Библиотекарь. Глава 1. Ошибка Ленина

   БИБЛИОТЕКАРЬ. Философско - художественный роман с элементами мистики и физики.
   ГЛАВА 1. ОШИБКА ЛЕНИНА

  Друг моего детства как-то рассказал мне одну замечательную историю, точнее,
один феноменальный эпизод детства, который является ключом к данному роману.
Дело было весной, не ранней, когда еще снег да лужи. Когда ночью их сковывает
предательский лед – отрыжка зимы. А весной полноценной, вошедшей в силу, когда
солнце уже вовсю согревает первые одуванчики. Когда помина нет от снегов на-
шей долгой зимы, когда пахнет первое по-летнему уверенное тепло. Мы выходили,
почти все пацаны, поголовно, кататься на велосипедах. Летали так, что ветер гудел
в ушах, упивались стремительным движением, которое дается почти без усилий.
Крутеж педалями усилием в детстве не считался. Гонялись друг за другом, кричали
что-то, бренькали звонками… И вот у него слетела цепь. Ну, бывает… Перевернул
он свой велосипед, присел рядом, стал цепь обратно натягивать, и вдруг от него
«отщепился» НЕКТО. Этот «некто» взмыл вверх над всей этой весенней кутерьмой.
Оказался метрах в пятидесяти над двором.  Замер там и стал МОЛЧА глядеть вниз на всё это, как на муравьиную кучу. И, наконец, ясно прозвучал один единствен-
ный вопрос: «ЗАЧЕМ ВСЁ ЭТО?!». Друг мой очнулся возле велосипеда, сидящим на
корточках с цепью в руках. Прошли какие-то мгновения. Все было нормально! Он
не терял сознания. Он не был болен, он продолжил дальше кататься на велосипеде.
Но вопрос: «ЗАЧЕМ ВСЕ ЭТО?!» остался в его памяти на долгие годы, он перешел
затем как бы в подсознание. Потом друг мой поступил на философский факультет.
Видно, хотел разобраться «Зачем все это?!». И наш роман не для тех, кого просто
устраивает жизнь муравьев, а для «жука в муравейнике». Для тех, кто хочет найти
ответ на этот вопрос!

     Сентябрь 1978 года.

  В Казанском университете на кафедре философии был организован семинар по
диалектическому материализму. Семинар организован был как факультативный,
довольно свободный, на него могли ходить студенты с разных факультетов, инте-
ресующиеся философией, от первого курса, до пятого. На первом занятии этого
семинара в том году познакомились Юра и Коля, студенты, которые станут в даль-
нейшем одними из главных героев нашего романа-расследования, романа фило-
софско-художественного, а не художественно-философского. Для тех, кто любит
размышлять и познавать, – наш роман. Все совпадения с реальными людьми – слу-
чайны, а вот источники литературы, которые цитируются здесь – реальны. Жела-
ющих приглашаем почитать избранные места из них, о которых будет идти речь в
данном романе.
   Доцент Одиноков (его прозвали «кроликом», потому что речь его напоминала
лопотание кролика, большие толстые щеки при разговоре колыхались, легкая кар-
тавость превращала звук в похрустывания морковочки или капустки), который вёл
семинар, в конце семинара вдруг предложил самим студентам поднять наиболее
интересные для них философские темы, чтобы включить их в план семинара. Боль-
шинство оказалось не готово к такому повороту событий, а вот Коля не растерялся:
— Я хотел бы поднять тему «истинной элементарности».
— Чего-чего? — переспросил Одиноков.
— Ну, например, еще из школьного курса физики мы называем электрон, протон
и нейтрон элементарными частицами, но в современной физике известно, что из
этих трех только электрон истинно элементарный, а протон и нейтрон – сложные,
составные, то есть состоят из еще более элементарных…
— И дальше что, молодой человек?
— Я хочу вам напомнить, что Владимир Ильич Ленин писал в своей работе «Ма-
териализм и эмпириокритицизм», что электрон так же неисчерпаем, как атом, но
вот, оказалось, что он ошибся. Прошло уже около семидесяти лет с того времени, а
электрон все еще не разложили на составляющие части…
Видно было, как Одиноков слегка дернулся на фразе «он ошибся». Кто? Это ЛЕ-
НИН ошибся?! Это было неслыханно! Критиковать Ленина на философском семи-
наре в советском вузе! Надо было что-то с этим делать. К тому же аудитория не воз-
мутилась (а как хотелось бы Одинокову, чтобы часть студентов вскочила и начала
кричать что-то против таких слов). Студенты продолжали спокойно сидеть, слушая
дискуссию. Ну, ведь так можно дойти до того, что Ленин и с коммунизмом ошибся!
Одиноков вспотел, вынул платок, обтёр лоб. В его бытность студентом такое было
просто невероятно. Кроме того, он знал почти наверняка, что в аудитории сидит
кто-то, кто потом доложит куда надо… От этой мысли у него вообще чуть не за-
кружилась голова. Надо было как-то спасать ситуацию, а то разгонят его семинар к
чертовой матери, да еще сделают оргвыводы в отношении его, Одинокова, персоны.
Ему через месяц переутверждаться на должности доцента. Его и так подсиживает
молодой Достовалов, выскочка и карьерист…
— Послушайте, товарищ…
— Николай Горьков. Физический факультет, третий курс.
— Послушаете, товарищ Николай! Ленин ни в чем не ошибался. Это вы, физики,
виноваты!
Коля изумлённо пожал плечами.
- Да, да! Силёнки, понимаешь, не хватает, мощонки ваших этих… синхро…фра-
затронтов…
- Ускорителей, - подсказал Николай.
- Ну да, этих ваших ускорителей, понимаешь, не хватает чтобы расщёлкать такой
крепкий орешек, как электрон. Не по зубам он пока вашим «пуколкам». Ну ничего,
придет время, и наши выдающиеся советские учёные электрон этот разгонят так,
как надо, и хлесь! – Одиноков шлепнул кулаком по ладони и с торжеством оглядел
аудиторию…
- И хресь! И разобьют электрон на какие-то там еще элементарные частицы! И
докажут всему миру, особенно господам империалистам с их лженауками, что Ле-
нин никогда, слышите, никогда не ошибался! Так что, молодой человек, не перекла-
дывайте с больной головы на здоровую, а лучше найдите, как усовершенствовать
синхро… эти, как их там фраза.. троны.
В аудитории часть студентов одобрительно загудела и с ироничными улыбками
смотрела на Николая. Но Коля сдаваться не собирался.
- Понимаете, для того, чтобы понять, что частица элементарная или нет, не обя-
зательно ее разбивать на части, есть так называемые упругие и неупругие рассеяния
одних частиц на других, по которым можно понять, что перед нами не элементар-
ный объект…
- Вы нам, молодой человек, своими словесами головы-то не забивайте. «Упру-
гие», понимаешь, «неупругие». Упругими должны быть мышцы наших атлетов, на-
шей спортивной молодежи, а всякие там «рассеяния» оставьте себе – прервал Ни-
колая Одиноков. - Пора нам заканчивать наше сегодняшнее занятие. Спасибо за
внимание. На следующей неделе семинар в то же время. А сейчас те, кто опоздал,
запишитесь в журнал посещений.
- А как же тема про истинную элементарность? – вдруг спросил Юра, который с
уважением глядел на Колю во время дискуссии.
- Дак я же вам всю надуманность этой темы только что раскрыл, – отрезал Оди-
ноков. Подумайте лучше над другими темами.
При выходе из аудитории Юра дождался Николая.
- Слушай, давай знакомиться! Юрий, философский факультет, тоже третий курс.
– Юра протянул руку. - Мне твоя тема очень понравилась. Хотелось бы о ней пого-
ворить.
Николай улыбнулся:
- А не боишься, что в опалу попадешь, тебе же объяснили, что тема закрыта?
- Запретный плод сладок.
Они вышли на улицу. Стояло сумасшедшее бабье лето. Воздух был напоен аро-
матами вяленых листьев. Ни ветерка. Воздух теплый, как в июле. Уже свечерело.
Появились первые звездочки. Но приятелей интересовало совсем другое, не от
мира сего…
- Понимаешь, в понятии «элементарный» есть вызов нашему познанию, есть не-
преодолимый предел…
Да, пожалуй! Знаешь, меня в философии интересует прежде всего именно гно-
сеология, я даже мечтаю когда-нибудь диссертацию на эту тему написать… Юра
мечтательно посмотрел на звезды.
Так, что там насчет понятия «элементарный»?
- Ну как переводится слово «элементарный» с греческого?
- Простой.
- Верно! Давай порассуждаем об этом понятии — «простой». Ты же с философ-
ского факультета? Рассуждать – это же твоя профессия, – Николай улыбнулся.
- Ага.
- Ну, тогда вперед! Все познаётся в сравнении, чаще всего от противного. Ответь
мне на простые вопросы (прости за тавтологию): какой антоним у слова «простой»?
- Сложный!
- Верно! А «сложный» от какого глагола?
- Сложить!
- То есть сложный – это сложенный из чего-то более простого. Его можно разъ-
ять, разделить на части, изучить взаимодействие частей, понять, как устроен. Это, в
свою очередь, позволяет попробовать соединить эти части по-иному, создать нечто
новое или предсказать новое в природе, а потом найти. Например, когда стало по-
нятно, что протоны, нейтроны другие адроны состоят из кварков, то ученые смог-
ли предсказать новые частицы, которые заключают другие комбинации кварков,
потом эти частицы были открыты, что подтвердило верность гипотезы существо-
вания кварков, а то ведь некоторые весьма серьезные физики в них до сих пор не
верят.
- Как это не верят? Разве научная истина – это предмет веры или неверия… Хочу
— верю в кварки, хочу – нет. По мне это как-то ненаучно. Попахивает религией!
- Ты попал в точку. Здесь опять физика тесно переплетается с философией.
- С этого места поподробней!
- Хорошо, только давай сначала вернемся к проблеме «истинной элементарно-
сти». Если объект истинно элементарный, то он состоит только из себя самого «лю-
бимого» и «неповторимого». Значит, разобрать его нельзя. Он как сфинкс. Загадка
природы сама в себе сущая и нас туда внутрь не пускающая. Мы можем изучить его
внешние свойства, свойства электрона неплохо изучены. Но объяснить, почему они
такие – нельзя… Хотя… Такая же ерунда происходит, например, с электрическим
зарядом. Мы знаем, что он есть, что он квантован, но откуда он берётся, почему его
наименьшая величина такова? – Николай пожал плечами. – Главное, что этих элек-
тронов мириады, и они все совершенно одинаковы, то есть попросту неразличимы.
И возникает идея, что это нечто ОДНО проявляется через них, но такими кванта-
ми, порциями, в разных частях бесконечного мироздания, как если бы мы видели
огромное единое существо через дуршлаг…
- Да, я, кажется, понял ход твоих мыслей! Мне только сейчас в голову пришло:
вот мы говорим: «познать», «определить» (в смысле дать определение), «понять»,
«объяснить», а что за всеми этими словами стоит? Наверно то, что ты только что
описал: познать, значит свести нечто новое непознанное к комбинации или новой
разновидности уже познанного. Грубо говоря, для какого-нибудь дикаря, который
никогда не видел лошадь, но имеет корову, объяснить, что такое лошадь можно
примерно так: «лошадь» - это корова, только без рогов и с другими копытами, а еще
вымя поменьше и быстро бегает. Кстати, Эммануил Кант ввёл понятие «априорные
формы познания». Это то, что мы как бы всегда знаем еще до всякого опыта, а через
это уже заранее известное познаем, объясняем все остальное. Он даже высказал
парадоксальную мысль, что мы можем познать только то, что уже некоторым об-
разом знаем.
- Я что-то про это слышал. Интересная мысль. Нужно будет Канта почитать. Что
ты мне рекомендуешь из Канта для начала?
- Да, потом… Я вот зацепился в твоем выступлении за «упругое и неупругое
рассеяние». Одиноков тебя не вовремя «подстрелил». Можешь просто объяснить,
что это такое?
- Ну, попробую. Начну немного издалека. Вот про кварки мы говорили, что одни
физики в них верят, а другие – нет. Тут такой фокус. Окончательным доказатель-
ством существования какой-то частицы в физике считается ее непосредственное
наблюдение или наблюдение следов её распада, которые можно объяснить только
такой исходной частицей (тут про распад сложно, не буду вдаваться в подробно-
сти). Но кварки, по данным современной физики, в свободном виде наблюдаться
не могут, а если они истинно элементарные, то распасться им не на что… Они там,
внутри адронов есть, но рассмотреть их, изучить по отдельности невозможно! Кри-
терий истинности существования этих кварков – только косвенные доказательства.
Ты знаешь, что суд может и не признать только косвенные улики для доказанности
обвинения… - Николай рассмеялся. - Теперь о рассеянии. Как у тебя со школьной
физикой?
- Была пятерка. Любил я физику, но философию – больше.
- Ну, про законы сохранения энергии и импульса чего-то помнишь?
- Ну, да…
- Каким-нибудь спортом увлекался?
- Боксом.
- Ага, тогда слушай аналогию. Если взять боксерскую грушу, которая из однород-
ного материала, который там внутри не может перемещаться без груши, то при уда-
ре по ней кулаком будет сохраняться не только импульс, но и кинетическая энергия
за счёт того, что груша однородная (состоит только из себя – чуешь перекличку с
частицами?). Но если в оболочку груши положить несколько тяжелых шаров, ко-
торые могут перемещаться там внутри, то при ударе кулаком она поведёт себя не-
много (или даже много) иначе, чем в первом случае. Шары начнут перемещаться,
возьмут часть энергии на себя, а груша как целое не получит всей кинетической
энергии удара. То есть часть энергии удара перейдет не в кинетическую энергию
груши, а во внутреннюю, то есть в энергию внутренних частей этой груши – шаров.
Это и будет неупругое рассеяние. Если же этих частей внутри нет, то вся энергия
останется «наружной». Что-то понятно?
- Ну, вообще, понятно.
- Так вот, когда на ускорителе при ударе частиц друг о друга сохраняются и им-
пульс, и кинетическая энергия, то нет оснований считать, что внутри частиц есть
какие-то отдельные части. Это и есть упругое рассеяние. Таковы все изученные рас-
сеяния на электронах. А вот если при ударе частиц кинетическая энергия не сохра-
няется, то есть основания полагать, что внутри них что-то есть, например, кварки.
И хоть их по отдельности не наблюдали, но все же они должны быть…
- То есть ты веришь в кварки?
- Почему бы нет?
- А кварки из чего-нибудь состоят?
- Пока данных для утверждения, что кварки не истинно элементарные – нет.
Юрий задумался. Воцарилась пауза. Теперь студенты могли насладиться теплым
осенним вечером вполне.
- Ты в общагу?
- Да.
- Слушай, ну все это интересно. Я хочу про «сфинксов» твоих написать курсовую
по гносеологии. Назвать ее «Естественные пределы познания!». Давай будем встре-
чаться и на эти темы говорить. Я тебе подробнее про Канта расскажу. А кстати,
следующая тема семинара — о трех законах диалектической логики Гегеля.
- Я давно на них «зуб точу». Ох, и «размажу» я этого Одинокова. Поможешь?
Есть пара идей!
- Идёт!
Они уже оказались на пороге общежития. Нужно было расходиться по своим
корпусам.
Вечером того же дня на столе у майора Овсиенко, начальника первого отдела Ка-
занского университета, лежала докладная записка, в которой агент М. уведомлял,
что студент третьего курса физического факультета Николай Горьков на семинаре
по диалектической логике допустил критику в адрес Владимира Ильича Ленина.
Ситуацию исправил доцент Одиноков, блестяще поставив данного студента «на ме-
сто». Ещё один подозрительный студент третьего курса философского факультета
Юрий Платонов заинтересовался темой Горькова. Хотя инцидент можно считать
исчерпанным, но следует обратить внимание на дальнейшее поведение названных
студентов.
Овсиенко написал на докладной резолюцию: «В разработку пока брать рано, но
стоит присмотреться к ним. В случае повторения похожих инцидентов внедрить к ним в группу агента для исследования на предмет антисоветской деятельности и настроений".
                ***        ***        ***