канистра спирпа, которую случайно захватили с собой. Фёдор сильно простудился. Кашель и высокая температура донимали его. Пробовали его лечить спиртом, но и это не помогало. Наконец,  он пошел в больницу и попросил поставить ему банки. Это приносило облегчение, но не надолго. Каждый день он ходил в поликлинику.

          Прошло еще два дня. И, наконец, проснувшись утром и выйдя на набережную, все увидели вдали приближающийся военный корабль.  Крейсер приближался и приближался, наконец, он начал медленно разворачиваться и стал на рейде на якорь. Да, такого красавца ребята еще никогда не видели. Пушки главного калибра, расположенные в башне, грозно смотрели в море. Вдоль борта  были расположены бортовые пушки меньшего калибра. Даже издали было видно большое количество различных антенн на палубных надстройках.

       Два дня ушло на согласование вопросов перевозки оборудования на крейсер. К этому времени Фёдор уже начал  выздоравливать, но температура еще держалась.
Трудно было передать волнение ребят, когда с крейсера прибыл специальный катер, и моряки в белых матросских робах начали грузить оборудование.

       Спустя  час катер отщвартовался от пристани. Фёдор трудно представлял себе, как матросы будут переносить громоздкие криостаты на борт крейсера по узкому трапу, когда катер подошел к борту крейсера. Но вопрос  оказался очень простым. Башенный кран, который был смонтирован прямо на палубе, зацепил крюками троса катер  и поднял его на борт со всем оборудованием и паcсажирами.

      В военном порту и на военных кораблях без специального разрешения фотографировать запрещено. Но, не смотря на это, Фёдор распорядился взять фотоаппарат. Хотелось по прибытии показать в институте эти кадры.
От заказчика в испытаниях принимал участия сотрудник
вч/60130 капитан первого ранга  Юрий Александрович Иванов. Видно было, что он не первый раз  на корабле, и чувствовал он себя здесь, как дома. Оказалось, что он  хорошо знаком с командиром БЧ – 4 (так называется на кораблях служба связи), капитаном первого ранга Мищуком, которому и представил Фёдора и его сотрудников. Мищук оказался очень доброжелательным и общительным человеком.

— Ну, что ж, спасайте нас, — в шутку сказал он.

         Сотрудников Фёдора и его самого разместили в каютах на верхней палубе рядом с бортовой пушкой. Тем временем Юрий Александрович  получил талоны на питание в офицерской столовой, и все отправились на обед. Кормят моряков четыре раза, утром и вечером чай и хлеб с маслом, а в середине дня  два обеда с перерывом между ними примерно в четыре часа. Офицеры питаются в столовой, моряков кормят бочковые. Это моряки, которые в  боченках разносят еду в специально выделенные места, где моряки и питаются.

          Еще одной особенностью жизни на военном корабле является то, что во всех каютах, рубках и на верхней палубе установлены громкоговорители. Все команды,  распоряжения и любая другая информация передается по этим громкоговорителям, причем их выключить нельзя.

          Вечером все собрались в каюте у Фёдора, пригласили на чашку чая и командира БЧ – 4. И тут выяснилось, что Мищук очень веселый человек и хороший рассказчик. После первых 100 граммов все уже чувствовали себя как дома, и он начал рассказывать различные морские истории.

       — В самом начале службы служить мне довелось на малом противолодочном корабле, — начал он улыбаясь. — А в то время только начинали создавать ракетные комплексы, и наш корабль определили как экспериментальный для испытания ракет типа  земля – земля.
        — Какая земля – земля, если вы в море стрелять должны? — перебил  кто – то.

        — Ну, считайте море – море, не в этом суть.  Вот как эти испытания проходили. Все это было такое несовершенное, что даже до сих пор страх берет. Помню, привезли  на испытание какую – то спецракету с самонаведением. Смонтировали пусковую установку, зарядили ракету, начали пускать, а она не летит. Расстелили они на палубе свои схемы и начали разбираться в чем дело. Один говорит одно, другой другое. Спорили, спорили, наконец, решили, что какое – то реле неисправно.  Поставили новое, включили, а из реле дым идет. А ракета стояла, стояла, а потом как заревет и ушла со станка. Тот, кто ставил реле кричит: «Мы же реле перепутали!» — и дерг его из разъема. «Ох, черт, — кричит, — пальцы обжог!» А другой ему в ответ: «Хрен с ними, с твоими пальцами, ты в небо посмотри!» Подняли мы головы, а она разворачивается и прямо на нас. Тот, который с осмаленными пальцами закричит: «Она же с самонаведение! Спасайтесь, кто как может!»  и все за борт попрыгали. А капитан с перепуга полный вперед дал, корабль даже присел.  А она, зараза, прямо на нас прет. Он право руля он лево, а ей  все по барабану, все равно прет, и по правому борту как ухнет, слава богу, что в воду. Волной чуть корабль не перевернуло, а нас всех за борт смыло. Целый час нас и ракетчиков в море вылавливали. Все покатывались от смеха.

          — Так что, вы, наверное, и гражданский корабль потопили? — держась за живот, спросил Юрий Александрович.

          — Чуть не подбили, корабль то болгарским оказался. Пришлось улаживать скандал по дипломатическим каналам.

          — Ну, а что же дальше произошло?
 
          — Что, что? Боцман только на палубу выскочил, а тут главный калибр гахнул, так боцмана и контузило, до сих пор заикается 
          — А снаряды как в стволы попадали?

          — Да транспортер был неисправен.

Мищук говорил совершенно серьезно, но было
совершенно  непонятно, правду он говорит или шутит.
 
          Хохот в каюте стоял такой, что сотрясались стены. Но  всё - таки решили пообщаться с боцманом на предмет заикания. Потом оказалось, что боцман действительно заикается. Так до самого отъезда и не выяснилось, действительно ли чуть болгарский корабль не подбили.

Рассказывал Мищук и очень интересные вещи о пребывании Черноморского флота в Средиземном море, где наш флот лицом к лицу встретился с американским. У нас в то время авианосцев еще не было, только недавно был построен авианесущий корабль Москва, на котором базировались самолеты с вертикальным взлетом.  Этот корабль все смогли даже увидеть, так как он вскоре стал на якорь практически рядом с Ждановым. Даже Мищука, человека всю жизнь прослужившего на флоте, поразило то, что он видел в Средиземном море.

         —  Представляете, — говорил он, — примерно в километре от нас находиться авианосец, причем наш крейсер по сравнению с ним муха, и вот ночью начинаются учения. Несомненно, они это делали, чтобы показать нам свое превосходство, но действительно это впечатляет. Когда объявляется боевая  тревога, то все огни на  авианосце гаснут. И вдруг мы слышим, что с авианосца начинают взлетать самолеты, через некоторое время мы слышим, что самолеты не только взлетают, но и садятся. И все это в кромешной тьме. Затем  на самолетах включаются огни, и видна цепочку огней, приближающихся к авианосцу и цепочка удаляющихся огней, но самого авианосца не видно. Создается впечатление, как будто самолеты просто падают в море и через некоторое время оттуда взлетают.

На следующий день начались испытания. Нужно было провести большой объем исследований в разных режимах, с разными приемными комплексами, в разное время суток. Работать всем было не привыкать. Трудились в две смены по два человека. Через неделю уже можно было судить о первых результатах. Помехозащищенность связных систем возрастала более чем на два порядка. Приемники надежно работали во время работы собственных передатчиков. Когда об этом доложили Мищуку, он не поверил, и сам несколько часов подряд вместе с Фёдором и его сотрудниками проверял полученные результаты.
 
         — Невероятно, — наконец сказал он, — Так что же выходит, у нас теперь будет дуплексная связь со всеми кораблями одновременно?  Вот это да! Мы удивлялись их самолетам, а они теперь будут удивляться нашей связи. То-то голову поломают, как мы этого достигли! Вот теперь мы их зачешем!

         — Им и в голову не придет, что здесь криогенная техника работает,
 — добавил Юрий Александрович.

       Настроение у всех было приподнятое, и Фёдор  понял, что сейчас как раз то время, чтобы попросить разрешения сделать на корабле снимки.
         — Валяйте, — весело сказал Мищук, — только на глаза капитану с фотоаппаратом не попадайтесь.

       Близилось время отъезда, как вдруг, совершенно неожиданно, все услышали команду сниматься с якоря. Уже вечерело, загремели якорные цепи. Не успел крейсер сняться с якоря, как объявили учебную боевую тревогу. Это означало, что все должны задраиться в своих боевых рубках, выходить оттуда до особого распоряжения запрещалось. Фёдору и его сотрудникам повезло, так как  жили они  на верхней палубе в каютах, двери которых не задраивались и они свободно могли наблюдать все, что происходит на корабле.

        Вскоре проследовала команда навести бортовые орудия на Севастопольский маяк. Но по маяку палить не стали, и крейсер вышел в открытое море. Вскоре стало совсем темно, кругом ни огонька, начинался дождь, ветер усиливался. Ребята заперлись в каюте и начали обсуждать результаты испытаний. Было ясно, что у них в руках целое новое научно – техническое направление, со всеми вытекающими последствиями. Судьба улыбнулась отделу во второй раз. В канистре оставалось еще немного спирта, и его решили допить. Позвали  Юрия Александровича. В это время по громкоговорителю прошла команда: «Спасательной команде построиться ют правый борт», и всем стало интересно, что это означает.  Все вышли на палубу. Темно, хоть глаза коли, сильный ветер, идет дождь, крейсер прилично качает. Восемь моряков в спасательных желетах выстроились около палубной надстройки. 

— А что им предстоит делать? — спросил кто – то у Юрия Александровича.
          — Видите, вон на кронштейнах висит спасательная шлюпка, в неё и предстоит прыгать спасателям, а потом шлюпку опустят в море.
       Фёдор посмотрел на кронштейны, на них на тросах качалась  шлюпка, в темноте были видны только ее контуры, она висела немного ниже палубы на расстоянии около метра от борта крейсера.

          — А если кто – нибудь промахнется или поскользнется, ведь скользко же?

          — Если кто – нибудь промахнется, то это почти верная гибель, так как крейсер сразу не остановишь, а потом найти человека ночью во время шторма почти невозможно. Вы ведь знаете, что родные военнослужащих иногда получают официальные письма, в которых сообщается о гибели при исполнении служебных обязанностей. Но спасательная команда это очень тренированные моряки, берут туда лучших, и они проходят специальную программу подготовки. И, как бы, в доказательство этих слов моряки начали прыгать в шлюпку. Крейсер  качало, шлюпка тоже сильно качалась на тросах, но матросы как тренированные кошки бесстрашно прыгали в темноту. Под сильным впечатлением от увиденного  вернулись в каюту.

          — Давайте выпьем за море и за моряков, — предложил Фёдор.

         Ветер крепчал, качка усиливалась, и вскоре все почувствовали, что их укачивает. И вот тут-то все  поняли, что во время качки нельзя употреблять спиртное. Мы не будем рассказывать, что было дальше, но к утру все чувствовали себя ужасно. Голова шла кругом, все время тошнило. Утром пришел Мищук, в утешение сказал, что все новички болеют морской болезнью, и что крейсер идет на патрулирование полигона по обеспечению ракетных стрельб.
Где - то к обеду ветер начал стихать, выглянуло солнце, ребята повеселели. Но тут, как будто громадным молотом, кто – то грохнул по стенке каюты. Все выбежали наружу. Около бортовой пушки стоял боевой расчет, а рядом на палубе валялась дымящаяся гильза от снаряда, а моряки заряжали в орудие следующий снаряд. Всем велели закрыть уши пальцами, и пушка выстрелила вторично.
       Конечно, всем это все очень нравилось. Где бы еще довелось побывать на военном корабле, посмотреть, как стреляют из орудия, побывать на боевом дежурстве.
 
       Крейсер все время двигался по периметру заданного квадрата, примерно каждые пол часа меняя курс. Где - то к концу дня вдруг все увидели, что впереди по курсу крейсера в охраняемый квадрат движется гражданское судно, крейсер прибавил ход и вскоре  был недалеко от нарушителя. По мощному громкоговорителю на английском языке последовало предупреждение, но судно не меняло курс. Все разглядели на борту название судна  WARNA. Опять последовало предупреждение, и опять никакой реакции. Судно продолжало идти тем же курсом. Фёдор обратился с вопросом к Юрию Александровичу. 

          — Обычная история, ведь мы находимся в нейтральных водах, у капитана нет никакого желания менять курс и опаздывать в пункт назначения. В то же время он прекрасно понимает, что никто стрелять не будет, пока он находиться в опасном квадрате. Думаю, что наш капитан уже сообщил в штаб о сложившейся ситуации, теперь мы  будем это судно сопровождать до тех пор, пока он не выйдет из опасной зоны.

       И, действительно, крейсер изменил курс и смиренно поплелся за нарушителем.

— Ну, а стрельбы как же?

     — А стрельбы подождут!!!

По возвращению из Севастополя был сделан фотомонтаж, в котором были размещены фотографии. Там были не только виды Свастополя, но и сюжеты пребывания на крейсере. Грозный первый калибр смотрел жерлами пушек на посетителей. Моряки в белых робах тащили по трапу криостаты и все в клубах пара разливали жидкий азот на палубе. Фотографии были настолько чётким, что на робах моряков можно даже было прочесть их служебные номера. И таких фотографий были десятки. Длина монтажа было около 3-х метров, а вверху красовалась надпись, взятая из песни Высоцкого Шторм: И Я УВЕРЕН, ЕСЛИ ЧТО-НИБУДЬ, МНЕ БРОСЯТ КРУГ СПАСАТЕЛЬНЫЙ МАТРОСЫ!!! Монтаж был вывешен утром, и уже через час около плаката нельзя было протолкнутся. Фёдор прекрасно понимал, что совершая этот поступок, он серьёзно нарушает режим секретности, т.к. фотография военных объектов законодательством запрещена. К концу рабочего дня, когда ажиотаж спал, в дверь кабинета постучали. На пороге стоял заместитель директора по режиму Владимир Васильевич Репка.
—  Здравствуйте, Владимир Васильевич.
—  Здравствуй, Фёдор.
Фёдор сел за стол, Репка сел напротив.
— Ты, Фёдор, большой молодец, именно так нужно рассказывать институту о достижениях своего отдела.
—  А как же пушки?
—  А пушки на всех кораблях имеются.
—  А если кто-нибудь донесёт?
—  Я это на своём уровне улажу. Твои фотографии мне войну напомнили. Я ведь в морской пехоте служил, когда в атаку шли, то мы вместо касок бескозырки одевали, фашисты нас чёрной смертью называли.
—  Большое вам спасибо, Владимир Васильевич, а я, правду сказать, на большой скандал рассчитывал, всё-таки флагман Черноморского флота.


Я скачу, но я скачу иначе!
Но нен всегда научным достижениям сопутствуют административные успехи, особенно тогда, когда ты не в ладу с руководством. Харакетер у Фёдора был не из простых, что повлекло за собой очень плохие отношения с директором института Веркиным. И в жизни Фёдора началась чёрная полоса.
В то время было принято отмечать юбилеи. Обычно юбиляру дарили адрес, приезжали гости и тоже дарили адреса. Масштаб мероприятия зависел от той должности, которую занимал юбиляр. После официальной части обычно вечером была неофициальная, которая затягивалась обычно до полуночи. Приближался 50-летний юбилей заместителя директора СКТБ по конструкторской работе Филиппа Михайловича Бабенко. Это был очень грамотный специалист и порядочный человек, Фёдор с ним дружил, и хоть он и не был даже кандидатом, он никогда не боялся высказывать свою точку зрения в отличие от самого директора СКТБ Михальченко и главного инженера Крупника, который не выполнял функции главного инженера, а занимался финансовыми вопросами. По сути дела это и были те две марионетки, которые беспрекословно выполняли волю Веркина, и которых он за людей не считал. Фёдор, конечно, понимал, что и он, и Бабенко являются препятствием на пути монополизации бесконтрольного расходования денег СКТБ.
На официальную часть юбиляра Фёдор попасть не смог, так как не успел вернуться из командировки, и прибыл на неофициальную часть, где-то часам к восьми вечера. Празднование было в разгаре, Фёдора встретили радостными приветствиями и налили штрафную. По обе стороны юбиляра сидели директор института и директор СКТБ, видно было, что все уже прилично выпили. Фёдор встал и обратился к юбиляру.
      — Филипп, я знаю, что ты очень любишь Высоцкого, я тоже его люблю, знаешь, какие стихи он написал для тебя?
После этих слов Фёдор сделал паузу.
      — Какие? — закричали гости.
Я скачу, но я скачу иначе,
По траве, по кочкам, по росе,
Говорят, он иноходью скачет,
Это значит иначе, чем все.
Мне набили раны на спине,
Я дрожу боками у воды,
Ох, как я бы бегал в табуне,
Только не под седлом и без узды.
Мне сегодня предстоит бороться,
Скачки, я сегодня фаворит.
Знаю, ставят все на иноходца,
Но не я, жокей на мне хрипит.
Он вонзает шпоры в ребра мне,
Зубоскалят первые ряды,
Ох, как я бы бегал в табуне,
Но не под седлом и без узды.
      — Дорогой Филипп! Дорогие присутствующие, все вы знаете, как заканчивается это стихотворение. Так давайте же выпьем, за иноходцев!
Все на какое-то мгновение затихли. Первым очнулся Веркин.
      —  В табун их, в табун! — что есть силы закричал он.
Изгнание в табун
На следующий день началось изгнание в табун. Но снять сразу с должности Фёдора директор не мог, слишком много обязанностей было у него, и, если бы он это сделал, то сильно пострадали важные направления деятельности СКТБ. С другой стороны нужно было найти замену. Поэтому процесс изгнания в табун длился почти пол года. Директор постепенно начал передавать его обязанности другим.
Можно спросить, обидели ли Фёдора такие действия директора. Действительно ему было немного обидно, все-таки он очень много сделал для института, но Фёдор умел помнить добро, и прекрасно понимал, что Веркин сделал для него очень много хорошего. С другой стороны он так же понимал, что у директора просто нет другого выхода, просто не было других средств, чтобы содержать громадные вспомогательные службы, и что в такой ситуации ему действительно необходимо марионеточное руководство СКТБ. Но в таком руководстве принимать участие Фёдор не мог.
И даже после того, как он снова стал обычным руководителем отдела, хорошие отношения между ним и директором сохранились. Он часто давал Фёдору поручения, которые другие выполнить просто не могли, они, как и раньше, ездили вместе в командировки, и часто засиживались на квартире, которая была у Веркина в Москве, обсуждая злободневные вопросы жизни института.
      —  Я не встречал еще такого человека, который бы так видел далеко, как Менде, — как-то ещё раз сказал директор на одном из собраний. И это была высшая похвала.
Институт для Фёдора был вторым домом, где он вырос и стал на ноги как специалист и состоялся как руководитель. Он был хорошо известен широкому кругу специалистов в его области, и в этом вопросе Веркин сыграл решающую роль. И Фёдор это помнил всегда.
Он очень тяжело перенес, когда у Веркина случился инсульт, и он по сути дела далее не смог руководить институтом. И тогда все почувствовали, что потеряли человека, который отдал все без остатка служению своему институту, и который так много для него сделал.
Спасение
Что же случилось дальше. Громадная масса людей, которая работала на хозрасчете, осталась без работы. Причем о том, чтобы найти работу по специальности, не могло быть и речи. Люди годами не получали зарплату, и как они жили один бог знает. Бюджетная часть, хоть и плохо, но как-то обеспечивалась минимальной зарплатой, но и речи не могло быть о покупке какого- то нового оборудования, работали на том, что осталось от Союза. Весь коллектив НИИ, которым руководил Фёдор, тоже полностью лишился финансирования, и сотрудники разбрелись кто куда. Его и Галину от голода спасали дети, которым приходилось торговать на рынке.
И вот в это тяжелейшее для него время его вызвали в институт. К этому времени от инфаркта уже умер Звягин и был новый директор академик Виктор Валентинович Ерёменко, с которым у Фёдора тоже были хорошие отношения. Когда Фёдор зашел в кабинет, там кроме директора был и его заместитель Маслов, и директор сказал:
      — Фёдор Фёдорович, вы очень много сделали для института, мы знаем ваше положение и мы найдем вам должность, но мы тоже в очень затруднительном положении.
      —  В данной ситуации меня абсолютно не интересует должность, — ответил Фёдор.
В последующем он узнал, что когда обсуждался этот вопрос на дирекции, Дмитренко спросил:
      —  А где же мы возьмем для Менде деньги?
И Ерёменко ему ответил:
      — Соберем с каждого отдела по десятке, а ему зарплату сделаем.
Фёдор не мог не спросить, чем ему предлагают заниматься, но ему сказали, что он может заниматься тем, чем считает нужным. Он спросил, в какой отдел его зачислят, ему сказали, в какой он захочет, в тот и зачислят. Бывший кабинет ему тоже оставили.
Когда Фёдор рассказал Галине о случившемся, она заплакала.
Фёдора провели через Ученый совет по конкурсу и дали должность старшего научного сотрудника, конечно не густо, но существовать на эту зарплату было можно, и он был безмерно благодарен руководству института.
Фёдор сам был прекрасным экспериментатором, он умел не только паяльник держать в руках, но умел работать и на всех станках, которые были в его мастерской. Имея неплохую теоретическую подготовку, он продолжил также изыскания по исследованию уравнений электромагнитной индукции, которые начал еще в бытность расцвета отдела. Он видел, что в данном фундаментальном вопросе имеется целый ряд противоречий и в трактовке самих уравнений, и в определении параметров, которые в них входят. Он продолжил экспериментальные исследования по обнаружению зависимости скалярного потенциала заряда от скорости. Результаты этих исследований вошли потом в ряд опубликованных монографий.
Беда одна не ходит
Но беда одна не ходит. Черные полосы в жизни Фёдора следовали одна за другой, причем каждая последующая была чернее предыдущей.
У него была дача в институтском кооперативе «Гелий», до которой нужно было ехать около часа на электричке, а потом ещё около получаса идти пешком, строил ее Фёдор сам. Свободного времени было много и он часто туда ездил. Денег было мало и поэтому приходилось использовать все накопившиеся остатки стройматериалов.
Около строгального станка лежала куча досок, и он из них выпиливал рейки для будущей рамы. Ему все время приходилось обходить станок, когда он брал очередную доску для обработки. Идя за очередной доской, Фёдор споткнулся, рука скользнула по плите станка. Ножи рубанка неприятно фыркнули, и вместо двух пальцев на левой руке остались только ошмётки. Кровь хлестала из раздробленных пальцев, кругом никого. Он понимал, что нужно остановить кровь и зажал остатки пальцев правой рукой, но это не помогло, кровь продолжала течь. Перевязочного материала под рукой не оказалось. Как часто Фёдор учил своих подчиненных соблюдению правил техники безопасности, как строго принимал у них эти экзамены, и в его большом отделе за все время его существования был только один случай травматизма. Но одно дело учить других, а другое дело выполнять эти требования самому. Бинтов на даче не оказалось. Он снял с кровати простынь и , обливаясь кровью, оторвал от нее полосу. Потеряв много крови, он все-таки перевязал руку. Но до станции нужно было еще дойти. На станции оказалось, что электричка будет только через сорок минут. Фёдор сел на лавку и потерял сознание.
      —  Що з тобою, синок? — услыхал он, открыв глаза.
Рядом стояла бабушка и вытирала его лицо мокрой тряпкой.
      —  Да вот пальцы отрезал.
В электричке он еще раз потерял сознание.
Домой, Фёдор никого не застал, и решил ехать в неотложку, там у него был знакомый хирург. Когда он вышел из дома, то увидел, что навстречу идет Галина, и быстро спрятал окровавленную руку за полу пиджака.
      —  Куда это ты на ночь глядя?
      —  К девушкам.
Она посмотрела на руку, спрятанную за полой пиджака, на рукаве была кровь. Глаза ее широко раскрылись.
      —  А это что? — дрожащим голосом спросила она.
      —  Да руку на станке поранил.
      —  Сильно?
Да еще и сам не понял, вот иду на перевязку. Но бледность лица выдавала.
      —  Нет, правда?
      —  Да, вроде как палец отрезал.
В неотложке знакомого хирурга не оказалось, и пальцы зашивал незнакомый хирург вместе с практикантом, и через час с перебинтованными пальцами Фёдор вместе с Галиной уже ехали домой, денег на такси не было, пришлось ехать на троллейбусе. Так появилось у него еще два шрама.
Не прошло и двух месяцев, как новая беда настигла Фёдора. Его родители уже несколько лет как умерли, но в Липцах они все-таки успели построить небольшой дом, где и проводила летние месяцы семья. Недалеко от дома протекала уже известная нам река, и заросли камышей подходили к самым домам, которые находились недалеко от речки. И он решил сжечь эти камыши, чтобы исключить возможность пожара. Он думал, что лучше их сжечь под присмотром, чем, если их кто-то подожжет в его отсутствие. Но Фёдор, хоть и был уже не мальчиком, совсем не представлял себе, что такое горящие заросли камыша. Как назло начинался ветер и Фёдор торопился. Вначале камыш горел медленно, и ничего не предвещало беды. Но ветер все усиливался и усиливался, и что самое страшное, дул он в сторону домов. Порывы ветра все усиливались, и стена огня начала двигаться в сторону строений. Он понимал, что если огонь при таком ветре дойдет до домов, то начнется пожар и сгорит не только его дом.
Спасло то, что он в этой ситуации не растерялся. Он понимал, что для остановки огня нужно прорубить в камышах просеку. И он начал отчаянно рубить камыш. Огонь приближался, уже слышен был треск приближающегося огня, а Фёдор рубил и рубил. И вдруг при очередном порыве ветра море огня накрыло его. Он почувствовал, как лопается кожа на лице, страшно жгло руки, но пламя огня еще раз, как бы вздохнув, вдруг оборвалось. Одежда на нём тлела.
Фёдор посмотрел на руки, они были черные от грязи и копоти, лицо страшно жгло. Прибежала Галина на ней не было лица.
      —  Федюшенька, родненький, что же ты наделал!
Уже вечерело, и решили дождаться утра, чтобы ехать в город в больницу. Фёдор понимал, что обращаться с такими ожогами в местную больницу бесполезно. Ночь была кошмарной, лицо превратилось в сплошную кровоточащую рану и невыносимо жгло, из него все время текла сукровица, ресниц и бровей вообще не было, они полностью сгорели, уши превратились в пухлые бублики, кожа на кистях рук превратилась в пузыри. Тогда-то Фёдор и подумал, а как же себя чувствуют люди, у которых обожжена значительная часть тела.
      —  Где же это вас так угораздило? — спросил его врач ожогового отделения.
      —  Да камыши тушил, — посетовал Фёдор.
      —  Ну, ваше счастье, что камыши, ожог поверхностный, помучаться, конечно, придется.
Мы уже говорили, что снаряд в одну и ту же воронку даже два раза не попадает, но это неправда, не только два, но и три раза попадает. Но если уж в третий раз, то, как бы, не в последний.
И такой снаряд для Фёдора нашелся. Этот снаряд чуть не лишил его жизни и сделал его калекой почти на два года. Дочь купила подержанный трёх створчатый шкаф, и он оказался очень тяжёлым. Что такое трёх створчатый шкаф и ты нижний на ремнях, да ещё восьмой этаж, знают только опытные грузчики. И вот Фёдор оказался в этом положении. Он всегда знал, что физически гораздо сильнее многих своих сверстников, но не знал он того, что все прожитые до этого годы оставили суровые отпечатки на его сердце.
Когда шкаф был уже на лестничной площадке восьмого этажа, и он снял с плеча ремень, то почувствовал, что умирает, дышать было нечем. В течение месяца врачи отчаянно боролись со смертью и инфаркт, в конце концов, начал отступать. Ещё несколько месяцев Фёдор был прикован к постели, а когда прошёл первые десять метров, то это был для него праздник. Но что можно было купить в то время на ту нищенскую зарплату, которую он получал, тем более, нужно было покупать еще и дорогостоящие лекарства. И тут Фёдор и Галина отчётливо вспомнили те годы, когда они всей семьёй жили на 90 рублей в месяц. Но, конечно, у них тогда ещё не было тех замечательных взрослых детей, которые, несмотря на собственную нищету и нужду, как могли, помогали им. Так прошел год. Начиная с десяти метров,
        Фёдор каждый день добавлял по десять шагов и когда он впервые обошел вокруг детского садика, расположенный во дворе дома, то для него это был праздник. Но даже при этом впереди, кроме безисходности, ничего не было.
И опять провидение.
Однажды, придя домой, он почувствовал сильную боль чуть выше колена. Сначала Фёдор этому не придал этому особого значения, но боль нарастала, и пришлось обратиться к хирургу. Диагноз был неутешительным. Закупорка вены, требуется срочная операция. Повезло в том, что один из лучших хирургов Харькова Николай Леонтьевич Володось, ученик Шалимова, был его хорошим знакомым. Он блестяще сделал операцию, и Фёдор вскоре начал вставать с постели.
И надо же было так случиться, что в одной палате с ним оказался главный инженер Белоберезянского деревообрабатывающего комбината в Брянской области. Он когда-то служил на флоте, и ему было близким и интересным то, что рассказывал Фёдор о военных, о флоте, о науке. Фёдор, конечно, распросил его о том, что такое деревообработка и мебельная промышленность. С удивлением он узнал, что вся древесина, которая используется для этих целей проходит сложный технологический процесс сушки и такой сухой древесины комбинат потребляет сотни кубометров в сутки. Неожиданным для Фёдора был и тот факт, что в свежеспиленной древесине содержится до 40% влаги. И оказалось, что практически вся эта влага в процессе сушки уходит из лесоматериала. Зная, какая у воды теплоёмкость было ясно, что энергетические затраты при этом должны быть очень большими. И однажды этот вопрос он задал своему сопалатнику.
      —  Несомненно, расходы энергии очень большие, только на сушку древесины у нас уходит почти половину всей электроэнергии, которую потребляет комбинат, но это ещё не всё. Особую проблему составляет сушка твёрдых пород, таких как дуб, ясень, бук, клён. Эти породы особенно трудны в сушке, любое нарушение режима сушки приводит к появлению микротрещин, а это уже брак. И эти сушильные камеры, в которых сушат твёрдые породы, и эти расходы энергии и постоянный сопутствующий брак, это основная моя головная боль.
Все эти жалобы главного инженера Фёдору показались надуманными, т.к. он не мог поверить, что столь простой вопрос вызывает на комбинате такие проблемы. Но главный инженер продолжал настаивать на своём. Он рассказал о том, что существуют громадные фирмы, которые только тем и занимаются, что разработкой методов сушки древесины и выпускают сушильные камеры. Вместимость таких камер составляет от нескольких десятков до нескольких тысяч кубометров лесоматериалов, и что, не смотря на все ухищрения, до сих пор не удалось этот процесс автоматизировать. И что даже при наличии вычислительных комплексов, обслуживающих камеры, необходима ежедневная ручная корректировка режима сушки.
      —  Никогда не поверю, — как-то заметил Фёдор, — что процесс не поддаётся автоматизации.
      —  Я вам говорю о фактическом положении дел на комбинате. По каждой камере ведётся журнал, в котором ежедневно записываются режимы и указываются те корректировки, которые вносит оператор в её режим.
      —  И сколько же времени нужно сушить твёрдые породы?
      —  Всё зависит от желаемого качества, этот срок составляет от одного до двух месяцев.
      —  Ничего себе, сколько же у вас тогда сушильных камер.
      —  Камер у нас не очень много, но в каждую до тысячи кубов влазит.
      —  Так сколько же энергии они тогда потребляют?
      —  Ну, я уже сказал, половину всего энергопотребления комбината. Вот если бы вы смогли решить эти проблемы, уменьшить энергопотребление и автоматизировать процесс. Представляете, загрузил древесину, нажал кнопку, а через месяц выгрузил. Это мечта всех сушильщиков.
Фёдор задумался. Так может попробовать? Но как, нет никакого опыта, нет начального капитала, нет здоровья.
      —  Ну а какая же стоимость таких камер?
      —  Всё зависит от объёма, удовольствие не из дешевых, например десятикубовка стоит в пределах 20-25 тысяч долларов.
Фёдор даже в постели перевернулся, он и представить себе не мог эту сумму. Вон однокомнатную квартиру сейчас за 5 тысяч купить можно.
      —  Ну, а сколько кубометр сырых дубовых досок стоит?
      —  В зависимости от качества от 100 до 200 долларов, но сушить лесоматериал низкого качества не выгодно, в сушку пускают обычно самые высокие сорта.
Решение
Фёдор вышел из больницы, но беседы с главным инженером всё время вертелись в голове. И однажды, придя домой, он сказал Галине:
— Я принял решение, пора выбираться из нищеты.
— А как?
Фёдор всё ей подробно рассказал.
— Но мы этого доллара и в глаза не видели, где мы такие деньги возьмём.
— Ты мне веришь?
— Да,
— Тогда вперёд!
— Ну а со здоровьем же как?
— Лучше умереть стоя, чем жить на коленях. Помнишь молодость, разве мы унывали тогда?
— Так то же молодость была.
— Ну, вот мы её сейчас и повторим.
Начали экономить на всём. Жили впроголодь. Так хотелось хоть кусочек колбасы купить. Прошел год. Фёдор перечитал всю возможную литературу и понял, что вопрос действительно не простой, что этими вопросами занимаются целые НИИ и многочисленные фирмы. Но тогда у него даже компьютера не было, и всю информацию он получал в библиотеке. Заметил он и то, что каталожный ящик, где хранилась необходимая литература по сушке древесины и сами карточки очень затёрты, значит, не только его интересовал этот вопрос.
К концу лета экспериментальный макет десятикубовки был собран, но на пенопласт для термоизоляции камеры денег не хватило, и Фёдор для этих целей использовал опилки. Но у опилок было плохое свойство. Ими невозможно было равномерно заполнить стены камеры до начала монтажа, когда они находились в лежачем положении. При их вертикальной установке опилки проседали, образуя в верхней части пустые полости. Это обнаружилось только после сборки камеры. Тогда Фёдор снял с камеры потолковые блоки, просверлил крупные отверстия в торцах вертикальных стенок и были уже морозы, когда ни вместе с Галиной засыпали через эти отверстия опилки. Так была создана первая в его жизни экспериментальная сушильная камера.
Камера имела высокооборотный центробежный вентилятор, и поскольку колесо к нему Фёдор сделал сам, то при мощности в 3 киловатта, вентилятор не шумел, а ревел и даже при закрытой камере шум был достаточно сильный. Но загружать камеру было нечем, 3000 долларов, которые были необходимы для этого, взять было негде. К тому же слова о том, что при сушке риск брака очень высок, всё время вертелись в голове.
Нужно было искать заказчика, но кто рискнёт отдать на сушку столь дорогую древесину, без гарантий на положительный конечный результат.
Снова провидение
И опять помогло провидение. В поисках заказчика на сушку древесины, а деревообрабатывающих и мебельных фирм в Харькове было предостаточно, Фёдор посетил не одну из них. Но никто не решался на размещение у него заказа по той простой причине, что его просто никто не знал. И вот в процессе этих поисков он однажды познакомился с директором крупной мебельной фирмы Solid по фамилии Енько. Это был достаточно оперативный человек, и Фёдор уговорил его поехать посмотреть камеру. Камера была расположена в Липцах на приусадебном участке около дома.
По пути разговорились. Оказалось, что директору очень хочется завести на фирме какое-нибудь новое направление, связанное с техникой, которое имело бы широкий спрос. И тут Фёдора осенило.
      —  А вы знаете, что означает слово фольксваген.
      —  Да нет, как-то не задумывался.
      —  Ещё Гитлер в своё время начал программу создания народного автомобиля, а вот я у себя на фирме уже больше года разрабатываю народного кондиционера.
      —  А что вы под этим подразумеваете?
      —  Да очень просто, это такой кондиционер, который почти ничего не стоит и практически не потребляет электроэнергии, необходима только энергия для питания вентилятора, который прогоняет воздух через систему.
      —  Да быть такого не может!
      —  Ещё и как может. Вы слыхали о вечном двигателе второго рода.
      —  Да нет, как-то не приходилось.
      —  Установка такого кондиционера допустима даже на автомобилях. Представляете, оставляете машину на стоянке с включённым кондиционером, ведь энергии то он практически не берёт, приходите, а в машине рай, прохладно, воздух влажный.
      —  Так что и заливать в него никакого горючего не нужно?
      —  Никакого горючего не требуется, горючим является вода.
      —  Да это вы что-то фантазируете!
      —  Никаких фантазий, я же рассказывал вам, где я работаю.
Директор задумался.
      —  Ну и в какой же стадии разработка?
      —  На завершающем этапе, правда по режимным соображениям на фирму вас не пустят, но если хотите, где-нибудь через неделю я могу привезти экспериментальный образец в Липцы, зальём воду, и сами убедитесь, какое это хорошее горючее. Киловатт холодопроизводительности я вам гарантирую.
      —  А что это за параметр такой - хлодопроизводительность.
      —  Да поставим на входе всасываемого потока воздуха киловатный нагреватель и посмотрим на температуру воздуха, выходящего из кондиционера при включённом нагревателе и без него.
Директор начинал понимать, что Фёдор не шутит. Но всё равно недоверие было написано на его лице.
Когда приехали в Липцы, Фёдор включил камеру.
      —  А чего она так ревёт?
      —  Это сделано для того, чтобы в процессе сушки древесина вибрировала, это уменьшает вероятность возникновения микротрещин. Откуда начинают идти микротрещины? Правильно - снаружи доски. Вообразите себе кисель, который вы снаружи обдуваете, где он начнёт трескаться? Трещины начнут образовываться снаружи. А теперь представьте, что этот кисель трясти начали. Так трещины сами по себе заростать начнут.
      —  Вот это да, почему же до этого никто до сих пор не додумался?
      —  Почему, почему? Ну, почему руки моют, а ноги нет?
      —  Ну, вы меня убили!
      —  Да нет, это ведь в камере не самое главное. Но, как вы понимаете, у каждой фирмы есть свои секреты.
Он многозначительно посмотрел на собеседника и тот понимающе кивнул, и Фёдор понял, что наживка проглочена.
      —  Ну, так будем смотреть кондиционер9
      —  С удовольствием.
      —  Тогда через недельку я вам позвоню.

Любите бублички, гоните рублички!
Обманывал ли Фёдор директора, когда рассказывал ему басни про народный кондиционер. Конечно, нет. Есть всем известный испарительный принцип охлаждения, который каждый может проверить, намочив руку водой и помахав над нею тем же полотенцем. Вода, испаряясь, будет забирать тепло, и чем меньше влажность окружающего воздуха, тем будет больший эффект. Но кондиционера то у Фёдора и в помине не было. Но была неделя времени. Он купил два листа оцинкованного железа и сделал двадцать ванночек. Разместил он их в ящике одна над другой и вставил в них патрубки, чтобы при заливке воды сверху вода перетекала из выше стоящей ванночки в нижестоящую. По отношению к стенкам ящика он расположил их так, чтобы воздух, подаваемый сверху проходил поочерёдно над всеми поверхностями залитой в ванночки воды. К концу недели у него в Липцах на столе уже стоял готовый кондиционер и выглядел он очень внушительно. К верхней его части была присоединена гофрированная труба из нержавеющей стали, которая подходила к вентилятору, вмонтированному в форточку. В начале трубы располагался киловаттный нагреватель. Охлаждённый воздух выходил из нижней части кондиционера, где был установлен регистрирующий термометр. Для хорошей работы кондиционера была желательна максимально сухая погода. К концу недели установилась сухая и жаркая погода, и Фёдор позвонил своему знакомому.
В кондиционер залили воду. На улице палило солнце, и было за тридцать. Фёдор включил вентилятор, через три минуты градусник на выходе кондиционера показал 21 градус и по комнате начал распространяться прохладный влажный воздух. Включил нагреватель. И каково же было удивление гостя, когда температура выходящего из кондиционера воздуха почти не изменилась, хотя подводящая труба из гофрированной нержаваейки даже на ощупь была очень горячей. На лице гостя было удивление.
Так Фёдор получил свой первый заказ на сушку десяти кубов отличной дубовой доски. С большим волнением он открывал камеру, когда все контрольные приборы показали готовность древесины. Но камера не подвела.
Когда он приехал домой и на стол положил 700 долларов, Галина не поверила. Такие деньги они держали в руках впервые в жизни.
С тех пор слава о его камере быстро распространилась среди мебельщиков Харькова и дело пошло.
Не будем рассказывать о наездах пожарников, милиции, энергетиков и налоговиков. Всё это уже далеко позади и Фёдора теперь даже пальцем кто- либо тронуть боится. Есть и очень важный сухой остаток. Камеры, которые удалось разработать это своего рода автомат Калашникова, когда, после загрузки нажимаешь кнопку и приезжаешь обратно только чтобы забрать готовую продукцию. Всё остальное делает сама камера, она сама выбирает режим сушки, в зависимости от сорта древесины, она не боится ни отключений электроэнергии, ни морозов, ни слякоти. Фёдор при её разработке помнил главное требование к изделиям военного назначения, а именно то, что и солдату должно быть сложно их испортить.
Деньги, которые он теперь зарабатывал, ни в какое сравнение уже не шли с заработной платой ни докторов наук, ни академиков. Конечно, он помог обустроить свою жизнь и помочь детям, имел достойную квартиру и автомобиль.
Каждый предприниматель, который начинал в нашем задолбанном государстве бизнес с нуля, знает, что это означает. Как над тобой издеваются различные чиновники, как вымагают взятки, как тебя на дорогах грабит милиция. Все это Фёдор прошел. Но он не был тем человеком, который склонял голову перед произволом властей и перед кем-то кланялся и заискивал. Он хорошо знал, что все подонки в душе трусы, и если, обращаясь с ними, идти напролом, то это самый эффективный путь защиты. И он шел напролом. И очень скоро оказывалось, что те, кто пытался обращаться с ним, как с послушным давателем взяток, сами начинали перед ним заискивать, пытаясь наладить дружеские отношения. Чтобы рассказать обо всем этом, понадобилось бы немало страниц, но это уже детали. Расскажем лишь об одном курьёзном случае.
Доски это большая материальная ценность и в деревне большой дефицит. Поскольку они в Липцах находились без присмотра, кое-кто из местных воров их пытался воровать. Конечно, Фёдору об этом сразу же докладывали. В таких случаях он не очень церемонился, приглашал вора к себе домой. Закрывал за собой калитку, и после душевного разговора, вор понимал, что лучше так больше не делать. Так было и на этот раз. У Ивана Дрантя был сын Юрка, по уличному прозвищу Глинка. Ивана уже не было в живых и Юрка жил в доме, который достался ему от отца. Глинка был пьяницей и вором. И вот однажды, Фёдор привёз на сушку два самосвала отличной дубовой 30- ки, вывалил их прямо на улице перед воротами и уехал в Харьков, в расчете на то, что приедет через несколько дней и загрузит их в камеры на сушку. Но через два дня ему позвонил сосед и сказал, что Юрка ворует и распродаёт доску. Делать было нечего. Фёдор бросил дела и поехал в Липцы. По пути с автобусной остановки он встретил Юркину жену и сказал, чтобы она велела Юрке явиться к нему. Началась загрузка камер, но Юрка не являлся. Перед самым отъездом Фёдор, выйдя на улицу, увидел, что в гости к Юрке идёт его шурин.
      — Игорь, передай Юрке, что я сейчас иду в милицию заявлять на него по поводу кражи досок. И когда вернусь, чтобы он был у меня.
        Мы уже говорили, что многие, кто раньше пытались наезжать на Фёдора, в том числе и милиция, понимая бесперспективность таких действий, или его не трогали или пытались завязать с ним дружеские отношения. Так было и с начальником Липецкого отделения милиции Мульгиным. Он был в чине полковника и до назначения на эту должность командовал ГАИ Харьковской области. Началось знакомство с Липецкой милицией с того, что к Фёдору явился участковый и сказал, что его вызывает начальник милиции. Когда Фёдор спросил причины, тот ответил, что полковник милиции ему об этом не докладывал. Другой бы незамедлительно явился в милицию, понимая, что у этого органа большие полномочия, но Федор поступил по-другому. Он объяснил участковому, что и он, и его начальник нарушают процедуру вызова в милицию и без повестки он никуда являться не собирается. А потом добавил, что ежели у начальника милиции имеются к нему личные вопросы, то он может его принять дома. Участковый от недоумения широко открыл глаза, не зная, что на такую наглость ответить. Тогда Фёдор пригласил его в дом и сказал, что советует с ним такими шутками не заниматься, что он учёный с мировым именем и показал ему свои монографии и пачку авторских свидетельств.
Через два дня у ворот остановилась милицейская машина и в гости к нему приехал сам Мульгин. С тех пор они стали хорошими знакомыми. И нужно отдать должное, Мульгин не раз помогал ему улаживать щекотливые вопросы с милицией даже за пределами Липецкрго района. Конечно, об их хороших отношениях хорошо было в Липцах известно.
Имея такие отношения с милицией. Федор решил хорошенько проучить Юрку и ему на пользу, и в назидание остальным.
Когда он вернулся из милиции, у калитки его уже ждал Юрка со своим шурином.
      —  Юрка, иди в дом, я сейчас приду!
При этом он перед самым носом шурина захлопнул калитку и пошел в галерею за топором.
      —  Та вы шо, Фёдор Фёдорович, я ж не крав!
      —  Вот бумага и ручка, пиши, что я скажу, а то зарубаю! Пиши, Заявление. Я, Крамаренко Юрий Иванович, обязуюсь никогда больше доски у Фёдора Фёдоровича не воровать, в чём и расписываюсь. Написал? Пиши вторую такую же.
Одно заявление Фёдор оставил себе, а со вторым велел идти в милицию.
К вечеру явился Юрка, и привёл с собой свою собаку. Под глазом у него был приличный фендиль.
      —  Оце привів свою собаку, шоб доски сторожувала, бо в міліції сказали, шо якшо хоч одна доска пропаде, то вб’ють!
Так Фёдор превратил вора в  сторожа.
Что же дальше?
А сейчас мы должны остановиться на другом важном вопросе. Бросил ли Фёдор, уже, будучи обеспеченным человеком, заниматься наукой, тем делом, которому отдал без остатка всю свою жизнь. Да, на время бросил, когда нужно было спасать семью и детей от голода. Сам, прожив очень трудное и детство, и молодость, он не хотел, чтобы его близкие испытывали те же чувства и лишения, которые приходилось пережить ему, и интересы семьи, по крупному счёту, у него всегда были на первом плане, и всей своей жизнью он доказал это. И когда пришло время решать, жить ли на нищенскую зарплату научного сотрудника и заниматься наукой или бросить её навсегда и все оставшиеся силы отдать спасению близких, он выбрал последнее. Но теперь, когда все материальные проблемы остались позади, Фёдор мог опять заняться наукой.
С какими же научными итогами подошел Фёдор к текущему моменту. Был один вопрос, который на протяжении, вот уже более двадцати лет не давал ему покоя. В фундаментальных работах по электродинамике имелись явные противоречия. Причем по ряду вопросов точки зрения таких больших ученых, как Максвелл и Ландау не совпадали. Даже по такому простому вопросу, зависит ли диэлектрическая и магнитная проницаемость материальных сред от частоты, у них были разные точки зрения. Максвелл, по сути дела создатель классической электродинамики, считал, что эти параметры от частоты не зависят, все другие же, в том числе и Ландау, наоборот, считали что зависят. На первый взгляд казалось, что Максвелл ошибался. Как считали такие учёные как Хевисайд и Вул, если бы не было такой зависимости, то не было бы и радуги, так как разлагать в спектр белый свет можно только в том случае, если диэлектрическая проницаемость, а, следовательно, и показатель преломления воды зависит от частоты. Эта полемика не на шутку разгорелась в 50-х годах, когда на семинаре Ландау во время доклада Ахиезера на эту тему Ландау, перебив докладчика, вдруг воскликнул: «Это же бред, поскольку показатель преломления не может быть функцией показателя преломления». Эти слова свидетельствовали о том, что Ландау, по крайней мере, в то время ещё не поддерживает концепцию зависимости диэлектрической проницаемости от частоты.
И Фёдор поставил перед собой задачу разобраться в этом вопросе. На это ушло почти пятнадцать лет, и ему уже были хорошо ясны ошибки, проникшие в фундаментальные труды по электродинамике с подачи Ландау, и они были настолько просты, что их можно было объяснить теперь любому десятикласснику. Оказалось, что прав был Максвелл. А получилось так, что за реально существующие физические величину Ландау принял некие математические символы. Ошибка произошла по той причине, что при математическом описании физических процессов можно один и тот же процесс описывать разными математическими методами, т.е. существует математический дуализм. И нельзя отдельным математическим символам, особенно на этапе промежуточных преобразований, присваивать статус физических величин.
Казалось бы, что проще? В классических трудах по электродинамике и физике плазмы обнаружены серьёзные ошибки как принципиального, так и методического характера, и нужно их исправить. Но ведь написали эти труды очень известные люди - нобелевские лауреаты. И, если посылать такую работу в печать, то члены Ученого совета будут понимать, какая ответственность на них лежит. И каждый, прежде чем проголосовать, подумает об этом. А без решения Ученого совета работу в печать не отправишь.
С такими мыслями и с пониманием всего этого шел на Ученый совет ФТИНТ НАНУ старший научный сотрудник Менде. Работа имела большой объем, и доложить ее за отведенные десять минут было невозможно. Янсон, уже к тому времени был академиком, Дмитриев тоже присутствовали на совете.
Когда закончилось отведенное время, а Фёдор доложил только треть работы, председательствующий спросил, сколько времени еще нужно докладчику, Фёдор ответил, что еще двадцать минут.
      — Нужно дать, — сказал Янсон. Его поддержал Дмитриев.
Фёдору дали возможность закончить доклад. По ходу доклада задавались вопросы, на которые он обстоятельно отвечал.
Докладываемая работа затрагивала глубинные противоречия в физике, и члены Учёного совета понимали это. После окончания доклада он еще некоторое время отвечал на вопросы и, наконец, председательствующий спросил, кто хочет выступить. Фёдор понял, что наступил решающий момент. Конечно, он понимал, что решающее слово будет за Янсоном и Дмитриевым. Все ждали, что они скажут. Прошла минута. Наконец Янсон спросил, в какой журнал будет посылаться работа. Фёдор ответил, что в Международный архив Корнельского университета. Это, конечно, облегчало задачу, так как это означает только депонирование, но еще не публикацию. Янсон еще немного подумал и сказал.
      — Думаю, что нужно разрешить отправку работы на депонирование.
Голосование было практически единогласным при одном против. Фёдор поблагодарил Совет, и сказал, что в скором будущем разобьёт работу на части и отправит для публикации в журналы по профилю. Все согласились.
Как же развивались события дальше? Он отправил работу в международный архив и опубликовал брошюру «Существуют ли ошибки в современной физике», в которой изложил основные результаты работы. Подарил он эту брошюру всем членам Совета и директору института, послал ее нобелевскому лауреату Гинзбургу, в трудах которого имелись названные ошибки, а также разослал ее во все ведущие библиотеки. Шло время, но ответа от Гинзбурга не было.
Через некоторое время Фёдор узнал, что содержание брошюры обсуждалось на дирекции института. Итоговая точка зрения сводилась к тому, что данной тематики в планах института нет, и что работа является инициативной, а потому институт к ней отношения не имеет. Фёдор прекрасно понимал, что такое решение закрывает ему путь к дальнейшим публикациям, но он понимал и ту сложную ситуацию, в какой оказалась дирекция. И члены Учёного совета и дирекция института уже прекрасно понимали, что его работа это подкоп под большие академические авторитеты , в том числе и под специальную теорию относительности. Но поддержать эту точку зрения на официальном уровне означало иметь очень крупные неприятности.
И, действительно, когда Фёдор в следующий раз попытался доложить на Учёном совете одну из частей работы, о чем уже ранее была достигнута договоренность во время предыдущего доклада, работу дружно провалили, причем особым способом. Один голос был за, один - против, все же остальные воздержались. Причём на этот Совет Дмитриев не пришел.
Не приучен был Фёдор кого-то просить, а тем более подводить тех людей, которые сделали ему много хорошего, и ту организацию, которая была для него вторым домом. Но что оставалось делать? Сдаться? И он принял вызов. Но вызов не со стороны своих бывших друзей и родной ему организации, а со стороны той коррумпированной научной элиты, которая управляет современной наукой и держит учёных за холуёв, которые должны послушно выполнять её волю.
И вновь продолжается бой!
Мы уже сказали, что в работах Фёдора содержался очень опасный момент, подрывающий основы специальной теории относительности (СТО). Очень коротко поясним почему. Есть так называемые преобразования Лоренца, которые являются фундаментом СТО. Это чисто математические преобразования, которые говорят о том, что при своём движении твёрдые тела должны сжиматься в направлении движения, что человек, который будет летать на космическом корабле с околосветовой скоростью, может прожить по земному времени несколько миллионов лет. Вообщем, полный абсурд. Но именно это и есть те результаты, которые следуют из СТО.
О чем говорит теория, разработанная Фёдором? Она даёт очень простое физическое объяснение всем тем физическим результатам, которые имеют место в электродинамике. Они связаны не с тем, что при движении тело должно механически сжиматься, а с тем, что скалярный потенциал заряда зависит от скорости его движения. Более того, оказалось, что из этого главного закона электродинамики следуют все её другие законы, начиная от законов силового взаимодействия токонесущих систем и кончая законами излучения.
       Интересно то, что при таком подходе исключается необходимость использования в электродинамике такого понятия как магнитное поле и оказывается несостоятельной СТО. Более того, один из экспериментальных результатов, противоречащих СТО, Фёдор получил ещё в бытность малого предприятия, когда показал, что вокруг сверхпроводящих соленоидов и торов возникают статические электрические поля при введении в них индуктивным способом постоянных токов. К тому же в его работах было показано, что в трудах Ландау и Гинзбурга имеются серьёзные физические ошибки, касающиеся введения такого метафизического понятия, как диэлектрическая проницаемость плазмы.
Но могут ли такое развитие событий допустить релятивисты и те клановые образования, которым подчинена Российская академия наук? Конечно, не могут, поскольку тогда вся та религия, которая внедрялась АН СССР, а затем Российской академии наук (РАН) рухнет.
Фёдор прекрасно понимал, что в научных журналах, контролируемых коррумпированной Российской академии наук, его работы никто не опубликует. Поэтому так важно было для него решение Учёного совета института, которое позволило ему депонировать эти работы в архиве Корнельского университета. И там все основные моменты новых подходов в его работах уже были изложены. Но не все читают депонированные работы, впрочем, как и академические научные журналы. Интернет в этой связи становится полноправным участником распространения научно-технической информации, и у него гораздо большие возможности в пропагандистском плане, поскольку с тем, что пишется в Интернете, могут знакомиться очень широкие слои населения.
Особую роль в этом играют физические форумы, где учёные могут обсуждать различные физические вопросы и обмениваться своими точками зрения. Понимая большую важность физических форумов с пропагандистской точки зрения, реакционеры попытались в первую очередь установить контроль именно над ними.
Кульминационным моментом борьбы коррупционной верхушки Российской академии наук за свои права стало создание при ней Комиссии по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований, инициатором создания которой стал нобелевский лауреат академик Гинзбург.
В академических кругах очень принято говорить о научных школах. Школа Ландау, школа Гинзбурга и т. д. Для непосвященного звучит внушительно. Я назвал только крупные имена. А сколько таких местных школ республиканского и даже местного значения, даже и не счесть. В каждом академическом НИИ такие местные школы существуют. Задача таких школ максимально быстро клепать диссертации и остепенять участников клана, чтобы усилить своё административное влияние в пределах своей организации. Несколько десятков кандидатов и несколько докторов наук в такой школе - это уже большая сила. А то, что подавляющее число защищённых диссертаций гроша ломанного не стоят, это уже никого не интересует. И эти «школяры» начинают занимать административные и другие посты, не стесняясь при этом никаких приёмов, где локтями, где шантажом, где угрозами, в таком нужном деле все приёмы хороши. А заканчивается это тем, что все высшие административные посты занимают представители наиболее бойкой школы, а у того в чьих руках деньги, тот и музыку заказывает. И вот такая клановая музыка и звучит сейчас на всех этажах власти в Российской и Украинской академии наук. Порождением такой политики являются и академические научные журналы, через которые в первую очередь протаскивают публикации своих сторонников, которые давно превратились в прибежище коррупции и протекционизма.
Но часть прогрессивных физиков из состава той же академии сразу же выступили с разоблачением таких её действий. Приведём дословно лишь один комментарий по этому поводу, который был написан известным специалистом по физике плазмы А. А. Рухадзе, и опубликованный в «Независимой газете»: «В 1998 году президиум Российской академии наук создал Комиссию по борьбе с лженаукой. Сам факт создания такой комиссии вызвал большое недоумение в научной среде. Практика создания подобных комиссий не нова. Во времена Средневековья существовала инквизиция, призванная бороться с инакомыслием не только в вопросах веры, но и устройства природы.
Анализ работы предыдущих комиссий приводит к выводу, что так или иначе под флагом борьбы с "лженаукой" на самом деле боролись с чуждой идеологией, то есть с системой философских взглядов. А с какой идеологией призвана бороться Комиссия по борьбе с лженаукой? Зачем вообще РАН (по своему статусу организации общественной) заниматься организацией "охоты на ведьм"? Дошло ведь до того, что комиссия требует от президента России официальных полномочий "ставить на место недобросовестных журналистов". По сути дела, комиссия добивается права цензуры всей информации, относящейся к научной тематике.
В чем же истинная причина особого внимания президиума РАН к так называемой "лженауке"? Ведь все "лжеученые", вместе взятые, тратят бюджетных средств для удовлетворения своего "лженаучного" любопытства, в масштабах, несравнимых с бюджетными затратами отдельных "истинных" ученых. А то, что они свои результаты не скрывают от других, за это их только благодарить надо. Не верите в результаты исследований - проверяйте и доказывайте обратное. Имеете аргументированное возражение - публикуйте, научные журналы ныне не перегружены. Академия наук обладает уникальными возможностями по изложению своей точки зрения по любой научной проблеме. Ведь подавляющее большинство научных журналов и изданий находится под патронажем РАН. Более того, публикация статей в отечественных научных журналах стала возможной в двух случаях: либо если результаты несущественно отличаются от уже известных, либо при условии протекции кого-нибудь из влиятельных академиков. Поэтому жалобы на то, что у комиссии по борьбе с лженаукой нет общественной трибуны, можно сравнить лишь с жалобами жителей Прибайкалья на отсутствие пресной воды». (конец цитаты).
Не будем приводить статью полностью, скажем только, что в таких суждениях Рухадзе не одинок. Российская академия наук из организации, которая должна способствовать развитию науки, превратилась в её душителя.
Фёдор понимал, что в его взглядах и во взглядах Рухадзе много общего, и он написал ему личное письмо:
Глубокоуважаемый Анри Амвросьевич!
Я уже давно слежу за Вашей самоотверженной борьбой с коррупцией в Российской академии наук, и Ваши действия находят с моей стороны полное понимание и поддержку. Я сам всю жизнь проработал в системе Украинской академии наук и занимал в её учреждении НТК ФТИНТ АН УССР очень крупные руководящие посты. Естественно, коррупции в академической системе и в советские времена было предостаточно, но то, что произошло после развала Союза, не поддаётся никакому описанию.
Единственная возможность по борьбе с этим злом, которая у меня оставалась после практически полного развала нашей организации и моего выхода на пенсию, оставались физические форумы академических и учебных учреждений. И три года тому назад я попытался воспользоваться такой возможностью на форумах ФИАН, МГУ, МИФИ и др. Но очень быстро понял, что указанные форумы являются исполнительными комитетами коррумпированной РАН и системы образования в России.
Трудно передать словами, сколько унижений и оскорблений мне пришлось пережить. Но я не отступал. С тех пор на форумах мне удалось разместить более 500 статей научного и публицистического характера, направленность которых совпадает с направленностью Ваших статей. С середины прошлого года «Движение за возрождение отечественной науки» http://www.za-nauku.ru организовало по моей просьбе специализированный форум http://www.forum.za-nauku.ru/index.php , где я являюсь глобальным модератором. В конце прошлого года на Большом форуме был создан мой персональный форум http://bolshoyforum.org/forum/index.php7boarcH50.0 , и теперь у меня имеется возможность доносить до широкой публики мои научные и политические взгляды. На этих форумах продублированы и Ваши работы, касающиеся коррупции в РАН. Конечно, работа на форумах это очень грязное дело, поскольку там существуют организованные группы провокаторов, в задачу которых входит максимальная дискредитация таких как я.
Всё это я написал, чтобы Вы имели представления, с кем имеете дело. Главная цель моего обращения к Вам заключается в другом. Я всю жизнь занимался наукой как прикладного, так и фундаментального характера, связанной с решением оборонных задач. В официальном списке моих научных работ более 200 наименований. С одной из моих монографий прикладного характера можно познакомиться по ссылке http ://biblioteka- dzvon.narod.ru/docs/Mende_Sverhprovodjashchie_sistemy.djvu . К сожалению, монография, где рассмотрены фундаментальные вопросы электродинамики сверхпроводников, Менде Ф. Ф., Спицын А. И. Поверхностный импеданс сверхпроводников. Киев, Наукова думка, 1985,- 240 с., в Интернете пока отсутствует. В обеих указанных монографиях имеется предисловие известного специалиста в области электроники академика Н. Д. Девяткова.
Поскольку значительная часть моих работ касается электродинамики, то меня очень беспокоило то обстоятельство, что по сути дела современная классическая электродинамика состоит из двух, не связанных между собой частей. С одной стороны это уравнения Максвелла, которые не описывают силовое взаимодействие токонесущих систем, а, с другой - сила Лоренца, описывающая такие взаимодействия, но которая в классической электродинамике вводится как отдельный экспериментальный постулат. Кроме этого, в классической электродинамике отсутствуют правила преобразования полей при переходе из одной инерциальной системы в другую и она не может объяснить такие эффекты как фазовая аберрация и поперечный эффект Доплера. Объяснение этих явлений даёт СТО, но это слабое утешение, т.к. постулаты это не самый хороший путь решения физических задач.
Кроме сказанного, удивление вызывало и то, что изменение скорости зарядов в токонесущих проводниках приводит к изменению силы их взаимодействия. Это тоже казалось странным, т.к. под силой мы привыкли понимать градиент какого-то скалярного потенциала (потенциальной энергии), но какое отношение имеет скорость зарядов к потенциальной энергии?
Все эти раздумья и привели, в конце концов, к написанию той книги , которую посылаю на Ваш суд. Если в ней нет ошибок, то это действительно революция в современной физике, т.к. всю электродинамику придётся переписывать под другим углом зрения. Конечно, ждать её объективной оценки со стороны РАН не приходится по понятным Вам причинам.
Если Вы найдёте время её прочесть и посчитаете возможным и нужным ответить на моё письмо, то буду Вам очень благодарен. Мой адрес mende_fedor@mail.ru .
Но независимо от вашего решения я всегда останусь вашим сторонником и почитателем, прежде всего потому, что Вы не побоялись открыто выступить против того беспредела, который губит сейчас науку в России.
С уважением, д.т.н. Менде Ф. Ф.
10.03.2010 г.
И каково же было удивление Фёдора, когда в однажды он обнаружил в своём почтовом ящике письмо от Рухадзе. С тех пор завязалась переписка. К своему 80-ти летию Рухадзе написал книгу воспоминаний «События и люди», текст которой прислал Фёдору и предоставил ему экслюзивное право на её распространение в Интернете.
В книге без всяких прикрас отражена вся поднаготная АН СССР и РАН, и тех воротил, которые ею правят.
В мае 2012г Фёдор и Анри встретились, когда он приехал к нему в гости в Харьков.
Результатом встречи стала договорённость о том, что Рухадзе опубликует в журнале Инженерная физика, где он был главным редактором,  все новые работы Фёдора, которые по указанным выше причинам невозможно опубликовать в академических журналах. И он сдержал своё слово. В период с 2012 г по 2018 г в этом журнале было опубликовано 24 таких работы.
В этих публикациях представлена новая концепция в электродинамике, которая указывает на то, что скалярный потенциал заряда в рамках преобразований Галилея зависит от скорости. Показано, что эта концепция лежит в основе всех динамических законов электродинамики. Она позволила в рамках классической электродинамики объяснить такие явления, как фазовая аберрация света и поперечный эффект Доплера, ранее эти явления можно было объяснить только в рамках специальной теории относительности (СТО). Указанная концепция дала возможность объяснить также природу возникновения электрического импульса ядерного взрыва и электризацию сверхпроводящих обмоток и торов при введении в них постоянного тока. Эти явления до настоящего времени не нашли объяснения ни в рамках классической электродинамики, ни в рамках СТО.
Но на этом дело не закончилось. Указанные публикации стали достоянием широкого круга читателей и вскоре Фёдор начал получать письма из многих зарубежных журналов с просьбой прислать свои статьи для публикации. И за период, начиная с 2014 г, в этих журналах было опубликовано 73 его научных статьи. Кроме этого в немецком издательстве LAMBERT Academic Publishing было издано 11 монографий.
           Дальше всех в научном сотрудничестве с Фёдором пошел международный журнал Global Gournal, который не только опубликовал 36 его статей, но и избрал Фёдора членом его редакционной коллегии . Этот журнал также стал научным пратнёром его сайта.
Активное участие в публикации научных работ Фёдора приняли журналы American Association for Science and Technology (AASCIT). Эти журналы опубликовали  16 его статей.
         Есть такая поговорка «терпение и труд всё перетрут», и если вы целенаправленно много лет занимаетесь какой-нибудь проблемой, то результаты обязательно будут. Новые идеи и результаты, пропагандируемые Фёдором, благодаря Интернету, стали достоянием многих учёных, которых не устраивает существующее положение дел в науке. Фёдор открыл свой научный сайт http://fmnauka.narod.ru/, где представил свои основные научные работы. Вскоре он начал получать большое количество писем от своих соратников и почитателей, а также от зарубежных учёных, с которыми он переписывается и до сих пор. 
            Но положение на научном фронте в настоящий момент усугубляется тем, что большинство средств научной информации и пропаганды, включая и научные журналы Российской академии наук, действуют по указке названной комиссии и реакционеры сдаваться не хотят. Большинство научных форумов, особенно тех, которые находятся на сайтах государственных научных и образовательных учреждений, таких как ФИАН, МГУ, МИФИ, журнал «Наука и жизнь», находятся под контролем указанной комиссии и руководства РАН. На этих форумах работают группы наёмных провокаторов, действие которых направлены на дискредитацию всех тех, кто не согласен с такой политикой.
Но вскоре вся эта свора поняла, что не на того нарвалась. Фёдор умел и работать и бороться. Всего за три года работы на форумах он разместил в Интернете более 500 статей научного и политического характера, касающихся его научных идей и взглядов на роль и место в науке Российской академии наук и её апологетов. Не будучи способными привести хоть какие-то аргументированные возражения, реакционеры не нашли ничего лучшего, как запретить ему участие в подвластных им форумах, объявив ему пожизненные баны.
Но у Фёдора появилось много сторонников, которые прошли примерно такой же путь в науке, как и он. Движение за возрождение отечественной науки, инициатором создания которого был профессор МГИМО Анатолий Николаевич Самарин, даже организовало для него независимый научный форум   http://www.forum.za-nauku.ru/index.php/board,6.0.html .
Теперь, не боясь преследований, на этом ресурсе можно открыто высказывать свою точку зрения по всему спектру проблем, накопившихся в науки.
Конечно, до полной победы ещё далеко, но положение и в науке, и на форумах уже далеко не то, которое было девять лет тому назад, когда Фёдор начал на них свою деятельность. Российская и Украинская академии наук трещат по швам, и правительство России уже приняло закон о реформировании своей академии. А вот что касается Украинской академии наук, то воз и ныне там. Более того финансирование науки в Украине год от сокращается.
Недавно Фёдору исполнилось 80 лет. Преклонный возраст, когда можно и итоги подвести. Эту задачу и выполняет предлагаемая читателям повесть. Теперь с полной уверенностью Фёдор может сказать, что главное в жизни это дружба и хорошая крепкая семья, которую без дружбы между её членами построить невозможно. И такую семью ему с Галиной удалось построить. Они вырастили добрых чутких дочерей и помогли воспитать замечательных внуков Лёшу и Женю. Строительство семьи это, пожалуй, одна из наиболее сложных задач, которую приходиться решать супружеской паре. И это очень многим не удаётся. И основным препятствием на этом пути является личная корысть, которую преследуют члены семьи. Именно она приводит к недоверию и скандалам, которые в конечном итоге и разрушают семью. На корысти семью не построить, как и не приобрести верных друзей. Ни Фёдор, ни Галина никогда не преследовали корыстные цели, и такими же воспитали своих детей. Дочери вышли замуж за очень приличных ребят, и такими же воспитали и своих детей. И всем, кто хочет построить дружную крепкую семью, мы очень советуем прочесть эту повесть. Конечно, в жизни любого руководителя громадную роль играет руководимый им коллектив. Но без дружной и хорошей семьи и её поддержки в строительстве этого коллектива невозможно построить и дружный работоспособный коллектив. В жизни очень важно иметь талисман, и таким талисманом и хранителем для Фёдора была Галина, она всегда была преданной женой и надёжным товарищем. Конечно, в жизни очень важным фактором является и случай, но, всё-таки, как считает Фёдор, гораздо более надёжной опорой является пословица «терпение и труд всё перетрут».

Эпилог

Мы родились в тридцатые года
И были молоды родители тогда,
За что пришлось им столько пережить,
Должны мы у истории спросить.
Мы поднимались на ноги, росли,
А годы шли, а годы шли.

И жили вместе детство и война,
Как много искалечила она,
Сердца и души в ранах и рубцах,
Как много их осталось на полях.
Но боль и гнев времён тех не остыл,
Он в наши души чуткость заронил.
Живёт в нас память тех 40-х
Холодных и голодных и босых,
Ту чуткость мы сквозь годы пронесли,
А годы шли, а годы шли.

Пришли 50-е года,
Их тоже не забыть нам никогда.
Мы помним годы юности своей,
Седины и морщины матерей,
И, хоть совсем непросто было жить,
Мы научились верить и любить,
И невозможно время то забыть,
Мы научились дружбой дорожить.
Её мы в душах бережно несли,
А годы шли, а годы шли и шли.

И вот 60-е года,
Их тоже не забыть нам никогда,
Нас призывали, нужно честно жить,
Учились мы друзей не подводить,
Мы спотыкались, мы ползли ползком,
Срывались, падали с размаха в грязь лицом,
И нам сполна тогда пришлось узнать,
Как грязь потом непросто отмывать.
Но мы с собой её не унесли,
А годы шли.

А что 70-е года?
Мы жили лишь надеждами тогда.
Но научились мы не уступать,
В воде холодной души закалять,
И били нас и в морду и под дых,
Так просто, для забавы, для других.
Но было суждено и им узнать,
Что сдачу научились мы давать.
Но в жертву дружбу мы не принесли,
А годы шли, а годы дальше шли.

Пришли 80-е года,
Мы не были сильны так никогда.
Кое-кого хотим предупредить,
Мы в бой идём, чтоб только победить,
И им же тоже предстоит узнать,
Что мы и впрямь умеем побеждать.

А вот и 90-е года
Мы их запомним тоже навсегда.
Да, мы узнали, что такое честь,
Прошли мы испытания на лесть,
И нам встречались всякие «друзья»,
Бароны от науки и князья
И предстоит совсем нелёгкий путь,
А годы, месяцы и дни идут!

Но не погибли мы, мы здравствуем, мы есть,
И нам известно, что такое честь.
И есть друзья у нас, и есть враги,
И нам известно, что враги сильны,
Но получили все они под дых
Уже не для забавы и других.

А что же в тех оставшихся годах,
Закат на небе в солнечных лучах?
Ведь нам придётся и себя спросить,
Так что же означало слово жить???