Катастрофа

Катастрофа

     Рассказ основан на реальных событиях, имена, география изменены.

     Мечты могут и должны сбываться. Надо только сильно захотеть и очень постараться. Ещё сегодня с утра мне казалось, что я всех люблю, и меня все любят. Родители с самого детства талдычили, что нужно закончить школу, институт, и все годы долдонили как попугаи:
   – Вот закончишь, и работай, работай, работай!
     Если бы знала, посмаковала с утра эти последние счастливые минуты. Все ждали торжественного вручения дипломов, бал по случаю окончания и даже  распределения. Ректор обещал несколько мест. Но оказалось, что геологи по петрографии никому не нужны, и каждый должен устраиваться сам. Всё, чему их учили, в связи с перестройкой, оказалось китайской грамотой. Я давно разослала несколько писем со своим резюме, и сегодня утром как раз пришёл ответ из какой-то тьмутаракани в Иркутской области. Мельком глянула: приглашали геологом на прииск. И ещё что-то про золото. Сейчас, решившись, бросила прощальный взгляд на свою Альма-матер и через несколько часов, сдав коменданту комнату, ехала на восток. С этой минуты моя жизнь пошла наперекосяк.

     На прииске, куда я приехала, жизнь текла нерасторопно. Сидевшие на крышах приземистых домов воробьи лениво чистили свои перья. На дворах под солнцем шевелилось на ветру развешенное бельё. Настроение у меня было замечательное. Я сделала это, сбежала на край света! В крови гулял азарт, я была страшно довольна собой и тем, что меня с ног до головы наполняло чувство вливаемой в меня энергии. Я всегда знала, что я особенная, единственная из всей семьи. И пусть дар был слабым, это могло значить только одно: скорее всего, это был дар давно почившей прапрабабки. И тут началось. Мне дали комнату в общежитии, и все, кто в нём жил, запомнились мне, как вспыльчивые люди с перепадами настроения. Будто я наступала им на больную мозоль. Они таращились на меня так, словно я разговариваю на иностранном языке. Когда в общежитии сломались все электроприборы, от утюга до стиральной машины, приехавшего вечером с драги проголодавшегося, перемёрзшего мастера прорвало:

   – Хватить! – Он стукнул по столу с такой силой, что звякнуло стекло в стоящей рядом банке с водой. – От тебя вечно одни беды, самая настоящая Катастрофа! Сделай хоть раз что-то как следует. Не включай сама ничего, а то придётся нам на костре чай кипятить. И, кстати, я сегодня узнал: наш начальник охраны постоялицу ищет, у него мать умерла, квартиру сдаёт. Я с ним сегодня договорился, он и ключ дал. Собирай вещи и уходи!
     Последние слова заставили меня резко вскинуться. Выходит, возникшее с утра дурное предчувствие возникло не зря. Где-то я читала, что существует шокирующая гипотеза, что примерно раз в 50 лет на земле открывается портал в иные миры. Я вздёрнула подбородок, стараясь за наигранной надменностью скрыть заливающую меня горечь.
   – Можно подумать, мне самой нравится, что рядом со мной всё ломается? – Ответом мне был мрачный взгляд. – Я работать хочу, именно для этого я сюда и приехала. Так ведь? – Он меня передразнил:
   – Так ведь. Моего сменщика мужики Обмороком прозвали, теперь самая настоящая Катастрофа пожаловала. Я тебе вчера говорил, что бочку на драгу везли, к прицепу приварили? Говорил, а тебя любопытство замучило. Объяснил, что не квас на драгу везут, санэпидемстанция воду не разрешает из ручья пить, привозят из посёлка? Объяснил. Как знал, что добром твой интерес к бочке не кончится. Мужики только ночью вернулись. Полпути проехали, покурить вышли, рты разинули. Прицеп на месте, а бочки нет. Тут машина едет, спросили, а они на них с матами, говорят, кое-как объехали, она километрах в десяти поперёк дороги стоит. Вернулись. Уж не знаю как, но на прицеп её водрузили и через каждый километр проверяли, ещё два раза возвращались. Приехали злющие, говорят, как заколдовал кто, каждый год возят, а такого ещё не было. А ты на драгу собирайся, как перестройка началась, всех пробщиков уволили, драга уже дважды зашагнула, а тебя как будто не касается.

     Я вспомнила, как в первый раз увидела зашагивание. Вот на что стоило посмотреть. Огромная драга приподнялась над водой, как большой дом на курьих не ножках, ножищах. Шагнула вперёд и, опустившись, начала черпаками вгрызаться полукругом в землю. Спросила:
   – На чём ехать?
   – Пока мы с тобой болтаем, шофёр ждёт. Переодевайся и выходи. Куда на каблуках собралась?
   – У меня сапоги резиновые на драге. Доеду.
 
     А следующим утром вся контора наблюдала, как я, хромая, шла на работу. Когда поднималась по ступенькам, меня окликнули:
   – Настасья Васильевна, вы никуда не едете?
   – Нет, сегодня никуда.
     Шофёр истово перекрестился, выдохнул:
   – Вот и слава богу. – Вчера, сломавшись в тринадцати километрах от посёлка, он, отправил меня пешком по дороге с насыпанным недавно крупным гравием, а сам ждал большую машину, шофёра которой еле уговорил довезти его на тросе до гаража. Да и мне на каблуках, запинаясь в темноте о крупные камни, пришлось прошагать около 10 километров, когда, наконец, меня догнала попутка.

     В квартиру, взяв ключ, я въехала. Договорилась с одиноко живущим соседом, что он будет приходить, включать электроприборы. Был он электрик и, не поверив мне, предложил что-нибудь включить, но дома я не согласилась. Пошли к нему. Сожгла  лампочку и утюг. Вчера в кабинете позвали к телефону, слышала, выходя, как позади что-то с треском раскололось. Табурет, на котором  я сидела, до сих пор валяется в шкафу вместе с бумагами. Мне иногда кажется, что я схожу с ума. Когда я вышла, он на глазах у всех поднялся в воздух, перевернулся и с треском развалился. Или это заразно.
     Как-то утром пришла поруганная с мужем чертёжница. Сидела, злилась и постоянно повторяла:
   – Чтоб он, зараза, ноги переломал. Привёз моего, пьяного, как барышню за ручку из автобуса вывел, до двери проводил. Да чтоб он себе все ноги  переломал, будет знать, как поить. И машину больше не получит.
     Через два часа пришёл провинившийся муж и робко попросил:
   – Ты мне ключ от машины не дашь? Друга надо в больницу увезти, он себе ногу сломал.
     Я сначала расстроилась, думаю, точно это из-за меня. Я же сидела, молчала и ей сочувствовала. Потом вспомнила: она говорила, как соседка ей плохо сделает, у той поросёнок сдохнет или сама заболеет. Не у одной у меня дар. Только мне он вовсе не нужен. Тут на праздники к родителям ехать собралась, билет заранее от Иркутска на прииск купила. Оказалось, со мной ещё две знакомые ехать после праздника должны. Они расстроились. В глаза говорят:
   – Вот нас с тобой угораздило на один автобус билеты купить. Опоздаем на работу.
     А у меня поезд скорый, я с ребятами вместе училась, договорилась, что меня сразу встретят и на автовокзал увезут. Мой скорый на четыре часа опоздал, а сокурсники, устав болтаться по вокзалу, купили рулон обоев и маркеры цветные. Когда мой вагон остановился, они с плакатом стояли: «Катастрофа, с приездом». Я им, когда уезжала, проговорилась.

     Только приехала, хозяин квартиры поздно вечером заявился. Условие поставил: или я с ним сплю, или квартиру освобождаю. Пьяный, махнул рукой на все условности, решил, что изнасилует прямо сейчас. Хорошо, у нас стены тонкие, сосед спас. Я всю ночь проплакала, думала о своём позднем госте, с трудом успокаивалась, снова всё вспоминала, и слёзы жгли глаза, падали на подушку, которая становилась всё сырее и сырее. Пришло решение. Это место больше не может быть моим домом, рассчитывать надо только на себя. Хватит слёз, пора действовать. Терять мне больше, похоже, нечего. Увольняться надо и уезжать.
 
     В одном купе от Москвы парень со мной ехал. Только зашёл, глаза наши встретились, прямо физически ощутила, как он ко мне глазами прикоснулся. Сердце больно заколотилось. Потом он признается, что его тоже моя притягательность поразила, застала врасплох. А когда наши глаза встретились, словно замкнулось электрическое реле, и нас ошеломило острое ощущение присутствия друг друга. А мой дар, наверное, пропал, в нём растворился. Хотя только в Калининград приехала, в море нефть загорелась, что-то с танкером случилось. Через неделю губернатора сняли. И всё. Спит мой дар, не хочет спокойную жизнь семьи тревожить, детей растить.